поцелуи застывают на его теле.

— Мда, хуета, — хмыкает Денис, вертящийся у зеркала. На полу валяются худи, свитшоты, водолазки, рубашки и свои, и чужие. — Ну, и куда я так? — повернувшись правым боком, он задумчивым взглядом окидывает очередной аутфит. — А ты че лыбишься там? — фыркает раздраженно, наткнувшись на весело прищуренные глаза Олега в отражении. — Нравится, как ты выглядишь, — признается альфа, подпирающий дверной косяк плечом. — Тебе правда хорошо. — Пиздишь, — Титов закатывает глаза, наморщившись, но присматривается, недовольно бормоча себе под нос: — Нравится ему… Под черным свитером Олега, широким и длинным, все равно заметен округлившийся живот. Что бы Денис ни примерил, даже майку-алкашку на пятьдесят размеров больше, всем вокруг понятно — беременный. Глубоко беременный. Он вообще-то уже в середине третьего триместра, и вряд ли хоть одна шмотка способна полностью скрыть этот факт. Бесит. Бесит, что нужно покупать чехол для блядского рояля, если хочешь избежать неприятных вопросов в жизни и на интервью. Делиться личным Денис не намерен. Но к своему положению омега относится в целом положительно. Олег не совсем подобного ожидал, когда вместо запланированной течки случилось…целое нихуя. Тест показал две четких, ярких полоски. Титов не поверил, тест выбросил, сказав, что не доверяет, типа просроченный, и записался к врачу, но не психовал и не раздражался. Только просил тему не поднимать, пока результаты не придут. Пришли. Подтвердилось. Беременный на сто десять процентов. Олег тогда был у Грома с Сережей, решали вопросы по обеспечению безопасности — в последние месяцы силовики доебли «просьбами» дать доступ и ключи шифрования. Он, собственно, поэтому забрал Дениса из Москвы. Во всем свободу дал, кроме одного — жить будут в Питере. Снял просторную трешку недалеко от Сережиной башни и оперативно перевез своего омегу вместе со всеми его вещами. Просто здесь двум альфам, понятие «гуй» трактующим только с заменой на «х», легче приглядывать за гениями айти-сферы. Когда Волков вернулся, результаты анализов уже лежали на кухонном столе. Он пробежался взглядом по таблице. Ничего не понял и вчитался в строчки в самом низу — так уже яснее. Бумага хрустнула в нервно сжавшихся пальцах, Олег вздохнул тяжело. С этим нужно было разобраться, пока не поздно, и Дениса, вечно находящегося на нервяке, предстояло успокоить. Они детей никогда не обсуждали, но по образу жизни и заявлениям Титова было очевидно — не планирует. Омега обнаружился в спальне. Сгорбленный сидел на самом краю кровати, по-турецки сложив ноги, пялился в пол и на внезапное вторжение внимания не обратил. А Волков подошел практически неслышно, замер в сантиметрах и, как был, опустился на колени. Денис глянул удивленно, но Олег зацепился лишь за плещущуюся в ореховых глазах бессильную злость. Он не знал, на что именно: на себя, на него, на обстоятельства, на внезапную беременность — собственная беспомощность добивала. — Это с прошлой течки, — негромко сказал Денис. — Ты не принял таблетки? — Олег был максимально сдержан. Но в этом состоянии омегу любая неосторожная фраза могла довести. Он вскинул острый подбородок, показывая, что за словами надо следить. — Забыл, — отозвался неохотно, но взять себя за руки позволил. Так спокойнее. — Да че уж теперь, раз залетел. Олег гладил выступающие костяшки пальцев, выдерживая и останавливая волнами накатывающую тревогу в чужом теле. Видеть Дениса растерянным, потускневшим и мрачным, а еще болезненно бледным, было непривычно и страшно. — Ты не хочешь ребенка? — тише спросил альфа, боясь снова задеть. — Я не… — Денис скользнул взглядом по его лицу, нервно кусая нижнюю губу. — Я просто никогда не думал об этом, тем более так скоро. Ну какой ребенок? У меня же… У меня компания, разработки, постоянные угрозы. Как в этой атмосфере кого-то растить? — он сглотнул, перестав тараторить, задумался. — А ты? Олег поджал губы понимающе. Поцеловал