***
Дино не обратил на неё особого внимания, когда она только умерла и попала в Школу. У него были свои проблемы, свои дела. Ну новая Непризнанная, бывает. Отец ничего о ней не упоминал, а прочие вокруг лишь болтали, что она удивительно старая. Мол, откуда вообще взялась? В её возрасте души уже обычно достаточно определились с жизненными предпочтениями, чтобы сразу отправиться в Ад или Рай. Что с ней не так? Дино не любил сплетни, и ему было совсем не любопытно. К тому же, Лилу как-то рассказала, что она довольно злая, и даже лицо у неё злое. Мол, точно попадёт к демонам, как пить дать. И Дино даже не думал интересоваться или выискивать её в толпе. Но всё изменило одно занятие по крылоборству, на котором она неожиданно появилась. Когда их поставили в пару, он всё ещё думал о своём и лишь мельком бросил на неё взгляд. Хмурая брюнетка — всё, о чём сообщило первое впечатление. В небе же всё, как обычно, смешалось. Мелькали перья, руки, ноги. Дино взмахнул крыльями и ударил, не особо соизмеряя силу. Непризнанная уже была обескуражена мешаниной тел, резкостью и непривычностью движений. И один удар его крыльев мгновенно отправил её на землю. Только на миг он успел ухватить её взгляд, и его самого́ накрыла какофония чувств и эмоций. И самые яркие — стыд и острое сожаление. Только сейчас Дино понял, что даже не знает, как её зовут. Она точно испугалась, но будто бы была готова к тому, что может пострадать. Возможно, она просто трезво оценивала свои силы. Но было там и кое-что другое. В тёмных глазах мелькнули лёгкое осуждение и… нотка самодовольства. И ещё почему-то оправданные ожидания. Будто он сделал что-то, чего она хотела, и это доставило ей удовольствие. Она падала вниз, будто поверженная королева. Её серые крылья сложились, будто свинцовый колокол, а волосы мелькнули абсидиановым венцом. Богиня, сброшенная с пьедестала, побеждённая, но не сломленная. Взметнулось облако пыли, и все ненормально величественные образы растаяли. А эта странная женщина превратилась в изломанную фигурку на земле. И Дино бросился следом, ведомый разъедающим чувством вины. Как это могло случиться так быстро? Они даже не начали схватку. Он просто примерялся, просто пробовал удар. Поддалась? Зачем? Бессмертные не делали различий между женщинами и мужчинами, и те, и другие всегда сражались наравне. Но она одним взглядом, одним бессильным взмахом рук посеяла в Дино сомнения. Как он мог быть настолько слеп и так груб со слабой, необученной девушкой? На его стороне — опыт, умения, сила. Что она могла ему противопоставить? Дино почти рычал, сбрасывая с себя руки перепуганной Лилу, которая зачем-то тоже тут же спустилась на землю, прервав тренировку. И как мог вежливо отказывался от помощи Энди, который назойливо предлагал ему не отвлекаться, обещая сам позаботиться о Зельме. Зельма. Так её зовут. Дино бросил занятие и сам понёс её в лазарет. Из уголка её тонкого рта стекала кровь, и ангел испугался уже не на шутку. Он мог убить её. Что, если убил? Нет, конечно, ни ангела, ни демона, ни даже Непризнанных не так-то просто убить. Но она ведь не сопротивлялась. Что, если… Нет. Нет, конечно, нет. Прошло несколько дней, прежде чем он смог навестить её в лазарете. Была уже практически ночь, и ему полагалось быть в своей комнате. Но Дино почти со скандалом пробился в обитель боли, стонов и микстур, и, постаравшись успокоить колотящееся после спора с дежурным лекарем сердце, бесшумно вошёл в лазарет. Она спала, уже восстановившаяся, будто и не было никакого падения. Только большой синяк на обнажённом худом плече напоминал, что что-то было не так. Зельма едва заметно морщилась во сне, будто ей снилось что-то неприятное. Дино пришлось побороть желание разбудить её, чтобы прервать кошмар. Он сел на стул возле узкой койки. Сиденье противно скрипнуло, и ангел внутренне сжался, ожидая, что это её разбудит. Но она продолжала спать. И Дино остался сидеть у её постели, сам не зная, зачем. Он мог теперь беспрепятственно разглядывать её. И увиденное заставляло ворочаться что-то очень глубоко в его душе. Стройная почти до болезненной худобы. Бледная кожа с россыпью едва заметных веснушек на щеках и темными венами на шее, на запястьях, на висках. Тёмные тяжелые волосы, которые кто-то из лекарей неумело заплёл в кривоватую косу. Её глаза были закрыты, но Дино вдруг вспомнил, что они серые. Тёмно-серые, как грозовая летняя туча. И это было восхитительно красиво. Зельма выглядела хрупкой, холодной и тёмной, как сосулька, сквозь которую смотришь на землю. Но мысль о том, что к сосульке нельзя прикасаться руками, чтобы она не растаяла, и тем более нельзя согреть, неожиданно показалась Дино не очень приятной. Он ощущал навязчивое желание попросить прощения. И защитить её. От чего-нибудь хотя бы. Думать о том, чтобы защитить её от себя, ему тоже не хотелось. Зельма проснулась, когда в окно уже заглядывала полная, тоскливая луна. Вот её глаза ещё закрыты, а вот уже уставились на Дино, горящие в полумраке лазарета, как два фонаря на ночной улочке человеческого города. — Какой сюрприз, — голос Зельмы оказался низким, чуть хриплым со сна, и эти глубокие вибрирующие ноты отдались зудящим эхом внутри Дино, будто