История о крошечном дворецком

Джисон всегда приходил в школу ни свет ни заря, и у этого было несколько причин: прежде всего, он пытался уйти из дома как можно раньше, пока спят буйные соседи. В пять утра идти по тёмным улицам неблагополучного района не так уж и страшно: все, кто мог навредить, уже спали, оставались только слабо соображающие наркоманы, но Джисон им совершенно не был нужен — им вообще никто уже нужен не был, они слонялись призраками по сумеречным улицам и максимум могли пристать с расспросами. Вторая причина — работа: школа немаленькая, перемыть везде полы было не так просто. Третья — безлюдность коридоров, которая Джисону была очень на руку. Проблема его положения в том, что он всё ещё держался в обществе людей выше него по социальному статусу. Держался не очень хорошо, закрыто и иногда получая от более влиятельных учеников (то есть от любых), но всё же вниз не скатывался. Все знали, что он из бедной семьи — в современности даже школьная форма не может этого скрыть: телефон Джисона совсем старый, кнопочный, потертый с немного покоцанным дисплеем, он предпочитал не доставать его лишний раз, но иногда приходилось, люди видели и уже понимали, что дружбу заводить с ним смысла никакого не имеет. Он один из немногих остался в классе, кто приходил на занятия с тетрадью, а не с планшетом. Были правда и другие люди, кто предпочитал писать руками — они из-за зрения. Джисон был зрячим, но в общей толпе обычно никто не спрашивал, почему он не воспользуется более удобным средством записи. Были те, кто не обедал на перерыве, и в их толпе Джисону тоже удавалось затеряться. Обычно это были девочки, желающие сбросить мнимый лишний вес — у Джисона лишнего тоже не завалялось, в последнее время он даже на физкультуру переодевался очень скрытно, так как стал замечать, что без футболки он может пересчитать у себя рёбра. Так он и жил — тихо, в уголке, не лез на рожон, а просто кантовался за учебниками подальше от сверстников. Если получал тумаков от других школьников, принимал за данность. Смеяться над ним было неинтересно. А вот если бы узнали о том, что жизнь Джисона так непроста, что ему приходится по утрам мыть полы в школе, а по вечерам — посуду в ресторане, посмеяться нашёлся бы повод. Джисон не питал надежд на то, что у детей будут дела поважнее него, — скорее всего, не будет. Ничего нет важнее собственного эго, а если есть возможность самоутвердиться за счёт другого — люди с радостью ей воспользуются. А пацан, отдирающий их жвачки с парт и моющий толчки по утрам, похож на тот тип субъектов, как раз пригожих для самоутверждения на их фоне. Легче было держать втайне, поэтому Джисон управлялся со всем до семи утра, а затем садился читать где-то на подоконнике или за своей партой в классе, делая вид, что он только пришёл. Всё равно раньше полвосьмого его класс в школу не заявлялся, многие и к восьми не нагружали себя необходимостью успевать, заходили в класс вальяжно и по-королевски посреди занятия. В конкретно сегодняшний день всё шло не так, как надо. Вчера сосед по лестничной клетке ударил его дверью, открывая её, пока Джисон поднимался по лестнице с работы домой. Случайно, конечно. По крайней мере, он сделал вид, что случайно, но Джисон не был бы удивлён, узнав, что один из сотен небрежных к нему взрослых сделал это просто из-за порыва. Он ничего не сказал — только потёр лоб и продолжил путь наверх, но сегодня, посмотрев в зеркало, увидел, что кожа на лбу от удара таки треснула, оставляя вмятину. Справившись с ней, Джисон опоздал на первый автобус, приехал в школу лишь около шести утра и принялся за швабры лишь в десять минут седьмого. Начинал он с класса, где у него было первое занятие, чтобы, если кто-то из его одноклассников всё-таки объявится раньше положенного, Джисона в кабинете уже точно не было. Остальным ребятам в школе наплевать на него, скорее всего, они, возможно, даже не узнают его, если увидят. Не хотелось попадаться на глаза только своим одноклассникам и популярным парням, которые одним своим пренебрежением к уборщику настроят против него всю школу. Джисон знал, видел, как такое работает: стоит принцу Хван Хёнджину неприязненно сморщить нос в чью-то сторону, и дети, следящие за каждым его шагом, уже к концу дня сделают из этого кого-то мишень для насмешек. Не так ярко выражающим свои эмоции, но куда более опасным альфой школы был Ли Минхо, потому что, если за Хёнджином ухлёстывали младшие школьницы, Минхо был популярен среди старших парней и девушек, а они опасны. Джисон опять же видел, что они могут, своими глазами, когда его одноклассник попытался оспорить роль принца Ли Минхо на одном из школьных праздников и был тут же шеей придавлен к стене людьми, которые заставили его заткнуться. Знал ли об этом сам Минхо, неизвестно, но Джисон считал, что он человек неглупый, осознаёт своё влияние и допускает расправу во имя него сознательно. Связываться с ними обоими себе дороже, поэтому Джисон лелеял тот факт, что ни Ли Минхо, ни Хван Хёнджин не имеют ни малейшего понятия, кто такой Хан Джисон и сколько у его семьи денег. К семи торопящийся Джисон уже домывал кабинет рядом с кладовой — последний. В семь в школе уже мало-помалу появлялись другие ученики, и Джисону приходилось маневрировать по школе, чтобы ни на кого не натолкнуться, и, оставшись в последнем кабинете, он облегчённо вздохнул, считая, что аопасность позади. Пока за его спиной не открылась дверь. Он очень бы хотел, чтобы это был завхоз. Пришёл, чтобы поторопить Джисона, или просто проходил мимо с проверкой, насколько школьник не отлынивал от уборки сегодня. Осторожно повернувшись, на свою беду, Джисон встретился взглядом не с ним, а с Ли Минхо, популярным старшеклассником, который окинул его удивлённым взглядом, держа трубку у уха. Как иронично. К горлу поднялся ком, но Джисон изо всех сил постарался не отреагировать и просто продолжить заниматься тем, за чем его застали. — Блин, — проговорил в трубку Минхо, занимая свою парту. — Точно не получится? А если оплату вдвое подниму? Джисон весь дрожал от истерики, уже почти наступившей ему на горло. Не кто-то, а именно он… Джисон, державшийся в школе изо всех сил, понимал, что, вероятно, это событие и станет тем, что скинет его в пропасть, не дав шанса на нормальную жизнь. У него вообще-то были планы. Продолжать готовиться к экзаменам и учиться на хорошие оценки, поступить в университет и наконец-то прервать череду неудач многих поколений своей семьи. — Да не навсегда, а на вечер только, — продолжал разглагольствовать Минхо. — Не хочу я из агентства нанимать старпёра какого-нибудь. Чёрт, ты ломаешь мне весь кайф. Ладно, гуляй свой тупой отпуск, пусть у твоей внучки всё будет хорошо по жизни и ей будет кого взять на работу на такие важные вечера. И Ли положил трубку, надуваясь