Оглядываясь назад (In Retrospect)

Лея вздохнула, меряя шагами взад и вперед свою маленькую серую камеру. — Как я могла этого не заметить? — спросила она себя. Но она уже знала ответ на этот вопрос: она не хотела этого видеть. Безотчетно она принимала сигналы, предупреждения о том, что что-то не так, но ее доверие к другу было настолько велико, что она отвергла их. И она не могла винить себя; Люк был ее надежным другом, героем Альянса, как она могла считать его предателем? Особенно, когда предупреждениям всегда находилось другое объяснение. Она подняла руку к лицу и потерла лоб, садясь на жесткую металлическую койку. Какова бы ни была причина, она упустила признаки того, что что-то не так, и теперь она и остальные члены Альянса заплатят высшую цену: смерть. Оглядывая имперскую камеру предварительного заключения, она отчаянно хотела заняться хоть чем-то и не думать о предательстве Люка, но здесь ничего не было. Она больше ничего не могла сделать, кроме как ждать, когда за ней придет пара штурмовиков, чтобы отвести на публичную казнь перед Императорским дворцом. Как мог Люк предать их? Что Вейдер сделал с ним? Она вздрогнула, подумав об ответе на последний вопрос. Вейдер мог сотворить с Люком множество невообразимых вещей за год между его исчезновением после того, как он попал в ловушку Темного Лорда на Беспине, и его возвращением в Альянс два с половиной месяца назад. Что бы ни сделал Вейдер, это не могло быть приятным, так как Люк был слишком предан Альянсу, чтобы резко измениться. На мгновение она задумалась, были ли синяки, которые были у Люка, когда он вернулся в Альянс, частью того, что заставило его обратиться, или они были нанесены ему, чтобы она и другие поверили, что он был имперским рабом. Лея закрыла глаза и мысленно вернулась в тот день, когда Люк только возвратился. Она была на совещании с Мон Мотмой, адмиралом Акбаром, генералом Риеканом и генералом Мадином, когда Хан ворвался в комнату, сказав, что Люк жив, а не мертв, как все думали… — Прошу прощения? — спросила Мон Мотма, раздраженная грубым вторжением Хана. — Ведж нашел его, — сказал Хан, и сердце Леи пропустило удар. — Ведж? — спросила она. — Но он на задании, он отправился освобождать рабов из имперского аванпоста на Фрейзо. — Именно, — ответил Хан, встретившись с ней взглядом. — Люк был там одним из рабов. — Что?! — воскликнул генерал Риекан, вскакивая с места, и Лея увидела тревогу в его глазах. Генерал явно проникся симпатией и уважением к Люку, работая с ним на Хоте. — Вы меня слышали, — заявил Хан. — Люк был одним из рабов, которых Ведж и остальные освободили на Фрейзо. Ведж узнал его, когда его затащили на борт спасательного корабля. Говорит, что он выглядит ужасно, но это определенно Люк Скайуокер. — Они вернут его на базу? — спросила Мон Мотма. — Да, мэм, как только они высадят остальных рабов на Салласте, — ответил Хан… Лея поерзала на жесткой койке, устраиваясь поудобнее. После того, как она услышала новости, она была взволнована и обеспокоена до конца дня. Взволнована тем, что ее друг не был убит Вейдером, и обеспокоена тем, что он пережил за год с момента своего пленения. Тот факт, что он был рабом, явно означал, что он больше не был нужен Вейдеру, и это действительно беспокоило ее. Чего хотел Вейдер? Что он сделал, чтобы получить это? Через что прошел Люк с тех пор, как попал в ловушку на Беспине? Хан пытался утешить ее, говоря, что Люк теперь в безопасности и что это все, что имеет значение, но она ясно слышала беспокойство в его голосе. К тому времени, как прибыл шаттл, она была почти вне себя от беспокойства. Единственный раз, когда она волновалась больше, это когда Хана поместили в карбонит. Она ужасно беспокоилась о нем, пока ей, Чуи и Ландо не удалось освободить его из Дворца Джаббы. Как только она услышала, что корабль с Люком, Веджем и другими повстанцами, которые участвовали в миссии, прибыл на орбиту базы, она бросилась в стыковочный отсек базы. Вскоре после этого прибыл Хан, и они вместе ждали, пока корабль приземлится и