вдруг где-то под кожей зажужжали пчёлы. Целый рой пчёл. — Тебе лучше? — спросил ангел. Он испытывал странное чувство, будто не имеет права называть её на «ты». И желание прокашляться, прочистить горло, так как от её пристального взгляда его будто сдавил спазм. И мысли в голове разбежались, даже не обещая вернуться. — О, мне сразу стало хорошо, как только я поняла, что сам Его Высочество Праведность пришёл меня проведать. Дино нахмурился. Он не ожидал, что она будет язвить. На самом деле, в его мыслях она вовсе не разговаривала. Королевы молчат, и только гневно взирают на ничтожных подданных с высоты своего пьедестала. Её же смеялись, и Дино спешно взял себя в руки. — Тебе уже кто-то успел наплести про меня чушь? Как видишь, я не такой уж хороший. Я ранил тебя. Губы Непризнанной искривились в усмешке. Что-то демоническое мелькнуло в её облике в этот момент. — О, не волнуйся на этот счёт. Твои весы грехов не стали тяжелее, у тебя не было шансов меня не сбить. Секунда — неверие — и Дино подался вперёд, сдерживая недоумение и злость. — Ты поддалась! Зачем? — А зачем мне крылоборство? — Как это — зачем? Это дисциплина, которая научит тебя сражаться в воздухе, используя свои крылья. Это необходимо, чтобы… — Я не собираюсь сражаться. Дино попытался поймать её взгляд, чувствуя растерянность. Но все учатся сражаться. Это почётно — уметь победить в бою. Ну или хотя бы в состязании. А как же уметь защититься? — Но все бессмертные сражаются. — Вероятно. Но моё оружие определённо не грубая сила. — А что же? Девушка лукаво улыбнулась. — Увидишь, если нам придётся сразиться. Но, надеюсь, не придётся. — Надеюсь. И чего ты добилась? — Как это чего? Мне всё же не понадобится посещать эти нелепые небесные толкучки. Я освобождена от крылоборства, так как абсолютно безнадёжна. Дино потрясённо молчал. Ему впервые встретился такой… неординарный подход к нежеланию что-либо изучать. Очевидно, что она просто не понимает, насколько это важно. Но ему даже не пришло в голову, что это исключительно её проблема. Он решил, что потом обязательно научит её сражаться. Хотя бы постоять за себя. Но потом. Он пришёл не за этим. Её взгляд заставлял мысли путаться, и он уже почти забыл, за чем именно. Вроде бы извиниться. Кажется. Но это не точно. — Ладно, неважно, поддалась ты или нет, я не должен был атаковать тебя так сильно. Приношу свои извинения. Прости меня. — Ох, ну если так хочешь, я твои принимаю извинения, — она принялась возиться на постели, чтобы устроиться на подушках повыше. Дино машинально поднялся и стал помогать ей поправить подушки. Пришлось наклониться совсем низко, так, что он неожиданно отчетливо почувствовал её физический запах: запах женского тела, немного — крови, уже старые и почти угасшие ноты можжевеловых ягод. И в ноздри тут же ударил запах её энергии, который до этого он даже не догадался рассмотреть. Горький шоколад, ломкий и хрусткий, как лёд, и тёмный, вязкий, засасывающий, как её глаза, которые сейчас прямо и удивлённо смотрели на него. Дино замер, попав в плен вида, который открввался из этого ракурса: он смотрел на неё сверху вниз, опершись одним кулаком о спинку кровати, а другой рукой только что поправляя подушку. Она была внизу под ним, такая тонкая и острая, как парные кинжалы, что будто щекотали сейчас ангелу нервы. Она улыбнулась как-то совсем дьявольски, а а следующий момент приподнялась на локтях и мягко укусила Дино за подбородок. Острый влажный язык прошёл по краю его челюсти, как тентакль или мокрая плеть, вымоченная в соли. Так неожиданно и ярко, что Дино вздрогнул всем телом и едва не застонал в голос. Сдержаться ему помогло, очевидно, лишь чудо. Оглушённый ощущениями, ангел отпрянул от постели и сделал несколько бездумных шагов назад. Он всё ещё чувствовал её зубы, так, будто она вцепилась в него, как Цербер в добычу. Непризнанная расхохоталась. От всей души, откинув голову на свежевзбитые подушки и без стеснения широко открыв рот. — Зачем ты это сделала? Она сфокусировала на нём взгляд и некоторое время молча разглядывала, будто пыталась решить, что ответить, или наблюдала результат своих действий. — Всегда хотела попробовать, какова доброта на вкус, — наконец-то произнесла, лукаво глядя в его глаза. Дино мгновенно залился краской и нервно, возмущённо дернул руками. — Так укусила бы Месселину! В ней гораздо больше добра! Над этой фразой они хохотали вместе.***
Много месяцев позже он вспоминал этот момент, как одно из множества откровений, что настигли его за время их сближения. Она ворвалась в его мир, как земное торнадо, что в порыве неистового безумия сминает здания, рушит стены, ломает целые леса. Так он открывал в себе столько нового и так много старого начинало казаться нелепым и даже смешным, что Дино решил перестать удивляться. А Зельма словно лучше него самого знала, чего он хочет и что может. И Дино изо всех сил старался быть для неё таким же откровением, каким она стала для него. Тогда он сидел, беспомощный, привязанный за руки к подлокотникам кресла в её комнате. И не смел вырваться, применяя силу, так как не хотел случайно сделать ей больно. И понимал, что сам виноват, сам позволил ей загнать себя в эту ловушку. Он