14. Просто еще один день

На следующее утро, когда карантин, наконец, был закончен, Анна очень быстро собралась и, даже не позавтракав, отправилась в полицейское управление. Штольман уже был на месте в своем кабинете и, порядком соскучившись по службе, с большим воодушевлением изучал накопившиеся за дни его отсутствия рапорты. Урядник Рябко в очередной раз заставил Якова улыбнуться, а заодно и усмехнуться, что такой неординарный литературный талант пропадает в казённых стенах полицейского управления. Когда Анна вошла, Штольман тут же вскочил со своего стула и, подавив в себе желание прямо здесь и прямо сейчас сжать ее в своих крепких объятиях, всего лишь галантно поцеловал ей ручку. - Доброе утро, Анна Викторовна. Очень рад Вас видеть, - а вот ослепительную улыбку и прыгающих в глазах чертиков, красноречиво выдающих его чувства, он скрыть уже не смог. - Доброе утро, Яков Платонович, - Анна тоже одарила его не менее ослепительной улыбкой. Ей было очень приятно такое приветствие, снова в животе запорхали бабочки и как-то совершенно расхотелось говорить о делах. Но, к сожалению, в это утро она явилась сюда именно по делу. Чтобы как-то вернуться к серьезному настрою, Анна подошла к столу Якова и, по-хозяйски взяв его кружку с чаем, сделала глоток. Чай оказался обжигающе горячим и ей пришлось приоткрыть ротик и помахать рукой, задувая в себя прохладный воздух. Штольман смотрел на это все завороженно и не моргая, боясь пропустить хоть мгновение сего очаровательного действа. - У меня есть сведения по нашему делу, - наконец, загадочно произнесла Анна, и Штольман понял, что за дело она имеет ввиду. - Отлично, а как насчет утренней прогулки, Анна Викторовна? - он тут же уцепился за эту спасительную соломинку, чтобы совсем не потерять голову, и деловито предложил ей свой локоть. К тому же, он не желал, чтобы здесь кто-то услышал их разговор. Яков повел Анну в тот самый парк возле полицейского управления, где они когда-то выясняли, что делала Анастасия Порошина в кабинете у Штольмана. Вновь выбрав ту самую укромную скамеечку, он заботливо усадил Анну, присел рядом с ней и, как и тогда, взяв ее за руку, устремил на нее свой внимательный взгляд, готовый слушать новые сведения. - Сегодня ночью ко мне приходил Ваш брат, - со всей серьезностью начала свой рассказ Анна. Штольман тут же недовольно вздохнул и заворчал: - В следующий раз скажите ему, что ночь это не самое подходящее время для визитов. - Вы что ревнуете меня к своему брату? - усмехнулась Анна. - И почему собственно ночь - это не подходящее время? Я ведь все равно одна по ночам, - она вопросительно посмотрела на Штольмана, ожидая его реакции на свою очередную провокацию. - Пока одна, но я очень надеюсь что это ненадолго, - решительно ответил Яков, глядя ей прямо в глаза, и принялся целовать ее нежную ладошку и длинные тонкие пальчики. Анна осталась довольна его ответом и, наслаждаясь ласками, лукаво улыбнулась и вернулась к рассказу, хотя серьезный настрой снова был потерян: - Так вот, Иван хотел показать мне того человека, что следил за нами в лесу во время нашего свидания. Но его лица совсем не было видно, он как-будто все время его прячет. Так что я увидела только его руки в черных кожаных перчатках, - с сожалением в голосе закончила Анна. - Следил, поджигал, прятал лицо, в черных кожаных перчатках… хм…, - задумчиво резюмировал Штольман. Ему это показалось очень знакомым, но он никак не мог понять чем именно. - Вам это о чем-то говорит? - спросила Анна. А Яков в задумчивости тер подбородок, перебирая в голове давно забытые дела из прошлого, но то, что нужно, никак не приходило на ум. - Кажется да, но нужно еще подумать, - наконец, ответил Штольман. И отвлекаясь от своих мыслей, начал теперь руками перебирать пальчики Анны, нежно их поглаживая. - Ваша помощь