Грязь

Даже ты, Клод, не можешь похвалиться тем, что знаешь обо мне все. Да, ты можешь запросто залезть в мою голову, в мои мысли, поковыряться там, как в мусорном баке за углом какого-нибудь дома. Ты мог бы, разбрасывая, переворачивая, сминая и выкидывая за ненадобностью, сортировать мои воспоминания. Интересные – неинтересные. Полезные – бесполезные. Возбуждающие – скучные. Но тебе откровенно лень. Понимаю. Но, все-таки зря. Очень зря. Я люблю, когда кто-то ломает привычное устройство моего мира. Теперь люблю. Мне нравится смотреть, как тщательно выстроенные карточный замок разлетается от, казалось бы, легкого движения воздуха, на самом деле оказавшимся ураганом. А еще Клод, я люблю тебя за то, что в глубине своей извращенной, жестокой до неприличности души, ты обожаешь грязь. Тебе никогда не быть идеальным дворецким. Знаешь почему? Потому что идеальный дворецкий – чистый дворецкий. Его не интересуют ни молоденькие мальчики, ни просто парни. Совершенный дворецкий, это символ непорочности, что делает идеал еще более недостижимым, учитывая, что ты – демон. Если Себастьян – самый преданный, то ты – самый извращенный. И как бы абстрактно это не звучало, но тебе в пример всегда будут ставить Микаэлиса. Только потому, что он всегда делал все лучше. Знаешь Клод, я доставлю тебе сегодня удовольствие. Честно. Я расскажу тебе небольшую историю. В ней нет счастливого конца. В ней нет трагического начала. Это просто кусок, вырванный с мясом и осколками костей из моей жизни. В этом куске достаточно грязи, достаточно крови и извращений. Ты будешь доволен, Клод. - Расскажите же мне, ваше высочество, - твои глаза жадно блестят за прозрачными стеклами очков. Ты подсаживаешься ближе, стремясь не потерять ни звука из того, что я тебе скажу. Прекрасно. Мне только этого и надо. Слушай дворецкий, слушай. Это будет одно из тем мгновений, когда ты увидишь всю ту паутину порока, которая опутала меня еще до тебя. Что ты знаешь о том времени, когда я пробыл у этого извращенца Тренси, считай что почти в рабах? О, наверное, мало чего: «Сидел в подвале, сначала не понравился, потом вдруг понравился, забрался к нему в постель, вызвал меня». Ты скажешь, что все было так. Зря. Все было не совсем так. Ты упустил маленькую деталь. Открой любой словарь Клод. Любой словарь, который раскроет тебе все значение слов. Найди главу на букву «Г». Нашел? Скользи вниз. Ищи «Генофобию». Нашел? Читай. Про себя, вслух – не важно. Главное, что бы ты понял. Уловил суть. Что там? Да, правильно. Боязнь сексуальных контактов. Это значит, что секс мне отвратителен в принципе, это значит, что если меня целовать долго, страстно и пытаться еще и раздеть – я буду падать в обморок, плакать и умолять не делать со мной такого святотатства. Жалкое зрелище. Граф Тренси, старый педофил, по которому виселица плачет, очень любил ломать. Все, абсолютно все. Начиная от посуды, заканчивая человеческими жизнями. Ему не было разницы, что бить – вазы китайской династии Минь, или десятилетних мальчиков, похожих на маленьких херувимов из церкви св. Джозефа. Хотя нет. Вазы он ценил больше. Он любил ломать, коверкать, перестраивать под себя. Подчинять, унижать, вводить в заблуждение. Сначала оттолкнуть, потом взять силой. Если ты паук, а Себастьян, например ворон, то Тренси – рак. Большой, красный от удовольствия, с огромным брюхом и клешнями, которые вцепились в жертву, и теперь вряд ли отпустят. Но, разве это важно сейчас? Не знаю. Тебя интересует грязь и пошлость, хорошо, сейчас ты получишь, грязь и пошлость. Ты знаешь о том, что в первый раз, когда меня привели к нему, я был похож на падшего ангела. Красивого, но грязного, как чернорабочий на котельных океанских лайнеров. Но, ему такие не нравились. На тот момент. Тренси был изменчив, за секунду мог изменить свое решение в самую кардинальную сторону. Так случилось и со мной. М, вижу жадный блеск в твоих глазах. Хочешь подробностей? Получишь, не сомневайся. Меня приволокли в комнату за руки. Ноги волочились по полу, и создавалось ощущение, что я заключенный, которого ведут на казнь. Я был не так уж далек от истины, так что. Меня бросили на кровать. Как мешок с картофелем, с размаху, так, что я