хотел в ней оказаться. И не только в ловушке. А затем вырваться и от души отыграться на ней за всё. А пока искры острого, мучительного, почти смертельного наслаждения гипнотическими разрядами пронзали всё его существо. Он вздрагивал всем телом, совершенно не способный контролировать себя, и стонал в голос. Зельма сидела на полу, между ног Дино, её острые ноготки царапали кожу пресса и бёдер, которых, Шепфа, ещё ни разу так не касались. И бесстыдно ласкала его ртом. Её глаза горели просто истинно адским лукавством и страстью, и Дино чувствовал, что она затягивает его в пучину порока и чувственного безумия. Он хотел разорвать путы и сжать её в объятиях, а затем ворваться в её горячее влажное лоно и любить до потери сознания, но не смел. Это была игра по её правилам. И он обещал их не нарушать. Её обычно тонкие бледноватые губы покраснели и припухли, а длинные пальцы, что она двигала вокруг его члена, блестели от слюны и смазки в неверном, дрожащем свете свечей. Дино казалось, он умрёт, развоплотитися, испарится и вылетит в окно тысячами слепых осколков прямо из её ладоней. Вся Вселенная сжималась и пульсировала под его кожей, и до безумия хотелось закрыть глаза, но он не мог отвести взгляда от завораживающей картины внизу. Она стояла на четвереньках, и он мог видеть между её крыльями чёрную полоску кружевного белья и порочно сбегающие в ложбинку чёрные бусины. Верёвки на запястьях больно впивались в кожу, но Дино натягивал их всё сильнее, чтобы оставаться привязанным не только к креслу, но и к реальности. Это был абсолютный катарсис. Ангел был уверен, что не выдержит. С ним точно что-то произойдёт, что-то сокрушительное и окончательное, такое, от чего потом не будет спасения. И его накрыл настолько мощный, буквально ослепительный оргазм, что Дино едва не потерял сознание и на пару бесконечно долгих мгновений выпал из реальности. Потому что она всё ещё ласкала его ртом, заставляя дрожать от странности и порочности происходящего. Зельма поднялась на ноги, и Дино снова резко втянул воздух сквозь сжатые зубы. Перед его лицом возникла её грудь, обрамленная чёрными кожаными лоскутами откровенного лифа, с обнажёнными, торчащими вверх сосками. Она наклонилась вперёд, так, что её соски заскользили по краю его распахнутой рубашки. Пальцы Дино сжались на подлокотниках. Он был готов, правда готов их сломать. Но она снова взорвала Вселенную, томным стоном удовольствия, прикосновением кожа к коже, жарким шёпотом на ухо. — Твоя доброта словно нектар, мой принц. В следующий раз она завязала ему глаза.***
Дино спал, утомлённый ночью, полной самого тонкого порока и обнажённой, неистовой любви. Он не успел одеться, и теперь Зельма могла наблюдать, как бесконечно вкусно тонкая простынь огибает его точёные бедра, острую косточку, и заканчивается где-то на дорожке светлых кудрявых волос, уходящих вниз из-под пупка. Зельма сидела в кресле, закутавшись в любимый шёлковый халат, который притащила с земли, с наслаждением пила кофе и с ещё большим наслаждением разглядывала молодого любовника. Конечно, молодой в данном случае — понятие растяжимое. Он явно был старше её по количеству прожитых лет. Но на земле жизнь куда быстрее, а потому насыщеннее, чем на Небесах. Дино очень редко оставался у неё до утра. Конспирация. Только в те дни, когда уходить было поздно или уже не оставалось сил не то, чтобы идти, но даже шевелиться. И сегодня был как раз такой случай. Но томную негу сытого утра бесцеремонно прервал резкий стук в дверь. Зельма тут же отставила чашку и вскочила, даже не позаботившись одеться, лишь бы этот грохот не разбудил Дино. Выскользнув за дверь, она на всём ходу врезалась в грудь Люцифера. — Уже за полдень, а ты всё ещё в неглиже? — насмешливо протянул сын Сатаны. — Могу себе позволить. Кто мне запретит? — парировала Зельма, пытаясь захлопнуть за собой дверь, но Люцифер внезапно подставил ботинок, не позволяя отрезать проход в комнату. — Что тебе нужно? — Даже не пригласишь войти? Кто учит вас там, на земле, манерам? Но чего ещё ожидать от Непризнанной… Я пришёл рассказать тебе об одном маленьком недоразумении. Знаешь, один глупый ангелочек обещал одной Непризнанной слетать с ней с утра к драконам. И вот незадача! Куда-то пропал. И эта Непризнанная… Моя Непризнанная! Теперь бегает и заламывает руки, что с ангелочком что-то случилось. И как думаешь, как скоро она поднимет такую тревогу, что его всё-таки найдут без штанов в твоей постели? Зельма нахмурилась. — Ты мог бы сказать ей, что с ним всё в порядке. Вики слишком впечатлительная. Люцифер фыркнул. — Я сказал. Но я же злобный демон, сплю и вижу, как бы сгноить вашего драгоценного ангелочка. Поэтому будь добра, запакуй его безгрешный зад в отутюженные брючки и продемонстрируй общественности. Пока меня не обвинили в его жестоком убийстве. Зельма привалилась к стене, не отпуская ручку двери — Люцифер всё ещё не убрал ботинок, — и расплылась в довольной ухмылке. — А ты, я смотрю, завидуешь? Подумать только! Я обязательно расскажу Дино, что ты ему завидуешь. — Вот ещё. Таких как ты у меня пол Ада. Неинтересно, — говоря это, он наклонился к самому её уху, нарочно щекоча дыханием волоскина виске. — Ну-ну, — женщина