из-за него
11 сентября 2021 г. в 23:27
—Почему именно разведкорпус?
Этот вопрос начал преследовать Нифу ещё в кадетском училище. Уже тогда она чётко отвечала заранее подготовленным ответом:
— хочу служить на благо человечества.
Ответом, который был ложью.
Нифа не помнила сколько ей было лет, когда она увидела его в первый раз, но тот восторг и непонятные сладостные чувства, поселившиеся в груди, остались с ней навсегда.
Тогда девушка стояла в лёгком платье в толпе кричащего народа, и восхищенным взглядом смотрела на уходящую за стены колонну разведчиков. Его лошадь шла где-то в середине строя. Полностью сосредоточенное лицо, руки крепко сжимающие поводья, ровная, натянутая, как струна, спина — всё это врезалось в память юной Нифы.
Кажется, тогда он даже не посмотрел на неё, разве что мельком скользнул взглядом по рыжей макушке. Таких как она, стояла целая толпа, чтобы посмотреть на него. Но только Нифа твёрдо решила, что пойдёт за ним куда угодно.
Этот блестящий взгляд зелёных глаз не потух и тогда, когда родители слёзно отговаривали её от идеи идти в солдаты, отец пару раз даже угрожал, что если она всё же уйдёт, то перестанет быть ему дочерью. Не потух он и в кадетском училище во время изнурительных тренировок.
Возможно именно этот огонь и зацепил Смита на построении. То, как эта маленькая девочка смотрела на него, с неприкрытым восхищением, полным решимостью взглядом, Эрвин ещё долго вспоминал, сидя у себя в кабинете.
Нифа всегда оказывалась рядом с ним как бы случайно: совещания, построения, вылазки, просто в столовой, казалось, эта девочка стала постоянной галлюцинацией командора.
Отряд по командованием Ханджи, как нельзя кстати подходил для нее, как будто она там выросла. По знанию лаборатории, она уступала разве что Моблиту, который почти постоянно ночевал там.
Умная, смелая, она восхищала даже бывалых разведчиков. И из-за этого первое время Смит списывал свой интерес к ней на обычное уважение.
Он определённо упустил момент, когда стал просить её задержаться после совещания и попить с ним чай, когда они перестали сидеть молча, и он с большим удовольствием слушал рассказы девушки об опытах в лаборатории или истории из детства, когда он начал засматриваться на ее медные волосы.
Осознал он своё положение, лишь когда украдкой засматриваясь на розовеющие от мороза щёчки Нифы, понял, что знает наизусть историю каждого её шрамика на лице.
А она рядом с ним, улыбалась, смешно морщила нос, и думала, что счастлива на девяносто восемь процентов.
Счастлива, потому что пару дней назад, Нифа, как обычно принеся чай в комнату командора, застала его спящим, прямо в своём командорском кресле. С минуту Нифа просто стояла не в силах сдержать улыбку, настолько милым показался ей Смит. Тихонько отставив поднос с кружкой, на носочках, стараясь не издавать ни одного звука, чему мешали скрипучие деревянные полы, Нифа дошла до маленького обитого кожей дивана. В его уголке лежал большой шерстяной плед, и взяв его в руки, девушка не удержалась от того, чтобы не уткнуться в него. Он не был мягким и не пах цветочным полем. Он кололся, чуть царапал девичью щёку, пах пылью, старостью и самим командором, и этот запах Нифа не променяла бы ни на какой другой. Аккуратно и немного неловко накрыв Эрвина пледом, который все норовил сползти с командующего, девушка засмотрелась на его лицо. Даже во сне брови Эрвина были сведены к переносице, из-за чего на лбу собралось несколько морщинок. Практически невесомо кончиками пальцев девушка дотронулась до них, как бы разглаживая. Его ресницы дрогнули, от приятных касаний лицо чуть расслабилось. В глазах Нифы сейчас он был таким домашним, таким уютным, что девушке захотелось удержать это мгновение подольше.
Нифа никогда не считала себя храброй, но сейчас, целуя его закрытые веки, ей казалось, что она собрала в себе всю смелость мира. К её облегчению он не проснулся, и Нифа, уходя, подумала, что стала еще счастливее.
На утро Смит долго не мог понять, как он умудрился уснуть за бумагами, почему накрыт пледом, а бумаги аккуратно сложены на краю стола. Если бумаги ещё мог прибрать Ривай, который иногда заходил к нему ночью, то плед никак не вписывался в эту картину, даже Ханджи не накрыла бы его, а если и попыталась бы это сделать, то вероятно сделала бы это так громко, что Эрвин наверняка проснулся бы. Оставался только один вариант, и от него у командора потёплело в груди. Нифа. От этих мыслей, Эрвин почувствовал фантомные прикосновения её нежных рук, от которых по телу побежали мурашки.
В тот же день Нифа впервые не соврала, отвечая на нелюбимый вопрос. Они с командиром Ханджи засиделись в лаборатории, Моблит совсем выдохся и дремал за столом. Вновь хваля девушку за прекрасный ум и логику, Зое мельком задала ей вопрос о причине выбора своего места службы.
— Из-за него. — Нифа уронила голову на руки, так и не называя его имени.
— Скажи ему это, ведь каждый из нас может не успеть сказать или услышать что-то важное в своей жизни, — Ханджи улыбнулась, чуть сжав её предплечье.
Нифа еле заметно кивнула, твёрдо про себя решив, что перед следующей вылазкой поговорит с Эрвином и даже, если это не будет полноценным признанием, она просто скажет насколько дорожит им.
