«Я никогда не…»

      Четвёртый час за окном лил нескончаемый дождь. Преподаватели должны были разъехаться по домам ещё в шесть вечера, но руководитель проекта попросила задержаться, как она выразилась: «буквально на две минутки». Две минутки перетекли в десять, после в двадцать, а в конце концов и целый час. К тому времени, когда они закончили, дождь, который сначала просто моросил, перерос в настоящий ливень.       Если была бы возможность - Мария прямо сейчас сделала бы себе травяной чай, поднялась в свой «рабочий» кабинет, и в полнейшей тишине погрузилась бы в свои мысли. Однако она обещала, что вместе с Марии и Лаурой они составят девочкам компанию в этот унылый вечер.       — Мария, Вы будете кофе? — спросила Лаура Альбертовна, стоявшая у столешницы с упаковкой кофейных зёрен.       — М.. Да, если можно.       Лаура кивнула, расплывшись в довольной улыбке.       — Знаете, пить кофе на ночь - вряд ли полезло для здоровья. Но если бы тут был коньяк, то я бы определённо выбрала его.       Маша рассмеялась, запрокидывая голову назад. Она взмахнула волосами, заставляя непослушную прядь отлипнуть ото лба. Директор проследила за этим движением, но ничего не сказала, продолжая заправлять кофеварку.       — Как там девочки? — спросила Мария.       — Не знаю. Сказали, что сейчас спустятся.       В столовую вошла Буше, сопровождая каждый свой шаг гулким стуком лакированных каблуков.       — Я ничего не пропустила? — добродушная улыбка на её лице заставила Лауру улыбнуться в ответ, на что Маша едва-слышно с раздражением выдыхает.       — Нет, Мари. Девочки ещё наверху, может быть Вы их позовёте?       — Конечно, Лаура Альбертовна.       Второй заместитель снова пропадает из поля зрения, оставляя Лауру и Марию наедине.       — Что Вы думаете насчёт изменений в поведении пацанок? — спрашивает Мария Владимировна, пытаясь начать хоть какой-то непринужденный разговор. Она принимает кофе из рук своей «начальницы» и садится на диван.       — Не совсем понимаю о чём Вы, Мария. Мы говорим о внешних изменениях?       Лаура также присаживается на диван напротив, и старается как можно более непринуждённо наклониться к своей собеседнице.       — О внутренних тоже. Я вижу то, как они меняются. Постепенно, шаг за шагом, но это происходит. Я очень рада, что мы помогаем девочкам с такими тяжёлыми судьбами, — женщина сделала глоток кофе и тут же подняла удивлённый взгляд на Лауру, — Откуда ты знаешь, какой я люблю кофе? — не обращая внимания на внезапный переход от уважительного «Вы» на «ты», спрашивает она, и видит, как брюнетка улыбается.       — Чистое наблюдение, — Лукина тоже отпивает из чашки и ставит её на кофейный стол. — Но я уверена, что сейчас ты бы предпочла зелёный чай.       Маша не успевает спросить, как директриса об этом узнала. В столовую буквально врываются «пацанки» в своём полном составе, а за ними неспеша идёт Буше, с интересом поглядывая то на Марию, то на Лауру.       — Ещё раз добрый вечер, девушки, — говорит Лаура Альбертовна, кивая своим «ученицам».       — Добрый вечер, — Мария Владимировна приветливо улыбается каждой пришедшей девушке, и переводит взгляд на Марии. — Садитесь, Мари, — она указывает рукой на кресло сбоку от себя, но Буше садится на диван, деля его вдвоём с Лаурой, и двигается к ней чуть ближе.       Краем глаза Лаура замечает, как на действие второй заместительницы Маша раздражённо закатывает глаза, и она незаметно усмехается.       Вечер обещает быть интересным.       — Что ж, у кого-то есть идеи насчёт того, чем мы могли бы заняться?       — Ну... Мы можем сыграть во что-нибудь настольное, — предлагает Наташа, но ни одна из девушек её предложение не поддерживает. Они переглядываются между собой и, словно напуганные зайцы, смотрят на преподавателей.       — Если я предложу в правду или действие, то все откажутся, да? — спрашивает Бэлла, на что абсолютно все кивают, — Понятно...       — Тогда давайте в «я никогда не».       Предложение Ксюши было неодобрительно воспринято только преподавателями, которые начали читать нотации о том, насколько это неподобающая игра для будущих леди.       — А что нам ещё делать? В лото может поиграем? — язвит Костья, с большим негодованием сложив руки на груди, переводя взгляд от одной преподавательницы к другой.       