усмехнулась, сочувственно похлопав Люцифера по груди. — Тогда можешь быть свободен. Я пошлю Вики весточку, что отвлекла Дино и он не мог бросить меня в беде. У меня, скажем, обвалился шкаф с книгами. И совершенно некому было его починить. Ах, я такая слабая и несчастная! А Дино придёт, когда выспится. То есть, когда освободится. — Ну-ну, — повторил за ней Люцифер, а в следующий миг вдруг перехватил обе её руки, с силой поднял их вверх и прижал к стене. Дверь больше никто не держал, но она и сама не закрывалась. Люцифер наклонился к самому лицу Непризнанной. Её халат распахнулся, открывая взору демона кружевной полупрозрачный пеньюар, и всё, что он пытался… не пытался скрыть. И разорванную полу этого самого пеньюара. И покрытое свежими засосами декольте. Но Люцифер лишь понимающе усмехнулся. И заговорил. — Это не всё, что я хотел тебе сказать. Мне не нравится, что твой ангелочек крутится возле Уокер. Как вижу, он с тобой не скучает. Так что ему от неё нужно? Зельма тихо засмеялась. — Ты забываешь, Люцифер. Не все смотрят на женщин только за тем, чтобы трахнуть. Дино ангел. Он просто помогает ей, так как по-другому не может. Ведь и твоя Вики будет ангелом. Разве ты не замечаешь за ней этого же? — Будет, но она ещё не ангел. Ангелы — лицемеры и лизоблюды. Они не делают ничего просто так. — Не путай ангелов и чиновников, мой дорогой. Люцифер замолчал, задумчиво разглядывая локон, выбившийся из пучка на голове Зельмы, и сейчас сбегающий ей в декольте кокетливой змейкой. — Хочешь сказать, тебя ни капельки не интересует, чем они там занимаются, когда, к примеру, летают к драконам? — Нет. Если только из чистого любопытства. Но нет. У Дино есть полное право на личное пространство. Захочет — расскажет. — И ты уверена, что захочет? Зельма снова тихо рассмеялась и поёрзала, пытаясь высвободить руки. Люцифер не стал удерживать её и спокойно отступил на шаг назад. — В этом-то и весь фокус. Я не заставляю его хотеть. Желание — оно, знаешь ли, добровольное. — То есть ты действительно настолько ему доверяешь? — на его лице отражалось сомнение. — Доверяю. Настолько. — И он доверяет тебе? — Могу сказать с точностью до девяносто девяти процентов. Люцифер усмехнулся. — То есть на целый процент есть вероятность, что когда ты вернешься в комнату, он будет думать, что мы здесь страстно целовались, а я гладил твоё податливое тело и… — Нет. Существуй такой процент, я бы здесь не стояла. Всё просто. Зельма прислушалась к чему-то внутри комнаты, но тут же вновь сфокусировалась на визитёре. Люцифер тоже задумчиво посмотрел на приоткрытую дверь, думая о чём-то своем. Затем кивнул и отправился прочь. Но через пару шагов обернулся и ткнул в Зельму пальцем. — Можешь доверять ангелочку, сколько влезет. Но ему не доверяю я. Так что передай, чтобы я не видел его гнусной рожи рядом с Уокер. Иначе я эту рожу подпорчу. — Эй, эй, полегче, жеребец! Ты будешь полным идиотом, если устроишь разборки. — Я предупредил. И тебя тоже, чтобы не устраивала мне потом головомоечных истерик. Мамочка. Зельма фыркнула. Люцифер послал ей последний взгляд, полный насмешливых искр, и скрылся за поворотом. А Непризнанная вздохнула, закуталась в халат и вернулась в комнату. Дино стоял у постели, застёгивая джинсы. — Тебя не учили, что подслушивать нехорошо, красавчик? — ехидно протянула Зельма, подходя вплотную и просовывая пальцы за кромку его боксеров. Дино улыбнулся. — У меня не было выбора. Вы слишком громко разговаривали у самой двери. И вообще, расскажи-ка мне по-подробнее про девяносто девять процентов. Очень интересно. Он схватил её за плечи и толкнул на постель. Сам раздеваться ангел уже не планировал, но вот раздеть её… Зельма захохотала и попыталась отползти в сторону, но Дино рывком притянул её к себе за щиколотки. И заскользил руками по бархату её кожи, задирая всё выше холодный шёлк и тонкое кружево пеньюара. На секунду его будто подбросило от осознания, что там, в коридоре, она стояла перед Люцифером без белья. Дьявол! Или дьяволица. Позже, когда она без памяти металась по измятой простыне, Дино с садистским наслаждением медленно ласкал её пальцами, то и дело остро проскальзывая костяшками вдоль клитора, и целовал её ногу, прижатую к спинке кровати. Его приводило в чистый восторг осознание, что женщина, которая могла свести его с ума парой умелых движений и часами доводила его до полнейшего исступления, сейчас мечется от удовольствия в его руках и умоляет войти в неё. — Дино… Дино, пожалуйста! Дино, Дино, Дино, Дино… — она повторяла его имя, как заведённая, вместо ругательства или молитвы, и он готов был сам молиться не неё за это. Но продолжал медленно ласкать. — Скажи теперь, сколько процентов моего доверия ты насчитала, женщина? — Аааааррррргх! — порой она не стонала, а рычала, скаля в экстазе зубы, и это выглядело сколь странно, столь же крышесносно. — Нет, скажи. По-твоему, есть вероятность, хоть мизерная, хоть ничтожная, что я тебе не доверяю? — Нет! Нет! — Так скажи. — Полностью! Безгранично! Аррррр! Я убью тебя, Дино! — Вот именно. Безгранично, моя королева. Он опустился перед кроватью на колени, приникая к ней губами, слегка прихватил клитор зубами, и Зельма забилась в оргазме, рывком набросив себе на лицо подушку, чтобы заглушить крик. Уже поймав её взгляд, постепенно обретающий осмысленность, ангел усмехнулся и облизал пальцы. Зельма хрипло расхохоталась. — Меня ждут драконы. И Вики. — Да. А у меня вроде как занятия с Геральдом.***