опустится трап. Затем, наконец, Ведж спустился по трапу, частично поддерживая Люка, слегка прихрамывающего и опустившего голову. — Люк, — позвала она, подходя ближе к трапу. Люк поднял голову, услышав свое имя, и она ахнула, увидев отвратительный сине-фиолетовый синяк, покрывавший правую сторону его лица. Следующее, что она заметила, было то, что света, который обычно искрился в глазах Люка, больше не было. Вместо этого его глаза казались пустыми, бездонными и мрачными. Теперь она знала, что это был первый признак того, что Люк изменился, но в то время она думала, что это было прямым результатом страданий, которые он, должно быть, перенес. Люк взглянул на нее, потом на Хана, который был рядом с ней, и лишь тогда на его лице появилась легкая улыбка, улыбка, которая так и не коснулась его глаз. — Парень, ты в порядке? — спросил Хан, подходя ближе к Люку. Он просунул одну руку под правую руку Люка, чтобы поддержать его, но затем быстро отдернул ее, когда Люк вскрикнул от прикосновения и рухнул на Веджа. — Плохая идея, — сказал Ведж Хану. — Ты бы видел его спину, она вся в синяках. Затем Хан быстро помог Веджу отнести Люка в медицинский центр базы. Лея как раз подозвала 2-1В, когда Люк начал приходить в себя. — Ты в порядке, приятель? — спросил Хан, когда Люк поднял голову. — Да, — сказал Люк дрожащим голосом. Затем он заметил приближающегося дроида и начал вырываться из рук Веджа и Хана. — Люк, что случилось? — сразу же спросила Лея. — Отпустите меня, — с паникой на лице и в голосе скомандовал Люк, его глаза были прикованы к 2-1В. — Уберите его отсюда! Не надо дроидов, не надо дроидов! — Успокойся, Люк, — сказал Ведж. — Он не причинит тебе вреда, это доктор. — Нет! Уберите его отсюда или отпустите меня! — сказал Люк, пытаясь вырваться из рук друзей, но он был слишком слаб, и это ему не удалось. — Успокойся, — сказала Лея, прежде чем повернуться к 2-1В, который застыл на месте от этой вспышки гнева. — Я думаю, тебе лучше выйти из комнаты. — Как пожелаете, — отозвался 2-1В и выполнил приказ. В тот момент, когда 2-1В вышел из комнаты, Люк успокоился и позволил Веджу и Хану подвести его к кровати. Как только он, казалось, оправился от того, что его напугало, Лея спросила его, почему он не хочет, чтобы 2-1В осмотрел его. Люк просто ответил, что не хочет, чтобы какие-либо дроиды прикасались к нему, и что он также не хочет, чтобы кто-то из них вообще был рядом с ним, даже Арту или Трипио. Тут Хан попытался рассмешить Люка, сделав замечание о том, что нормально не хотеть, чтобы Трипио был рядом, но Люк только одарил своего друга еще одной вымученной улыбкой, не коснувшейся глаз. В то время Лея подумала, что он, вероятно, столкнулся со слишком большим количеством допросных дроидов, пока был с Вейдером. Но теперь, когда она думала об этом, ей стало интересно, имело ли это какое-то отношение к Силе. Ее отец часто рассказывал ей истории о джедаях и Силе, и среди прочего он говорил, что Сила может влиять только на живые существа. Джедаи или ситхи могли использовать Силу, чтобы управлять дроидом, но они не могли приказать ему сделать что-то, как могли бы приказать большинству, но не всем, разумных существ. Теперь она гадала, не использовал ли Люк Силу для чего-то, что дроиды заметили бы, поскольку Люк не мог повлиять на их разум. Могло ли это быть как-то связано с его синяками? Лея вдруг поняла, что Люк подпустил к себе Арту и Трипио только после того, как синяки на его лице исчезли. Были ли эти синяки тогда вызваны Силой? Мог ли Люк это сделать? Она тихо покачала головой; это было возможно. Она никогда не могла до конца понять, как Люк делал некоторые вещи, независимо от того, как часто он пытался объяснить ей это. Но она никогда не думала, что он достаточно силен, чтобы одурачить всех так, как он мог бы сделать, проецируя свои синяки Силой. Действительно, после того, как он вернулся в Альянс, казалось, что его сила возросла. Возможно, это из-за времени, проведенного с этим Мастером-джедаем Йодой после того, как он покинул Хот, как он