***
Неделя проходит, и в жизнях большинства людей почти ничего не меняется. Только на счет Лань Чжаня периодически приходят деньги от друзей и родственников — все считают своим долгом помочь с поисками Вэй Ина, а раз у всех работа и семья, то они просто продолжают оплачивать услуги спасательной команды. Это время Лань Чжань проводит в работе, стараясь лишний раз не думать о том, что происходит вокруг. Пару раз к нему приходит Сычжуй, но почти сразу расстраивается и начинает плакать, считая, что это их компания не уследила за Вэй Ином. И Лань Чжаню приходится успокаивать его, а потом сидеть допоздна в гостиной, охраняя сон названного племянника. Ему почти не тяжело. Только очень одиноко засыпать одному. Еще и, как назло, в среду проходит судебный процесс над клиентом Лань Чжаня. И больше ничего нет. Обычно он еле успевает прийти домой к ужину, чтобы провести время с Вэй Ином, а сейчас все слишком спокойно. Да как вообще мир может быть спокоен, если самого Вэй Ина нигде нет? Дома слишком тихо. Лань Чжань избегает отчаяния от этого ощущения, но все будто сговорились и звонят все больше и больше, выражая соболезнования. Даже Сичэнь, который знает брата чуть ли не лучше всех — и тот пару раз говорил, что ему жаль. Что с ними… такое? Это неправильно. Все как-то идет неправильно. Конечно, они пытаются помочь и утешить, но от этого только хуже. Даже для Цзян Чэна, который сотни раз видел, как Вэй Ин выпутывается из неприятностей, он будто тоже умер. За неделей проходит другая, и денег на поиски приходит все меньше, а из-за дождей спасательная команда временно отсиживается. Они искали вдоль течения реки Цзинь почти все время, заглядывали под каждый камень и кричали не так часто, как стоило бы. Когда Лань Чжань последний раз говорил с ними, — до того, как этим начал заниматься Цзян Чэн, — лидер поисковой группы случайно оговорился, назвав Вэй Ина «телом». Лань Чжань тяжело вздыхает, вспоминая об этом, и садится на диван. В подрагивающей руке зажата кружка с остывшим кофе. На журнальном столике лежит телефон, который больше не звонит. Это телефон Вэй Ина, который тот оставил в палатке. Он вообще с собой ничего не взял, кроме пачки сигарет. Вот же… Лань Чжань бесцветным взглядом смотрит на телефон Вэй Ина, думая, что звонить ему, как иногда показывают в фильмах, было бы довольно глупо. Какой смысл звонить или писать сообщения, если Лань Чжань сам может их увидеть и даже ответить? В фильмах люди еще плачут — тоже глупо. Они правда так быстро теряют надежду? Честно говоря, Лань Чжань всего лишь устал от этого. Устал от сочувствующих голосов, от плача Сычжуя, от телефона, на который никто не звонит. Они все думают, что понимают, как это — иногда лежали в кровати посреди ночи и думали, как все самое дорогое для них вдруг бесследно исчезает. Лань Чжань никогда не занимался подобным, но вот он здесь, а они там. Сейчас стоило бы вспоминать, как они с Вэй Ином познакомились, потом — как начали встречаться и через некоторое время устроили свадьбу, специально приехав в Швецию. Но все это не имеет значения, пока можно верить в то, что Вэй Ин жив. В конце концов, если он не вернется к Лань Чжаню, то пусть хотя бы пожалеет свое старое пианино!.. Но почему-то уже две недели не жалеет. И нигде не появляется. Лань Чжань закрывает лицо руками и старается больше не смотреть на эту унылую атмосферу пустого дома. Обычно, когда Вэй Ин рядом, места вокруг становится в двадцать раз меньше, потому что оно все заполняется галдежом, шутками, возней, вздохами и внезапными уборками посреди ночи. Лань Чжань медленно сползает по спинке дивана и заваливается набок, в остальном почти не шевелясь. Ему кажется, если он перестанет мыслить трезво и даст слабину, то потом, когда Вэй Ин вернется домой, он обязательно расстроится, что совсем никто