Эдемское яблоко

      — Сергей, к Вам посетитель, — ровно вещает Марго, маленьким значком высвечиваясь на сенсорном экране и заставляя Разумовского отвлечься от ноутбука. — Майор полиции Игорь Гром. Пропустить?       Серёжа сглатывает. У него через два часа важное совещание, и внезапный визит Грома сейчас совсем не к месту. Сердце начинает стучать ощутимее. Взгляд бегает по пустому офису, пытаясь найти весомую — больше, чем дурацкое совещание — причину оставить Игоря внизу, так и не открыв ему двери лифта. Мозг заранее знает ответ. В какое же дерьмо он вляпался.       — Да, пусть поднимается. — Серёжа оставляет открытыми все вкладки, переводя ноут в режим сна, и захлопывает крышку, замечая, как дрожат пальцы не то от страха, не то от предвкушения.       Это началось давно, около полугода назад. Серёжа тогда заглянул на огонёк к Бехтиеву, чтобы вразумить этого напыщенного ублюдка или просто выпустить пар ему в лицо, и случайно столкнулся с майором, храбро выступившим в защиту миллиардера, которых обычно ему нисколько не жалко. Падать с лестницы было больно. Валяться в ногах у Игоря, хрустя разбитым стеклом под боком, уже почти приятно. Серёжа тогда спрятался за барную стойку с ещё одной испуганной девушкой и восхищённо наблюдал за тем, как Игорь раздаёт бандитам пиздюлей. Дерётся он примерно так же залипательно, как горит огонь. Трахается жарко и опасно, если поднести пальцы ближе положенного — можно здорово обжечься. Серёжа по ощущениям сейчас залез в самое сердце полыхающего костра и не собирается оттуда выбираться, даже если здравая часть сознания орёт, что ещё немного, и он сгорит к чертям собачьим. Игорь красив, умён, суров и нелюдим, и Серёже всё это нравится ужасно. Его широкая спина, ровные плечи, шрамы, украшающие торс, дорожка волосков от пупка к лобку, сильные руки в волосах — Серёжа с такого заводится в два счёта. Игорь знает немало про искусство, у него холодный ум и нестандартный, но очень эффективный подход к работе — и это подкупает гения, утомившегося от пустых, глупых людей. Игорь би с сильным перевесом в сторону мужчин, но когда он ступает на порог офиса, всё в нём орёт о токсично-маскулинном гетеро образе. Игорь уверен, что привлекают его исключительно женщины, а Серёжа не психолог, чтобы прорабатывать травмы майора — он просто берёт то, что ему нравится, и с каждым разом отхватывает кусочек побольше, пока ситуация позволяет.       — Игорь? — наигранно удивлённо спрашивает Серёжа, вцепляясь пальцами в край стола. — Что-то случилось? У меня скоро совещание.       Игорь разувается — спасибо огромное, на улице пиздец, а клининг Серёжа вызывал только вчера — и шлёпает босыми ногами до стола, упираясь в сенсор ладонями. Злой, раздражённый.       — Мне нужна информация, — почти рычит в лицо. Серёжа рвано выдыхает.       — Я ведь уже сказал, что все данные шифруются, и даже я не могу их достать. — Игорь бьёт ладонью по столу, заставляя Серёжу вздрогнуть и откинуться на спинку стула. — Это окончательный ответ.       — Позволишь ублюдку спокойно связываться с безумными фанатиками и творить дебош?       — Я в этом не виноват. — Игорь садится на диван, грозовой тучей зависая над подушками, и Серёжа поднимается из-за стола, подходя к нему ближе, чтобы расслабить натяжение невидимой связи. Хочется положить ладони на грудь, прощупать очертания мышц и ощутить стук сердца. — Мы удалили все записи, связанные с Чумным Доктором, но кто-то наверняка сохранил ролики. Люди сами делают выбор присоединиться к злу.       Не успевает он дойти до дивана, как Игорь вскакивает, всё такой же нервный и злой, и в два шага оказывается рядом, оттесняя к стене и перекрывая путь к отступлению руками возле головы. От Игоря вкусно пахнет, слегка терпко из-за пота и мягко за тонким слоем парфюма. Серёжа всё-таки кладёт ему ладони на грудь, не давая примять себя телом к стене, и поднимает голову, рассыпая рыжие волосы по плечам.       — Что, силой из меня выбьешь отключение серверов? — голос съезжает с заданого тона, и получается не грозно, а как-то… дразняще. — Это не поможет. Убийца найдёт другой способ связаться с толпой, ты понимаешь это?       За «информацией» Игорь приходит уже второй раз. До этого врывался, чтобы задать парочку интересующих его вопросов, ещё раньше — с какой-то совсем уж тупой причиной. Реальную же Серёжа ощущает бедром и напрягает пальцы, скользя ими вниз по груди майора. Горячий какой, похлеще печки. Игорь тянет Серёжу за волосы, заставляя отклонить голову вбок, и вгрызается в кожу шеи, отдавая нервным окончаниям болезненно-приятный импульс. Он грубый в постели, и Серёжа с трудом признаётся себе в том, что его такое заводит. Пальцы царапают низ живота, цепляются за ремень, и майор вдруг бьёт его по руке, отрываясь от засосов на шее.       — Не вздумай меня лапать, — рычит он, сталкиваясь носами, и пригвождает запястья Серёжи к стене над головой, оказываясь только ближе; твёрдый член в джинсах проезжается по паху, заставляя Серёжу коротко, шумно выдохнуть.       — Тебе можно, а мне нет?       — Заткнись.       Зубы больно прихватывают выбритую кожу под челюстью. Серёжа мычит.       — Ты приходишь сюда, чтобы…       — Заткнись, я сказал! — Игорь кусает порозовевшее ухо, и Серёжа жмурится, растекаясь в его руках. Майор выучил почти все эрогенные зоны, от которых Серёжу ведёт, и бессовестно этим пользуется, зная, что тот не скажет ему ничего против. Серёже вкатывает вот так.       — У меня… Игорь, у меня совещание скоро.       — Будете обсуждать, как прикрыть лавочку для маньяка?       Серёжа мотает головой и чувствует, как низ живота сводит приятной судорогой, стоит Игорю вытащить из пояса белую рубашку и бесцеремонно залезть шершавой ладонью под одежду, сжимая мягкий бок.       — Нет, мы готовим техническое обновление, и нужно обсуд…       — Тогда хуйня это всё на постном масле.       Игорь резко разворачивает его за плечо, прижимая щекой к прохладной стене, и лезет пальцами к соску, ощутимо выкручивая. Всё ради того, что вытащить из Серёжи что-то погромче мычания. Он выгибается, пытаясь уйти от грубого прикосновения, хватает Игоря за руки — не останавливает, просто держит, заземляясь. К заднице прижимается член, проезжаясь по шву на брюках, и Серёже требуется две секунды, чтобы вспомнить, насколько охуенно он ощущается внутри. Серёжа знает, что всё это неправильно и вообще нездорово: ему бы оттолкнуть Игоря — по-настоящему оттолкнуть, вызвать охрану, чтобы бестактного мента вышвырнули отсюда нахер, и больше никогда не пускать его в офис, накатав до кучи жалобу за превышение полномочий. Если приложить к бумажке парочку хрустящих банкнот большим номиналом, она уйдёт в нужную инстанцию и произведёт ожидаемый эффект. Проблема в том, что Серёжа не хочет это прекращать. Ему нравится, когда Игорь жмёт его к стенке, хватает за руки, не даёт дёргаться, кусается, грубит и толкает к кровати, сжимая в кулаке волосы и заставляя прогнуться. Серёжа кайфует от того, как Игорь может руководить им, бесцеремонно затыкать, связывать руки и трахать до тех пор, пока простыни не пропитаются испариной и вытекшей несколько раз спермой. Серёжа не готов отказываться от этого, и злость Игоря только перчит искрящее взаимодействие. В конце концов, он и так больной на голову, — даже справка от психиатра есть — и если это приносит такое удовольствие, почему бы не продолжить?       — Игорь, я же сказал, чт…       — Ещё одно слово, и я заткну тебе рот сам, если ты по-хорошему не понимаешь.       