от явно не очень приятных известий. Джисону, по правде говоря, было всё равно — он лишь следил за своим дыханием, чтобы только не разреветься здесь и не показать себя ещё более жалким. Хотя куда сильнее… — Ты работаешь тут? — зачем-то начал разговор Минхо. Джисон не поворачивался к нему. Просто кивнул, надеясь, что по движению затылка тот поймёт ответ. Вообще Хану было страшно открывать рот, потому что ему казалось, что сдержать рыдания сейчас он просто не сможет. — Блин, извини, я помню, из какого ты класса, но не помню твоего имени… — Джисон, — почти шепнул тот ни жив ни мёртв. Минхо улыбнулся — Хан видел краем глаза и из-за этого постарался спрятать свой взгляд ещё прочнее. Находясь в чудовищной панике внутри, Джисон держал маску спокойствия и всё же не мог понять чужой реакции. Это смех? — Не бойся, Джисон, я никому не расскажу, что видел тебя, — как-то мягко произнёс он. Джисон благодарно кивнул, но его руки всё так же продолжали трястись. Годы трудов в этой школе пролетали перед глазами, борьба за своё место для него была очень трудна и всё не заканчивалась, и он не мог легко принять факт, что из-за какого-то ничтожного опоздания на автобус он потеряет всё, что было смыслом его жизни в течение многих лет. Из-за этого всё его тело продолжало дрожать, пока он тратил уйму сил, чтобы домыть этот чёртов пол под взглядом молчаливого Ли Минхо. Он наблюдал за действиями Джисона долго и пристально, дожидаясь, пока Хан дойдёт почти до самой двери, и в конце поднимаясь с места. Его тень приближалась к Джисону, и в итоге Минхо опёрся о первую парту прямо напротив уборщика, складывая руки на груди и глядя на него почти в упор. — Ты так побледнел, — прервал он тишину, в которой Джисон в последние минуты буквально застрял, как муха в паутине. — Я правда не расскажу никому, я обещаю. — Спасибо, — ответил Джисон, вроде бы, благодаря, а вроде бы, понимая, что нет ни единой тому гарантии. Он так погряз в своих мыслях, что от прикосновения чужого человека к коже прошибло током так, что Джисон едва устоял на ногах. Пальцы Минхо были ледяными — а может, это Джисону так показалось, или даже Джисон так сам придумал, чтобы оправдать мурашки, покрывшие всё его тело после того, как Ли Минхо положил пальцы ему на подбородок, поднимая лицо к себе. Джисон сглотнул, глядя в его сверкающие глаза. Минхо не спрашивал разрешения коснуться — он, очевидно, никогда не получал отказа. Все были безмолвно по умолчанию согласны, чтобы такой человек, как Ли Минхо, их касался. Джисон всё-таки тоже согласен, видимо, раз он даже не попытался разорвать этот контакт. — Ты ведь уже попался мне. Уже поздно переживать о чём-либо, Джисон, ты всё равно не сможешь изменить этот факт. — Правда не скажешь, не попросив ничего взамен? — тихо спросил Джисон, выдавая себя с потрохами. Минхо вновь мягко улыбнулся ему, отпуская жгуче холодную руку с его подбородка. — Ты глупый? Я же сказал, что не буду трепаться. Ничего тебе для этого не надо делать. Я не сволочь и понимаю. Хотя… Он задумался, и Джисон понял, что не ошибся. Вот оно — то самое «но», которое стоит после каждой сладкой сказки, в которую ты уже почти поверил. — Кое-что я всё-таки у тебя попрошу. Хан опустил плечи, готовясь слушать что-то унизительное. Хотя куда ему ещё сильнее унижаться перед кем-то. — У меня сегодня вечер покера, а дворецкий слился. Мне очень нужен дворецкий. Я хорошо заплачу за это. На секунду Джисону показалось, что он переволновался и у него случилась горячка, поэтому сказанное Минхо — это не реальность, а какая-то его дурная фантазия. Просьбу побыть «дворецким» Хан отчаянно не ожидал, как не ожидал и этой чертовски мягкой доброй улыбки в свою сторону. Это не могло быть правдой — зачем Минхо возиться с таким жалким созданием, как какой-то уборщик Хан Джисон? — Я… не умею сдавать. — Тебе не нужно быть крупье. Просто помочь по хозяйству и элегантно походить в хорошем костюме. Костюм найдём, закуски можно есть. В общем, сплошная выгода — соглашайся, Джи, никакого подвоха. Я крайне заинтересован в твоём появлении: вечер очень важный, а без дворецкого с напитками всё не то. Джисон точно свихнулся. Он непонимающе смотрел в глаза Минхо, передавая ему мысленно, что Ли несёт чушь, что такого в жизни не бывает, не может быть, чтобы никакого подвоха. Что где-то там расставлена ловушка, и Джисон радостно, думая, что это подарок судьбы, в неё шагает. — Я… Хорошо, — согласился он, всё ещё в беспокойстве пытаясь найти у этой затеи какие-то подводные камни. Минхо хлопнул его по плечу, как старого знакомого, улыбчиво кивая: — Тогда подходи ко мне после последнего занятия, съездим за костюмом напрокат и затем в дом. Джисон поднял с пола ведро, держа швабру в другой руке и пытаясь спешно покинуть помещение. Ситуацию затрудняло то, что у двери нужно было поставить ведро, затем открыть дверь, снова взять ведро и осторожно проскользнуть, чтобы ничего не разлить. Он привык к этому, но сейчас этого не потребовалось — Минхо сам открыл ему дверь, выпуская, и Джисон, выйдя из кабинета, наступил в свои мечты и провалился в них с головой. Он даже дороги перед собой не видел — просто шёл куда-то, куда подсказывала ему направляться мышечная память. Дурачьё. Он прекрасно понимал, что сглупил и продолжает вести себя, как наивный идиот, но ничего не мог с собой поделать. Минхо отнёсся к нему так хорошо, что Джисон просто оказался не готов. Он ждал, что интересная встреча Ли станет ближайшей темой для его разговора со своими поклонниками, а затем — причиной для травли от всей школы. Ожидал, что новость разнесётся так быстро, что, уже придя в класс на занятия, он будет слышать насмешки от одноклассников. Что крайняя нищета и беззащитность перед популярными ребятами не позволит ему остаться в школе, из-за чего его жизнь будет окончена. А вместо всего этого получил добрый улыбчивый взгляд и совершенно немыслимую заботу. Мимолётное касание — Джисон правда достоин того, чтобы Минхо его касался? И заслужил, чтобы этот человек трижды повторил, что Джисону не о чем беспокоиться? Джисон так давно и сильно боялся того, что случилось сегодня, что, только осознав отсутствие опасности, он отключил свои мозги напрочь. Он этого не хотел, но они всё равно отключились, оставляя всем рулить мальчишку, который растаял от нежности Минхо. Хоть и знал, что у того парни-поклонники вообще-то неспроста появились. Поступив в старшую школу, Минхо не держал втайне свою бисексуальность, а его популярность при этом нисколько не падала, что заставляло парней, которые были не в ладах со своей собственной ориентацией, восхищаться им. Джисон был так озабочен собственной беспомощностью и отстаиванием своих позиций в обществе, что никогда даже не задавал себе вопрос о том, могут ли ему нравиться парни. Точнее задавать-то