Но следующей вылазки не случилось. С тяжёлым чувством в груди, Нифа шла по пятам за командором на встречу с Дотом Пиксисом. В голове стучали слова признания, которое она собиралась сказать, а в ушах эхом отдавались слова Эрвина о важности переговоров.
Всё прошло хорошо, даже лучше, чем Нифа помогла предположить, но только во временной комнате командора она смогла расслабиться. Через пару часов девушка должна отвезти информацию солдатам разведкорпуса, а пока у неё было время на чай, раздумья и, наконец, признание.
Собраться с мыслями было трудно и Нифа почти не притронулась к горячему чаю. У Смита ее вид вызывал ноющую боль в сердце и чувство, будто они больше не увидится, будто нельзя им расставаться на это неопределённое время операции. Хотелось все бросить и оказаться сейчас с ней в своём кабинете, налить чай в привычные чашки из подаренного кем-то сервиза, посадить к себе на колени, дождаться пока она допьёт согревающий напиток и целовать, целовать, целовать без перерыва. Но разве мог он даже заикнуться об этом, его сердце отдано человечеству, а второго, чтобы отдать ей у него не было.
А она смогла, чуть ли не залпом выпив весь чай из кружки, вскочила на ноги, опустив глаза к полу и тихо прошептала:
— Командор, я понимаю, что сейчас не время, но возможно у меня не будет другого шанса сказать Вам. Причиной, по которой я пошла в разведкорпус были Вы, спасибо за всё то время, которое проводили со мной, ещё маленькой девочкой я полюбила Вас всем сердцем, поэтому пожалуйста, — Нифа подняла глаза, сталкиваясь с голубым взглядом, — Эрвин, живи.
Последнюю фразу она чуть ли не выкинула, резко разворачиваясь и уходя из комнаты. Единственное, что успел увидеть Смит, это был зелёный плащ с крыльями свободы на спине.
— Я обещаю, Нифа, я обещаю, что сделаю тебя счастливой, я обещаю, что моё сердце будет принадлежать только тебе, даже если это будет в нашей следующей жизни. — Он жалел лишь о том, что не сказал ей этого раньше, в глубине души догадываясь, что это был их последний разговор.
Нифа не собиралась плакать, но слёзы будто нарочно текли из её глаз, капая на плащ и документы, пока девушка ехала верхом к отряду капитана Леви. Ей казалось, будто всё вокруг изменилось, сердце сжималось болезненным счастьем, в голове всплывали моменты, когда она проводила время вместе с Эрвином.
Эти воспоминания не покинули её и на миссии, разговаривая с Риваем, она всё прокручивала их последний разговор. Действительно последний.
Единственный, о ком она вспомнила перед смертью, был командор, и, кажется, она умерла счастливой на девяносто девять процентов.
Он внезапно почувствовал, что что-то случилось, сердце в груди резко сжимается от острой боли, глаза щиплет, но слез нет. Он закрывает глаза и видит её губы, и проклинает себя, титанов, весь этот мир, что не дал им возможности даже попробовать полюбить.
Когда он встретился с отрядами Ханджи и Леви, те молчали, но ему и не нужны слова, он понимает всё сам, как только не находит в толпе солдат знакомую медную макушку. Смотрит на небо, оно полностью затянуто тучами, как и его сердце с этого проклятого дня.
Смит полностью ушел в работу, разрабатывая планы по отвоёвыванию стены Мария, сутками он расчерчивает карты, в глубине души надеясь, что вот-вот откроется дверь и Нифа зайдёт с кружками, вздохнёт, улыбнётся, сядет рядом и начнёт что-то рассказывать. Видение растворяется, как только он открывает глаза. Перед ним стена Мария, титаны и пустота. Небо было серым, покрытым плотной плёнкой облаков. Казалось капающий дождь был чёрного цвета.
Он ведёт себя вместе с сотней солдат на смерть, всюду вытоптанная земля, трупы и кровь. В какой-то момент камень летит прямо под ноги его лошади, которая падает и всем своим телом придавливает Эрвина. Он почти сразу теряет сознание и приходит в себя только на крыше какого-то дома, где ему дают сыворотку. Но зачем она ему, он выполнил свой долг перед человечеством, а вот своё обещание ей — не успел.
Перед его уже закрытыми глазами вдруг возник образ маленькой девочки с рыжим волосами, в белом платье. Та стояла и махала рукой, широко улыбаясь. Эрвин улыбнулся ей в ответ, узнавая в этом ребёнке свою Нифу.
— Командор, командор, — знакомый женский голос разрезал тишину.
Смит открыл глаза, Нифа стояла, склонившись над ним. Эрвин сел, даже не всматриваясь в то место где он находился. Ему было достаточно того, что он может смотреть в любимые каре-зелёные глаза.
— Нифа, — даже не сказал, а скорее прошептал командор, протягивая руку к лицу девушки. Та сама поднесла его руку к своей щеке, накрывая ладонью.
— Я же просила, Вас, командор, а Вы так рано сюда попали. – Нифа укоряюще покачала головой.
— Нифа, — снова повторил он, обнимая девушку за талию и сажая к себе на колени. — Любимая!
Смущённая девушка зарылась лицом в его грудь, пряча свои слёзы.
Эрвин шептал ей на ухо какие-то нежности и обещания, его сердце, наконец, принадлежало только ей, а впереди у них была цела вечность.
Кажется, она счастлива ровно на сто процентов...