поочередно его ладони и уставился болезненно-преданно. — Как скажешь, так и будет, — пообещал он, не собираясь настаивать. Комфорт его омеги важнее. Денису было физически тяжело видеть постепенно угасающую надежду в потемневших глазах. Альфа не говорил ни слова, не заставлял, не обязывал, поддерживая любое решение, и отчего-то в тот момент подарить ему ребенка захотелось чуть больше, чем жить. Обычно не такой сентиментальный Титов всхлипнул тихо, зажмурился на секунду, задержав дыхание, чтобы унять беспокойно бьющееся сердце, и выдохнул прерывисто. Пальцы крепче вцепились в ладони Олега. Он кивнул, нервно улыбнувшись. — Да, нравится, — альфа подходит со спины, тоже смотрит в зеркало. — Я уже не хочу никуда идти, — ноет Денис, растягивая края свитера, и ерошит свои волосы. — Заебался, и ноги болят. — Можем не ходить, — соглашается Олег, пожав плечами. Ему вообще все равно на эту конференцию. — Тогда Гром меня с говном сожрет, — устало вздыхает омега, в зеркале наблюдая, как широкие ладони обхватывают живот, а сзади прижимается крепкое тело. — Ну и хуй с ним, — уткнувшись носом в лохматую макушку, бормочет Волков. Альфа до сих пор не понимает, почему Денис с Игорем так собачатся и постоянно цепляются друг к другу. Да, подколы дружеские, почти не переходящие грань, но все равно их очень много. И ни одна встреча не обходится без словесных перепалок. Сережа на это способен отвесить подзатыльник или просто уйти, сказав, что заебали, а Олег взглядом осаживает обоих, хмурится, складывая руки на груди. Но если Игорь перебарщивает — он и рыкнуть может. Денис тогда прижимается ближе, у него сразу мурашки по загривку и сердце ходуном. А в глазах сияет нахальное «пизда тебе, Константиныч». — Залетел-таки, — смеялся только узнавший новость Игорь, но с беременностью поздравил искренне. — Вытащить не успели? — Меня слишком хорошо отъебали, — без малейшего стыда заявил Денис и расплылся в сытой улыбке. — Полный бак заправили, шаришь? Гром закашлялся после ответа, Сережа рядом побагровел. Титов, довольный чужой реакцией, расслабился от мягкого поцелуя в затылок. На их общих собраниях — два на два — Денис всегда появляется в чем ему удобно. Чаще — в вещах Волкова. Они большие, теплые, уютные, почти как сам Олег, а еще пахнут им и к телу льнут приятно. Короче, то, что нужно беременному. А Игорь хихикает про «че, в свои не влезаешь уже» и обнимает засевшего в телефоне Сережу. Денис закатывает глаза, но на подъебки ведется открыто, отвечает с удовольствием. У него это в крови — сучность, а Грому нравится поязвить. И, наверное, хорошо, что они не истинные — говорят Сережа с Олегом — мир не пережил бы. — Ладно, ты прав, — соглашается омега, разворачиваясь. — Хуй с ними. Жалко, что я массаж ради этого вечера отменил, а теперь уже поздно звонить. — Я сделаю, — предлагает Волков. Изголодавшегося по близости омегу потряхивает от представления сильных рук на своем теле. И пока он елозит по матрасу, млея от прикосновений, Олег выглядит, как всегда, непоколебимо. Возвышаясь в начале кровати, альфа мягко растирает подъем стопы, разминает уставшие мышцы, осторожно вытягивает поджавшиеся от удовольствия пальцы, не сдерживается — касается губами. Денис почти мурлычет, вздыхая довольно. Беременность ни разу не радует последний триместр. Все, что он испытывает: усталость, боль в спине и постоянные отеки. Хорошо, что не один возится с этим. А вот Олегу приходится в соло разбираться с появляющимися проблемами. Беременность сделала Дениса еще привлекательнее. Изгибы худого тела приобрели плавность, и пусть это не нравится омеге — Олег с ума сходит. Обтянутая пижамными штанами, мягкая, ставшая почти плюшевой, задница не выходит из головы. Альфа каждый день просыпается со стояком, будто не взрослый мужчина, а сопляк с играющими гормонами. Под холодным душем снова и снова представляя Титова, он рычит тихо, кончая в ладонь. Когда выходит, обернувшись полотенцем — омега