задавал, но ответа на него не искал. Конечно, существование рядом такого персонажа, как Ли Минхо, а затем и мажора помоложе — Хван Хёнджина, заставляли думать о таких вещах без стеснения. Из-за них казалось, что не быть натуралом нестрашно. Нужно было только прислушаться к себе и понять, но у Джисона не было на это ни сил, ни времени. То, как Минхо за несколько секунд расправился с его осмотрительностью и осторожностью, заставляло Джисона думать, что, похоже, прислушаться к себе всё-таки стоило. Вдруг? С другой стороны, а зачем Джисону эта информация сейчас? Устраивать свою личную жизнь не было возможности, становиться очередным фанатом Минхо не хотелось даже чисто эмоционально. Даже если сейчас он потратит все занятия в этот день, чтобы осознать, что, вроде бы, касание Минхо и этот мягкий взгляд вообще-то были Джисону достаточно приятны, к чему оно всё вообще может привести? Ни к чему. Только к дурацкой привязанности, неоправданным надеждам и в конце концов — всё к тем же насмешкам, которых Джисон так боялся. Шансов на Минхо у него не было. Это факт. К концу дня появились, помимо всего, ещё и страхи: Джисон боялся оставаться один в большом доме с кучей богачей. Минхо явно не был раньше замешан в каком-то криминале, но других людей Джисон вообще не знал, самого Минхо не знал и боялся, что, находясь там, он не сможет контролировать ситуацию абсолютно. И даже сбежать не сможет. Второй страх состоял в моменте, когда после уроков ему понадобится подойти к кабинету и высматривать там Минхо. Существовал вариант, что Ли всё рассказал другим ребятам, они посмеялись и теперь все вместе ждали, когда мордашка наивного мальчишки-уборщика появится в дверном проёме и будет с надеждой смотреть на Ли, а тот натянет на лицо усмешку и опустит Джисона при всех. На что надеялся, пацан? Дворецкий, да? Какой смешной. Джисон едва не довёл себя до нервного срыва. Он даже не подумал взять у Минхо телефон, чтобы сейчас просто написать ему, что идея всё-таки не очень и ему нужно быть на смене в ресторане после занятий. Он бы отмазался — придумал бы, как, однако ситуация сложилась таким образом, что, чтобы отмазаться, надо было встретиться с Минхо, то есть подойти к кабинету, где проходило его последнее занятие. Чёртова ловушка. Он вновь был бледен к концу дня, едва переставляя ноги в слабом стремлении добраться до кабинета, где заканчивались занятия Минхо. Старшеклассники уже потихоньку выходили в коридор, но в помещении всё ещё оставался виновник событий и его ближайшее окружение. Джисон вздохнул, подбадривая себя и всё же показывая своё лицо в дверном проёме. Если Минхо всё всем рассказал, то неважно, увидят ли они его сейчас, — травля начнётся в любом случае. Однако — невероятно — Минхо радостно подошёл к нему один, держа в руках свой портфель. — У тебя это естественный цвет лица, что ли, Джи? Аристократическая бледность? Тот содрогнулся всем телом, вызывая у Минхо смешок. Да, это и правда с его стороны, должно быть, забавно выглядело. — Перестань переживать, — Ли положил руку ему на плечо, уводя прочь от кабинета. — Если что, просто звони копам — в полиции связей у меня нет. Дурацкая шутка Минхо внезапно оказалась тем самым, что Джисону было необходимо в этот момент. Он боялся, что в доме не будет защищён. Можно просто позвонить в полицию. Как пять копеек. — Я никому не рассказал, — похвастался Минхо, выходя на стоянку вместе с Джисоном. — Заметь, у меня весь день на это был и куча людей, которые, ну, ты знаешь, позабавились бы от этой информации. Джисон повёл плечом, поворачивая голову в его сторону и пытаясь понять, была ли последняя фраза намёком на угрозу со стороны Минхо. Он, значит, в курсе, кому нужно рассказать об их встрече, чтобы испоганить Джисону жизнь. Это мило. — Спасибо, — только и сказал он. Потому что это самый безопасный ответ. Нельзя показать Минхо, что Джисон в чём-то его подозревает. Через некоторое время Джисону стало казаться, что Минхо действительно не имел в виду ничего плохого. Он был очень мил. Учтиво дождался примерки костюмов и посоветовал Джисону лучший, заплатил за прокат и был вежлив от и до. И улыбался. Он чертовски приятно улыбался. Джисон раньше не замечал, чтобы принц Ли Минхо был столь улыбчив — даже наоборот. Он создавал впечатление хмурого и незаинтересованного в людях человека, вечно ходил с гордым, правда не с высокомерным лицом. Улыбку его Джисон раньше толком и не мог рассмотреть — редкое было зрелище, даже при том, что и так-то Минхо не на каждой перемене можно было в коридорах увидеть. Теперь же он был таким светлым, пока общался с Джисоном. Им выдали пакет с аккуратно сложенным костюмом на вечер, и Джисон взял его себе, а через секунду почувствовал ладонь на своём запястье. Минхо не вырывал пакет с шумом — он взял ладонь Джисона и, касаясь его пальцев, вынул ручки, забирая ношу себе. А Хан снова дрожал. Руки горели. Он их почти не чувствовал — только жар в тех местах, которых касался Минхо. — Блин, здорово всё вышло, — Ли был очень доволен, делясь с Джисоном своим отличным настроением. — Не хотел приглашать дворецкого из агентства, где своего нынешнего нашёл. С ним мне, конечно, повезло. Другие просто прислуга: от них требуется мыть и готовить, они работяги, мне даже стрёмно у них просить попоказушничать перед снобами, вроде меня. Ты просто идеальный вариант. Жизнь, похоже, гениальна. Она ещё, видимо, и очень добра к Джисону. — Кто будет на этом вечере? — неловко спросил он. — Хёнджин, — начал Минхо, и Джисон расстроился: он искренне надеялся, что, кроме Минхо, из их школы никого больше не будет. — Несколько влиятельных взрослых, родители, несколько очень крутых парней и девчонок. Девчонки, кстати… — и Ли усмехнулся, запнувшись на этом. — В общем, не зевай. Ты ведь по девушкам, Джи? Неловкий вопрос, с которым Джисон мучился половину дня, заставил румянец тронуть кончики его ушей. Стало так стыдно, что пришлось опустить взгляд и надеяться, что Минхо эту гей-панику, порождённую его собственным существованием, не заметил. — Понятно. Джисон что, услышал в этом «понятно» самодовольство? Минхо что, нравится, что он всех вокруг делает геями? — Пацаны там тоже что надо, — добавил Минхо и засмеялся. Дурацкий звонкий смех разбил Джисону сердце. Одной улыбки было бы достаточно, чтобы к концу дня это сделать, а Минхо ещё ускорил этот процесс донельзя. Джисон влип. Можно было уже даже не прислушиваться к себе — всё стало и так понятно: у Минхо новый фанат, и он умудрился сломать Джисону жизнь, даже не рассказывая другим школьникам самую пугающую его тайну. Разбив Джисону сердце, Минхо дал ему некоторое время, чтобы зализать невероятно болезненную рану, открывшуюся у того внутри. Он отвлёкся на дорогу, а Джисон занимался попытками не смотреть на него. И ещё принять, что