Говорят - законы одинаковы для всех

«Давайте только без упоминания имен, ладно? Поймите, у меня дети» «Марта Васильевна, ко мне можно на «ты». Конечно. Это не статья, просто рассказ, возможно, он ляжет в основу книги. И еще я хочу понять мотивы Вани» «Да какие там могут быть мотивы… Мне потом адвокат показал его страничку в социальной сети, он не собирался уходить из моего дома» *** «Ванечка… Можно я буду тебя так называть?» «Мне все равно» «Я помогу тебе, у меня друг — адвокат, его заинтересовало это дело» «Мне все равно» «Ванечка, так не пойдет. Если хочешь — я сейчас уйду, а ты по решению суда отправишься в колонию лет на двадцать» «Никому нет дела, не было, пока я не заставил их обратить на меня внимание. Теперь жалеют, и моих, и меня. Только мне уже все равно» *** Сегодня он выглядел гораздо лучше, чем в первую встречу. Даже не смотря на гипс и бинты — в глазах появился живой интерес к беседе. — Здравствуй, Вань! — Доброе утро, Анна Алексеевна. — Аня. Можно просто Аня. — Так не положено. — Поговорим? — Если отвезете меня во двор. Я толкаю инвалидную коляску к выходу, медсестра жестом показывает охраннику приглядывать за нами. Да ладно, там забор в два моих роста, а ваша лечебница не способна творить чудеса! Ванька даже встать еще не в состоянии, а я просто хрупкая женщина… — Видите, как они смотрят? Они уже уверенны, хотя нет особых доказательств. — Они просто боятся. — А вы? Вы, Аня, не боитесь? — Ванечка, просто расскажи мне, как ты попал в их дом? — Это не интересно. Важнее, почему. Он ждет от меня вопросов, но я молчу. Ему надо рассказать, потому и согласился. Да и ей тоже просто нужно было с кем-то поговорить. А значит, расскажут. — Месяц назад Ковалев ехал от любовницы в нетрезвом виде. Он торопился, а, значит, до упора выжал педаль газа — законы нашего государства написаны не для него. В тот же день родители водили моих младших в цирк. Там остановка почти на проезжей части, знаете? Вы местная? — Да, училась только в Москве, а выросла здесь. Я знаю, там еще перекресток вечно перегруженный. — Да, так и написали в протоколе. Вину с водителя сняли, это дети сами ему под колеса побежали. В общем, менты, скорая, морг. Я опознал четырех самых дорогих людей. Еще двое пострадавших — выжили, а мои сейчас на Лесном, все в рядок. — Тебя в тот день с ними не было? — Лучше б был. Нет, я тогда узнал, что поступил и мы с друзьями выпивали. Я помню, сколько с меня содрал таксист. Ублюдок. Я помню, как орала санитарка, когда меня выворачивало в коридоре морга. Сука. А еще следователь. Мне тогда не было восемнадцати, так он особо не церемонился. Тварь. Мне дали денег на похороны и велели забыть о причастности Ковалева. — Ты взял деньги? — Не осуждайте, Анна. В этом городе дорого жить, но еще дороже умирать. — Как ты попал в их дом? — Анна, я повторюсь — это не важно. Тогда я пил, наверно, дней десять, потом заметил, что вокруг стали собираться странные «друзья, родственники, родственники друзей». И мне хватило ума остановиться и выгнать всех к черту. Соседка помогла навести порядок, в голове, кстати тоже. Они с матерью дружили, да и мелкие к ней забегали… Она сказала, что ей приснилась мама, мол, хорошо у них там все, всех простили. Сзади подошла медсестра. — Ивану пора на перевязки. — Приходите, Анна Алексеевна, — парнишка попытался улыбнуться, но вышло плохо, а я лишь кивнула. *** Марта ждала меня в кафешке, замотанная платком, в темных очках. — Здравствуйте, — я положила на стол блокнот, продолжая играть роль писательницы, но она лишь поморщилась. — Я просила ничего не записывать. И не звонить мне домой. — Простите. — Говорят, ты была у него? — Говорят, вы тоже? — Лгут. — Да, люди любят сочинять. Она молчит. Ну же, соберись, расскажи мне. — Я… за рулем тогда дочка была. Ей двенадцать всего, я знаю, но ведь там проселочная дорога, светло, ни людей, ни машин. И, потом, она все правила знает, и не первый раз уже… Господи, да все так водить учились! — Ваня сам бросился под колеса? — Да не под колеса. Скорость была — километров пятнадцать, он сумкой ударил по машине и упал, вроде — сбили. Девочка сообразила сразу, по тормозам… «Папашке бы ее реакцию» — Вы выбрались из машины, подошли к нему… — направила в нужное русло разговор я. — Да, да! Помогла подняться, предложила вызвать скорую или отвезти в