Дино знал, что рано или поздно их отношения плохо кончатся. Пока она была Непризнанной, но им уже было нельзя встречаться. Но он знал, и она знала, что рано или поздно она станет демоном. Иного пути быть не могло — слишком много демонического было в каждом её движении, взгляде. Она не смогла бы стать ангелом, даже если захотела. И им совершенно точно нельзя было сближаться. Но Дино не мог, физически не мог от неё отказаться. А она улыбалась и говорила, что курить травку тоже нельзя. Но все курят. И Дино гнал от себя болезненные мысли о будущем, предпочитая жить сегодняшним днём. То, что его отец узнает об их отношениях, было вопросом времени. Но впервые в жизни Дино было абсолютно наплевать, что он об этом скажет. Вероятно, догадавшись об этом, Фенцио решил зайти с другой стороны. Дино услышал голос отца возле её комнаты и мгновенно перешёл на бег. Но всё равно не успел. Фенцио стоял, схватив Зельму за горло и прижимая её так к стене. Она висела, приподнятая над землёй, и разъярённо скалилась, точно попавшая в капкан рысь. Кончики её лаковых туфель скребли по полу, а пальцы бесполезно пытались оторвать руку Фенцио от горла. — Я предупреждаю тебя первый и последний раз, проклятая ведьма. Держись подальше от моего сына. Не то я вырву твои мерзкие серые… — Отец! — Дино был в ярости. Он никогда не чувствовал такой отупляющей, безграничной, всепоглощающей ярости, как в этот момент. Казалось, он был готов убить отца на месте. Зельма не любила насилие. Точнее, она бы не раздумывая подтолкнула к насилию кого-то другого, но сама участвовать в нём не желала, и физических столкновений избегала. Она говорила, что должна победить до того, как придёт время применять кулаки, иначе это не победа. Но в такой ситуации она оказалась беспомощна. И Фенцио полностью победил её, без боя, без жалости. Просто взял беззащитную женщину за горло, и принялся угрожать. Его женщину. Его маленькую королеву. — Пойди прочь отсюда, Дино! — хрипло прикрикнул Фенцио. — Я сам разберусь! Он это серьёзно? Дино в пару шагов подскочил к отцу и схватил его за мантию. Тряхнул, что было силы. — Убери от неё руки! Немедленно! — Я сказал тебе убраться! Глупый мальчишка! — прорычал Фенцио, непроизвольно дергая руками. Зельма мотнулась вдоль стены, словно кукла-марионетка, подвешенная в углу за ниточки. Пальцы её намертво впились в ладонь бывшего престола, пытаясь отвоевать себе кислорода. Дино не ответил, его глаза, обычно безмятежно-голубые, подёрнулись какой-то мертвенной пеленой. Не предупреждая и не раздумывая, он со всей силы ударил отца по лицу. От неожиданности Фенцио крякнул и разжал пальцы. Зельма мешком свалилась к его ногам, приложившись головой о стену. Из её носа внезапно потекла кровь. — Зельма! — тут же забыв об отце, прошептал Дино и с размаху бросился на пол рядом с ней, больно ушибив колени. — Прости меня. Прости. Сейчас я отнесу тебя в лазарет и всё… — Ты идиот? Я думал, у меня вышло вложить тебе в голову хоть капельку мозгов! Тебе надоело жить? Ты хочешь тащить её в лазарет, чтобы все узнали, что ты сношаешься с ней, как грязное животное? Хочешь узнать, что тогда с вами обоими будет? Лицо Дино посерело. Он не поднимал головы, лишь хмурился, продолжая сжимать в ладонях лицо Зельмы. — Ещё одно слово, отец, и, клянусь, ты пожалеешь об этом. Уйди. И не смей приближаться к Зельме. — Дино, оставь, — попыталась проговорить Зельма, но голос отказался её слушать, из горла вырвался сип. Она закашлялась. Дино осторожно, едва касаясь её шеи пальцами, убрал влажные спутанные локоны за спину. На её шее расцветали багровые отметины. — Дино, послушай меня, — она попыталась схватить его за руки, но Дино перехватил оба её запястья одной рукой и повернулся к Фенцио. — Ты перешёл границу, отец. — Глупец! Разве ты не видишь, что она ведьма, чёртова ведьма?! Она окрутила тебя, околдовала, завлекла в свои сети, и теперь вертит тобой, как хочет. Она сведёт тебя в могилу и выйдет сухой из воды. Ты знаешь, что она, Непризнанная, уже общается с Сатаной? Не знаешь? С Сатаной! — Я знаю. Фенцио замер, будто кто-то ударил его по затылку огромным Некрономиконом. Зельма осторожно высвободила одну из ладоней, нащупала под воротником платья какой-то кулон и сжала. И тут же снова схватилась за плечо Дино, готовая вцепиться в него и не дать наделать глупостей в любой момент. Она тяжёло дышала, не обращая внимания на размазанную по лицу кровь, и её верхняя губа нервно подёргивалась. — Ты… что? Ты знаешь? И продолжаешь ублажать подстилку Сатаны? — Дино, это слова слабого глупца, которому больше нечего предъявить. Он жалок. Давай оставим его. Слышишь? Мы не в самой выгодной позиции. Дино била крупная дрожь. Он поднялся на ноги, настойчиво удерживая Зельму сидящей на полу. — Посиди здесь, пожалуйста. — Дино! — Опомнись, сын. Ты губишь свою жизнь. Всё то, чего ты столько лет добивался, сейчас в одночасье полетит под хвост к… — Ты! Это ты