Минхо совершенно не тот человек, каким себе его представлял Хан, хоть и после сегодняшнего оставалось лишь больше вопросов: почему он тогда позволяет своим прихвостням творить в школе расправу над неугодными? Ответ мог быть прост: Минхо они никакие не прихвостни, ему вообще всё равно на них – возможно, он даже не замечает, что в действительности происходит за его спиной. А может, и замечает, но не воспринимает это чем-то связанным с ним. Почему Джисон вообще считает, что Минхо должен контролировать их? Он в ответе за тех, кого приручил, но не за тех, кто навязался. А что, в таком случае, сам Джисон? Он приручён? Или просто влюблён, как дурак, в собственную иллюзию? А вдруг эта улыбчивая манера Минхо общаться – это не по его душу вовсе, это Минхо просто всегда такой и со всеми. Джисону надо было остудить голову и вспомнить, кто он такой, а кто такой Ли Минхо, и тогда всё сразу же встаёт на места. Да, обидно самостоятельно навязывать себе мысль о том, что Джисон жалок, но так зато легче не питать никаких надежд. Да и откуда у Джисона они вообще взялись? Ему не другом предложили стать, а дворецким. На один вечер. А после Хан снова будет невидимкой, и так даже лучше. Да? По мере приближения к дому тревожить начинала ещё необходимость что-то делать по хозяйству – Джисон очень мало что умел, даже готовил он лишь по суровой необходимости, самые простые блюда, чтобы просто не умереть с голоду. Знатные посетители банкета в доме Ли вряд ли оценят то, что Джисон в состоянии приготовить. Даже если у него будет подробный рецепт, он, скорее всего, лишь переведёт продукты. — Так, давай чтобы время зря не тратить, — неожиданно прервал зависшую тишину Минхо, оживляя приунывшего Джисона, — пока расскажу тебе, как себя вести. Правила простые: с гостями первым не заговаривать, обращаться ко всем крайне официально: «господин», «госпожа». Даже ко мне. Лицо держать прямо, спину – ровно, полотенце должно быть чистое, свободная рука заложена за спину. По возможности, постарайся не показывать эмоций – ты не человек, а как бы… антураж. И, продиктовав правила суровее, чем всё, что он говорил до этого, Минхо повернулся и уже привычно улыбнулся Джисону: — Ну, на несколько часов. Там все не совсем люди – все играют свою определённую роль. — Я справлюсь, — сказал Джисон. — Я знаю. И в следующий момент они заехали во двор большого дома, и Джисон ощутил какое-то неведомое до этого момента чувство абсолютной приниженности перед чужим богатством. Дом Минхо хоть и не был замком, но, скорее всего, Джисону и за всю жизнь не заработать хоть на что-то подобное. Не обращая ни на что внимания, сын семейства просто покинул машину, захлопывая за собой дверь и оставляя приниженного Джисона глазеть в одиночестве. Минхо правда оглянулся, вставая на месте, когда понял, что Хан за ним не идёт, и тот всё же поторопился присоединиться к нему и не подать виду, что он обескуражен. — Ты только не волнуйся там так же, как утром. Все снобы, но тебя там никто не будет обижать. — Я всё сделаю как надо, — убедительно ответил Джисон. Минхо это понравилось. Он кивнул и жестом указал Джисону заходить в дом. Какова была радость Джисона, когда оказалось, что готовить ничего не надо, дом прекрасно вымыт и оборудован под вечер, а ему нужно действительно просто быть мебелью, а не кухаркой. В доме у Минхо была прислуга, но все эти люди были простыми и работящими, кроме строгих охранников, и в какой-то момент все они тихо собрались и оставили дом, как будто событие уже давно и точно отрепетировано. Джисону выгладили его костюм, выставили шампанское и виски, подали посуду, показали, куда идти, а какая-то девушка, пока он зазевался, подошла и старательно его причесала, как будто накладывая грим. Джисон отступил от неё в удивлении, а она кивнула: — Просто немного поправлю. И это… — увидев его лицо, она указала пальцем на трещину на лбу. – Присядь, это не займёт много времени. Он послушно сел, и девушка достала небольшую косметичку. Не чемодан, как у визажистов. У неё были худые пальцы и маленькое лицо с очень тонкими чертами, и у Джисона мурашки по коже побежали от того, как приятно его лица касались её руки. Он чувствовал себя актёром фильма, и это понимание делало вечер менее волнительным. — У тебя очень красивое лицо, — заметила девушка, чуть отходя и разглядывая его. – Тебе очень подойдёт металлическая серьга в ухе и косой пробор с чёлкой. Ну, не сейчас, конечно. Джисон смутился, слыша комплимент в адрес своей внешности впервые за всю жизнь. Он только спустя несколько минут после того, как девушка ушла, понял, что мог бы что-то сказать в ответ: сделать ответный комплимент и, может быть, пофлиртовать – ведь с ним тоже очевидно флиртовали. Чувствуя сожаление об упущенной возможности, Джисон сокрушённо выдохнул, качая головой. Придурок. Не успел он как следует упасть в уныние, как спину прошибло от чужих рук, которые легли на его плечи, мягко их разминая. Джисону не требовалось даже поворачиваться, чтобы узнать, кто это. Он уже чувствовал такое этим утром – от Минхо. И никогда ранее. — Я же сказал тебе не зевать, — с усмешкой проговорил он тихо почти на ухо Джисону. – Могу дать тебе её номер. Пришлось договариваться с собой, чтобы не допустить дрожи во всём теле. Он покачал головой, не до конца понимая, почему отказывается от этого: кажется, потому что позволять Минхо устраивать ему личную жизнь было бы уж совсем как-то неловко. — Жаль, она милая. Встречалась с каким-то придурком целый год, терпела его закидоны. — Раз встречалась с придурком, со мной будет скучно, — ответил Джисон. Минхо засмеялся, на этот раз разбираясь с остатками осколков сердца Джисона, стирая их в порошок и развеивая по ветру. — Ты людей ценишь, — мягко произнёс Минхо. – Ну, и на девочку руки не поднимешь. Думаю, не опасайся ты людей, им бы с тобой было очень хорошо и комфортно. Его руки вновь надавили на чужие плечи, сжимая их: — Ну всё, пятиминутная готовность. Ни о чём не переживай, держи лицо и всё будет в порядке. Он оторвался от парня и проследовал в прихожую, а чуть живой, вялый, почти убитый таким отношением к себе Джисон поплёлся за ним, живо поправляя спину, как только взгляд Минхо вновь его коснулся. Тот улыбнулся, кивая, и Джисон вновь был убит. Было ли с ним хорошо и комфортно тем, кто рядом? Минхо не учёл кое-что важное: у Джисона непростая жизнь, эмоционально и порой физически жестокое окружение, две работы и куча комплексов. Никакой девушке такой сборник проблем не нужен – у них у самих по своему такому же. Он считал, что парень должен быть таким, как Минхо: красивый, способный позволить себе и девушке ужин в хорошем ресторане и несколько дней в неделю считать важной только её. И перед ним не должен стоять вопрос выживания. Потому что, если выживаешь, ты всегда одинок.