бесценна, Анна Викторовна. Я найду его, как бы он ни прятался. Но сейчас необходимо разобраться с делом профессора Свиридова. Скоро должен вернуться Антон Андреевич. Надеюсь, у него будут какие-то новости. - Да, конечно, Яков Платонович. Мне тоже уже пора в больницу. К сожалению, придется огорчить доктора Милца, что профессор уже мертв. И это просто ужасно. Не понимаю, как такое могло произойти, - печально произнесла Анна. - Я провожу Вас, - Штольман встал и подал руку Анне. - Не нужно, тут совсем недалеко. Не теряйте время, сосредоточитесь лучше на расследовании, Яков Платонович, - сказала Анна, а Яков вспомнил, как когда-то давно, будто бы уже в другой жизни она говорила ему, что рада делить с ним хотя бы его расследования. И в очередной раз за эти годы он подумал, каким дураком был тогда, не поняв всей глубины и жертвенности этих ее слов. Быстро осмотревшись по сторонам и никого вокруг не обнаружив, Штольман все же обнял ее и поцеловал. И утро задалось! А вот день выдался тяжелым. Отыскав тело профессора Свиридова и уладив все дела в полицейском управлении, Штольман решил зайти в больницу, надеясь что Анна может быть еще там. И действительно, день в больнице тоже оказался напряженным, и Анна еще не успела уйти домой. Чтобы немного передохнуть, она присела на кушетку и, откинув голову к стене, закрыла глаза. Штольман тихо вошел в ее кабинет и прикрыл за собой дверь. Анна и с закрытыми глазами знала, что это был он, и улыбнулась. Яков присел перед ней и обнял за ноги, положив голову ей на колени. Улыбнувшись еще шире, она, наконец, взглянула на Штольмана. Снизу вверх на нее ласково смотрели любимые серые глаза. - Устали, Анна Викторовна? - заботливо поинтересовался Яков. - Немного, Яков Платонович, - она сняла с него шляпу, запустила руки в его кудряшки и начала с ними играть, а Штольман еле удержался, чтобы не заурчать от удовольствия. - Ну что? Вас можно поздравить с очередным раскрытым делом? - спросила Анна. - И опять не без Вашей помощи, Анна Викторовна, - Штольман поджал губы и, поймав одну ее ручку у себя на голове, тут же поцеловал. - Да уж, вот такое неудачное стечение обстоятельств. Бедный профессор, - с сожалением заметила Анна. - Я бы сказал бесстрашный герой нашего времени. Не побоялся пожертвовать собой ради науки и спасения человеческих жизней. Очень благородно. Вы не находите, Анна Викторовна? - Нахожу, Яков Платонович, - удивилась Анна. - Но мне кажется, что раньше Вас не слишком впечатляли такие истории. - Вероятно, это Вы так влияете на меня, Анна Викторовна, Ваше большое доброе сердце, - Штольман улыбнулся ей, а она довольно улыбнулась ему и стала наклоняться, чтобы поцеловать его в лоб (потому что могла достать только до лба). Но в это время он тоже решил потянуться к ней за поцелуем и они довольно чувствительно столкнулись лбами и начали смеяться. Дурачась и потирая шишку на лбу, Анна упала на кушетку, а Яков склонился над ней. И тут у него вдруг появилось странное чувство дежавю, как будто он уже точно так делал когда-то. На его лице застыло замешательство. Анна, перестав смеяться, всматривалась в его лицо, пытаясь понять о чем он вдруг задумался. - Анна… Викторовна, а мы здесь с Вами случайно… никогда так не лежали? - поинтересовался Яков. Анна поняла в чем дело и начала смеяться еще больше, припоминая события одного своего ночного дежурства. А Штольман выжидательно смотрел на нее, только смущенно улыбаясь уголком рта и радуясь ее веселью. - Случайно нет, а вот неслучайно очень даже лежали, - смогла, наконец, ответить Анна, все еще смеясь. - Это хорошо, что неслучайно. А не подскажите, когда это было? - Штольман немного заволновался. В здравом уме он, конечно, помнил, что между ними ничего не было после его возвращения в Затонск. Но вот в нездравом… За это он ручаться не мог. - Не