всего этого добивался. Это твои труды пойдут под хвост к субантрам! Поэтому убирайся прочь, пока я не сделал того, о чём буду жалеть! — Ты будешь жалеть о потраченной впустую жизни, когда она разобьёт тебе сердце и убежит греть постель Сатане или Люциферу. У них ведь будет куда больше перспектив, чем у тебя! А затем всё завертелось. В коридоре неожиданно появился Геральд. Он увидел сидящую на полу Зельму, из чьего носа струйками бежала кровь, стекала по подбородку и горячими каплями падала в вырез платья. Затем Дино, который с рычанием бросился на своего отца. И Фенцио, который стоял, в ярости раскинув руки и явно собираясь создать какое-то колдовство. Геральд бросился между отцом и сыном, рассудив, что раз Зельма до сих пор не отправилась в Небытие, подождёт ещё немного. А эти двое могут натворить непоправимых дел. Дино не запомнил, как именно Геральд оттащил его в сторону и прижал к стене. Помнил только, как, пошатываясь, поднялась с пола Зельма и направилась к нему, придерживаясь за стену. Увидел, как Геральд подал ей руку, помогая подойти ближе, а затем внезапно буквально втолкнул девушку в его объятия. Будто заткнул ею Дино рот и связал руки. — Займись, герой-любовник. Не видишь, у неё сотрясение мозга? — недовольно проворчал демон, разворачиваясь к своему коллеге. — Геральд, — Зельма поморщилась, будто он сделал что-то не так. Дино лишь мимоходом отметил, как она обратилась к учителю, но даже не вспомнил о ревности, бесконечно благодарный Геральду за своевременное вмешательство. Сейчас было важнее заняться Зельмой, а он не смог бы остановиться. Это было так непохоже на того рассудительного, здравомыслящего ангела, каким он себя помнил. Определённо, эта Непризнанная разжигала в нём не самые лучшие качества. Но ему было наплевать. — Родная, посмотри на меня, — проговорил Дино, снова обхватывая её лицо ладонями. — Идиот. Я не позволю тебе разрушить свою жизнь. Убери руки, Геральд! Тебя сюда не звали! — Очень даже звали. И очень вовремя. Пошли, Фенцио, ты не в себе. Пошли, я сказал. — Не лезь не в своё дело! Ты не понимаешь, чему ты потакаешь. Да где тебе понять, у тебя ни детей, ни… Геральд с размаху залепил Фенцио пощёчину. На лице демона играли желваки. Фенцио лишь дёрнулся и хрипло рассмеялся, схватившись за голову. — О! Конечно. Давайте! Давайте все пойдём на поводу у очередной земной потаскухи, чья юбка оказалась достаточно короткой, чтобы под неё залезть. Знай, сын, что ты пожалеешь о своём решении. Я накажу тебя так, что ты и думать забудешь о том, с какой стороны подходить к Непризнанным и демоницам. Ты забудешь вообще, как растрачивать… Эта бестолковая отчаянная речь с гнусными угрозами внезапно будто толкнула в спину Зельму. Она бросилась к Фенцио, и Геральд едва успел её перехватить в очевидной попытке выцарапать ангелу глаза. — Зельма! Успокойся! Ты-то куда! — Послушайте меня, Фенцио, — зашипела Зельма, перевешиваясь через руку Геральда и сжимая его локоть до побелевших костяшек. — Если вам только придёт в голову хоть на капельку, хоть на маленькую капельку навредить Дино, вы обретёте врага в моем лице до конца своих дней. И как вы верно заметили, на моей стороне сам Сатана. И я умею ждать. И однажды я доберусь до вас, вырву ваш поганый язык, разрублю его на кусочки и поджарю в вашей крови, выколю ваши глаза, полные ужаса, и нашинкую пустые глазницы рагу из вашего языка. Вы ответите за каждое слово, за каждое дело, что навредило ему! Я разорву каждую часть вашего тела, а затем приглашу на ужин Ребекку и скормлю всё это ей! Шепфа свидетель, я не шучу! — она твёрдо чеканила каждое слово сквозь зубы, похожая на бешеную чернобурую лисицу, которую подстрелили охотники. Фенцио вздрогнул, как от удара. Его взгляд загорелся с трудом подавляемой яростью и одновременно болью, руки метнулись к лицу, дернулись, будто стирая паутину, и бессильно повисли вдоль тела. Но он не взглянул больше на Зельму, устремив на Дино умоляющий взгляд. — Сын… — беспомощно прохрипел. Но Дино молча отодрал Зельму от Геральда, подхватил на руки и направился в лазарет. Ангел молчал, ошарашенный, полностью обескураженный её речью, стремительно удаляясь от места происшествия. Зельма бессильно откинула голову на локоть Дино, но глаза её с прищуром наблюдали за ним. — Я не стану извиняться, — просипела она. Дино вновь промолчал. Ему не нужны были извинения. Пополам с ужасом в нём загоралась предательская глупая радость. Он ей тоже не безразличен. В то же время её слова были настолько отвратительны и жестоки, что потрясли Дино. Но ещё больше его потрясло то, насколько он был рад, что она готова совершить ради него ТАКОЕ. Что готова, он не сомневался. И он снова ощутил нечто вроде тёмного, обволакивающего катарсиса. Его затопило неоправданное облегчение, будто наконец-то лопнула струна, которая была натянута долгие годы. Он понял, что спустится за ней даже в Ад, если потребуется. Даже если ему придётся остаться там самому́.***