***

К великому удивлению Джисона, вечер проходил отлично. С самого начала он действительно стал мебелью, а это был его любимый способ общения с незнакомыми людьми. Они просто брали бокалы с его подноса или закуски просто между делом, даже не глядя на него. Только Хван Хёнджин остановился взглядом на нём, всматриваясь в, видимо, знакомое лицо дворецкого. — Ты из нашей школы? — спросил он. Джисон только кивнул, поддерживая крайне вежливый вид. — Ой, да ладно, со мной можешь нормально разговаривать, я же не этот больной, — Хёнджин закатил глаза, указывая на Минхо. Тот был очевидно увлечён. Все вокруг были одеты строго и дорого, но Минхо как будто сошёл с картинки из рекламы казино. Он сидел за одним из столов с картами, создавая вид несколько небрежного, но профессионального игрока с бокалом виски у руки и дорогой сигарой в зубах. Сложно было предположить, что он всего-навсего школьник. Тут он был настоящим светским львом. Его родители в покер не играли, только общались с другими людьми. Даже не пили. В их глазах были здоровые огоньки поиска наживы, а сам факт игры был только удобным поводом для встречи с потенциальной выгодой. Поэтому, вероятно, они и не одёргивали пьющего высокоградусный алкоголь и курящего сына, обеспечившего их площадкой для встречи с нужными людьми. Минхо и ещё нескольким людям происходящее было по кайфу, остальным — просто выгодно, а Джисон, как ему казалось, вписался просто волшебно. Он, как и крупье, был совершенно безликим, но невероятно подходящим. — Самое прикольное, что он даже покер не любит. Джисон не мог позволить себе выходить из роли, поэтому только слабо дёрнул уголками губ в знак улыбки. Минхо просил не проявлять эмоций, значит, пока для Джисона это вовсе не прикольно, а просто какая-то случайная информация. Из всех работ, которые Джисону приходилось делать, эта пока была самой приятной. Что удивительно, он даже не удостаивался высокомерия со стороны богатых людей — оказалось, что оно зависит не от количества денег, а от воспитания. Нельзя сказать, что они принимали Джисона за равного, но они предпочитали его игнорировать, что, в целом, было совершенно нормальной и даже желаемой реакцией. Обычно в таких историях предполагается, что даже в ситуации, где невозможно ошибиться, главный герой успевает где-то облажаться, но Джисон так и не нашёл для этого никаких возможностей. До этого момента его жизнь была каким-то трагическим клише, и только этим вечером всё было успокаивающе хорошо и приятно. Неприятно было только то, что он, как бы того ни хотел Джисон, не был бесконечным и довольно скоро ожидаемо закончился. Люди расходились постепенно, и последним из них засобирался строгий и угрюмый крупье. Джисон одухотворённо, но несколько печально составлял бокалы со стола для покера на поднос. Ему ведь понравилось, как ни странно. Не было страшно, и никакого унижения он не испытывал. Составив стекло, он разогнул спину, поднимая поднос и уходя с ним, держась уже более расслабленно. Никого уже не было, только Минхо где-то в прихожей провожал последних гостей. Пропав в своих мыслях, Джисон перестал быть внимательным и тут же запнулся обо что-то на полу. Попытавшись удержать поднос в руках, он попятился вперёд и, слава богу, встретил по пути Минхо, который своим телом остановил его. Ничего не разбилось. Только попадало на подносе, издавая звон на всю комнату. Минхо поддержал Джисона за предплечье, глядя на пол, чтобы проследить, обо что тот споткнулся. — Кто-то выронил бумажник, — усмехнулся он. — Ты в порядке? Джисон кивнул, и Минхо зачем-то забрал у него поднос, находясь уже на пороге кухни. Джисон бы сам донёс. Или Минхо боится, что от его сервиза так ничего не останется? — Ты был как рыба в воде, — оценил Минхо его сегодняшний перфоманс, составляя бокалы в посудомоечную машину. — Поможешь мне прибраться? Никого из персонала нет. Да и вообще никого. Было стыдно признаться, что Джисон вряд ли справится с посудомоечной машиной. — Да, конечно, — вопреки своим опасениям сказал он. Поэтому он решил заняться переносом немногочисленной посуды к мойке, а Минхо умело составлял всё, поглядывая на своего помощника. — Бояться было нечего, да, Джи? — усмехнулся он. — Всё прошло очень хорошо, — признался Джисон. — Не думал, что мне может быть спокойно в таком обществе. Минхо захлопнул посудомойку, поворачиваясь к Джисону всем телом и мягко улыбаясь ему. В его глазах вновь искрился азарт, только теперь чуть более небрежный и менее утончённый, чем полчаса назад за столом. Рукава были закатаны до локтя, рубашка выправлена, а волосы чуть растрёпаны, и в таком виде Минхо был настолько красив, что Джисон не смог удержать свой зачарованный взгляд. — Тогда почему согласился? — спросил Минхо, не спуская с него взгляда. — Ты ведь стараешься не показать никому, что тебе приходится заниматься неквалифицированным трудом, так испугался, когда я застал тебя за работой утром. Потому что я могу рассказать, и тогда об этом все узнают. Я предложил тебе работу на глазах всё у той же толпы людей, а ты просто согласился. Не сходится. Его в чём-то подозревают? По словам кажется, что да, но Минхо ничем в своём внешнем виде не давал предположить такого. Он выглядел, как человек, который уже знает ответ. Как человек, которому этот ответ очень по вкусу. — Ты согласился, потому что я тебя попросил? Джисон снова задрожал, прикусывая губу изнутри. Минхо не ошибся, но Джисон был слишком малодушен, чтобы согласиться напрямую. Точнее… Ему всё ещё было страшно. — Я тебе нравлюсь, Джисон? Сердце стучало как бешеное. Минхо находился близко, и Джисону казалось, что он просто дразнится так. Знает, что Джисон дышать из-за него не может, и играется, глядя на то, как мальчишка рядом с ним умирает. Из-за зрительного контакта становилось физически ощутимо жарко, и Джисону показалось, что он вот-вот упадёт в обморок, но Минхо неожиданно отвернулся от него. А без его взгляда на душе стало пусто, и страшно оказалось осознавать, что, похоже, эта пустота и есть сам Хан Джисон — один, без содержания. Минхо взял в руку тарелку с закуской и вновь повернулся, заполняя своей улыбку зияющую дыру внутри Джисона. — Ты ничего не пробовал, я прав? — спросил Минхо, беря шпажку с сырной тарелки. Едва живой Джисон качнул головой, и Минхо, поставив тарелку обратно, поднёс кусочек сыра к его губам. — Попробуй. Этот мой любимый. Джисон послушно открыл рот, и Минхо, не сводя с него взгляда, аккуратно положил кусочек сыра на его губы, вынимая шпажку, чья судьба после этого осталась для Джисона загадкой. Потому