Phoenix e cinere

Первое, что я испытал, когда хоть немного удалось придти в себя и вернуть способность осознанно мыслить, было счастье. Счастье неимоверной силы. В тот самый момент, мне было абсолютно плевать, где я и почему до сих пор жив. Детство, молодость, старость и наконец смерть… Многие вещи вспомнились мне в мельчайших деталях, которые я казалось бы уже давно и позабыл. Моё первое слово, мои первые шаги. Погибший отец, которого я абсолютно не знал. Воспоминания, наравне с чувством счастья жизни навалились на меня, даря коктейль странных и необычных эмоций. Вдруг, резко и неожиданно мои глаза открылись. Ещё казалось бы мгновенье назад я пребывал в воспоминаниях, но резко, будто рубильником, всё оборвалось и передо мной предстала привычная мне с давних лет темнота. Ещё примерно далеко не одну минуту мой взгляд бессмысленно утопал в этом мраке, а в голове перебирались многочисленные мысли. И так бы продолжалось и дальше, пока я не услышал какой-то отдалённый звук. Усилием воли мне наконец удалось придти в себя и я решил осмотреться. Но дальше меня ждал неприятный сюрприз. Все мои попытки как-либо двинуться практически ни к чему не привели. Мне просто элементарно не хватало сил даже нормально пошевелить своими пальцами. Ноги и руки же и вовсе совершали движения противоположные тем, которые я от них хотел. Непонимание, сменившееся затем все нарастающим страхом, обхватили моё сердце своими щупальцами, отчего оно стало чаще биться. Я не понимал, что сейчас происходит и где нахожусь, но не прекращал свои попытки нормально пошевелиться. «Неужели я стал инвалидом?» — Появилась необычайно страшная мысль в моей голове, как необыкновенно сильная боль настигла меня, когда я в очередной раз попытался двинуть своей рукой и попал ею себе же в глаз. Против воли из глаз полились капельки слёз. Не в силах сдерживаться я застонал и захныкал. — Что ж это такое?! — попытался проговорить вслух я, но услышал лишь какой-то невнятный лепет, который прервало непонятное капашение, сменившиеся затем непонятным шевелением. Спустя несколько секунд передо мной, судя по близкому дыханию, кто-то склонился. — @34%38@@@$? Человеческий голос немного сумел меня успокоить, сменив чувство страха любопытством и лёгким недоумением. Мне было абсолютно ничего непонятно. Язык, на котором говорил голос был незнаком и непривычен. За всю свою немалую жизнь я сумел разучить или хотя бы познакомился со многими языками, в виду своей профессии. И, если бы это был предположим какой-нибудь диалект слабо распространённого языка, то я понял бы это сразу. Язык голоса напоминал мне абсолютно безумное сочетание латинского и китайского, но и то достаточно отдалённо и поверхностно. Единственное, что удалось понять, так это то, что голос принадлежит точно не мужчине. Дальнейшие мои размышления прервало неожиданное прикосновение тонких ручек за мои подмышки и подъём вверх. Голос ещё что-то тихо проговорил и я буквально почувствовал, как меня внимательно осматривают. Ещё немного так повисев в чьих-то руках и так ничего не увидев из-за окружающего мрака, меня наконец стали аккуратно опускать назад. Как только меня положили на моё привычное место, голос стал петь что-то похожее на колыбельную и медленно раскачивать, как я сумел понять кроватку… Раскачивать и петь, будто бы я какой-то младенец! Не успел я возмутиться и как следует высказать своё негодование, как силы незаметно стали покидать меня и я почувствовал, что вот-вот отправлюсь в царство Морфея… Это просто возмутительно! Я человек, проживший достаточно длинную жизнь и успевший воспитать своих детей и даже понянчить внуков, вынужден пить грудное молоко из женской груди! Против воли из меня вырвался нервный смешок, который женщина, настойчиво пытавшаяся накормить меня, приняла за хныканье. Взяв за подмышки и чуть приподняв меня она всмотрелась в моё, как я думал полное негодования и