еще сопит в подушку, даже не подозревая. — Бля-я, — Денис цепляется за покрывало, прикрывает глаза, дернувшись от щекотного прикосновения. — Сделай так еще раз, — просит он. И Олег делает. Обхватывает тонкую лодыжку ладонью, очерчивает пальцем выступающую косточку, по ахилловому сухожилию ведет с нажимом — Титова пробирает мурашками. Олег и его массажистка, временами слишком нежничающая, по силе сравниться не смогут. Альфа осторожно, но ощутимо заставляет прочувствовать каждую мышцу, прорабатывает болезненные места, не давая вывернуться, и неотрывно наблюдает за малейшими изменениями на пока что удовлетворенном лице. Пальцами второй ноги Денис чертит по крепкой груди, скрытой под свитером, ему хочется. И голодный взгляд альфы, устремленный прямо в глаза — доказательство, что это желание взаимно. Однако Олег всех «намеков» старательно избегает с первых месяцев, и чем больше становится живот омеги — тем меньше секса в их жизни. Волков боится навредить ребенку. Не спасают ни уговоры, ни слова врача, ни даже статьи и видео, что не поленившийся Денис скидывает в мессенджерах, лишь бы заполучить этот член. Нервы уже настолько не выдерживают, что ему порой рыдать хочется. Однако на различные провокации Олег не ведется, демонстрируя отменную выдержку, и Денису почти обидно. — Оле-ежа, — елейно тянет омега, томно глянув из-под ресниц. Волков замирает напряженно, чувствуя, как ступня перемещается в пах. Денис давит несильно, потирает, прекрасно ощущая под пальцами очертания крепнущего члена. Сейчас сбежать в ванную и помочь себе рукой у Олега не получится. Хотя если и получится, то омега планирует просто обидеться (а это он умеет). Девять недель без нормального секса — откровенная провокация его выдержки. Если Олег может спокойно подрочить, то ему для этого придется извернуться в позу поизъебистее тех, что делает на пилатесе для беременных, куда насильно отправил Сережа. — Денис, — грозно рокочет альфа, предупреждая. Его дыхание сбилось — Титов улыбается. — Да че ты ломаешься, — хмыкает, тая от продолжающих машинально разминать ноющую лодыжку пальцев. — Я же сам хочу. Трахни. — Перестань, — устало просит Олег, опуская промассированную ногу на кровать. У него от прикосновений к нежной, горячей коже стоит до боли. Денис дергает плечом раздраженно, приподнимается и хватает альфу за свитер, утягивая за собой обратно на подушки. Не ожидавший такого Волков в самый последний момент выставляет руки, чтобы не упасть сверху. Под крепким телом омега удовлетворенно ерзает, нетерпеливо разводя ноги в ожидании продолжения. А Олег выдыхает прерывисто сквозь зубы, отворачивается на секунду, чтобы успокоиться, и возвращает шальным глазам Титова полный неодобрения взгляд. — Ну что еще? — не выдерживает он. — А если бы я не успел, я же мог… — хмурится Олег, омега закатывает глаза. — Не мог, — примирительно-мягко убеждает Денис, а ладони скользят по рельефным мышцам натренированных рук, и от ощущения чужой силы между ног влажно. — У тебя же реакция охуеть какая. Волков молчит. — Ну, Оле-е-ег, — жалобно хнычет омега, отрывая голову от подушки и прижимаясь губами к напряженной шее. Пальцы гладят широкие плечи, Денис поцелуями возвращается к тонким губам, сперва тычется в уголок рта, потом все же целует нормально, встречая слишком сдержанный ответ. — Это игры какие-то, что ли? — фыркает он, никогда прежде не сталкивавшийся с такой реакцией. — Мне тебя умолять надо? — брови сходятся изумленно, Денис всматривается в лицо напротив, пальцами чертит по бороде. — На колени встать? Да скажи уже что-нибудь! — Не надо, — прерывает Олег, пока ситуация не вышла из-под контроля. Он думал, что тяжело — это когда у Дениса с кодами безопасности не вяжется, но оказалось, что тяжело — это когда Денис почти плачет от недотраха на восьмом месяце. И приходится справляться со своими страхами навредить и омеге, и ребенку, и все-таки обещать: — Без грубостей. Идет? Титов кивает активно. Он