Ничто не может длиться вечно, а что-то хорошее — тем более. Ослепительное счастье, из которого Дино упорно гнал ощущение надвигающейся беды, рассыпалось на мельчайшие осколки, сдобренные капельками крови. Они проводили вечера, сидя в её или его комнате, закопавшись в книги, или удирали куда-нибудь к драконам, или на скалы, где Дино всё же учил её нормально летать. Проводили вместе ночи, а утром делали вид, что едва ли в приятельских отношениях. Это забавляло тех, кто знал о них: Геральда, Люцифера и Адмирона. Но для прочих выглядело вполне приемлемо. Дино не расстраивало, что все, кому она доверила их тайну, были демонами. Всем троим Зельма так или иначе доверяла. А у него не было причин сомневаться в её решениях. Самому же Дино было абсолютно не с кем поделиться: оказалось, что никто из приятелей его бы не понял. Отца упоминать не стоило бы вовсе. Конечно, Фенцио знал. Но это была скорее не доверенная тайна, а украденный чужой секрет. А друзей как таковых у Дино не было. В отличие от Зельмы. И всё крушение стеклянной крепости их спокойствия началось как раз с её друга. Точнее, с его смерти. Когда Адмирон Винчесто попался в треклятой беседке с серафимом Ребеккой, Зельмы вообще не было в школе: она была в Аду, и когда вернулась, была весьма огорошена услышанными обрывками разговоров. Новость, которую Зельме со всей присущей ей прямотой сообщила Вики Уокер, ей очень не понравилась. Но она до последнего не верила, что Винчесто действительно казнят. Но скрыть волнение не могла. — Это бред! Настоящий бред сумасшедшего! Они там совсем не видят краёв? Да Сатана сотрёт здесь всё в порошок! И будет прав! — шипела она, сидя в кресле в вагоне и нервно размахивая бокалом с глифтом. Вокруг собралась компания демонов, и Дино, не решившийся оставить её одну, чувствовал себя не в своей тарелке. Ему пришлось взять с собой Лилу, чтобы не оказаться в компании непрошенным гостем. Это оказалось излишним, потому что теперь Лилу тоже чувствовала себя неуютно и всячески пыталась прижаться к Дино поближе. Не то, чтобы он испытывал к девушке какое-то отвращение и острое нежелание подставить плечо товарищу. Но во взгляде и без того раздражённой Зельмы порой проскакивали опасные искры, и Дино не хотел, чтобы Лилу попала под горячую руку. Вообще вся компания, довольно большая и разношерстная, чувствовала себя не слишком уютно, собравшись вокруг неистовствующей Зельмы в своеобразный кружок недовольных. Хмурая и непривычно молчаливая Вики неосознанно жалась поближе к Люциферу. Ади смотрел в одну точку отсутствующим взглядом и опустошал бокал с глифтом, глоток за глотком. Люцифер молчал, задумчиво перекатывая напиток в стакане. Мими почему-то настороженно наблюдала за Лилу, будто ожидала от неё какого-то подвоха. Только Ости, вольготно раскинувшаяся на диване между Люцифером и Зельмой, внешне спокойно наслаждалась вечером. Но в глубине даже её глаз плескались злость и страх. Они просидели там весь вечер, вернувшись в комнаты разбитыми и недовольными. Давила неизвестность. Дни шли, а Зельма не смогла пробиться к Адмирону в башню, чтобы увидеться. Ни разу за всё время, что его и серафима там держали. А когда Ребекку выпустили, она словно осатанела от ярости. И Дино нечего было ей сказать. Он мог лишь молча быть рядом, иногда давая ей спустить пар в животном, остервенелом сексе, который приходилось прятать внимательнее прежнего. Хотя она всё ещё не верила, что этот запрет настолько серьёзный. На казнь её не то, что не позвали, но даже не пустили. Но она рвалась туда так отчаянно, что Дино пришлось отпустить её с Геральтом: лететь самому они запретили едва ли не хором. И он мог бы воспротивиться, но впервые за долгие дни Зельма вдруг без каких-либо разрушительных эмоций, кроме усталости, перемешенной с нежностью, обхватила его лицо руками и зашептала, глядя в глаза: — Для меня это очень важно, Дино. Но проблема в том, что мы не сможем никак объяснить, почему ты там со мной. Пожалуйста, позволь мне слетать. Кто защитит меня в твоё отсутствие лучше Геральда? И Дино сдался. А Геральд защитить не смог. И защитить, и предостеречь от необдуманных поступков. После этих скомканных, торопливых объятий Дино не видел её ещё целую неделю. Зельму наказали: на месяц посадили в ту же башню за «безобразный дебош и попрание святых законов». Но сидеть там месяц ей не пришлось. Позже ему рассказала Вики, что в последний момент Зельма появилась на месте казни, будто разъярённая Эриния. Она рвала и метала, и тогда впервые с такой силой проявился её дар. Вокруг в водовороте кружились ветки и камни, листья и перья, у кого-то сорвало фибулы с плащей. Она требовала справедливости, требовала прекратить этот фарс и отпустить Адмирона. Конечно, её скрутили. Но она ещё долго кричала, что они все не ведают, что творят, вырывалась, царапалась, и обещала, что «грязная сука Ребекка» поплатится за своё лицемерие. А потом встретилась взглядом с Адмироном и успокоилась, превратившись в безразличную куклу, которую без проблем утащили архангелы. Вики была в шоке от произошедшего, она побаивалась Зельму и открыто опасалась, как бы та не сделала гадость её маме. И Дино приходилось молча терпеть её рассуждения о неуравновешенных демонах, которые не видят краёв, думая про себя о том, что опасения младшей Уокер отнюдь не напрасны. Если Зельма записала её мать во враги, она этого так не оставит. Он пытался пробраться к ней в башню, но в школе начались