Серёжа поджимает губы, вздрагивая всем телом, когда Игорь вновь выкручивает ему сосок, держась пальцами за простенькую штангу, и тихо ойкает, ощущая лёгкую боль вместе с возбуждением. Оно укатывается колючим комом к паху, сводя низ живота, и Серёжа радуется, что предпочитает широкие штаны джинсам и скинни-брюкам — Игорю сейчас наверняка куда невыносимее. Ему, наверное, вообще жить тяжело с таким-то зашоренным сознанием: не принимать свою природу спустя тридцать четыре года для Серёжи звучит как пиздец, а не нормальная жизнь. Он никогда не признается, но каждый раз тайно надеется, что в конце Игорь всё-таки развернёт его лицом к себе и скажет, что понял, почему трахать мужчину в задницу ему нравится. Надеется быть причиной, катализатором, но Игорь в этом плане туп, как пробка, и слеп, как крот.       Вжикает молния на ширинке штанов Серёжи, заставляя его громко сглотнуть, пуговица вылезает из петельки, и Игорь бесстыдно стягивает брюки до колен, оставляя их в свободном падении двигаться к полу. Он вновь притирается к заднице Серёжи, и теперь вставший член с жёсткой ширинкой сверху ощущается лучше, легонько натягивая кожу промежности через трусы. Игорь задирает рубашку до лопаток, обнажая веснушчатую спину, оттягивает резинку белья и отпускает, звучно шлёпая о кожу. Серёжа мычит, опять хватается за руки майора, усеянные светлыми волосками, и жмурится, облизывая сухие губы перед тем, как открыть рот.       — Игорь, ты не имеешь никакого права вот так врываться в офис посреди рабочего дня и бесцеремонно лезть ко мне. — получается на выдохе, как раз перед тем, как Игорь подхватывает его ногу под колено и отводит в сторону, притираясь к заднице. — Ты слышишь? Вообще осознаёшь, что творишь?       Игорь рычит как-то особенно злобно, отстраняется, позволяя Серёже полуобернуться, и сжимает кулаки, раздувая ноздри, как бык перед тряпкой. Серёжа на тряпку похож — яркие волосы, дрожит весь, будто на ветру, ещё немного и можно будет выжимать-выдрачивать сперму, пока оргазм не станет сухим. Он перед Игорем слишком слаб, и это одновременно и злит, и возбуждает.       — Хорошо, дай мне информацию, и я уйду. — Игорь клацает зубами и смотрит вниз: у Серёжи в трусах очертания вставшего члена и мокрое пятно у головки. — Прогони меня. Всего два слова. Тебе даже не придётся вызывать охрану, а информацию отправишь почтой.       Серёжа морщится, сбрасывает штанину с ноги и смотрит куда-то вбок. Прогони, ага. Будто это так легко сделать. Руки сами тянутся к рубашке в попытке прикрыть стояк. Игорь замечает это, и в тяжёлом взгляде что-то загорается. Серёжа закатывает глаза, случайно стукаясь затылком об стену, и молчит. Всего два слова. Просто открой рот и сохрани крупицы грёбаного достоинства.       — Ну?       — У меня совещание, Игорь. Через два часа. Это если ты ещё не понял, — он ведёт плечами и слизывает с верхней губы испарину. — И я не могу дать тебе никакую информацию кроме той, что уже у тебя на почте. Прости, это всё, чем я могу помочь следствию. Но если у меня что-то появится…       — Тогда заткнись.       Игорь сбрасывает с плеч потрёпанную куртку, докидывая её аж до дивана, и толкает Серёжу к двери в длинный коридор с кучей комнат. Он уже знает, где у самого молодого миллиардера страны спальня, где кухня, а где новомодный спортивный зал. Серёжа растеряно останавливается возле кровати, будто они не делали это уже раза три только здесь, и всё натягивает бедную рубашку ниже и ниже в отчаянной попытке прикрыться. Он выглядит забавно, почти мило и трогательно, если отречься на секунду от некоторых фактов, лезущих в глаза навозными мухами — стоит весь испуганно-нервный, плечами постоянно дёргает, в одной рубашке, трусах и длинных лиловых носках с тупой, модной надписью, со спутавшимися волосами и острыми коленями (Игорь ещё с первого раза заметил на левом выцветший шрам). Майор подходит ближе, особо не любуясь, хватается за белый воротник и резко тянет в разные стороны, слушая, как по углам отскакивают наверняка не дешёвые пуговицы. Серёжа смешно пытается поймать ускользающую ткань и в итоге неловко убирает руки по швам, не зная, куда их пристроить вообще. Игорь выезжает на грубости и бестактности, а Серёжа плавный, и все его заминки превращаются в повод постыдиться собственной неуклюжести. Игорь иногда её высмеивает, тоже в довольно грубой форме, и Серёжа в такие моменты прячет лицо в подушке, предпочитая задыхаться, чем ляпнуть что-нибудь мерзопакостное в ответ.       — Игорь…       — Да что ж, блядь, такое-то!       Он злой до чёртиков, и это то, как его доводит возбуждение. Серёжа давно просёк фишку — чем больше Игорь заводится, тем сильнее злится. Серёжа слабо понимает, как после всех этих разов можно продолжать считать себя «натуралом», но у майора так филигранно получается себя обманывать, что он боится спугнуть эту дымку перед чужими глазами, потому что за ней последует ломающая кости неизвестность. Серёжа любит стабильность — и Игорь, трахающий его несколько раз в месяц это вполне себе константа, за которую может ухватиться поломанный мозг.       — На кровать.       — Хватит командовать, Игорь, я не твоя игрушка, и…       Майор взрыкивает и сам толкает его в грудь. Грубость всегда балансирует на грани, Серёжа чувствует, что вот-вот — и он сожмёт кулак, чтобы прочесать кольцом на пальце Игорю скулу, но тот умудряется действовать так, что его бесцеремонность лишь всё больше заставляет член Серёжи твердеть. Это почти невыносимо — Серёжа знает, что так нельзя, что он заслуживает к себе гораздо лучшего отношения, в конце концов, он может купить любую шлюху, которая ноги ему лизать будет, но вместо этого последние шесть месяцев он живет от встречи до встречи, стабильно забываясь только работой. Игорь кривит рот, стягивая футболку и обнажая загорелую, красноватую кожу на торсе. Ему, очевидно, неприятно смотреть на Серёжу — и тот отворачивается, расстроенно хмурясь. Хочется спросить, зачем тогда этот хмырь приходит, хочется вывести его на чистую воду провокациями — и будь что будет. Но тогда Игорь уйдёт, а Серёже не хочется додрачивать себе самому.       — Как ты хочешь, чтобы я сказал тебе информацию, если постоянно меня затыкаешь?       Игорь вздёргивает бровь.       — А ты наконец-то решил разродиться?       — Нет, но это вообще нелогично, ты понимаешь? — Серёжа хмыкает. — У тебя ужасные навыки допроса.       Игорь сматывает футболку в жгут и заталкивает Серёже в рот, завязывая концы на затылке.       — Заткнись, я не хочу тебя слышать, усёк?       Серёжу переворачивают и привычно утыкают лицом в подушку, надавливая широкой ладонью на поясницу. Рубашку Игорь отбрасывает куда-то назад, хотя можно было сразу закинуть её в мусорку — если Серёжа, конечно, не решится наконец дойти до ближайшего монастыря и пожертвовать ненужную одежду туда. Брякает бляшка ремня — Игорь сбрасывает джинсы с ног и тянет с Серёжи трусы, прикасаясь к ним одними кончиками пальцев. Противно ему, поглядите. От себя самого и тошно. Серёжа приподнимает бёдра и елозит членом по простыне, размазывая стекающий по головке предэякулят. Игорь его никогда не трогает там, не прикасается, хоть перчатки предлагай, и ему не даёт себя стимулировать, больно шлёпая по рукам. Сугубо мужицкий секс без всяких нежностей и членов, ага. У Серёжи давно появилась идея повесить на стену баннер с простой, лаконичной фразой «ТЫ ГЕЙ», но его за это точно закопают — и никакая охрана не поможет.       Серёжа мычит, слюнявя футболку, когда Игорь хватает его за ноги и рывком подтягивает к себе, трётся членом о задницу, как кот об хозяйскую ладонь, сублимирует себе преспокойненько и наверняка жмурится, представляя лежащую перед ним девушку с какими-нибудь модельно длинными ногами и огромными сиськами. У Игоря член большой и толстый, резинки ему нужны размера XXL, и Серёжа не жалуется — он хотя бы догадывается притаскивать всё это с собой, а не требовать по факту прихода. Холодная смазка льётся в ложбинку между ягодицами, стекая на анус и заставляя Серёжу несдержанно дёрнуться, качнув бёдрами. Он невротик, и мозг, даже кое-как вылеченный терапией, всё равно порой решает тряхнуть телом в самый неожиданный момент.       — Лежи спокойно. — ладонь Игоря сжимает ягодицу, оттягивая в сторону, и смазка ощутимо затекает внутрь. — Будешь дёргаться, я тебя ещё и свяжу, понял?       Серёжа мычит что-то недовольное, мол, мне мозг, что ли, вытащить, чтобы тебе угодить, но Игорь приставляет головку к анусу, медленно толкаясь, и это мгновенно заставляет заткнуться по-настоящему. Растягивать и подготавливать Игорь вообще не научен, а при его размерах это очень рекомендовано. Серёжа опять мычит, жмурится, подаётся вперёд, увиливая бёдрами, и майору ничего не остаётся, кроме как поймать его за талию и вернуть на место. Пальцы на ногах у него мило поджимаются. По белой коже бегут мурашки от холода, приподнимая рыжеватые волоски. Игорь жадно наблюдает, как в Серёже сначала исчезает крупная головка, а затем медленно и вся длина. Он наваливается на Серёжу, придавливая телом к кровати, и ждёт, пока из заткнутого футболкой рта перестанут выходить громкие мычания и скулящие стоны. Серёжа подбирает под грудь ладони, сжимая кулаки так, что Игорь этого не видит — машинально, без умысла как-нибудь извернуться и вмазать. Дышать тяжело. Член наполняет Серёжу изнутри, давит на простату, растягивает, а Игорь шумно дышит где-то над ухом, собирая длинные волосы в кулак. Вгрызается, придурь, в загривок — Серёжа вскрикивает, сжимаясь на члене, а потом стонет ещё раз уже от того, как распирает. Игорь привстаёт, начинает неспешно двигаться — лишний раз не прикасается, лапает простыню, лижет укушенный загривок и тянет за волосы, заставляя Серёжу рвано вдохнуть. Он неизменно тянется к себе, просовывает руку под живот, и майор ловит её на подходе, выдёргивая обратно и заводя за спину. Кровать не скрипит, но об стенку стучит весело и задорно — хорошо, что она глухая, и живет Серёжа в принципе один. Игорь сжимает его худое запястье и тащит к себе, практически натягивает Серёжу на член, пока тот молится на крепкий плечевой сустав и размазывается по кровати. Игорь начинает двигаться быстрее, и Серёжа недовольно мычит, изворачиваясь, чтобы сверкнуть недобрым, поплывшим взглядом. Игорь на него во время секса смотреть отказывается категорически, — стрёмно ему, видите ли, стрёмно и мерзко — поэтому за внезапную встречу глазами Серёжа получает грубый, глубокий толчок и улетает лицом в подушку.       — Уткнись туда и не вздумай на меня пялить, ясно? — зло выплёвывает Игорь и наклоняется, ловя ухо Серёжи зубами. — При всех твоих миллионах ты так и остался дешёвой детдомовской шлюхой.       Серёжа вскидывается, взвывает и сжимается на члене майора, чувствуя, как от стыда краснеют уши, а его собственный член предательски твердеет. Блядство. Обида собирается слезами в уголках глаз, а возбуждение опаляет низ живота, покалывая тонкими иголочками.       — Скажи, как часто тебя ставили на колени в грязных туалетах и трахали в рот? Или просто трахали? Местная давалка. — Игорь ускоряется, вбиваясь рвано, глубоко и несдержанно, больно тянет Серёжу за волосы и шепчет в самое ухо: — Ты ведь хотел этого. Плакал, вырывался, и всё равно тёк, как блядь, глотая член за членом. Потому что на большее ты не годишься, и все это знали. Ты свободная, доступная дырка, когда хочется по-быстрому спустить или попробовать с другом на пару.       