Внеклассные занятия

Шёл наискучнейший урок географии. Учительница, Тамара Николаевна, что-то рассказывала, стоя у доски, про какие-то полезные ископаемые, а я зевала, зависая в ВК и игнорируя бесконечные смс’ки от Гречкина. «Почему ты меня игноришь» «У тебя кто-то появился да» «Кис, ну прости! Я так больше не буду 🥺» «Ну Наааааасть» «Ну хочешь я тебе куплю то колечко которое ты так хотела» «И браслетик» «И кулончик» «А телефон новый хочешь» «А на Бали» «А мороженое» «Шоколадку» «Милкшейк может 😏😏😏» «Ну зай ну прости» «❤️❤️❤️» И вот так три урока подряд. Я лишь смахивала уведомления, решив не отвечать ещё хотя бы пару часов, чтобы он понял, что делать так, как сделал он три дня назад, не нужно. — Меньшикова, пошли с нами в столовку, — подлетел ко мне со спины Серёжа Разумовский, когда прозвенел звонок с урока. — Я денег не брала с собой сегодня, — пробурчала я, вспомнив, что опять забыла кошелёк дома. — Ой, меня будто твои сто рублей разорят, пошли уже, — отмахнулся друг и потащил меня в столовую, где усадил за столик с нашими друзьями: Димой Дубиным, что трогательно прижимался к Игорю Грому, Олегом Волковым, парнем самого Серёжи, Юлей Пчёлкиной, и моим младшим братом — Лёшей Макаровым (мама у нас одна, а вот отцы разные, мать гульнула пару раз с его отцом. Мой отец, Олег Меньшиков, узнал об этом, и ребёнка принял, только вот его отец, Андрей Макаров, признал отцовство и дал свою фамилию, поэтому брат называет отцами сразу двух людей). — Насть, скажи чиииз, — сказал Лёшка, направляя на меня камеру. — Чииииииз, — улыбнулась я, отчего щёки надулись, пока я жевала салат. Лёша скинул мне фотки, и я выставила их в инсту, после чего сразу посыпались комментарии и лайки, но внимание моё привлек только один коммент: «То есть фотки ты постишь, а меня игноришь?! Я обиделся» От Кирилла. Вздохнув, я отключила телефон и пошла на последний сегодня урок — литературу. Мне, как будущему журналисту (очень на это надеюсь и верю), нужно налегать на русский, литературу и обществознание, поэтому это единственные предметы, на которых я не сижу в телефоне. — Что за собрание? — обратилась я к Серёже, когда мы всей компанией после уроков вышли на крыльцо, но спуститься не удавалось из-за того, что здесь, кажется, вся школа собралась. — Самому интересно, — ответил рыжик, проталкиваясь между людей. Ринувшись вслед за ним, через несколько секунд я остановилась как выкопанная, во все глаза уставившись на красную ламбу, о капот которой стоял, оперевшись задом, Кирилл-мать-его-Гречкин. В руках он держал мой любимый, приторно сладкий, милкшейк, украшенный сверху горой сливок, политых шоколадом и крошками печенек, а во второй руке у него была моя любимая шоколадка с вафлями. Вот засранец, знает же, как меня подкупить! — Ну и что ты тут устроил? — хмуро спросила я, подходя к нему, а сердце даже кольнуло от его радостной, искренней улыбки, которой он меня одарил. А в глазах столько вины, что я ему тут же всё простила, дура мягкотелая, блин. — Ладно, ты прощён, но больше не пей с моим отцом так, чтобы мы с мамой вас по ночным клубам искали, ладно? — вздохнув, я забрала у него эти «подношения», поцеловав в уголок губ, и взглядом попросив открыть мне дверь. — Люблю тебя, зай, — счастливо прошептал он мне, пока открывал дверь. — Я тебя тоже, как ни странно… — на это он лишь рассмеялся, садясь на водительское кресло и стартуя с места, оставляя учеников с открытыми ртами, а учителей, кажется, с сердечными приступами, ведь те прекрасно помнят Кирилла Гречкина ещё со времён его учебы в этой самой школе.