волнения, в башню попал и Люцифер, и теперь Дино приходилось не вытворять безумства самому, а приглядывать за младшей Уокер. А потом под ворота школы пришёл Сатана. Дино знал, что Зельма не любила и не умела сражаться. Сражаться, как воин. Но она сбежала из башни вместе с Люцифером, и теперь шла за ним с выражением максимального шока на лице, глядя, как сын Сатаны безжалостно разбрасывает стражей. Зельма сосредоточенно вращала вокруг них какие-то камни, ветки, листья и прочий хлам, создавая подобие подвижного щита. Дино улыбнулся про себя: разобралась с даром. Он изо всех сил старался пробиться к ней, но наводнившие двор архангелы пытались не защитить их, а пленить. Они неожиданно оказались по разные стороны баррикад. Люцифер и Зельма очевидно собирались сражаться на стороне Сатаны. — Люцифер! — закричала рядом Вики, бросаясь в его сторону. Но тот лишь скользнул по ней показательно равнодушным взглядом. Всё, что произошло дальше, ввергло всех, и Дино в первую очередь, в состояние глубочайшего шока. Поступок его отца, все убийства, что он совершил… Но Дино думал о том, что этот человек учил его жить. Этот человек диктовал ему, как правильно. И как теперь найти в своем сознании привитые Фенцио ложные установки и отделить их от настоящего себя? Или это и есть он — весь сотканный из ложных установок? Полнейшей неожиданностью для всех стало убийство Сатаны… Уокер-младшей. Дино видел, как Зельма медленно и тяжело переглянулась с Люцифером. Внутри ангела зародились смутные неприятные ощущения, будто эта бешеная жизненная гонка неожиданно отодвинула его на второй план в глазах возлюбленной. И это оказалось весьма болезненным ощущением. Хотя он осознавал всю эгоистичность собственных порывов, ощущать, что у неё есть теперь куда более важные дела, и дела с другими бессмертными, у неё полно забот и мысли её могут витать где-то совершенно далеко… ему не нравилось. Но это была ещё только верхушка айсберга. Всё улеглось настолько, насколько могло улечься после таких событий. Демоны вернулись в школу, там же были вынуждены остаться и Зельма с Люцифером. Но теперь их всё чаще можно было встретить вместе где-нибудь в беседках в парке, они проводили вместе даже вечера, которые раньше принадлежали только Дино. Он сцеплял зубы и уговаривал себя вспомнить слова Зельмы: у каждого из них есть право на личное пространство. У каждого есть право на свои дела. Есть право. Захочет — расскажет. Расскажет. Но как же это трудно, Шепфа! Она так и не рассказала. Но однажды пришла прямо посреди ночи в его комнату, одетая во что-то кожаное и явно походное. — Проснись, мой принц, — услышал неожиданно Дино шёпот над самым ухом и проснулся. И тут же схватил Зельму за руку, подмял под себя и принялся целовать. Жадно, болезненно, будто никак иначе не мог выразить все свои разрушительные чувства. Она позволила целовать себя какое-то время, а затем обняла руками лицо и остановила. — Тсссс, Дино. Подожди, любимый, — ангел отстранённо отметил про себя, что она назвала его любимым, думая о том, что её руки — в перчатках, значит она точно куда-то собралась. Стоп. Что она только что сказала? — Я должна сказать тебе важную вещь. — Всё, что хочешь, родная, — неожиданно хрипло проговорил Дино, даже забыв прочистить горло. — Я не верила, что этот ваш запрет действительно имеет смысл. Но как показала практика… мы с тобой действительно не можем быть вместе, — вероятно, она заметила за долю секунды, как сереет лицо Дино, потому что тут же положила пальцы ему на губы, призывая молчать. — Но я была бы не я, если бы так просто это оставила. И я прошу тебе только поверить мне. — Но что ты можешь сделать? Этому запрету много веков! — Всему однажды приходит конец, правда? Просто пообещай мне, что не будешь меня искать и паниковать тоже не будешь. Сейчас я уйду из школы, но позже вернусь, и мы сможем уйти отсюда вместе. — Ради всего святого, что ты задумала, Зельма? — Я расскажу тебе всё позже. Со мной будет Люцифер, и мы… Дино устало зарычал, прикрывая глаза. — Эй, ты что, только что попал в тот самый процент? Дино открыл глаза и устало улыбнулся ей. — Нет, Зельма. Конечно, нет. Но, Шепфа, что бы вы ни задумали… — Просто пообещай мне, что всегда, что бы я ни делала, ты будешь помнить, что я пошла на это ради нас. Мне не нужно больше ничего в этом вашем мире — я приспособлюсь ко всему и получу всё. Кроме тебя. Тебя мне придётся добиться самой. Ангел засмеялся. — Если бы ты знала, что я уже у твоих ног, хитрая ведьма. Настолько, что, пожалуй, прощу тебе, даже если ты однажды пойдёшь на прогулку у мимоходом убьёшь Шепфу. Зельма вскинула брови, испытующе вглядываясь в зрачки Дино. Её глаза смеялись, но что-то в слегка напряжённых губах выдавало её настоящее настроение. — Ну что ж. В таком случае, если этот мир запрещает меня трахать тебя, мне придётся трахнуть этот мир. Эй, это не я сказала! Это вообще Люцифер про свою Вики! А я только воспользовалась цитатой в своих интересах! Ах, зубы, больно! Что ж, пока Зельма и мир не начали налаживать свои сложные отношения, Дино собирался урвать хотя бы кусочек её внимания. А потом простить ей действительно что угодно. И он даже не подозревал, насколько оказался прав.