злости лицо. Её губ коснулась искренняя улыбка, а глаза так и лучились счастьем и заботой. Наконец поняв, что я не намерен пить молоко, она аккуратно положила меня в кроватку, покачав её и оставив мирно засыпающего младенца. А внутри я праздновал собственную маленькую победу. Ведь всё же мне удалось добиться того, чтобы по отношению к моей персоне прекратили попытки такого унижения. То, что долго так продолжаться не может и рано или поздно мне придётся это сделать, я понимал, но не принимал. Во мне просто элементарно взыграли остатки гордости взрослого и серьёзного человека родом из моей прошлой жизни. Прошлая жизнь… Да, окончательно придя в себя и кое-как встряхнув со своего разума наваждение я наконец понял, что мне повезло переродиться и при этом сохранить полную память о прошлой жизни со всем опытом и знаниями. Правда иногда меня посещала мысль, что всё это лишь одна большая галлюцинация умирающего сознания. Но усилием воли я отгонял эти мысли, здраво рассудив, что даже если это и так, то я ничего не смогу сделать и единственное, что мне остаётся, так это полностью отдатьсться этим ощущениям. Но не будем о грустном. К счастью, с огромным усилием воли всё же удалось побороть себя и в дальнейших кормёжках уже не проявлять недовольство, задавив собственную гордость, заставив её надолго притихнуть. Время шло, медленно я начинал взрослеть, уже наконец научившись медленно и неуверенно ходить, а заодно начать свои первые уроки по овладению абсолютного незнакомого для меня языка, не имеющего аналогов среди знакомых мне. Как оказалось в дальнейшем — это полная правда. Язык хоть и имел небольшие схожести с китайским, был самобытным, но от того не менее сложным. Меня долгое время мучил вопрос куда же мне довелось попасть и благодаря языку, я сделал предположение, что занесло меня возможно в далекое будущее. Какое же удивление настигло меня, когда я понял, что за всё это время, мне не удалось найти ни единого знакомого прибора. Единственное на что я наткнулся во время изучения мною моего места пребывания — это примитивный ламповый телевизор. Поначалу я даже и не понял, что это именно ор, всё же имелись некоторые отличия от привычной конструкции, но затем меня вдруг поразила страшная догадка и тогда-то появились первые опасения о том, мой ли это мир? И вскоре все мои теории и предположения о том, где я нахожусь были подтверждены. По разговорам со взрослыми выяснилось, что живу я оказывается в Огненной Империи, которая раскинулась на весь известный здешний мир. Являюсь, как и треть всего населения, магом огня. Последнее окончательно меня вогнало в оцепенение, заставив словить настоящий шок и ступор. Осознавать что магия здесь это вполне реально и обыденно было для меня невероятно. И хоть пускай здешние маги обладали только способностью пуляться огнём, одно это уже стоило очень многого. Да за такое в моём мире многие бы продали свою душу! Как не стыдно этого признавать, но только сейчас я вспомнил о всех своих близких. До меня наконец дошло, что больше никого из них я никогда не увижу. Семья всегда была для меня многим и поняв, что всё то, чем я жил долгое время, теперь навсегда останется «там», и мне этого никак не изменить. Только сейчас мне удалось это осознать. Меня начали поглощать тревога и беспокойство. Ведь за всеми этими заботами и привыканиями к новой жизни я совсем забыл о той, о старой жизни на Земле. Меня стали одолевать депрессия и нервные срывы, что конечно же вскоре заметили мои родители и ближайшее окружение. Я не мог нормально спать, ведь мои мысли были постоянно о доме и о родне. Сердце было словно сдавлено в тиски, отчего до этого обычно веселый ребёнок ходил грустный и подавленный. А затем и вовсе участились приступы, как всем казалось психоза, переросшей затем в тяжёлую лихорадку. А в это время к маленькому мальчику, прикованному к кровати и мечущимся в бреду, постоянно