Лаура устало выдыхает, опустив голову вниз. Она кивает каким-то своим мыслям, и бросает мимолётный взгляд на Машу, перед тем как снова повернуться к ученицам.       — Что ж, ладно. Я даже спрашивать не буду, откуда у вас алкоголь.       — Почему же сразу алкоголь, Лаура Альбертовна?       — Потому что в эту игру играть по-другому не имеет смысла, — директриса расплывается в довольной улыбке, когда видит обескураженность девочек и её двоих заместительниц.       Наивные...       — Я сейчас, — Бэлла рывком поднимается с пуфика и убегает на второй этаж.       Буквально через минуту девушка возвращается с двумя бутылками какого-то малоизвестного и, вероятно, «не самого элитного» коньяка. Но в данный момент никого не волнует насколько этот алкоголь хороший.       Костья приносит стаканы с кухни и вместе с бутылками ставит их на кофейный стол.       — Знаете, я думаю, что не стану присоединяться к вашей игре. Мой муж вряд ли это одобрит, — говорит Буше, и отодвигается к другому краю дивана, чтобы не мешать остальным.       — Ну и чёрт с тобой... — бурчание Марии было услышано лишь Лаурой, и женщина хмыкнула, мельком посмотрев на блондинку.       — Я это вслух сказала?       — Ага, Машунь, — Лаура потянулась за уже наполненным не до конца стаканом, и непредумышленно столкнулась с Машей локтями, на что Третьякова в растерянности смущённо отвернулась.       — Всем известны правила? — спросила Наташа, — Я всё равно напомню. Задаётся вопрос «я никогда не...». Если фраза не правдивая - ты пьёшь.       Девушки расселись по местам, Буше решила, что лучшим её решением будет уйти на кухню заваривать чай, а Лаура и Мария удобно устроились на одном диване.       — Я начну, — Наташа оглядывает в «кружочек» собравшихся в гостиной людей. — Я никогда не напивалась.       Сначала выпивают все ученицы. Они поднимают головы на преподавательниц, с интересом наблюдая за их нерешительностью.       Двое женщин в очередной раз переглядываются, и синхронно опустошают свои стаканы на треть.       — Ничего себе!       — Мы тоже люди, девочки. С кем не бывало... — Маша снова смущается, стыдливо опуская голову.       Рука медленно скользит по внутренней стороне бедра, что до сих пор облачено в телесного цвета брюки. Но снимать их Лаура не спешит, ибо Мария была сегодня чересчур язвительной особой. Дать ей свободу действиям? Ну уж нет.       Она притягивает Машу спиной к себе, обвивая одной рукой её талию, а второй неспешно расстёгивает ширинку.       Блондинка в нетерпении стонет, выгибается, тем самым ещё больше прижимаясь к Лукиной. Она хочет что-то сказать, но любая членораздельная реплика переходит в ещё более громкий стон, когда Лаура прикусывает кожу у основания шеи.       — Прекрати... — это совсем не то, что она хотела сказать. Вообще не то, но им стоило остановиться, пока это было возможно.       — Уверена? — ногти проходятся по животу, скользя под ткань и задевая край блузки.       — Нет.       — Тогда продолжим.       Директриса разворачивает податливое тело Марии Владимировны, зарывается пальцами в волосы Третьяковой, вынуждая запрокинуть голову, и напористо целует, проникая в её рот языком.       Рука, покоившаяся на пояснице, поднимается выше с целью снять чёрту ненужную блузку, а за ней и мешающийся бюстгальтер. Женщина отрывается от губ и переходит к шее, целуя, проводя языком, и оставляя влажные следы. Вторая же ладонь таки проникает под ткань брюк, но в следующую секунду снова оказывается на животе.       Маша разочарованно стонет, выгибаясь в спине ещё больше, и едва подавляет желание сказать Лауре, чтобы она наконец её трахнула.       — Давайте дальше, — Лика крепче сжимает стакан с коньяком в руках, обдумывая достойнейший из вариантов для вопроса, — Я никогда не... Не целовалась с девушкой.       На удивление, все снова пьют, но обе преподавательницы и до этого знали, что у абсолютно всех девочек такой опыт был.       — Наша игра приобретает всё более интересные обороты, друзья, — Наташа, ровно так же, как и её «одноклассницы», продолжает таращиться на Лауру и Марию, непринуждённо пожимающих плечами.       — Я, пожалуй, спрошу, — Лаура боковым зрением смотрит на Машу, что не предвещает ничего хорошего, и ехидно ухмыляется, — Я никогда не хотела человека старше меня.       Бэлла и Анжелика опустошают свои стаканы, а за ними делает скромный глоток Третьякова.       — Мария Владимировна, ну вы даёте!       Даёт она только мне, дорогая.       