что после того, как Минхо приблизился и забрал кусочек сыра прямо с его губ, Хан уже ничего совершенно не видел и ничем не интересовался. Вся его голова, руки, туловище — всё налилось жаром, словно он сейчас сгорит, а Минхо, тот Минхо, который весь день был для него самым удивительным человеком в мире, без смущения целовал его, положив ладонь на тонкую шею Джисона. Оторвавшись от него спустя несколько мгновений, Минхо отстранился лишь на несколько сантиметров, ловя затуманенный взгляд обескураженного мальчишки. И Джисон точно не выглядел, как человек, который собирается оттолкнуть. — Хочешь ещё? — спросил Минхо, и Джисону было всё равно, что он говорит про сыр. — Хочу. Минхо не тянулся к нему, преодолевая расстояние. Он шагнул навстречу, сводя Джисона с ума касанием их тел и тем, как Минхо нежно положил свои ладони на его лицо, вновь целуя, уже без каких-либо намёков и предлогов. Он был выше Джисона, плечи были шире, а руки – более мускулистыми, поэтому перегруженный этим днём Хан растворился в нём. Позволил чужим рукам очерчивать линию его подбородка и ласкать волосы на висках, позволил телу быть настолько близко, что Джисон чувствовал жар от его кожи даже сильнее, чем от собственной. Он позволил Минхо быть сильнее. И показал ему это, задрожав только от одного касания, когда Минхо скользнул ладонью на его талию. — Минхо… — шёпот Джисона немного напоминал стон. Звучание собственного имени из уст другого человека заставило и самого Минхо вздрогнуть. Он услышал мольбу, а Джисон, скорее всего, за этим и позвал его. Он не знал, о чём собирался умолять Минхо, — хотел просто умолять. Просить, быть ниже, может, даже жалким, может, даже на коленях… — Боишься? — прошептал Минхо. Его губы оставляли порхающие поцелуи и на линии подбородка, пока не спускаясь ниже. Удивительно, как уничтожился рядом с ним Джисон и как при этом он сам сохраняет самообладание. — Нет, — честно ответил Джисон, потому что весь страх в нём уже давно сгорел. Минхо взял его ладонь, прислоняя лицевой стороной к своей груди. Его сердце билось в ускоренном темпе, зрачки были расширены от адреналина, влажные губы остались приоткрытыми, а Джисон просто не понимал, как так Минхо с каждой секундой становится всё более и более красивым. Он как вампир. — Я хочу раздеть тебя. От его бессовестного взгляда и прямолинейности у Джисона подгибались коленки. — Видеть, как ты просишься, — продолжал Минхо, обжигая своим настроем. — Хочу, чтобы прелестный молчаливый мальчик Джисон кричал в моей постели от того, как ему хорошо. Ты не против? Я ужасно хочу взять тебя. Держа ладонь Джисона своей, Минхо повёл её от груди ниже, укладывая на свой пах и давая Хану почувствовать, как он возбуждён. У Джисона темнело в глазах. Он не мог ответить, он вообще не мог ни говорить, ни думать, ни даже себя толком ощутить. Минхо, видя это, скорее всего, понимал, что обращается к бессознательному существу, но вместо того, чтобы остудить атмосферу вокруг, он лишь подтолкнул Джисона к панорамному окну из кухни, выходящему на улицу. Пусть район и не оживлённый, но всё же населённый, а Минхо это не волновало. Не волновало, что их могут увидеть, хоть он и явно понимал это, а потому скрылся за телом Джисона, наклоняясь к его груди и расстёгивая рубашку под пиджаком зубами. Джисон стоял на ногах каким-то чудом, не смея отрывать взгляда от Минхо. Который спускался всё ниже, освобождая пуговицу за пуговицей и в итоге становясь перед Джисоном на колени и протягивая руки к его ширинке. Да, он собирался сделать это. Джисон поднял руку, закусывая зубами большой палец, но Минхо, протянув свою, не позволил ему этого. И Хану ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Он был уничтожен этой решительностью, настойчивостью, и тем, как Минхо целовал его сквозь ткань нижнего белья. Смотреть на это не было никаких сил, но Джисон чувствовал, что ему грозит смертельная опасность, если он посмеет отвести взгляд. Поэтому он смотрел, сходя с ума, когда ладони Минхо коснулись резинки его белья. Почему он на коленях, а не Джисон? Хан был готов, если честно. А Минхо не медлил, целуя его, как только высвободил из белья. — Удивительно красивый, — прошептал Ли, не прерывая ласки. — Просто чертовски красивый. Я хочу почувствовать тебя. А затем он поднял голову, чувствуя чужие пальцы на своём лице. Это Джисон худо-бедно постарался проявить инициативу, хоть просто нежность, и Минхо, кажется, оценил. Он приоткрыл губы, когда Джисон провёл по его губам, и захватил чужой палец в рот, посасывая его всё ещё на коленях. — Хочешь, чтобы я был хорошим сегодня для тебя? — спросил Минхо, когда Джисон зарылся пальцами в его волосы. — Нет, — шепнул Джисон. — Ты просто очень красивый. Минхо улыбнулся, поднимаясь на ноги и пальцами поднимая подбородок к себе: — Значит, ты готов побыть под моей властью? Он уточнял, и это было чертовски необъяснимо заботливо с его стороны. — Минхо, пожалуйста, возьми меня, — ответил Джисон. — Я готов. Какие же у него тёплые руки, когда касаются лица Хана. Минхо положил обе, приближаясь, но не целуя, а просто глядя в глаза парню меньше и ниже его. Этот взгляд не был таким, словно Минхо собирался поговорить о чём-то серьёзном — он был мягким и улыбчивым, как весь этот день, руки ласковыми, а голос низким и бархатным от возбуждения: — Я красивый, Джисон? Тот удивлённо посмотрел в ответ, но, поняв вдруг причину вопроса, горячо выдохнул: — Я никогда не видел человека красивее. Неужели ты не знаешь… — Ты удивишься, узнав, насколько нет. У Джисона дрожали руки. Он сам прильнул к Минхо, целуя его сначала в уголок губ, а затем затягивая в поцелуй и его, как будто действительно умел. Просто хотел показать, что он заинтересован. Не думая ни о чём. Больше Минхо времени не терял. Подняв Джисона на руки, он резко расставил всё по своим местам: его мускулистые руки и дрожь мальчишки Хана сделали происходящее самым правильным. Ведь это Минхо сказал, что хочет раздеть Джисона, первым. И он делал то, что хотел. Брал то, что обозначил желаемым. Смотрел на Джисона, которого считал своим, из-под полуопущенных век, едва открывая глаза после очередного протяжного неторопливого поцелуя. Он давал Джисону привыкнуть ко всему, скользя ладонью по обнажённой груди, затем по худым бёдрам: к себе, к мыслям самого Джисона, к происходящему и к тому, что ещё только произойдёт. Минхо был настолько бесконечно ласков, что Джисон позволил себе утонуть, ни о чём не переживая. Даже зная, что это будет одновременно самая прекрасная и самая болезненная ночь в его жизни.