на все готов согласиться, лишь бы трахнули. Для Олега это непривычно, ведь его омега любит грубо. Любит, чтобы до следов на теле: синяки пальцев, засосы, укусы, чтобы до сорванного голоса, до трясущихся ног и слез на щеках. Он обожает, когда Волков ебет его до беспамятства, зажимая рот ладонью, и засаживает так, что орать хочется, а получается только рыдать бессильно — от этого крышу сносит, от этого по несколько оргазмов за ночь. Титов предпочитает, чтобы придушивали, с силой припечатывали к рабочему столу и по щекам хлопали — ведь он едва сознание не теряет от кайфа. Ему нравится так. А Олег носит своего омегу на руках, когда тот засыпает в Сережином офисе, заработавшись, готовит ему завтраки, волосы сушит феном, таскает с собой запасную зарядку для его ноутбука и поцелуями греет вечно холодные ладони, а потом дерет, как суку, и Денису крышу срывает нахуй. Они раздевают друг друга через поцелуи, быстрые, беспорядочные, такие голодные и мокрые — Денису уже плохо. Он водит руками по мускулистому торсу, жадно оглаживая пресс, сам хватается за резинку домашних штанов Олега, тянет вниз. Давно твердый член прижимается к животу, головка блестит от смазки, Титов сглатывает собравшуюся слюну. Ему очень хочется, как раньше, насадиться до конца, пропустить в горло, сглотнуть, втянуть щеки и позволить трахнуть себя в глотку, но он помнит об обещании и лишь облизывает головку языком, сладко причмокнув. Олег приподнимает его за подбородок, собирает языком собственный вкус с мягких, податливо раскрывшихся губ, и вздрагивает от дурманящего запаха, затопившего всю комнату. Денис раньше пах ярко, временами даже слишком резко для омеги, но от этого аромата у альфы всегда слюни тянулись до пола. Сейчас те горьковатые ноты стали более легкими, теплыми, гормональные изменения сделали его запах очаровательно-нежным, присущим лишь омегам в положении. И взять его такого, обманчиво невинного, хочется еще больше. Губы Олега прижимаются в самом низу живота, он сует подушку под мягкую задницу, в последний раз поднимает взгляд на предвкушено удовлетворенное лицо, и ладонями давит на бедра, раскрывая омегу перед собой: на покрасневшей головке блестит капелька смазки, между ягодиц заметно влажно. — Как же ты течешь, — шепчет альфа восхищенно. — Да блядские гормоны, — отзывается Денис, которого «вечная течка» уже порядком заебала, и не успевает предугадать ткнувшийся в нежное и мокрое, в самое чувствительное язык: — Я с утра до ночи теку-а-ай… Блять, — пальцы сразу хватаются за волосы, — мог бы не перебива-а-ахть… Странная тяга Олега к вылизыванию стала для Титова откровением, когда его еще в первый раз сложили пополам и настойчиво вжались лицом между ягодиц — омега кончил почти сразу. Просто он никогда… Ему никогда… Но оказалось, что это нереально охуенно. Волков с жадностью хлюпает смазкой, языком толкается и обводит покрасневшие края судорожно сжимающегося от накатывающих ощущений и странного стыда входа. Борода царапает нежную кожу бедер, Денис елозит, то ли стараясь отстраниться, то ли прижимаясь ближе — в любом случае сильные руки держат крепко, сбежать не позволяют, и щеки неожиданно краснеют. Живот крутит от возбуждения, член пульсирует, а альфа самозабвенно засасывает тонкую кожу под мошонкой, широким мазком языка собирая побежавшие на подушку вязкие подтеки. Пальцы проскальзывают очень легко и сразу глубоко — омега давится стоном, а к двум присоединяется третий. Они сгибаются, прокручиваются, и все это происходит так быстро, так слаженно и просто, что он даже понять не успевает. Кончает. Член дергается, мажет спермой по животу, а на губах по-прежнему теплится не сорвавшийся стон, бедра дрожат и, кажется, Олег что-то говорит, но уши закладывает, и Денис ничего не слышит. Он нервно шарит руками по одеялу, кусает губы и успокаивается, когда Волков сжимает его ладонь в своей. — Тише-тише, — говорит он, ложится рядом и чмокает в лоб. Второй рукой гладит