больно ударился. Кровать не была мягкой, простынь холодной и неприятной. Одеяла не было. И повсюду горел свет. Свечи, камин, вся комната просто утопала в свете. А еще, перед окном стоял Тренси. Голый, отталкивающе неприятный мне, испуганному мальчишке. И он чувствовал этот страх. Чувствовал свою власть. И он ею воспользовался. Полностью. Я лежал на кровати, пока это похотливое чудовище разрывало мою сущность на части. Я часто думаю о том, как бы это было, если все было бы моему согласию? Если бы он проявил участие? Бледное подобие нежности? Наверное, все было бы мягче. Не так противно. Не так больно. И без последствий. Представь себе это, Клод. Ты, маленький мальчик, который пережил смерть всех своих близких. На тебя наваливается туша, тискает, щипает, вылизывает языком, как будто ты обмазан чем-то сладким. Руки, которые шарят по твоему телу, касаясь, поглаживая, похлопывая. Они касаются там, где даже ты никогда еще не касался. Это шок. Ты начинаешь сопротивляться. Вырываться, царапаться, кусаться, кричать, в конце концов. Но, чем больше усилий ты прикладываешь для того, чтобы выбраться, тем больше на тебя давление. Ты растерзан. Почти выдохнулся. А потом, начинается такое, по сравнению с чем, предыдущее было простым рукопожатием, невинным поцелуем, да чем угодно! Твои руки заламывают, тебя переворачивают на живот, приподнимают, а потом за размаху начинают вгонять в шелковую простыню, которая быстро намокает от крови. От твоей крови. Ты представил это, а, Клод? Надеюсь, у тебя хорошая фантазия. Надеюсь. Я плакал. Плакал так, как не плакал после смерти брата. И мне было за это стыдно. Мне было стыдно за то, что я пролил больше слез перед своим бессилием, чем перед смертью брата. Я ненавидел себя за это! Я думал о том, что отдам душу дьяволу, если сейчас не умру. А потом меня затопила боль. Укрыла с головой. А проснулся я в камере. И мне казалось бы, что это сон. Если бы не лужа крови, вперемешку с белесой жидкость подо мной, боль и россыпь синяков на моем теле. Неопровержимое доказательство того, что я больше не человек. А потом, спустя пару-тройку дней, меня снова волокли по тем же коридорам в спальню Тренси. И снова повторялась та же пытка. Знаешь, наверное, именно тогда я начал потихоньку ломаться. Вот так, незаметно, но очень основательно. От меня отламывались целые куски доброты. Великодушие, жалость, счастье – как пораженные конечности, я ампутировал их, стремясь избежать того, что они не дадут мне защитить самого себя от полного саморазрушения. Я почти, что закрылся в своем мире, Клод. И знаешь, мне удалось обнажить все самое грязное, самое жестокое, самое ненужное и облезлое из всего, что только я мог найти в своей жалкой душонке. Мне показалось, что это самый отличный вариант. Хотя, тогда я еще не понимал, что болезнь все-таки меня поразила. И яд бежал по моим венам. И кровь моя была отравлена. Старый, старый и немощный Тренси, который пал к ногам ангела, с улыбкой бывалого искусителя. О, я наслаждался этой местью. Мой насильник валялся в моих ногах, он истекал слюнями, а его взгляд так жадно скользил по моему телу, что я почти физически чувствовал его. Это было мерзко. Это было пошло. Но, оно мне нравилось. До того момента, как он положил меня на кровать. Тошнота, боль, панический страх. Вспышки разноцветных пятен перед моими глазами. А потом… Да ты же знаешь, что было потом. Снова побои, снова все тело в синяках и его туша, бурдюк с жиром, по-хозяйски разлегшаяся рядом со мной. Почти как одолжение. И ты знаешь, что я тогда сделал. Ты помнишь о том, какой тебе был дан приказ. Жаль лишь то, что я не смог насладится его криками боли. Звуками смертной агонии. О, они, наверное, были бы слаще всякой симфонии. Ну, Клод. Ты доволен еще одной грязной деталью моего прошлого? -Да, ваше высочество, - ты поправляешь очки, пряча за стеклами свой похотливый, полный развратного предвкушения взгляд. Что ж, Клод, подвал под моим поместьем полон твоих любимых мальчиком, сладких, как клубника, нежных, как персики. Иди же. Насыщайся, демон. Развратное существо, которое вызывает у меня такое же отвращение, как и Тренси. Не сомневайся, я найду способ уязвить тебя, даже если не увижу этого.