***

У Джисона внизу живота распустились цветы. Лёжа в темноте, он слушал дыхание спящего Минхо рядом со своим плечом, следил за тенями на потолке и чувствовал самую приятную боль из всех, которые он когда-либо испытывал. Он правда сравнивал её с прекрасными цветами. И следы, которые оставил Минхо на его шее и запястьях. Нет, он вовсе не был жесток. Наоборот Минхо был невероятно терпелив и нежен к Джисону, получив утвердительный ответ на вопрос про первый раз. Он гладил волосы Джисона и мягко целовал его грудь, ключицы и шею, не позволяя ему быть напуганным чем-либо. То, что случилось, не поддавалось никакому объяснению, точнее не поддавалось хорошему объяснению. Джисон не спал, потому что считал минуты до момента, когда он должен будет неотвратимо проститься с Минхо. Он планировал сделать это в полпятого, но часы уже показывали четыре часа тридцать две минуты, а Джисон лишь повернул голову, глядя на подрагивающие во сне ресницы парня. Джисон никогда не видел человека красивее. И никогда не видел ничего красивее того, как Минхо нависал над ним, как играли мышцы на его руках и как пальцы накрывали низ живота Джисона и его запястья, сжимая немногим сильнее, чем до боли. Джисону понравилась эта небольшая нотка грубости среди такого сладкого всего, но ещё больше понравилось, как Минхо, извиняясь, целовал его запястья после, не давая Джисону ни секунды передышки. Хан почувствовал, как слёзы, которые он сдерживал в последние минуты, скатились по его щекам. Он хотел дать себе немного времени, чтобы просто насладиться всем хорошим в этом моменте, но оно уже закончилось, и впереди его ждала суровая реальность. Ведь он ещё вчера думал, что так просто не бывает, да? Всё, что было между ним и Минхо вчера, было словно какой-то сказкой, и пора было принять уже простую истину, что сказок не бывает. Такого не могло случиться с Джисоном. Минхо проснётся, и чары вокруг них развеются… Больше всего Джисон боялся увидеть его ухмылку и услышать жестокие слова. Честно говоря, сегодня он был готов к этому. Знал, что Минхо, успешно затащивший его в постель, теперь обладал знанием о таком количестве слабостей Джисона, что мог стереть его жизнь в мелкую пыль. Решение сбежать утром было принято не для того, чтобы избежать этого, а для того, чтобы не видеть этого конкретно сейчас. Мысль о том, что Минхо выкинет его из своей постели и своего дома с позором, пугала, и Джисон просто не давал ему шанса на это, аккуратно выбираясь из постели и покидая комнату в поисках своей одежды. Он не хотел думать, как ему пережить следующие дни в школе. Как он будет смотреть в глаза Минхо и всех, кто может обо всём узнать. Он ведь был только нищим, и никто даже не подозревал толком, насколько, а после этой ночи он обретёт клеймо ветреной шлюхи, прислуги, мойщика толчков, и это только в лучшем случае. Джисон ненавидел себя за то, что не мог остановиться плакать. Считал, что не заслуживает жалости, ведь это он во всём виноват. Он согласился поехать в дом к богатым людям без всякой защиты, он поддался Минхо и лёг под него, хотя тот даже не настаивал. Во всём, что он получит теперь за свой выбор, была только его вина, он понимал, но остановить обиду и чувство несправедливости не мог. А они рвались из него истерикой, когда он в темноте, едва чувствуя себя, натягивал свои шмотки. Он даже не думал о том, как будет выбираться из незнакомого района ночью: автобусы явно не ездят, а дорогу от школы сюда он даже не запоминал. Впервые за долгое время Джисон жалел, что у него нет ни вона на то, чтобы накопить на новый телефон и пользоваться хотя бы картами. Сейчас самым главным было не добраться куда-то, а просто выбраться из этого дома. Джисон больше не пытался контролировать слёзы, всхлипывая и расстраиваясь только больше из-за своей ничтожности. Он даже представлять не хотел, насколько за дверью холодно в это время суток, он вообще ни о чём не думал, стараясь плакать не слишком много, пока пытался дрожащими руками завязать шнурки, сидя на полу. В голове метнулась мысль о том, что он не явился домой на ночь. Да и над домашкой сегодня он не сидел, что уж сказать, и теперь не знал даже, стоит ли ему вообще идти в школу, стоит ли возвращаться домой — а может, просто закончить всё это сейчас? Ведь это не так уж и плохо: он выдержал шестнадцать лет горя и унижений, это не так мало, как кажется. Он дошёл до самого прекрасного момента своей жизни и хотел бы запомнить её такой — в руках у сильного и красивого Ли Минхо, освещённый улыбкой, обращённой к нему. Не увидев всех ужасов, которые ждали его дальше. Дрожащие руки не слушались его, и Джисон вновь всхлипнул, справившись со шнурком только на одной ноге. Как идиот какой-то… Он никак не ожидал, что кто-то может находиться рядом, потому что от слёз и собственных мыслей ничего даже не слышал. Поэтому он был шокирован, когда увидел, что напротив него кто-то садится, скрестив ноги. Минхо был в своих домашних шортах, и это единственное, что видел Джисон, боящийся поднимать на него взгляд. — Куда сбегаешь? — мягко поинтересовался заспанный голос. Джисон не мог остановить слёзы, прийти в себя, привести голос в порядок и собраться с мыслями. На это требовалось как минимум минут пятнадцать, а Минхо ожидал ответа прямо сейчас. — В школу, — ответил он почти шёпотом, чтобы просто не показать ещё одну свою слабость. Он увидел, как пальцы Минхо протянулись к его завязанным шнуркам, неторопливо их развязывая. Он, похоже, не собирался никуда выгонять Джисона. Его лощёные руки рядом с потрёпанными кедами Джисона выглядели так чужеродно, но, похоже, самого Минхо это ни капли не смущало. Он стянул обувь с ноги Джисона, аккуратно отставляя её. Хан хотел бы сказать, что ему правда нужно на работу, но тишина вокруг них была сильнее него. Минхо стянул и незавязанную кеду тоже, а затем скользнул ладонью до руки Джисона. Он, кажется, понял, что основной причиной была вовсе не школа. Не сбегают после первого секса из незнакомого места в пять утра в темноте ради школы. Поэтому Минхо ненавязчиво потянул Джисона за руку, и тот поддался, оказываясь в чужих объятиях. Тёплые руки Минхо обняли его за плечи, прижимая к своей груди, и пальцы запутались в его волосах, осторожно поглаживая кожу головы. Джисон снова дрожал. Достал уже дрожать. — Мой напуганный котёнок, — шепнул Минхо ему на ухо. — Твои мысли действительно настолько тяжелы, что ты не готов был даже дать мне шанс этим утром? Джисон даже представить не мог, насколько для Минхо этот малодушный поступок мог быть обиден. Как, осознавая это, он может называть Джисона… о боже, как он его назвал?.. — Прости меня, — вновь всхлипнул Джисон, ненавидя себя за слабость. — Не надо извиняться, Джи, я понимаю, почему тебе страшно. Мне жаль, что мы не поговорили и тебе пришлось переживать так сильно, что ты без будильника поднялся в пять утра. Давай я расставлю все точки над «ё»: я был искренен во всём с самого начала, не играл с тобой. — Но ты не думал, что мы… — Не думал, — прервал Минхо, соглашаясь. — Сначала. Но это ведь и не играет роли, правда? То, что есть сейчас… Я знаю, насколько это важно для тебя, знаю, что, скорее всего, намного важнее, чем для меня. И не могу обещать там, знаешь… Вечной любви. Но мне чертовски нравится то, что у нас есть. И мне чертовски нравишься ты, Джи. Я не хочу, чтобы ты вот так ночью оставлял меня одного, плакал в прихожей, уходил неизвестно