утверждал? Или Вейдер научил его? И если да, то делало ли это Люка ситхом? Все это было слишком запутанно! Почему это случилось? Почему Люк не мог быть нормальным, как большинство людей? Но тогда разве они все не погибли бы на Явине? Расстроившись, Лея вскочила на ноги и снова принялась расхаживать по камере. Убедившись, что ни Хан, ни Ведж не оставят Люка одного, она отправилась на поиски доктора-человека, который, как она знала, был на базе. После недолгих поисков она обнаружила, что доктор разговаривает с Мон Мотмой… — С коммандером Скайуокером все в порядке? — спросила Мон Мотма, как только Лея вошла в комнату. — Он все еще цел и невредим, — ответила она, прежде чем повернуться лицом к доктору. — Однако, похоже, он столкнулся со слишком большим количеством допросных дроидов, поскольку он отказывается подпускать к себе каких-либо дроидов, даже 2-1B, который ухаживал за ним в прошлом. — Ладно, — сказала доктор Хса-Лин. — Я осмотрю его. — Я бы хотела получить полный отчет о его здоровье, как только вы закончите, — распорядилась Мон Мотма. — И ваше мнение о том, готов ли он предстать завтра перед Советом. — Хорошо, — кивнула доктор. Когда они добрались до медицинского центра, Люк настоял, чтобы она, Хан и Ведж покинули палату. Это был еще один из признаков того, что что-то было не так. Тогда она просто думала, что Люк не хотел, чтобы она и Хан видели боль, которую он перенес, но теперь она задавалась вопросом, не было ли это потому, что Люку было бы труднее заставить их всех увидеть синяки. Однажды, когда она была еще маленькой девочкой, она спросила своего отца, могут ли джедаи что-нибудь сделать, и он ответил, что даже у джедаев есть пределы тому, что они могут делать с Силой. Возможно, именно это и произошло тогда. Возможно, Люк не хотел, чтобы они были в палате, потому что ему было бы слишком трудно заставить их всех увидеть синяки, которые он хотел показать доктору. К счастью, она и Хан были в конференц-зале, когда доктор Хса-Лин пришла, чтобы отчитаться перед Мон Мотмой. Доктор сразу же сказала им, что все тело Люка было покрыто синяками всех цветов радуги и что у него были раны на спине, которые могли быть нанесены только кнутом, как те, которые использовались для контроля над рабами. Лея запомнила ту глубокую ярость, которую она прочла на лицах всех присутствующих в той комнате, когда они услышали на этот отчет. Особенно у Хана. Он крепко сжал кулаки по бокам, и она увидела решимость, появившуюся в его карих глазах. Решимость, которая, как она знала, никуда не исчезнет, пока он не сделает все, что задумал. И, зная Хана, вероятно, это была смертельная угроза, адресованная тому, кто причинил Люку боль. Хса-Лин добавила, что она также обнаружила несколько шрамов и отметин на теле Люка, которые могли быть нанесены ему только имперским дроидом-дознавателем, и даже тогда только один работал на полную мощность. Она рекомендовала, чтобы Люк оставался в медицинском центре по крайней мере неделю. Однако она разрешила бы ему предстать перед Советом Альянса на следующий день при условии, что он сможет сесть и что они не будут оказывать на него слишком большого давления. Снова усевшись на металлическую койку, Лея вздохнула, вспомнив то совещание, на котором Люк объяснил, что с ним произошло с тех пор, как Вейдер захватил его в Облачном городе. Надо отдать должное Люку; он хорошо сыграл свою роль, делая паузы во всех нужных местах, размышляя достаточно долго, когда ему задавали вопрос, который требовал, чтобы он подробно рассказал о своих пытках. Его опыт был именно таким, каким они ожидали его увидеть, учитывая, что сначала он был во власти Вейдера, а затем рабовладельца. Она замерла, внезапно осознав то, что подсознательно уловила еще во время совещания: ответы Люка были слишком идеальными, его отношение к своему положению казалось слишком сильным, таким, каким она его ожидала. Использовал ли он Силу? Неужели он зондировал их и говорил им то, что они хотели услышать? Не поэтому ли у нее и у остальных не было сомнений в его