Лаура с трудом сдерживается, чтобы не улыбнуться, и прикрывается стаканом, продолжая поглядывать на чрезмерно смущающуюся Марию.       — Что ж, тогда и я скажу. Я никогда не влюблялась в свою коллегу или, в вашем случае, одноклассницу, — блондинка задирает подбородок, наблюдая за тем, как Лаура пьёт. Пока все до единой отпивают из своих стаканов, она под шумок тоже делает глоток, и снова мимолётно смотрит на директрису, встречаясь с ней взглядом.       Руки находят пуговицы блузки, и в спешке начинают их вынимать из петель.       — Лаура Альбертовна! — слышится откуда-то из далека.       — Блять... — она останавливается, на что Маша разочарованно выдыхает.       Лукина поправляет свои волосы, приводя их в прежний вид, и расправляет задравшиеся рукава. Она последний раз смотрит на первого заместителя перед тем как уйти.       Мария закусывает нижнюю губу, наблюдая за тем, как Лаура покидает её поле зрения.       Директриса поднимается с места, и извинившись, выходит в коридор. Ей срочно нужно снять это напряжение. Просто чертовски необходимо.       Она делает шаг по направлению в туалет, но тут же замирает, чувствуя, как женские руки обвиваются вокруг талии.       — Куда-то собрались, Лаура Альбертовна?       Лаура прочищает горло и с внезапной хрипотцой отвечает: — Мгм... Носик припудрить.       Делает ещё шаг, но тут же оказывается прижата к ближайшей стене.       — Вам не кажется, что в прошлый раз мы не закончили?       — Кажется, Мария Владимировна.       Рука Третьяковой ложится на ширинку брюк Лауры, и скользит вниз. Лаура запрокидывает голову, не сдерживая стон.       — Не забывай, что в этом доме мы не одни, — она закрывает её рот свободной рукой, а другая продолжает надавливать на чувствительное место между ног.       Директриса недовольно ёрзает, желая, чтобы эти дурацкие штаны исчезли к чертям собачьим.       Мария разворачивает женщину лицом к стене, заставляя прогнуться, открывая себе ещё больший доступ для исследования изумительного тела перед собой. В два счёта она расправляется с застёжкой на брюках и снимает их почти до колен, так, чтобы у Лауры не было особо возможности свободно действовать, и задевает кончиками пальцев край белья.       Выдох Лукиной переходит в несдержанный стон, когда чужая ладонь прижимается к лобку, медленно скользя ниже.       — Быстрее, Маша, пожалуйста.       Третьякова выполняет её просьбу, большим пальцем касаясь клитора, и женщина ещё больше выгибается в спине. Два пальца резко проникают внутрь, но только на одну фалангу, и Лаура готова рычать от негодования.       — Прекрати... Издеваться...       — Да что ты говоришь? Может быть не стоило меня выводить весь вечер со своей Буше и тупыми вопросами, м?       Директриса громко стонет, когда пальцы входят по самое их основание, а большой снова поднимается к клитору. Мария отстраняется буквально на секунду, чтобы развернуть женщину лицом к себе, и страстно целует её, продолжая трахать пальцами.       Но приходится снова сделать паузу. Джинсы вместе с бельём скатываются по ногам и останавливаются на щиколотках. Третьякова опускается на колени, и прежде чем Лаура успевает что-то сказать, её язык проходится по клитору. Тогда женщина теряет не только способность связно говорить, но и мыслить.       Лаура соприкасается головой с холодной стеной, больно кусая свою нижнюю губу, чтобы хоть как-то продолжать сдерживаться. Мария оставляет влажный поцелуй на внутренней стороне бедра, и Лукина буквально хнычет в нетерпении.       Маша покорно выполняет её без слов понятную просьбу, входя языком, заставив директрису едва не падать с ног. Затем язык снова заменяется на пальцы, и она поднимается к клитору, захватывая его губами. Ритм её движений ускоряется, вынуждая Лауру в который раз несдержанно и чересчур громко застонать.       — Чёрт...       Свободная рука ложится на бедро, ощутимо, но не болезненно сжимая его. Мария сгибает пальцы и прикусывает клитор зубами, доводя директрису до грани.       Женщина выгибается, стонет, и, снова ударяясь затылком о стену, достигает пика удовольствия. Третьякова поднимается на ноги и целует Лауру, сталкиваясь с ней зубами, и остервенело кусает её за губу.       — Вы сегодня слишком напористы, Мария Владимировна.       — Не говори, что тебе это не нравится.       — О-о, я тебе дома покажу, как мне нравится, Третьякова.