Серёжа хнычет, утыкается носом в подушку, пряча красное лицо, и чувствует, как Игорь перехватывает его под животом и подтягивает поближе, наращивая темп. Чужие слова ковыряют давно зажившие раны, хочется зарыдать прямо сейчас, стыдливо глотая слёзы, но член, так и не получивший ни капли ласки, наливается лишь сильнее и трётся об простыни, с которых из мокрой лужицы тянется ниточка до красной головки. Серёжа знает, что сможет кончить и без рук. Факт того, что ему так мало надо для оргазма, больно бьёт по самооценке. Слова Игоря эту бедную самооценку поджаривают наравне с самим Серёжей, и стыд плавно перетекает в возбуждение, от которого ему ещё больше стыдно.       — Ты даже члена моего не заслужил, маленькая паскудная шлюха, ни капли из него не заслужил. Я не дам тебе его в рот, только в задницу, и буду трахать до тех пор, пока тебе, сука, рыдать нечем будет. — Игорь впивается пальцами в бедро Серёжи, и он заранее знает, что там останется синяк. — Ты просто дырка для ебли, знаешь это, Серёж?       Игорь толкается так часто, что в какой-то момент давление на простату становится перманентным. Серёжа кончает первым, плача и позорно скуля, дрожит в руках у Игоря, сжимаясь на его члене, и майор изливается следом, молчаливо претерпевая оргазм. В ушах ужасно звенит, а спине внезапно становится холодно — Игорь выскальзывает, скатывая презерватив и завязывая в узел, кидает в мусорку и возвращается к Серёже, чтобы развязать ему рот. От серой, потемневшей от влажности ткани тянутся ниточки слюны. Серёжа смотрит Игорю в глаза, но тот его взгляд игнорирует, встряхивая футболку и одеваясь. Подонок. Бёдра дрожат от слабости, и Серёжа решает пока не совершать резких движений.       — Тут пятно.       Серёжа оборачивается через плечо, устало садится на кровати и подтягивает к себе простыню, чтобы прикрыться.       — Я вижу.       Игорь хмурится.       — И что мне с этим делать?       — Заголять и бегать.       — Разумовский.       Серёжа вздыхает. Спутанные рыжие волосы касаются плеч и спины, пружиня, когда он заставляет себя подняться и подойти к шкафу.       — На.       — Что это?       — Чистая футболка.       Игорь вспыхивает. Хоть спички поджигай, ей-богу.       — Мне не нужна твоя одежда. Я не пидор, ясно?       — Ты не пидор, она новая, видишь? — Серёжа кутается в простыню и слегка качается. — Запакованная. Можешь не возвращать.       Игорь стоит, тупо уставившись на футболку в упаковке, и не решается ни одеться, ни съебать отсюда нахрен в одной куртке. Серёжа мутным взглядом выцепляет шрам у него под ключицей — кажется, пулевое. На Игоре много шрамов, и он мечтает однажды коснуться их всех хотя бы пальцами, в идеале — языком.       Игорь всё-таки одевается, шурша упаковкой, неловко и оттого зло натягивает штаны, пока Серёжа тайком разглядывает мышцы, проступающие сквозь футболку не по размеру. Он никогда не прощается — просто приходит, катит бочку как прелюдию к сексу, трахает, сводя всё внимание к заднице и собственному члену, и уходит, исчезая за дверями лифта. Серёжа падает на диван и позволяет себе разрыдаться, свернувшись калачиком на мягких подушках, а после шлёпает в душ и приводит себя в порядок перед совещанием. Тело ощущается лёгким и безмятежным. Он сушит футболку Игоря, заранее промыв от слюны, утыкается в воротник носом и позорно вдыхает, утопая в чужом запахе. Нравится до жути. Блядство. Какое же всё это блядство. Серёжа думает около минуты, стоя перед зеркалом и прикладывая к плечам злополучную футболку. Великовата, застиранная вся, зато его. Серёжа заправляет подол в брюки, чуть приспуская, складывает телефон в карман и едет на несколько этажей вниз в переговорную. Футболку таскает почти ежедневно — пока пахнет, пока ощущается, и плевать он хотел, что швы на плечах не совпадают с его руками, оверсайз сейчас в моде. Через две недели его маринуют на очередном интервью, и это, кажется, становится большой ошибкой: Серёжа понимает, что его сфотографировали в чужой футболке и поместили картинку в начало статьи только, когда Игорь вдруг пишет ему, опять злой и раздражённый, что трогать его вещи не стоило.