рассказе? Если он сделал это, то что еще он сделал? Если бы он смог увидеть, какие ответы они ожидали услышать, то мог бы он просто проникнуть в их сознание и увидеть все, что он хотел, в любое время? Так вот почему он вернулся? Чтобы извлечь информацию из их доверчивых умов? Да, вероятно, так оно и было, не говоря уже обо всех датападах, которые он просматривал, отдыхая в медицинском центре. Лея резко вцепилась руками в край койки, когда ей в голову пришла еще одна мысль. Она поспешно вспомнила все случаи, когда навещала Люка в медицинском центре, а потом громко застонала. Нашелся еще один признак, на который ей следовало обратить внимание раньше: ни разу, когда она ходила в медицинский центр, чтобы проверить, как там Люк, ее друг не спал. Он был там, чтобы отдыхать и залечивать раны, так почему же ей не пришло в голову, что он никогда не отдыхал? Это тоже как-то связано с Силой? Или она просто проглядела очевидное? Осознав, что вцепилась в край койки с такой силой, что побелели костяшки пальцев, она быстро подняла руки ко лбу и принялась его растирать. Теперь, когда она подумала об этом, она поняла, что даже после того, как он покинул медицинский центр, Люк, казалось, всегда изучал тот или иной датапад, когда он не находился на дежурстве. Никого это не беспокоило, так как все думали, что он просто выяснял подробности того, что произошло за тот год, что его не было. Но теперь она спрашивала себя, не читал ли он более свежие данные, те данные, доступа к которым у него вообще не должно было быть. Если последнее было правдой, то Люк, вероятно, смеялся над ними всякий раз, оставаясь один: он читал информацию Альянса, которую не должен был читать, прямо у них под носом! Вероятно, в то время он много смеялся, так как большую часть своего свободного времени проводил в одиночестве. Поначалу она волновалась по этому поводу, думая, все ли в порядке с ее другом, но расслабилась, когда доктор Хса-Лин сказала, что для него вполне нормально пытаться побыть одному после того, что он пережил. Доктор Хса-Лин также сказала, что ему нужно время, чтобы адаптироваться, и что будет только хуже, если она или кто-то другой попытается надавить на него. Услышав это, они с Ханом время от времени заходили в его комнату, но всегда уходили, если Люк выказывал малейшие признаки желания побыть наедине. Ей и в голову не приходило, что он, вероятно, собирал больше информации для Империи. Конечно, она думала, что его стремление побыть одному было лишь частью его выздоровления, и что его холодность была лишь способом защититься от дальнейших страданий. Теперь, однако, она знала, что его отстраненное поведение было не предосторожностью, а еще одним предупреждающим знаком, на который ей следовало обратить внимание. Сначала он сказал ей и Хану, что то, что он сделал и через что прошел, не их дело, а потом начал кричать на них всякий раз, когда они спрашивали, все ли с ним в порядке. Хан всерьез разозлился из-за этого, но она только подумала, что он пытался забыть о том, что произошло, и пытался привыкнуть к возвращению в Альянс. Ведь тогда она еще не знала, что Люку просто больше нет до них дела, что его поведение не изменится, как бы долго они ни оставляли его в покое. Он сделал все возможное, чтобы они отстали от него, оставили его в покое, чтобы он мог получить больше информации об Альянсе, которую можно было бы передать Империи. На мгновение она задумалась, как он получил информацию высокого уровня, но с другой стороны, если он мог читать их мысли, что мешало ему получить необходимые пароли из умов людей, которые их знали? Она гневно стиснула зубы и сжала кулаки. Теперь, оглядываясь назад, все это казалось таким простым, таким очевидным, что заставило ее задуматься, как Люку удалось осуществить это, не дав никому, с кем он общался в течение двух месяцев, проведенных в Альянсе, понять, что он делает. Но он справился. Тот факт, что она была здесь, на Корусканте, в имперской камере предварительного заключения, ожидая своей казни, был веским доказательством