Подаренный кактус

Джунхи ужасно любит сладости. И постоянно притаскивает в дом Донхуна что-нибудь сладкое. Первый раз он принес десяток апельсиновых кексов, только после этого узнав, что Донхун ненавидит цитрусы. Месяц назад Пак притащил клубничный рулет, объяснив это тем, что клубника не цитрус, да и даже если Ли не ест и ее тоже – Паку не придется объедаться таким количеством сахара в одиночку. А две недели назад и вовсе приперся без предупреждения, зато притащил с собой массивный шоколадный торт. Вообще-то старший и шоколад не любит, но гость выглядел таким беспричинно радостным, что Донхун, почему-то, просто смолчал. И только вчера узнал от Гвана, что ровно две недели назад Джунхи праздновал свой день рождения. Но почему даже не намекнул? Ли не то чтобы совестно, вы не подумайте, только какой-то тихий голос внутри головы все придумывает оправдания –невозможно помнить все, и вообще он плохо ориентируется в датах, да и не уверен, что когда-либо интересовался датой чужого праздника. Пак до искреннего ужаса открытый человек, но сам говорить или даже намекать не стал. Кто знает, вдруг он и вовсе не любит этот праздник? Может, это даже к лучшему, что Хун не стал навязываться? Джунхи ужасно любит смеяться. Он от чистого сердца хохочет над любой шуткой, которую слышит или которая приходит в его голову. Смешная, забавная, глупая, неприличная, локальная или откровенно плохая – а Пак все смеется, словно в последний раз. На глазах выступают слезы, дыхание сбивается и даже сказать что-то не выходит, а он все гогочет, хватаясь за живот и пытаясь хоть немного отдышаться, пока не выходит, наконец, успокоиться. Донхун никогда не понимал такого бесконечного заряда веселья в этом человеке, но порой и сам наполнялся чем-то подобным, когда младший хватался за его плечо, с трудом пересказывая причину своей маленькой истерики, или нарочно делая что-то глупое, что его же рассмешить. Стоит отметить, что Паку это удавалось достаточно часто, не считая тех моментов, когда настроение Ли было даже слишком плохим. Наверное, ему раньше стоило бы задуматься о том, что брюнет никогда не представал перед ним в хотя бы приблизительно таком же расположении духа. Никогда не ходил угрюмым, злым, грустным или раздраженным. Это сильно отличалась от Донхуна, хорошее настроение которого было большей редкостью. Но он этого никогда не скрывал, спокойно выражал свои чувства в виде неприятных подколов, рычания на все подряд и колких комментариев, в том числе и в сторону той самой извечно радостной улыбки. Никто не может быть счастлив вечно, а этот дурак продолжал навязчиво крутиться рядом, все пытаясь доказать обратное. Зря ли Донхун бурчал на него? Джунхи ужасно любит свободу. Он носит свободные рубашки, заправляя их край под ремень брюк и игнорируя первые пуговицы, с работы он спешит не домой, а на ближайшую пристань, может сорваться с места и отправиться в парк развлечений, может ужасно напиться и танцевать босиком до утра, начиная на улице, продолжая в квартире и заканчивая на балконе. Он переваливается через подоконники и перила, раскрывает руки и наслаждается абсолютной пустотой под своей спиной. Донхун всё боялся, что этот придурок выпадет, но, видимо, Пак был целован и благословлен всеми богами каждого пантеона, почему встречал ворчание старшего своей широкой улыбкой и парочкой слов о том, что Ли очень мило дергает носом, когда волнуется. Он врывался в чужую квартиру даже рано утром, приносил панкейки на завтрак, открывал шторы и распахивал окна, подставляя лицо на встречу лучам только вставшего солнца. Медовая кожа не имела веснушек, но Хуну всегда думалась, что появись на том хоть одна – Пак моментально стал бы весь усыпан ими, от макушки до пят. И ему наверняка пошло бы это. Вместе с открытыми окнами Джун впускал в квартиру старшего и в свою голову легкий прохладный ветерок. Джун просто радовался новому дню. Ли раздражался, мычал и пытался спрятаться под одеялом, проклиная себя за то, что открыл ему дверь, а Пака за то, что решил ввалиться к нему с утра пораньше, еще и в выходной день. Кто вообще так делает? Донхун не имеет и малейшего понятия, а незваный гость смеется, хозяйски ставя чайник и воодушевленно лепеча что-то о новом вкусе джема, который притащил к завтраку. Каждый десерт он уплетает со словами о том, что сладкое поднимает настроение. Джунхи ужасно любит тактильный контакт. Он падает на колени и плечи старшего, когда сильно смеется, он лезет обниматься, когда очень рад. Он безумно хочет сидеть друг к другу как можно ближе, хочет держаться за руки на постоянной основе. Иногда даже засыпает на плече или груди Хуна, когда придвигается уже слишком близко и позволяет себе такую наглость. А для Донхуна это