захаживали всевозможные врачи, которые ничего не могли сделать и только разводили руками. Родители, полные отчаяния пытались всеми способами помочь их единственному ребёнку и потому всё так же не жалели средств на врачей и дорогие лекарства. Молодая женщина часто проводила своё время у кровати ребёнка, постоянно рыдая и моля Агни, видя как мучается её дитя. Отец же постоянно где-то пропадал и появлялся в доме лишь под поздний вечер. В один из казалось одинаковых дней, когда их малыш лишь изредка кратковременно приходил в себя, произошло не иначе как чудо. Ребёнок ещё прошлой ночью мечущийся в бреду, сидел на своей кровати и смотрел в одну ему ведомую точку куда-то за окном. Молодая служанка, собирающиеся сменить компресс у молодого господина так и застыла в дверном проёме, выронив всё из рук, заставив мальчика испуганно оглянуться. Женщина быстро куда-то побежала, оставив валяться разлитый таз с водой. Но это казалось ее вовсе не волновало. Ведь молодой господин впервые за две недели очнулся и она спешила сообщить об этом госпоже. Казалось не успело пройти и двадцати ударов сердца, как в комнату маленького мальчика стали заглядывать слуги, смотрящие на него неверящими глазами.Толком не рассмотрев их всех он почувствовал, как кто-то сильно обнимает его, едва при этом не душив. — Сынок!, — женский голос, полный искреннего беспокойства заставил пройти по его спине табун мурашек. Но так же резко, как обняла его, она отпрянула от него, при этом всё также держась за его маленькие детские плечики и с любовью смотря на него. Неизвестно, что она хотела сказать, как её перебил старческий голос. — Молодая госпожа, я понимаю ваше беспокойство, но маленького господина следует осмотреть. Вы ещё успеете с ним как следует пообщаться. Уже сейчас можно сказать, что его жизни пока ничего не угрожает. Поразмыслив какую-то долю секунды, молодая женщина кивнула и с тревогой посмотрела на своё дитя, нехотя отстраняясь от него и оставляя того наедине с врачом. «Надеюсь всё будет хорошо» — теплилась в ее измотанном разуме мысль. Не буду говорить, чего мне потом стоило, чтобы родители не носились со мной, как курица наседка. Скажу лишь, что это было довольно непросто. Но в конце концов от меня отстали и лишь каждодневный приход доктора напоминал мне о случившемся. Всё то время, что я находился в лихорадке, внутри меня шла настоящая борьба. Борьба закончившиеся статусом к-во. Ведь тогда разум так и не смог понять как ему воспринимать всю эту сложившуюся ситуацию. Внутри меня жило два абсолютно разных человека. Маленький мальчик и взрослый мужчина, проживший не один десяток лет. Я просто стал не понимать, как себя воспринимать и все эти воспоминания о прошлом стали с каждым днём казаться каким-то сном и выдумкой. Ведь разве оно так бывает, чтобы люди перерождались в другом мире и помнили свою якобы прошлую жизнь? Ну бред же! Вот так думало моё сознание, из-за чего из моей памяти стали медленно пропадать поначалу мелкие и незначительные воспоминания о прошлом, а затем… Я так и не разобрался, что произошло, но когда разум попытался забыть мою семью, подсознание взбунтовалось. Всё это в конце концов едва не стоило мне раздвоения личности. Исходя из чего мне удалось достигнуть некоторого компромисса и создать новую личность на основе двух уже существующих. Личность, что во многом была отражением меня прошлого, но всё же имелись и некоторые различия. Так например я наконец стал воспринимать своих новых родителей полноценными, навсегда оставив прошлое таковым. Родители же после перенесённой мною лихорадки стали стараться проводить со мной куда как больше времени. Особенно в этом преуспела мать. В целом обновленный я был только рад подобному, ведь какое дитя не захочет проводить время со своими мамой и папой. Врачи, кстати так и не поняли, что же со мной произошло, сославшись в конце концов на какую-то трудновыговариваемую