в него не верил. Это так похоже на Вэй Ина — капризничать и привлекать к себе внимание. Ну, давай же!.. Дверь не открывается чужим ключом, и Лань Чжань так и лежит, впервые осознавая: он не знает, что делать. Он совсем не знает, что делать дальше и как быть без Вэй Ина, если вместо него правда найдут всего лишь «тело». Как он сейчас? Ему страшно? А если он действительно умер, больно ли ему было умирать? Что он чувствовал, когда уходил? Что обязательно вернется? Так почему не возвращается? Мысли цепляются одна за другую, и Лань Чжань наконец засыпает, утомленный ими и горем, от которого постарался закрыться. Но, черт возьми, как же это больно. Так сильно. Как будто еще чуть-чуть, и станет невыносимо.***
Солнце высоко в зените. Оно освещает рисовые поля, по которым прогулочным шагом идет человек в соломенной шляпе с широкими полями. На нем большая льняная рубашка, явно с чужого плеча, и сам он жмурится, когда поднимает голову. Его кожа слишком бледная для этих мест. Вэй Ин пересчитывает оставшиеся сигареты и вздыхает. Каждый день у него в кармане появляется полупустая пачка. Если он выкуривает все до рассвета или теряет ее, то приходится ложиться спать и ждать, когда она снова вернется. Его нога резко вязнет в воде. Он со стоном вытаскивает ее, едва не оставшись без обуви. Несколько ростков риса ломаются и пригибаются к земле. — Да что же это такое!.. — он гневно смотрит по сторонам. — Как же оно меня достало. Слушать его тираду, конечно, должно быть некому. Вэй Ин за все время, пока находится здесь, ни разу не видел людей. Обычно на таких полях кто-то да работает, но не здесь — рис сам по себе растет. Откуда-то появляется новая вода, хотя солнце так и слепит, а дождей все нет. Это сбивает с толку. И кто кладет Вэй Ину сигареты, в конце концов? Отчего-то то ли разозлившись, то ли расстроившись, он скорее идет на другой конец поля, чтобы через него перейти. Вэй Ин сам не знает, куда ведет его дорога, но он особо не заботится этим. В его дорожной сумке всегда находятся хлеб и вода с каким-то кисловатым привкусом. Иногда он проходит мимо одиноких пустующих домов. В них на столах всегда остается еще горячая еда. Спустя час Вэй Ин наконец выбирается с поля. Оно тянется вперед на десятки километров, и обычно он идет вдоль него, но сегодня решил перейти на другую сторону. Это оказалось не так уж и просто, а все ради точно такой же степи, которая была позади. От разочарования Вэй Ин пинает ногой воздух. Подумав, он ложится на траву и закрывает лицо шляпой. Ему очень скучно. Не с кем поговорить, нечего делать — можно только идти. Когда хочется, Вэй Ин играет на флейте, которую тоже нашел в сумке. Но, в отличие от рубашки, еды и сигарет незнакомой марки, эту флейту он хорошо знает — ее подарил отчим. Вэй Ин играл на ней много лет, но сейчас она должна пылиться на полке… дома. Вэй Ин часто думает о том, как бы ему вернуться туда. Ну, домой. Неясно, сколько прошло времени, и Лань Чжань наверняка не совсем понимает, куда запропастился его нерадивый супруг. Этот самый супруг, честно говоря, вообще ничего не понимает. Он не помнит, как оказался здесь, как много времени пробыл, будто всегда был здесь. Но это неправда, потому что у него есть воспоминания о жизни до этого. Значит, прошло какое-то время. А если он бродит здесь уже многие годы? Вэй Ин внезапно подрывается. Он резко оборачивается, почувствовав что-то странное, и прищуривается. И точно — с другой стороны кто-то идет! Вэй Ин подрывается и начинает кричать и размахивать руками, чтобы человек его скорее заметил. Кажется, он начинает двигаться быстрее или даже бежит. Какая радость! Хоть бы это не был какой-то чокнутый. Вэй Ину и себя хватает. Но он так соскучился по человеческой речи, что вообще почти ничего не ждет от путника, лишь бы он не был глухим или