этого. И, судя по тому, что она поняла и подслушала, ее судьба почти не отличалась от судьбы каждого повстанца в Альянсе. Да, она должна была признать, что Люк проделал блестящую работу по сбору всей необходимой информации, прежде чем захлопнул ловушку. И это была еще одна вещь, с которой она все еще не могла смириться: то, как Люку удалось сделать Альянс легкой добычей для Империи. Он явно использовал свой статус героя Альянса, чтобы получить доступ к местам вокруг базы, к которым у него вообще не должно было быть доступа, либо это, либо он использовал Силу. Какой бы метод он ни использовал, он смог вывести из строя основные системы обороны и радары Альянса. А затем, через два месяца после возвращения Люка в Альянс, он поспособствовал его уничтожению. Она находилась в конференц-зале вместе с Мон Мотмой, адмиралом Акбаром, генералом Риеканом и генералом Мадином, когда Люк внезапно вошел в комнату… — Что все это значит? — требовательно спросила Мон Мотма, поднимаясь на ноги, на ее лице ясно читался гнев. — Начало конца Восстания, — спокойно заявил Люк, после чего вытащил свой бластер из кобуры и выстрелил, уничтожив панель управления, открывавшую двери в комнату. — Что за…? — воскликнул генерал Мадин, вскакивая на ноги, его рука потянулась к висевшему на поясе бластеру. Он направил его на Люка, но невидимая сила вырвала его из его рук и отправила в полет через всю комнату. Он приземлился у ног Люка, и это ужасным образом напомнило Лее о том, как Вейдер отобрал у Хана бластер на Беспине. — Руки на стол, — приказал Люк, его голос стал холодным, жестким и требовательным. — Люк, что ты делаешь? — спросила Лея, повиновавшись. — Удостоверяюсь, что никто из вас не сбежит, пока штурмовики окружают базу, — ответил Люк, шагнув вперед и сев в кресло. — Штурмовики? — спросила Мон Мотма, не отрывая глаз от направленного на нее бластера. — Здесь нет никаких штурмовиков. Как только эти слова сорвались с ее губ, из динамиков раздался громкий сигнал тревоги. Она и Риекан ахнули от удивления, когда мгновенно распознали сигнал тревоги, означающий нападение Империи. — Почему ты делаешь это, Скайуокер? — спросил адмирал Акбар, глядя на Люка. — Ты же повстанец. — Поправка, я был повстанцем, — сказал Люк. — Около года назад. — До тех пор, пока тебя не схватил Вейдер? — спросила Лея. — Пока ты не оставила меня Вейдеру, да, — ответил Люк, заставив ее почувствовать себя немного виноватой. — С другой стороны, если бы ты этого не сделала, я бы никогда не узнал правды. — Правду? — удивленно повторила она. — Люк, ты должен знать, что Вейдеру нельзя доверять, он не постеснялся бы солгать тебе! — Нет, — ответил Люк как раз в тот момент, когда они услышали отдаленный взрыв. — Лорд Вейдер не станет лгать мне, а вот Оби-Ван лгал. Подавив желание вскочить на ноги и снова начать расхаживать по камере, Лея вздохнула, вспомнив слова Люка. Что могло внушить ему такую уверенность в Дарте Вейдере, Темном Лорде Ситхов? В конце концов, он был тем человеком, который убил его отца! И в чем Оби-Ван солгал Люку? Она бы спросила об этом тогда, но, как только она открыла рот, чтобы сделать это, из динамика донесся отчаянный голос: — Мон Мотма? Мон Мотма, где вы? — спрашивал повстанец. — Мон Мотма? Адмирал Акбар? Генерал Риекан? Генерал Мадин? Принцесса Органа? Есть здесь кто-нибудь? — Не надо, — резко приказал Люк, когда похожая на плавник рука адмирала Акбара потянулась к коммуникатору, который лежал на столе рядом с ним. — Еще одно движение, и я прострелю тебе руку. Угроза быстро остановила адмирала, но Лея отчетливо увидела отчаяние, написанное на его лице и на лицах всех присутствующих в комнате, кроме Люка. В самом деле, Люк действительно выглядел довольным. — Мон Мотма! Если вы там, пожалуйста, ответьте, — лихорадочно продолжал повстанец. — Адмирал Акбар! Нас уничтожают! — Что там происходит? — требовательно спросил генерал Мадин. — Если я не захочу тебе сказать, то не буду. Не забывай, что бластер здесь у меня, так что требования предъявляю я, понял? — заявил