болячку, явно надеясь, что от них наконец отстанут. Благо родителей особо не волновало, что же со мной было. Для них и вполне достаточно, что я жив, и здоров. Отец всё также продолжал пропадать и мать стала проводить со мною почти всё свободное время, явно намереваясь наладить более близкие, чем есть сейчас отношения. Частые прогулки со мной и игры служили тому ярким подтверждением. Ах да, думаю уже по упоминанию слуг можно догадаться, что родиться мне повезло в далеко необычной семье. Аристократ — сколь много вложено в этом слове. Кто-то считает, что уже одно рождение им — это неимоверное везение. А, что? Есть верные слуги, которым что не прикажешь, так они сделают это. Есть много денег и привилегированный статус. Жизнь — малина одним словом. Но все эти «блага», даваемые этим титулом, на самом делом отходят на второй план, ведь аристократ — это в первую очередь ещё и обязанность. Обязанность перед государством, правителем и перед всей страной. В этом мире это сословие являет собой верных слуг императора Огня и всей его семьи. Вообще имперская персона здесь наделена каким-то очень сильным религиозным смыслом. Император, кроме как роли руководителя страны, выступал ещё и в качестве религиозного лидера. Всё это устройство безумно напоминало мне японцев с их божественным правителем. Родился в семье я в качестве первенца, а следовательно значусь уже сейчас наследником семьи. Живём мы в столице Огненной империи — в Кальдагаре. Род в котором я родился, являлся довольно молодым по сравнению с другими и следовательно обладал небольшим влиянием. Основал его мой теперешний дед, погибший на дуэли Агни Кай против другого дворянина тридцать лет назад. Отдельно упомяну так же моих новых родителей. Маму — невероятно добрую двадцатилетнюю женщину с чёрными волосами и удивительно бледным цветом кожи, а также живой улыбкой, звали Пэйтой. Отца, широкоплечего, имеющего невысокий рост и такой же цвет кожи мужчину — Лей. Впечатление на меня они производили довольно приятное. Не знаю, все ли аристократы такие, но они… Вообщем, сразу же и не скажешь, что они таковыми являются. Конечно, с простолюдинами их не спутать, но вот всё равно. Они не одеваются в безвкусно-дорогую одежду, не проводят очень частые и тошнотворные приёмы. Их несложный склад характера и поведение не вязались с тем, что я себе представлял про высшее сословие. Хотя может и все аристократы здесь такие и я зря их так хвалю, ведь суждения мои сложены по воспоминаниям о старом мире, а вернее даже по фильмам и книгам прочитанным мной. Довольно глупо, признаюсь, но родился я уже в том веке, когда от аристократов осталось только одно упоминание. Поэтому и опирался в этом вопросе я на данные источники. По достижению мной пяти лет, родители сделали несколько важных событий. Во-первых: мы отправились в столичный храм огня, где мне пришлось пройти обряд инициации, заключающийся в каком-то ритуальном танце и облитии меня вязкой чёрной жидкостью в конце сего процесса. Потом, уже будучи шестнадцатилетним, я обязан пройти обряд ещё раз, дабы по словам жреца, этим обозначить мой переход во взрослую жизнь. Во-вторых: меня начали учить всему, что обязан знать аристократ Огненной империи, а также наследник рода. География, история, язык, арифметика, этикет, литература. Всё это, пускай и со скидкой на мой возраст, преподавалось мне в достаточно огромном объёме. Первоначально мне было довольно трудно, но вскоре я стал получать от новых знаний нечто вроде, удовольствия? Знаете, в тот самый момент я почувствовал какую-то странную тягу к учёбе, несвойственную прошлому мне. Нет, конечно, я и раньше как-то развивался, а не лежал, развалившись на диване, смотря телевизор. Просто это было несравнимо с тем, что я испытывал в прошлом. Впрочем, долго об этом я не думал, просто списав на какие-то новые особенности новой личности и тела. Ведь все знают, что разум