куда в холод, когда даже автобусы ещё не ходят. Если Джисон сошёл с ума и просто бредил, он всё равно чувствовал себя так, словно выиграл лотерею. Такое безумие куда лучше, чем его жизнь. Пальцы Минхо скользнули на лицо Джисона, который так и не показал его парню, и собрали слезинки со щёк. От этого рыдать хотелось только больше, но ради Минхо Джисон держал себя в руках. — Я… Совершенно ничего не могу дать тебе взамен, Минхо, — прошептал он. — В моей действительности столько проблем и жестокости, безразличия, нищеты — я часть той жизни, которая вообще не должна быть тебе известна. — Твоя жизнь и есть то самое, что сделало тебя моим котёнком. А если хочешь отплатить, просто говори почаще, что я красивый. Джисон понял, что это вовсе не шутка, чтобы разрядить обстановку. Он слегка отстранился и поднял голову, наконец-то сталкиваясь взглядом с Минхо. Он был растрёпанным воробушком, заспанным и таким по-домашнему тёплым, что Джисон в очередной раз залюбовался. Этот новый Минхо был самым привлекательным, потому что рядом с ним казалось, что Джисон наконец-то дома. Он протянул руку, осторожно касаясь скулы Минхо и ласково проводя подушечками по нежной коже до аккуратного ушка. — Разве тебе не известно, как ты красив? — За всю мою жизнь ты первый, кто говорит мне такое, — мягко улыбнулся Минхо и, увидев обескураженного Джисона, кивнул: — Я же сказал, что ты будешь удивлён тем, насколько это было неожиданно слышать. — Это недоразумение… — попытался он. — Нет, — Минхо качнул головой. — На самом деле нет. Красота субъективна: для разных взглядов разные люди красивы. Просто есть Хёнджин, которого красивым считают почти все, а есть я, кто с детства слышал за спиной слова о своём «средненьком» внешнем виде. Джисон приблизился, укладывая ладони на его лицо и со всей честностью заглядывая в его глаза. — Это самое несправедливое, что мне доводилось слышать, — признался он. — Ты не просто красивый — ты самый красивый. Ведь вся школа говорит об этом. Бровь Минхо дёрнулась в недоверии и удивлении. А затем он улыбнулся, и Джисон увидел в его глазах то же, что чувствовал в себе постоянно: неловкость, когда тема разговора напрямую касается него. Мог ли Джисон представить, что Минхо, принц школы с десятками поклонников, точно так же чувствует себя не достойным любви и приятных слов в свой адрес? Что ему так же проще отвести взгляд и перевести тему, когда кто-то говорит обратное? — Давай позавтракаем, — предложил Минхо. — А потом поедем в школу вместе. Поверить не могу, что ты собирался идти туда самостоятельно. Джисон смутился от понимания, как жалко это, должно быть, выглядело со стороны. — Прости меня, — повторил он. — Не стоит. Я понимаю, что ты слабая сторона: ты младше, меньше и не из богатой семьи — ты должен быть осторожен с такими, как я. И ты был, — Минхо улыбнулся, поднимая ладонь и приглаживая чужую чёлку. — Но время с тобой правда было приятно мне. В этом общении было много деталей, которые заставили меня вчера настоять. Все они были для тебя неосознанными, ты делал так, потому что ты просто и есть такой человек. — Что я делал? — спросил Джисон, сбитый с толку этими словами. — Ты ведь даже не попросил меня оставить твою работу в тайне, — напомнил Минхо. — Как пример. Проще было принять травлю от толпы, чем позволить себе унизиться. Я видел, что тебе страшно, но не видел, чтобы ты колебался в намереньях что-то сказать мне. Только одно это о многом говорит. И то, как ты был уверен, что справишься, и как здорово держался на людях — ты вовсе не забитая серая мышка, ты обычный человек, поставленный в трудную жизненную ситуацию. Я понял, что молчаливость и неприметность для тебя просто единственный способ выжить в обществе людей, которые в такую ситуацию не попадали. Я не очень внимателен к другим, если честно, обычно, — Минхо усмехнулся. — Многого не вижу. Но с тобой не хотелось ни одной детали упустить, поэтому я заметил столько мелочей, которые мне нравятся. Не хочу, чтобы ты меня боялся и пытался найти какой-то подвох. Нет подвоха. Если ты не хочешь, чтобы кто-то узнал о нас или твоей работе, никто не узнает. По-моему, иметь общую тайну на двоих даже романтично. Так и было. Джисон себе даже представить не мог, что за жизнь у него начинается теперь. Почему-то уже не так волновала необходимость возвращаться домой после целой ночи неизвестно где. Да и домашка не волновала: Джисон хоть и небогат, но у учителей на хорошем счету — за один день его никто отчислением не накажет. Оставался только один вопрос, который не давал ему покоя. Последняя не прояснённая деталь их разговора в прихожей, закончившегося на кухне, где домашний, ещё помятый ото сна Минхо сервировал стол как хозяин дома, а Джисон пытался понять, как так вышло, что он сидит сейчас здесь, в огромном доме, ждёт, пока богатый принц школы поделится с ним завтраком, а потом отвезёт в школу. Минхо отвернулся к мойке, и Джисон поднялся на ноги, подходя к нему сзади и ласково обнимая парня за талию, отчасти чтобы проявить инициативу, а отчасти — чтобы почувствовать, что Минхо настоящий. Ли замер, а Джисон положил щёку на его плечо, тихо произнося: — Я обещаю, что не буду бояться. — Мы вместе над этим поработаем, — усмехнулся Минхо. — Что-то не так? — Нет, мне просто нравится это «мы». Ты мне очень нравишься. Не верю, что это происходит со мной. — Очевидно, нам обоим пора понять, что что-то хорошее может случаться. Правда я не уверен, насколько для тебя оно правда хорошее: у меня родители снобы, я трачу на высокопарные постановки, вроде вчерашней, всё своё свободное время, и за мной вечно ходит толпа людей, которые готовы удавить любого, кто появится рядом со мной. Джисон поднялся на носочки, целуя Минхо в висок и ласково проводя кончиком носа по его коже. Это шутка, но почему-то казалось, что парень далеко не так беззаботен по этому поводу. — Я тоже не уверен, что для тебя это хорошее. Я из неблагополучного района, у меня две работы, ноль опыта в общении и красивых шмоток, чтобы хотя бы приблизительно соответствовать тебе. И списаться со мной можно только по СМС, потому что у меня нет смартфона и мессенджеров. — Значит, всё на своих местах, — улыбнулся Минхо себе под нос. Он недолго смотрел перед собой, а затем повернулся к Джисону, с лаской глядя ему в глаза. Тот понимал, почему, — он так всё выпалил, словно это не он десять минут назад рыдал у порога дома, пытаясь бесславно сбежать, так как не мог даже подумать довериться Минхо. — Хочешь, чтобы я что-то сделал? Джисон качнул головой. Минхо этого и ожидал. — Можно я отдам тебе свой старый телефон? — внезапно попросил, именно попросил он. — У моего оператора просто обычные СМС нужно отдельно подключать. Так мне было бы удобнее. Ну, и приятно, если ты будешь с ним ходить. Он хорошо работает, но его некуда больше девать в любом случае. Хан неосознанно улыбнулся из-за того, как Минхо продолжал накидывать аргументы, убеждая гордого Джисона принять подарок из его рук. — А научишь пользоваться? — спросил он. Минхо улыбнулся, расслабленно кивая. Его пальцы, касание которых каждый раз током прошибало Джисона, сейчас приносили лишь спокойствие и умиротворение, разливающееся от лица и пальцев по всему телу. Минхо гладил большим пальцем его подбородок, с искренней нежностью глядя в чужие глаза, а затем его губы коснулись губ Джисона, и мир в очередной раз померк, оставляя их двоих в лучах света.