Люк и подождал, пока генерал Мадин неохотно кивнет. — Хорошо. Что касается ситуации снаружи… — начал он и на его лице появилась жестокая улыбка… Улыбка, от которой в то время по спине Леи пробежали мурашки, и это повторилось, даже когда она подумала об этом сейчас. Именно эта улыбка сказала ей, что Люк действительно потерян для них, хотя тогда она отказывалась это признать… — Ровно шесть часов назад Звездные разрушители «Беспощадный» и «Облитератор» высадили бесчисленное количество штурмовиков на дальней стороне континента, — сказал Люк. — Невозможно, — заявил генерал Риекан. — Наш радар засек бы это! — Ваш радар не работал должным образом с 01:00 прошлой ночи, — ответил Люк. — И также нет батарей и других основных защитных систем. — Что?! — воскликнула Мон Мотма, слегка побледнев. — Что слышали, — ответил Люк, его улыбка стала шире. — «Экзекутор» и около трех четвертей остального имперского флота также находятся на орбите этой планеты. — Три четверти флота? — недоверчиво повторил адмирал Акбар. — Да, — ответил Люк с нескрываемым удовольствием. — Остальные отправились к Салласту, Линсо, либо к Мантуину. Сердце Леи упало, когда Люк упомянул эти планеты. Именно на этих трех планетах у Альянса были небольшие базы. Она была вынуждена опереться на стол, обхватив голову руками, от мысли о том, что эти базы будут уничтожены. Оглядевшись, она увидела, что Мон Мотма зажмурилась, генерал Риекан качает головой, в то время как адмирал Акбар и генерал Мадин оцепенели от ярости. Все, за что они боролись, все, за что они проливали пот и кровь, рассыпалось вокруг них, как замок из песка, под натиском волн. В комнате на несколько минут воцарилась тяжелая тишина, в течение которой они слышали отдаленные взрывы. — Имперские войска вошли на базу, — внезапно сообщил повстанец по комму. — Имперские войска вошли на базу. Это сообщение вселило страх и ужас в сердце Леи, пока она смотрела на юношу, который когда-то был ее близким другом. Тогда и даже сейчас, сидя в камере предварительного заключения, ей было трудно поверить, что Люк сознательно и добровольно предал Альянс и своих друзей. — Имперские войска вошли на базу, — продолжал говорить повстанец, пока они не услышали бластерный огонь по громкой связи за несколько секунд до того, как мужчина закричал и наступила тишина. — Люк, — сказала Лея, не в силах просто стоять и ничего не делать, пока ее товарищи-борцы за свободу сражались за свои жизни. — Подумай, что ты делаешь! Ты разрушаешь Альянс! Ты разрушаешь все, во что раньше верил и за что боролся! — Я знаю, — легко ответил Люк. — Но с тех пор я услышал правду. — Люк! — взмолилась она, придя в ужас от его слов. — Империя поступает неправильно! Как ты можешь быть на стороне тех, кто приносит несчастья и страдания людям галактики? — Только алиенам, — заявил Люк, переводя взгляд на адмирала Акбара, а затем снова посмотрел на нее. — А люди, которые страдают, сами виноваты в этом. — Что?! Как можно… — Хватит, — прервал ее Люк. — Я не буду спорить с вами, принцесса Органа. Использование ее официального титула заставило ее замолчать, так как это показало ей, что Люку действительно было наплевать на дружбу, которая у них когда-то была. Пока она сидела там, она оглядывалась в поисках способа сбежать и помочь своим товарищам снаружи, но ничего не могла придумать. Люк уничтожил управление единственной дверью в комнате, и, даже если бы он этого не сделал, он все еще был между ними и дверью. На мгновение она задумалась о том, чтобы схватить бластер генерала Мадина и оглушить Люка, но бластер лежал на полу слишком близко к Люку, чтобы она даже попыталась это сделать. Люк явно все тщательно продумал. И, судя по шуму в коридоре за пределами комнаты, было очевидно, что все имперское нападение было хорошо организовано. Она и остальные в комнате слышали звуки битвы еще полчаса, а затем на смену взрывам и стрельбе из бластеров пришла неприятная тишина. — Все кончено, — наконец произнес Люк, поднимаясь на ноги. — Откуда ты знаешь? — спросила Мон Мотма. — Может