ребёнка довольно пластичен, а уж в сочетании с разумом взрослого… Я осознавал, что долго это не продлится и скорее всего где-то к окончанию подросткового возраста, разум закостенеет и станет каким был прежде. Поэтому мною было принято решение пользоваться тем, что есть сейчас на полную, прося, а когда и требуя большей нагрузки, как от учителей, так и от родителей. В этот момент даже отец, который явно не был эталоном снисходительности в плане нагрузок и учёбы, всерьёз забеспокоился обо мне. Что уж говорить про Пэйту. Ведь согласитесь — это довольно странно, когда пятилетний ребёнок не занимается привычными вещами для детей его возраста, а вместо этого погружается в учёбу, полностью игнорируя детские занятия. Тут любой нормальный родитель забеспокоился бы. Поэтому Пэйта и Лей решили провести со мной беседу, в которой к некстати решили вспомнить мою лихорадку двухлетней давности. Дабы не вызывать слишком много подозрений в свой адрес, я решил снизить нагрузки в половину, но взамен попросив родителей уже сейчас начать моё обучение магии огня, о которой я начал грезить с недавних пор. Понятное дело, что их подобное не устраивало. По их словам они переживали, что вместо нормального детства моя жизнь стала быть похожей на жизнь какого-то солдата столетней войны, проходящего обучение перед отправкой на фронт. И хоть моя просьба и была выполнена предоставлением мне учителя огненной магии, обеспокоенность родителей стала расти как на дрожжах. Со мной стали стараться проводить ещё больше времени, как слуги, так и они сами. Однажды вечером, когда мы медленно ужинали за большим столом, параллельно разговаривая о всяких мелочах, отец неожиданно отложил столовые приборы в сторону и обеспокоенно, чуть дрогнувшем голосом проговорил. — Вэй, нам необходимо серьёзно поговорить, — его тон явно говорил, что отказаться от этого разговора у меня не выйдет. — Отец, я тебя внимательно слушаю, — мой голос выражал подчинение и принятие судьбы. Отец же, услышав подобные слова немного скривился, словно съел кислого лимона. — Вэй, сколько тебе лет? — его голос выражал требовательность и стальные нотки, явно говоря что владелец голоса был крайне недоволен. — Впрочем можешь не отвечать, — ненадолго замолчал он, устало прикрыв глаза, а затем продолжив, — Твоя тяга к знаниям заслуживает сильного уважения. Уже сейчас ты ведёшь себя, словно ты не маленький мальчик, а зрелый мужчина. Но пойми, это неправильно. Неправильно тратить на это всё своё время и детство. Поверь мне, ты ещё всему научишься. У тебя необыкновенный талант и впереди ещё очень долгая жизнь. Сейчас же, пока есть возможность играй, веселись — делай то, что должны делать дети. Ведь детство — это самая беззаботная пора. Уже будучи взрослым ты и так будешь вынужден утонуть в море ответственности. Сейчас же я прошу доверить все заботы нам с мамой. Если ты хочешь что-то доказать нам с ней, то прошу — не следует. Мы и так знаем, что ты наш лучший и любимый сын. — Мы волнуемся о тебе, Вэй — подала голос мама, вставшая со своего места и заботливо меня приобнимая. В этот момент моё сердце неожиданно сильно ёкнуло. Ведь эти люди действительно заботятся обо мне, волнуются, переживают. Им не плевать на меня. Всё это время я воспринимал их, как инструмент в… В чём? В получении статуса, положения, знаний? Мне стало стыдно и одновременно противно за себя, ведь эти люди — мои родители и они любили и переживали за меня всё это время, пока я отложил их существование на второй план. Всё это время, пока тоска по дому окутывала меня, заставляя тонуть в отчаянии и тоске, заглушающихся в виде жестких тренировок, занятий и лихорадки. Они переживали и заботились. Переживали о своём единственном любимом сыне, который слишком рано решил повзрослеть. Слёзы предательски стали литься из моих глаз и я сильно обнял своих теперь уже по-настоящему родителей. — Мам, пап, простите меня.