волнуйтесь, Яков Платонович, Вы ничего не пропустили, - успокоила его Анна. - Вы просто были немного нездоровы и Ваш заботливый друг привез Вас сюда, - она так лукаво улыбалась, что Штольману стало совсем не по себе. Он помнил тот день, когда проснулся в больнице на этой самой кушетке. - И… Вы меня тут… просто лечили, так? - деликатно уточнил Штольман. - Можно сказать и так, - Анна, похоже, решила его немного помучить. Лежа на кушетке, она обвила его руками за шею и потянула к себе, намереваясь поцеловать. Но видя его напряженное лицо, все же сжалилась. - Вы просто выпили больше нужного и вели себя немного недозволительно. - Простите меня, Анна Викторовна, - он все еще не был уверен за что точно извиняется, но в любом случае, он подумал, что извиниться никогда не помешает. - Не извиняйтесь. Нам тогда помешали Ваши тайны и недомолвки, - опять успокоила Анна, хотя все же больше упрекнула, чем успокоила. А потом все-таки притянула его к себе и поинтересовалась: - Яков, а вот объясни мне, пожалуйста, почему мы не поговорили раньше? Мне ведь приходилось все додумывать самой, а ругаться, мириться, и выяснять отношения с тобой в собственных снах, - она легко перешла на ты и он ее в этом поддержал, заодно вспоминая чем он сам занимался с ней в своих снах: - Прости меня, Аня, - он отстранился и виновато посмотрел на нее. - Я знаю, я во всем виноват. И что мы сразу не были вместе и что ты чуть за Клюева не вышла. Я хотел уберечь тебя от зла, и не был уверен, что нужен тебе, - Яков глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Он решил, что настал тот самый подходящий момент для столь тяготящего его откровения и, наконец, продолжил: - А еще я … , - и опять он не договорил, потому что в приоткрытое окно вдруг влетел большой камень, завернутый в бумагу. Они тут же развернули ее и прочитали, что там было написано. Я - рядом. Комедия началась. И не заставляйте меня снова устраивать вам пожар. Анна пошатнулась и чуть не упала, но Яков успел подхватить ее и усадить обратно на кушетку, хотя у него самого подкашивались ноги от неимоверного вероломства преступника. Сидя рядом на кушетке, они надолго замолчали, думая о смысле послания. - Яков, он хочет помешать нам быть вместе. Он же больной. Мне страшно, - Анна нарушила тишину и прижалась к Якову, ища защиты и поддержки. А он просто молча обнял ее. Наконец, придя в себя, Штольман тряхнул головой, смахивая с себя охватившее его оцепенение, и повернулся к Анне. - Аня, все будет хорошо. Ты слышишь меня? - он взял ее лицо в свои руки и уверенно посмотрел ей в глаза. Она слегка кивнула ему, но в глазах все еще были страх и тревога. - Я люблю тебя, - сказал Штольман и стал ее целовать. А она вцепилась в него мертвой хваткой, как будто боялась, что если отпустит, то сразу потеряет его. И Штольман не торопил ее. Он дарил ей столько любви и нежности, сколько ей было нужно и даже больше. Счет времени давно был потерян, объятия снова переходили в поцелуи и затем снова в объятия. И когда Анна, наконец, ослабила хватку, он взглянул на нее и улыбнулся, потому что на него смотрели ее счастливые, озорные, ласковые, бездонные глаза, которые он так любил и от взгляда которых ему становилось так тепло на душе. - Анна Викторовна, - нарочито официально сказал он, так же озорно улыбаясь ей, - Позвольте мне проводить Вас домой? Уже очень поздно. - Конечно, Яков Платонович, позволяю, - гордо кивнув, великодушно разрешила Анна и засмеялась. Проводив Анну, Штольман всю дорогу домой обдумывал случившееся. Он отчаянно перебирал информацию у себя в голове, пытаясь добраться до самых дальних уголков памяти и нащупать, наконец, то, что чувствовал на подсознании. Хотя в одном он был уверен уже точно - эти игры как-то связаны с его прошлым, но конечной целью является Анна или скорее всего ее дар.