быть, просто боевые действия идут так далеко отсюда, что мы их больше не слышим. — Все кончено, — Люк ответил с такой уверенностью в голосе, что Лея поняла, что это правда. Они подождали в тишине еще несколько минут. Люк явно чего-то ждал, пока она и остальные сидели там, не в силах ничего сделать. Наконец тишину разорвали три быстрых, резких стука в дверь. Услышав стук, Люк мгновенно отошел от двери в дальний конец комнаты. Он двигался быстро, но при этом все время держал свой бластер направленным прямо на Мон Мотму. — Что происходит? — спросил генерал Риекан. — У нас гости, — ответил Люк за несколько секунд до того, как взрыв открыл дверь в комнату. Лея инстинктивно нырнула под стол при звуке взрыва, а затем медленно, осторожно поднялась на ноги. Она услышала выстрел из бластера, сопровождаемый резким криком боли генерала Мадина. Снова поднявшись на ноги, Лея быстро оглядела комнату и мгновенно оценила обстановку. Большая часть двери была выбита, и штурмовики быстро проникали через дыру. Штурмовики, уже находившиеся в комнате, подняли свои бластеры и нацелили их на нее и остальных членов Высшего командования Альянса. Затем ее взгляд остановился на генерале Мадине, который лежал на полу посреди комнаты, крепко сжимая обугленные остатки своей правой руки. Он явно бросился за своим бластером в последней, отчаянной попытке спасти их всех. Люк, однако, оказался слишком быстр для него. Люк все еще стоял на том же месте, где и был до взрыва двери. Должно быть, он почувствовал ее взгляд, и поднял голову, встретившись с ней глазами. Они замерли там на мгновение, его льдисто-голубые глаза сверлили ее карие глаза, пока она, наконец, не была вынуждена отвести взгляд, не в силах выдержать взгляд этих когда-то теплых, добрых глаз, которые теперь горели темным огнем. — Свяжите их, — приказал Люк как раз перед тем, как она услышала знакомый ритмичный звук. Она тут же посмотрела на остатки дверного проема и увидела, как в комнату вошел Дарт Вейдер. Она тихо ахнула, прежде чем посмотрела мимо штурмовиков на Люка. Глаза ее бывшего друга были прикованы к Темному Лорду, и на короткое мгновение она заметила в его глазах что-то особенное. Однако и тогда, и даже сейчас она не могла точно определить, что это было. — Хорошая работа, — заявил Вейдер своим глубоким, насыщенным голосом, подходя к Люку. — Один ранен, но все живы. Император будет доволен. Эти слова поразили ее тогда и продолжают поражать до сих пор. Император? Неужели Люк встречался с Палпатином? Или Вейдер просто сказал это, чтобы показать, насколько он был доволен? Или дело было в чем-то совсем другом? Громко вздохнув, она отчаянно желала получить ответы на некоторые вопросы, чтобы точно знать, что случилось с Люком, знать, почему он предал ее, Хана и Альянс. Хан. Жив ли он еще? В последний раз она видела его как раз перед этим заседанием совета. Он сказал, что хочет поговорить с ней, и спросил, зайдет ли она в «Сокол», как только закончится встреча. Значит, он, наверное, был в стыковочном отсеке, когда напали имперцы. Выжил ли он в битве и сумел ли сбежать? Хотя она не сомневалась в боевых навыках Хана, она сомневалась, что он просто бросит ее, то, как он рисковал своей жизнью, чтобы прийти за ней на Хоте, доказало это. Может быть, его схватили, когда он искал ее? И если так, то где он сейчас? Или он погиб в той битве? Хотя она отчаянно надеялась, что последнее было неправдой, она знала, что в конце концов это почти ничего не меняло. Несомненно, Хан, вероятно, предпочел бы умереть в бою, а не попасть в плен и быть казненным. Но она должна была знать! Сначала она надеялась, что Люк придет к ней в камеру, чтобы она смогла спросить его, жив ли еще Хан. И еще она надеялась спросить его, почему — почему он присоединился к Империи. Но Люк не пришел. В последний раз она видела его, когда ее выводили из зала совета. Штурмовики как раз провели ее через остатки двери, когда она обернулась и позвала его по имени. Люк отвлекся от своего разговора с Вейдером и на мгновение окинул ее