немым. Из-за слепящего солнца невозможно разглядеть, как он выглядит. Зато слышно голос. — Вэй Ин! — кричит Лань Чжань, почти сразу оказываясь рядом. Они, застыв, смотрят друг на друга. Вэй Ин растерянно улыбается, не понимая, почему Лань Чжань в своих весьма изысканных вещах тоже оказался здесь. Ему хочется спросить, что происходит, но Лань Чжань протягивает к нему подрагивающую руку, и Вэй Ин скорее переплетает их пальцы. Почему-то в сердце селится невероятная тоска. Они оседают на землю, и Лань Чжань отворачивается, чтобы Вэй Ин не посмотрел ему в лицо. Он издает какой-то странный звук, сжимая Вэй Ина в объятиях, и целует его в лоб и щеки. Это очень странно. Неужели все настолько запущенно? — Ты чего? — придушенно спрашивает Вэй Ин, уткнувшийся в шею Лань Чжаня. Ему кажется, или… …он серьезно сейчас слышал всхлип? — Что случилось? — Вэй Ин поднимает голову, наконец-то встречаясь взглядом с покрасневшими глазами Лань Чжаня. Зрелище воистину необыкновенное. Вэй Ин скорее вытирает слезу, едва успевшую скатиться по этому чудесному, замечательному, идеальному лицу, и хмурится. Случилось что-то нехорошее. Очень-очень плохое. — Я не знаю, — честно говорит Лань Чжань, прижимая его к себе. — Я не знаю, что с тобой случилось. — Я умер? — спрашивает Вэй Ин. Лань Чжань отстраняется, глядя на него с укором, но поджатые губы и слезы в глазах выдают его с головой. Между прочим, этот человек не плакал, когда на него свалилась огромная ветка из-за бури! Правда, им было по пятнадцать, и он оттолкнул от этой самой ветки Вэй Ина. — Не говори глупостей, — Лань Чжань все еще строго смотрит на него. — Ты же сейчас живой. — Я никого, кроме тебя, здесь не видел, — Вэй Ин вздыхает. — Все две недели? — удивляется Лань Чжань. — Прошло только две недели? Они смотрят друг на друга, и Вэй Ин неловко смеется, надеясь, что это хоть как-то разбавит напряжение. Лань Чжань снова тянет руку к нему и обводит пальцами черты лица. Вэй Ин пытается улыбаться, но ему самому вдруг становится очень-очень грустно. — Мне кажется, я все-таки умер, — через некоторое время тихо произносит он. — И нам дали попрощаться. — Да что же ты… — выходит недостаточно ворчливо, и голос Лань Чжаня надламывается. — Не говори так. — Мне очень жаль, — продолжает Вэй Ин. — Я… я надеюсь, ты будешь жить дальше. — Прекрати! — Лань Чжань резко перехватывает его руки. — Почему ты сдаешься? — Люди не попадают черт знает куда в одиночестве! — Но я же тоже здесь, — парирует Лань Чжань. Вэй Ин внимательно смотрит на него, а потом его лицо каменеет. Он вырывается из хватки Лань Чжаня и ударяет его кулаком в плечо так, что тот жмурится. — Ты что с собой сделал? — холодный от злости голос Вэй Ина дрожит. — Совсем, что ли… да ты… — Ничего, — серьезно говорит Лань Чжань. — Я просто думал о тебе. — Я. Тебе. Не верю, — Вэй Ин, чтобы доказать свои слова, отползает подальше. — Что за бред? — Я не знаю, — сдается Лань Чжань. — Но я ничего не делал. Ждал тебя. Вот и все. Вэй Ин с недоверием смотрит на него еще некоторое время, но все-таки расслабляется и позволяет снова себя обнять. Он тянется за поцелуем, и Лань Чжань целует его — очень мягко и трепетно, почти невесомо. Они так не целовались уже очень давно — кажется, лет десять, только в первые месяцы отношений… много времени. Очень много лет назад. — Теперь ты не уставший, — с нежностью говорит Вэй Ин, касаясь шеи Лань Чжаня. — И нам совсем некуда спешить. Лань Чжань улыбается уголками губ, почти незаметно, но ничего не говорит. Какая разница, в конце концов, насколько правильно по меркам нравственности заниматься сексом сейчас? Вэй Ин чувствует себя очень мелочно — если он и правда умер, то ему надо хоть душу отвести на прощание. Проблема еще и в том, что он не знает, сколько времени Лань Чжань будет с ним — следующие несколько