Too cold for me

      Сейчас он счастлив только в те мгновения, когда находится под кайфом. Запускать себя было нельзя, но боль в сердце иначе унять для него было невозможно. Ежедневно засыпать со стаканом крепкого коньяка излюбленного бренда «Macallan» под боком уже вошло в привычку, а надраться перед сном до потери памяти не составляло особых усилий. Одна таблетка экстази, другая. Асагири разливался через край, как переполненная раковина. Даже дурь, о которой ему прожужжали уши не спасала. Заглушить боль, которая в сердце отдавалась колкими ударами оказалось не так просто.       Прошло чуть меньше месяца с тех пор как ученик старших классов средней школы Йокогама Суйран префектуры Канагава погиб при загадочных обстоятельствах. Следователи списали все на передозировку первитином накануне вступительных экзаменов, хотя Ген знал, что тот не употреблял. Дело закрыли, фактически так к нему и не притронувшись. Они встречались два года, не официально, поэтому Асагири даже на похороны не пустили. Знает ли он, что ему так же больно?

***

— Тебе стоит перестать бухать, — беря очередную сигарету в рот, поджигая ее, произносит давний друг успешного артиста Рюсуй. В этот вечер пятницы в баре было как обычно шумно, но к сожалению или к счастью менталист услышал упрёк друга. — Не бухать, а тестировать на печени спиртосодержащую продукцию, — Ген отвечает утомленным голосом, прикрывая свенцовые веки. — Мудрено. Ответа не последовало. Холодно. Асагири поежился, сложив крестом руки у груди. Вдыхая запах сигарет обеспокоенного собеседника, он поднимает глаза на барвумен, которая в ответ мило улыбается. Артист показывает карту девушке, давая понять, что он готов сделать заказ: — Космополитен, — чётко сказал тот подошедшей. Девушка кивнула. — Только это будешь заказывать? — Поинтересовался Нанами. — Да. Не сильно хочу сегодня пить. — Шутишь? — Отвянь. Я не алкоголик. Рюсуй недоверчиво покосился на друга, но вскоре прекратил сверлить его взглядом. Все равно бесполезно. Если напьётся, больше некому будет тащить его до дома, кроме него. Людей много. Громкая музыка с внушительной силой бьёт по ушам. От этого быстро начинает болеть голова — как раз по этой причине Асагири не сильно любил такие места. Но лучше здесь с доставучим другом, чем в пустой квартире в полном одиночестве. Барвумен принесла коктейль. Ген с полминуты рассматривает стакан с розовато-алой жидкостью, после чего за два присеста выпивает её. Пить Асагири не умеет от слова совсем, как правило пьянеет он быстро, поэтому никогда не посещает заведения подобного рода один. Не то чтобы он боится за свою шкуру или жопу, просто его бухого в дрова кому-то нужно довозить до дома. Обычно этим «кем-то» становится Рюсуй, что того не радует. — Я выйду, — допив содержимое стакана сообщает артист Нанами. — Мне с тобой? — Если хочешь подержать меня за член, то со мной. До блондина не сразу дошло. Зато когда понимание посетило голову, его лицо следовало бы видеть. Ген не собирается в туалет, хотя дал понять, что это так. Скажи он, что хочет подышать воздухом, Рюсуй его бы одного не пустил. Беспокоится. Зря. Асагири не собирается себя убивать или как-либо ещё вредить своему телу. Ни к чему, это ему не поможет. Алкоголь и дурь тоже не помогает, только притупляет чувства, от чего становится легче. Ненадолго, но легче. Солнце уже скрылось за высокими зданиями и город накрыла мгла. В ночном городе можно укрыться, спрятаться от чьих-либо глаз. Ты можешь быть, кем захочешь в эти минуты. Потихоньку загораются фонари. Из переулка, где находится бар «Friday's» видно, как машины проезжают одна за одной, оставляя за собой небольшое тёмное облако и неприятный запах бензина. Стоя сейчас в привычном одиночестве, Ген чувствует, как к глазам подступают слезы. Плакать было нельзя, но он так тоскует. Мурашки пробежали по спине очередной волной: это похоже на вспышку молнии, от которой посреди ночи вздрагиваешь максимально глубоко и остро. Он трет переносицу, после чего глубоко вздохнув открывает дверь и заходит через чёрный ход в бар. — Поехали домой. Отвезёшь? — пробравшись через толпу людей, касаясь плеча Рюсуя, Ген задаёт вопрос, на который предварительно знает ответ. — У меня есть выбор? — Нет. Они выходят уже с парадного входа «Friday's» и садятся в жёлтый роллс ройс. Эту машину Нанами получил в подарок от отца на свое восемнадцатилетние, кой теперь активно пользуется. — Покажешь запястья? — Я не режусь, придурок, — подворачивая рукава худи, отвечает тот хмурясь. Удостоверившись в словах менталиста, Рюсуй поворачивает ключ зажигания. Асагири нажимает на кнопку у двери и стекло медленно опускается. Прохладные вечерние порывы ветра лохматят его волосы, приводя в негодность укладку, над которой он не особо старался. Луну закрывают облака, однако её лучи все равно достигают земли, местами освещая тёмные переулки естественным холодным светом. Где-то видно, как мигают звезды. Мечта. Да, оказаться среди звёзд было мечтой Сенку. — Я хотел помочь ему исполнить его мечту. Рюсуй лишь поднял глаза и посмотрел на салонное зеркало, отыскав в отражении лицо Гена. — Но я облажался. — Тут ты бессилен. Не вини себя, это никому не поможет. — Да как же я…! — Асагири умолк. Оставшуюся часть пути они провели в тишине. Машина остановилась возле семнадцатиэтажного дома, в подъезд которого менталист, не горел особым желанием заходить. Там пусто. — Тебя провести? — Выходя из машины спрашивает Нанами. — Нет. Я сам, — не долгая пауза, — спасибо тебе за то, что делаешь для меня. — Умирать собрался? — Не дождёшься. Асагири вызывает лифт и нажимает на кнопку с цифрой 14. Касясь в бок, смотрит в зеркало, замечая нездоровую бледность и синяки под глазами. «Что я с собой делаю?» Ген опускает руки в карманы — пытается нащупать ключ. Не находит. Опускается в портфель, и, перерыв все маленькие отделения, наконец находит. Поворот ключа и вот, он вернулся. — Я дома, — говорит он пустым комнатам, — я дома… Бросает чёрный рюкзак куда не попадя, разувается, снимая худи, оставляя на исхудавшем теле одну лишь футболку и не переодеваясь заваливается на диван. Он косится на телефон у которого загорелся экран. Поворачивая его к себе видит сообщение от Рюсуя: «я доехал». О других переживает, но и о себе напомнить не забывает. Асагири любит открытых людей, хотя сам всегда был довольно замкнутым человеком. Ему почему-то казалось, что такое окружение хорошо компенсирует его скрытность и не желание открываться людям полностью. Ишигами был тем, кому Ген смог довериться. Доверить себя и свое сердце, свои чувства. Ген любил Сенку. Если бы было слово, способное описать его чувство чем-то большим, чем любовь, он бы не задумываясь использовал этот термин. Асагири скучает. Но должен идти дальше, вне зависимости от бесчисленного дерьма, что подкидывает ему жизнь. Тяжело. Тоскливо. — Мёртвые кости, да, это моя любовь.