холодным взглядом, а затем отвернулся, отмахнувшись от нее, словно она была всего лишь грязью на полу. И это непроизвольное пренебрежение к ней и их прежней дружбе причинило боль, такую сильную, что она не сопротивлялась, когда штурмовики увели ее. Когда ее вели по коридорам, она старалась не смотреть на тела на полу, так как, хотя там и было несколько тел штурмовиков, большинство из них были телами ее товарищей. Ее отвели в стыковочный отсек, где она поднялась на борт шаттла, который доставил ее на «Экзекутор». Она знала, что это был «Экзекутор» из-за огромных размеров стыковочного отсека и из-за расстояния, которое она преодолела, пока штурмовики вели ее в изолятор. Там ее продезинфицировали и поместили в камеру. Она провела примерно полторы недели в этой камере, в течение которых имперцы, вероятно, просматривали базу в поисках любой информации, которую Люк не смог получить. Затем ее доставили на Корускант, поместили в другую камеру предварительного заключения и сказали, что через два дня ее публично казнят перед Императорским дворцом. Что ж, прошло два дня, и вот она здесь, ждет своей казни, не в силах ничего сделать. На мгновение ей вспомнился последний раз, когда она чувствовала себя такой беспомощной, это было более четырех лет назад, когда она ждала своей казни на борту «Звезды смерти». Какая ирония, Люк спас ее от этой участи только для того, чтобы вернуть ее в ту же ситуацию сейчас. Как будто Люк имел право решать, когда ей жить, а когда умереть. Ее передернуло при мысли о том, что Люк обладает такой властью, и она попыталась думать о чем-нибудь другом. Неожиданно Лея увидела еще одно предостережение, упущенное ею: с того момента, как Люк вернулся в Альянс, любая имперская деятельность поблизости прекратилась. Действительно, единственный инцидент, о котором она слышала, произошел на другом конце галактики. Она должна была заметить это, однако ее гордость заставляла ее думать, что они просто загнали Империю в тупик, так что девушка даже не задумалась об этом. Теперь она поняла, что Империя притихла, чтобы дать Люку достаточно времени для сбора всей необходимой информации и избежать ситуации, в которой ему пришлось бы сбивать TIE-истребители, чтобы сохранить свое прикрытие. Ненадолго она попыталась представить Люка в стандартном TIE-истребителе, но отбросила эту мысль, так как не могла спокойно смотреть, как Люк работает на Империю. Кроме того, это было не похоже на Люка — рисковать своей жизнью на каком-то корабле без щита, когда он мог бы иметь лучшее. Внезапно она задумалась, не было ли это одной из причин, по которой Люк присоединился к Империи: потому что, учитывая шансы против Альянса, казалось, что безопаснее быть с Империей. Она попыталась, но не смогла выбросить эту мысль из головы. Она хотела получить ответы на некоторые вопросы, она хотела знать, почему Люк предал их, почему он присоединился к Империи и почему он доверял Вейдеру. Но, судя по тому, что происходило, кажется, она никогда не получит ответы, в которых так отчаянно нуждалась. Она почувствовала, как все ее тело напряглось, когда она услышала две пары шагов в коридоре. Затем дверь в ее камеру скользнула в сторону, и вошли двое штурмовиков. — На ноги, — приказал один из них, шагнув вперед с наручниками в руке. Зная, что сопротивление в этот момент бесполезно, она поднялась на ноги и позволила штурмовику сковать ей руки спереди. Даже если бы ей каким-то образом удалось сбежать от этих двух охранников, в коридоре все равно были бы другие, а также те, кто находился за пределами места заключения. В конце концов, она была на Корусканте, в сердце раковой опухоли, которая распространялась по всей галактике. Сердце Империи. Нет, она не будет сопротивляться, она не доставит имперцам удовольствия наблюдать, как она дрожит, выдавая им свой внутренний страх. Вместо этого она выйдет туда с высоко поднятой головой и встретит свою судьбу лицом к лицу. Она готова умереть за то, во что верит. Она умрет, противостоя Палпатину и его Империи. Она умрет мятежницей.