минут или много дней. Здесь ничего нет, кроме риса, солнца, степи и них двоих. Если… если у них останется время, Вэй Ин обязательно сыграет на флейте — в конце концов, там, дома, он не прикасался к ней много лет. Лань Чжань снимает с них всю одежду, и Вэй Ин закрывает глаза. Он чувствует себя таким живым, когда его касаются эти невозможно красивые пальцы, когда эти губы целуют его, когда… После Вэй Ин быстро засыпает, и Лань Чжань рассматривает его прекрасное лицо в закатном красном свете. Он резко приподнимается на локтях, замечая странную деталь — от поцелуев губы Вэй Ина не только не распухли, но и остались такими же бледными.***
Проснувшись, Лань Чжань заторможенно рассматривает мокрое пятно на диванной подушке. Почти не думая, он начинает собираться. Забирает с комода в коридоре ключи от машины, зачем-то складывает в рюкзак чистую одежду Вэй Ина, бутылку воды и несколько бутербродов с идеально нарезанными хлебом и сыром. Бросив последний взгляд на опустевшую квартиру, Лань Чжань выходит. Почему-то он твердо уверен, что сейчас сможет найти Вэй Ина. Дороги почти пустые, а над городом занимается закат. Если поторопиться, Лань Чжань еще успеет до темноты. С другой стороны, опасная езда еще никому не спасала жизни. Так что Лань Чжань просто едет, не обращая внимание на несколько пропущенных на своем телефоне. Телефон Вэй Ина он тоже взял — а то еще расстроится, что не сможет поиграть в какую-то дурацкую игру, пока они не вернутся домой. Лань Чжань приезжает к тому месту, где две недели назад оставлял Вэй Ина с кучкой подростков. Он выходит из машины и срывается с места, боясь, что опоздает. На лес ложатся сумерки. Вскоре показывается берег реки Цзинь, и Лань Чжань останавливается, вглядываясь в полутьму. Он не решается звать Вэй Ина по имени сейчас, просто идет, ведомый странным предвкушением. В одном месте рядом с Цзиньхэ находится скала, с которой и упала невеста юного господина. Лань Чжань ищет ее по мусору, оставленному туристами, пока ночь окончательно не вступает в свои права. Тогда он включает фонарик и, стараясь смотреть себе под ноги, идет дальше. Скала вырастает из темноты. Лань Чжань обходит ее, с удивлением находя вход в грот. Сколько он помнит эти места, грот здесь только один — он находится севернее от скалы, там стоят лавочки для туристов и кто-то сто раз оставлял свои дурацкие автографы. Честно говоря, когда-то давно они с Вэй Ином тоже подписали свою мазню. Шаги Лань Чжаня гулко звучат в тишине грота. Сверху капает вода, здесь слишком влажно. Он протягивает руку с фонариком, замечая движение, и идет дальше, крепче сжимая лямку рюкзака с вещами для Вэй Ина. Лань Чжань срывается на бег, заметив ногу в очень знакомой кроссовке. На каменном полу грота лежит Вэй Ин. Лань Чжань валится перед ним на колени, хватая за руку, чтобы скорее пощупать пульс. Но он так волнуется, и кровь в ушах шумит слишком сильно. Пытаясь успокоиться, Лань Чжань крепче сжимает прохладную ладонь Вэй Ина и наклоняется, чтобы прикоснуться к его чудесному лицу. В стороне звучит резкий звук, и Лань Чжань на секунду отворачивается, чтобы посмотреть туда. В гроте больше никого нет. Лань Чжань медленно поворачивает голову обратно, чтобы снова смотреть только на Вэй Ина. Неожиданно он встречается взглядом с очень заинтересованными глазами на побледневшем лице. Лань Чжань вздрагивает и сгребает Вэй Ина в объятия. — Да отпусти ты… — едва не задыхаясь, хрипит тот, но не пытается вырваться. Вэй Ин чувствует, как Лань Чжань целует его в макушку. Перед тем, как закрыть глаза, он успевает заметить руку в белом рукаве, расшитом золотом. — Пойдем домой, — шепчет Лань Чжань. И они уходят. Вскоре история забывается, и никто уже не вспоминает, что Вэй Ин куда-то пропадал, а грот, в котором Лань Чжань нашел его, больше не видели.