по часто вздымающейся груди, улыбается мягко. — Мне действительно стоило взять тебя раньше, — признает Олег и наклоняется ближе, когда Денис тянется за поцелуем. — Ты стал таким чувствительным. — Не думай… — упираясь ладонью в плечо Волкова и шумно дыша, хмурится омега. — Не думай, что сможешь отвязаться от меня ртом и пальцами. Я хочу твой член, — четко и ясно шепчет Денис прямо в губы, касается их отрывисто, снова вдыхает. — И поглубже. У Олега от подобных речей перехватывает дыхание. — Переворачивайся, — хрипит он, помогая устроиться и подкладывая под омегу большую подушку. Знает, что у Титова болит спина, и поясницу тянет уже который день — эта поза позволяет расслабиться, отдать весь контроль за процессом альфе, прикрыть глаза и наслаждаться. Омега сжимает подушку, шире раздвигая ноги, коленями скользит по матрасу и опускается грудью до конца, вскидывая бедра выше. Мокрые следы смазки неприятным холодом отпечатываются на коже. Пальцы Олега щекотно поднимаются от колен, гладят ягодицы и разводят в стороны — он смотрит. Денис жмется щекой к подушке, надеясь стереть румянец. — Хорош пялиться, — за недовольством скрывает смущение. Олег только посмеивается, проводит ладонью вдоль позвоночника, прося расслабиться и дышать глубже. Набухшая головка мягко проскальзывает внутрь, Денис слышит, насколько мокрый внизу. Олег, придерживая за бедра, входит до конца, замирая и выдыхая хрипло — горячее нутро обхватывает его туго. Омегу мажет по постели, накрывшее с головой желание вырывается с тихим скулежом. От долгожданного чувства наполненности потряхивает — отвыкшие от такого растяжения стенки чуть саднит. Всхлипнув, Денис подается вперед и возвращается обратно, падая грудью на подушку и намекая, что можно продолжить. Первые движения медленные и полные осторожности. Пальцы обхвативших живот ладоней мягко гладят истончившуюся кожу, вызывая мурашки по всему телу. Член, большой, толстый, горячий, хорошо распирает изнутри. Омега не сдерживает тихие стоны, вызванные концентрированным возбуждением в крови. Олег выходит почти до конца и заново насаживает, каждый раз давая прочувствовать, как крупная головка раскрывает сжимающиеся мышцы. Денис дышит прерывисто, поджимая губы, и борется с желанием отдрочить себе — Олег предугадывает раньше. Замерев с тихим вскриком на языке, омега сводит бедра и дергается вперед, но это нисколько не мешает ласкающей его между ног руке. — Подожди, стой, — сбивчиво шепчет Денис, выгибаясь и пытаясь продлить момент, — нет-нет, блять! Да остановись же ты… Олег убирает руку слишком поздно. Титова выламывает, он так сильно сжимается на члене, что альфе приходится остановиться. Пиздец, что же он… Ох, блять! У омеги разъезжаются ноги, живот тянет вниз, спина прогибается, жалобный всхлип срывается непроизвольно. Возбуждение продолжает раздражать нервы, пока Денис медленно осознает, что дожидаться его никто не собирается — поступательные движения внутри возобновляются. И оставаться на месте, когда тебя раз за разом доводят до оргазма медленными, неторопливыми толчками, очень сложно. Олегу приходится пробиваться сквозь судорожно сокращающиеся мышцы, а распаленный до невозможного омега уже не просто стонет — воет. — Ты опять? — усмехается Волков, когда знакомая дрожь сотрясает чужое тело, и бормочет удивленно: — Как быстро. — З-заткнись, — шипит Денис, а головка внутри упирается так правильно и ощутимо, что в паху снова лижет пламя. — Да сука… — хрипит он и подбирается, но гладящие живот ладони не отталкивает. В очередной раз все подкатывает спонтанно. Омега закусывает наволочку, мычит, все-таки снимаясь с члена и переживая прошивающие тело судороги. Смазка из задницы бежит по бедрам, под животом мокро от предэякулята и спермы. Олег ласково касается поясницы, успокаивая прикосновениями, водит руками по спине, массирует плечи мягко, расслабляя. Он наклоняется, целует торчащие лопатки и несколько родинок под ними, улыбается. — Все