правда было просто ужасной наглостью – он ненавидел излишние прикосновения. Не видел в них смысла и не терпел нарушения личного пространства, почему зачастую бурчал и ругался, а поначалу даже отталкивал, сбрасывая с себя чужие руки и едва ли не крича, чтобы его никто не трогал. Сейчас же, наверное, просто привык. Почему и спускал Джуну подобные выходки с рук. Джунхи ужасно любит Донхуна. Он тратит деньги и время на абсолютно ненужное старшему барахло, называя это подарками без причин, пытается радовать сладким и привносить свежесть в его дом. Порой даже правда старался не быть слишком навязчивым, когда видел, что собеседник находится в действительно плохом расположении духа, просто приносил с курьером шоколад и цветок в горшочке, прикрепляя к тому записку с забавной или милой историей. А Ли пару месяцев поливал пластиковое растение, после чего осознал, что ухаживать за цветами не умеет совершенно. Но и тут Джун, снова объявившийся после двух суток абсолютного молчания, спешил помочь, рассказывая, какой горшок стоит поставить на солнце, а какой поливать почаще. Донхун грозился их выкинуть, но Пак лишь смеялся и давал растениям имена. А как-то раз притащил к нему кактус в глупом желтом горшочке, сказав, что его зовут Донхун-младший. Сказав, что он красивый и хрупкий, но защищает себя длинными острыми иголками. Сказав, что расцветает он очень редко и с великой тяжестью, но цветок на нем остается воистину прекрасный. Джунхи ужасно любит Донхуна. Он пишет ему каждую свободную минуту, приходит каждые выходные, забегает во время обеда и приходит на праздники. Упаковывает подарки, готовит завтрак, обед или ужин, в зависимости от того, в какое время собирается прийти, звонит поздним вечером, зная, что Ли все еще не спит. А старший все не понимал, как тот умудряется совмещать всё это с работой, банальной заботой о себе, может, какой-то личной жизнью и иными друзьями. Донхун как-то раз задал ему этот вопрос, но в ответ получил растерянный взгляд и снова смех. Но в этот раз почему-то короткий и очень тихий, словно едва грустный. Или так показалось из-за опущенного взгляда? Джунхи ужасно любит Донхуна. И сообщает об этом две недели назад. Говорит это так легко и непринужденно, растягивает уголки губ, щурит глазки, пытаясь заглянуть в чужие. Скользит кончиками пальцев по его ладони, оказывается еще ближе, прикрывает веки. От Джунхи пахнет цветочным шампунем и мужским одеколоном. Запах странный, контрастный, необычный и едкий, но почему-то такой привлекательный, отталкивающе манящий. Как и весь Джунхи в целом. Это дурманит голову и заставляет ненадолго потерять самообладание. А его губы теплые. Они касаются щеки, мягко и плавно, они смеются, прикасаются к уголку губ и тянутся к самим губам, только вот в грудь даже слишком болезненно упирается рука старшего. Донхун медлит, секунду о чем-то думает, а затем отталкивает еще пуще, пугается, теряется, с хмурой растерянностью пытаясь заглянуть в темные глаза. Но не видит в них и намека на прежний блеск, не видит ничего, кроме двух без малого черных зрачков и истинной, всепоглощающей пустоты. Джунхи улыбается, коротко смеется, бросает пару слов и растворяется, оставляя торт, как оказалось, праздничный, на кухонном столе чужой квартиры, вместе с двумя чашками и полным отсутствием любых намеков на то, что он правда здесь был. - Сэр? Донхун несколько раз хлопает глазами, пытаясь сфокусировать свой взгляд на юноше перед собой. - Сэр, вы слышите меня? Тот самый парень в полицейской форме несколько раз взмахивает ладонью, пытаясь привлечь к себе внимание. - Вы в порядке? Может, мне все же позвать врача? Ли отрицательно машет головой и извиняется, снова всматриваясь в чужое лицо. Немного вытянутое, с тонкой линией наверняка мягких губ и с такими же словно на самом деле и несуществующими веснушками. Хун, вероятно, не мог не отвлечься на приятные воспоминания. - Что же, если ваши показания остаются прежними… Мы обязательно сообщим вам, как только узнаем что-то новое, ладно? Сейчас, пожалуйста, идите домой. Вызвать вам такси? Светловолосый снисходительно улыбается, чуть склонив голову и, вероятно, ждет ответа. Но старший отрицательно мотает головой, поднимается с холодного стула и покидает полицейский участок. Снова. Который раз за последние несколько дней? Джунхи правда словно растворился в воздухе. Молча, неожиданно и очень тихо. Ли даже мог бы поверить в то, что Пака никогда не существовало, если бы по квартире, медленно теряющей все прежние краски и больше не пускающей в себя ветер, в каждому углу не были расставлены подаренные цветы. Если бы не подоконнике не расцвел кактус, теперь имеющий яркий цветочный аромат, но все еще навязчиво отдающий чужим одеколоном.