больницу. — Марта, вы его узнали? — Нет. В газете фото маленькое, и… ты пойми, я не знала, что это муж их сбил. Ну, авария. Их же много сейчас. — Вы предложили ему?.. — В больницу — но он отказался. Сам вроде как в шоке, я не могла его там оставить. Дочка еще выскочила из машины, ревет… Потом она и предложила ему с нами поехать, а Ваня лишь кивнул. — Он жил у вас?.. — Мужа не было, это уже давно стало нормой. Нет, не пойми неправильно — Ваня — ребенок еще, а мне уже четвертый десяток, просто, если бы Костя дома был, он наверно, против был бы. А так… Ваня сказал, что из пригорода приехал, поступать. Ему нужно было результатов дождаться, а родственники домой отправляют, он им мешает. Я же дома, с детьми, Костя запретил няню нанимать, а близнецы выматывают, я люблю их, но… — Я в состоянии вас понять, я тоже сидела дома с ребенком, не знаю, как вы управлялись с тремя. — Старшая то в школу, то на занятия, а сынки целый день со мной. Ванька — он живой, то что-то рассказывал, то с детьми играл, то мне чаю сделает — не домработник, не должен — а просто так. А потом он попросил… Марта достала сигареты. Закурила, не обращая ни на кого внимания, и, глядя на меня сквозь дым, произнесла: — Попросил поцеловать. Я рассмеялась тогда, а он обиделся, кажется. Спросил, люблю ли я мужа. Ванька непосредственный, как дитё, ему интересно. А я самой себе боюсь такие вопросы задавать. Попыталась объяснить, что у меня дети, что одна я не справлюсь. Ваня сказал, что это все ерунда, что у Кости есть любовница, что он вытирает об меня ноги. Марта затянулась, глядя мне в глаза. Я не выдержала ее взгляда, отвернулась. Женщина вытерла салфеткой слезы и продолжила. — Я ведь знаю все это. А он… маленький рыцарь. Потом Ванька тихо произнес, я даже не все поняла, что-то вроде «я пришел, чтобы вас не стало». Утром его уже не было, охранник сказал, что досматривал его на выходе поздно вечером. А около одиннадцати мне позвонили и сообщили, что Кости больше нет. — Это сделал Ваня? — Ты же понимаешь, что я скажу нет? Я знаю только то, что знаю. Около одиннадцати, в тот же день, он просто шагнул из окна офиса моего мужа. Говорят, Костя застрелился. В СМИ попала та история, как он сбил Ванину семью. Говорят, он раскаивался. — Но Ваня выжил. На него пытаются повесить убийство. — Ты ведь тоже читала запись на его страничке? Он хотел убить нас, сделать Косте больно. На него не повесят убийство, говорят, ему взялся помогать лучший в городе юрист. — Ваших рук дело? — Что ты, все мои счета заморожены. Аня, ты ведь не писательница. Да и к ментам тоже отношения не имеешь. — Продолжайте. — Говорят, лучший в городе юрист — твой будущий муж? — Вы же понимаете, что я скажу нет? *** — Привет, Ваня. — Привет. Ко мне приходил адвокат, велел ни с кем, кроме вас не разговаривать. Кто вы такая? — Давай так. Я буду говорить, а ты кивнешь, если все правильно? Ты попал к Марте не случайно. И в сумке среди вещей лежало какое-то оружие. Но ты не смог. Легко представить, как убиваешь кого-то, но Марта и ее дети «кем-то» быть уже перестали. И ты передумал. Хотел заставить его мучиться, но сообразил, что Ковалев может и не почувствовать ничего. А еще ты привязался к Марте. К детям. Киваешь? А теперь самый главный вопрос. Почему ты стрелял? Я нагнулась к нему, заглянула в глаза и попыталась понять, какие чувства он испытывает. — Я хотел отомстить. И я хотел освободить Марту. А потом просто понял, что не смогу с этим жить. В глазах парнишки было отчаяние, ужас. — Я не боюсь суда. Но и жить я теперь не имею права. Я схватила его за воротник и со всей силы тряхнула. — Ты выжил, шагнув с восьмого этажа! — Это совпадение. — Ты пойми, она тебя уже простила! — Это не важно. — Там, наверху, тебя простили! Тебе дали еще один шанс! — Анна… Кто вы? — паренек плакал, уже не стесняясь своих слез. — Те двое, помнишь? Что выжили? Мой брат и племянник. Они скончались в больнице. *** — Анют, — мой муж прижимает меня к себе, в глазах — восторг. — У нас получилось! А впрочем, я и не сомневалась. Просто так и должно было быть. За тех, кто лежит рядком на Лесном. За моих, похороненных на Юго-Западном. За Марту. За мальчишку, ставшего сиротой, пусть и в неполные восемнадцать. Пусть для моего мужа это очередное выигранное дело. Для меня — надежда, что там, наверху — законы одинаковы для всех.