нормально? — интересуется довольно, убирая с лица повернувшегося Дениса налипшие волосы. — Да, — кивает омега, дрогнув, переступает коленями. — Может, ляжем? — предлагает Олег, пальцами погладив по подбородку. Он видит, что Титов устает держаться в одной позе. На восьмом месяце это довольно тяжело, и альфа делает все, чтобы стало комфортнее. Они устраиваются на боку, омега прижимается спиной к горячей груди позади себя, опускает голову на подушку, сам заводит руку назад, пару раз скользит по все еще твердому члену и направляет в себя, выдыхая тяжело. Олег целует за ухом, говорит, что Денис «самый лучший», что «принимает так послушно», и топит их общий стон в поцелуе. — Ты… — омега сглатывает, охнув на неожиданно резком движении, — ты скоро? От переизбытка ощущений у него кружится голова, но оставлять своего альфу неудовлетворенным не хочется — хотя этот раз точно станет последним. Новая разрядка уже отдается жарким томлением, тело потряхивает в предвкушении, Денис кладет свою ладонь поверх чужой, что аккуратно касается его живота, переплетает пальцы. От трения внутри до одури хорошо, и он уже сейчас может представить, как разъебанно будет выглядеть задница, но Олег не дает думать об этом, размашисто вжавшись сзади. — Я сейчас, — обещает он сбивчиво, член подрагивает внутри. — Сейчас. — А я… Боже, Оле-ег! Договорить Денис не успевает — поджимает колени к животу и оцарапывает бедро Волкова до красных полос. Он скрипит зубами, стараясь проглотить рвущийся наружу крик, но долго не выдерживает — скулит надрывно и комкает в пальцах простынь, жмурясь до цветных пятен перед глазами. Влажные ресницы дрожат, омега безропотно позволяет толкаться в свое тело, отзываясь приглушенными стонами, а когда теплая сперма разливается внутри, он не уверен, что осознает реальность происходящего. В затылок тихо рычит Олег, его тяжелое дыхание врезается в уши — у Титова перед глазами плывет, и бедра неконтролируемо содрогаются. Он находит чужую ладонь и тянет обратно — устраивает на животе, прижимая поближе где-то под пупком. Еще не отдышавшийся альфа смотрит обеспокоенно, пытаясь понять, на что ему молчаливо намекают, и вдруг чувствует тихий толчок изнутри. Это далеко не первый раз, когда их малыш пинается, но сердце все равно начинает биться быстрее. Когда Денис впервые дал «почувствовать», как толкается ребенок, Олег не сдержал слезы. И омега, совершенно не привыкший видеть его таким, не знал, как поступить — они обнимались посреди гостиной, и это была очередь Титова говорить, что все хорошо. А потом альфа покорно опустился на колени и долго целовал круглый живот, пока тонкие пальцы гладили его по волосам. — Я так люблю тебя, — тихо произносит Олег, ткнувшись носом чуть выше уха и вдохнув сладкий омежий запах. — Тебя и нашего ребенка, Динь. — Я когда-то думал, — Денис поджимает губы, задумчиво водя пальцами по смуглому предплечью, — что детей рожать не стану. Для меня важнее было карьеру построить, жизнь обеспеченную, ну, понимаешь, чтобы не на коленях? Альфа кивает — сам прошел огромный путь от детдомовской дыры — он о подобном даже мечтать не мог. — Но ты… Все это меня как-то поменяло, и я хочу его, — едва слышно признается Титов, в ответ изнутри пинаются несильно. — Я не заслуживал, но ты подарил мне так много, — омега тянется за очередным поцелуем, улыбается, когда его губы сминают с мягкой настойчивостью. — И я тоже тебя люблю. Очень. Олег дергает сбившееся одеяло повыше, решая, что белье они поменяют чуть позже, когда немного отдохнут. Денис устраивается на другом боку, удобно укладываясь вместе с животом на альфу, который оказался куда удобнее подушки для беременных. — Как думаешь, на кого будет похож? — щекой прижавшись к груди, вдруг спрашивает омега. — Не знаю, — Волков задерживает ладонь на узкой спине и пожимает плечами. — Надеюсь, что на тебя. А Денису очень хочется маленькую копию Олега. Но вслух он не говорит, чтобы точно сбылось.