Смерть — дело тонкое

Нелегка жизнь темного жнеца. Со стороны кажется, что сложного? Приди да забери душу, объясни, что мир живых для нее заказан, напои вином забвения, чтоб могла переродиться безо всяких сожалений — да и дело с концом. Только вот прописать сценарий смерти, а после объяснить все умершему не всегда просто. Кто-то до последнего не верит в кончину, кто-то начинает обвинять его, жнеца, в преждевременной (а подчас и вполне своевременной) смерти. Он, конечно же, для них самый плохой. Злой и страшный дядька, от которого добра не жди. В общем-то, за сотни лет службы он к этому даже привык. К косым взглядам, а подчас и злым словам. Если бы все уходили на тот свет, проклиная его, было бы даже неплохо. Так ведь не всегда уходят! Лишь взглянув в глаза своего нового клиента, жнец понял: этот без боя не уйдет. Режиссер. Вроде бы очень знаменитый. Ушел тихо, в кругу семьи в своем роскошном загородном доме. Жнец, которого и не видит-то никто из живых, если самому того не захотеть, перед входом снял туфли — слишком уж дорогими и блестящими казались мраморные плиты прихожей. Оправил шляпу и плащ — перед лицом богача, как он уяснил за свое долгое существование, лучше представать уверенным и солидным. Прошел к спальне твердой походкой; сложив руки на груди, встал на пороге. Режиссер, еще не понимающий, что умер, топтался у изножья кровати, пытаясь заглянуть за плечо своего сына, закрывавшего обзор. Пока еще не мог. Жнец окликнул его по имени. Режиссер обернулся, нахмурился, не слишком приветливо осведомился, кто посмел заявиться в его дом без приглашения, попутно намекнув, что было бы неплохо, если бы нежданный гость сию секунду убрался туда, откуда пришел. Жнец, игнорируя нападки, сверился с часами. — Сегодня, в семь минут первого, ваше сердце остановилось, — спокойно констатировал он. Так, как делал уже тысячи раз. У жнеца не должно быть ни сочувствия, ни презрения — стойкий профессионализм. — Я прибыл сопроводить вас в иной мир. Пожалуйста, проследуйте за мной. Режиссер отреагировал ожидаемо: сперва выругался в общем, после — на жнеца, потом пригрозил, что вызовет полицию и, немного остыв, добавил, что следовать ни за кем и никуда не собирается. К тому моменту многочисленная родня расступилась, и режиссер мог теперь видеть самого себя, лежащим на перинах, но из вредности тщательно отводил взгляд. — Думаю, нам стоит выпить по чашечке кофе, — пошел жнец на хитрость. — В спокойной, расслабленной обстановке мы с вами обсудим сложившиеся обстоятельства и решим, что делать дальше. — Обстоятельства, — передразнил режиссер. — Мне нет никакого дела до ваших обстоятельств и пить кофе с сумасшедшим я не собираюсь. Один из самых паршивых сценариев сбывался на глазах жнеца: нет ничего хуже душ, не признающих, что они вне тела. Чем больше упрямства, тем выше риск, что такая вот душа не уйдет вовсе. Жнец, как бы ни был он могуч, повлиять на решение души не мог. Тащить волоком до границы миров — да, но вот вынудить шагнуть за грань удавалось далеко не каждого, а это же их потом ловить, изгонять — та еще морока. То, что с режиссером возникнут проблемы, сомнений не оставляло. Лучшая тактика — блеф. Как в покере: даже если на руках одни шестерки, притворись, что собрал Роял-флеш. — У вас нет выбора, господин, — проговорил жнец, поправив шляпу. — В посмертии ваша душа целиком и полностью переходит в мою юрисдикцию. Я приглашаю вас на кофе. Во избежание неприятностей, советую согласиться. Только бы поверил. Заартачится, привяжется к месту или человеку — вовек не заберешь. А потом ведь, как пить дать, станет злым духом — писанины не оберешься, премии лишат, так еще ж все равно изгонять отправят. Жнец мысленно выругался, стараясь внешне волнения не выдавать. Роял-флеш — напомнил он себе. Уверенность победителя. Режиссер хотел отказаться — по ряду незначительных для несведущего, но крайней красноречивых для опытного глаза признаков, это было ясно. Взгляд метался от жнеца к постели — клиент уже понял, что действительно умер, но упрямый характер пока не позволял ему этого признать. Дочь режиссера рылась в ящике прикроватного столика, наверняка выискивая номер адвоката, внук в сторонке подсчитывал предстоящие убытки, остальные члены многочисленной семьи разошлись по группам и устроили экскурсию по спальне — ценность антиквариата явно заботила их больше скорби об усопшем. Эту душу вряд ли держал кто-то из домашних, да и вряд ли сама душа стала бы задерживаться ради кого-либо из них. — Если у вас есть незавершенные дела, — подтолкнул жнец, — персонал бара поможет разрешить все ваши обиды. Когда клиент отказывался идти на контакт, жнец всегда прибегал к тяжелой артиллерии: хозяйка бара, ее муж и сын, которым начальство дозволило путешествовать по Миру Снов, выручали его не раз, да еще и спасибо говорили — помогать неприкаянным душам у них было чем-то вроде хобби. Режиссер колебался. Если у него и оставалось неразрешенное дело, озвучивать его он не спешил. Еще бы! — это ведь означало признать собственную кончину! Восемьдесят восемь — солидный срок; чаще всего более молодые уходили охотнее. Впрочем, старики бывают упрямыми — и этому жнеца научило время. — У хозяйки всегда найдется вкусная еда, а так как ваша душа более не подчинена законам тела, есть вы сможете вволю — хоть всю ночь напролет, — продолжил искушать жнец — пускай режиссер и был при жизни довольно щуплым, практика показала: предложение угощения не отклонялось никем. — Советую поторопиться. Скоро прибудут коронеры — вряд ли вам захочется наблюдать за их работой. Режиссер в который раз покосился на постель. Продолжать делать вид, что он ничего не замечает, ему теперь мешала мысль о еде. Сдался. — Кофе, — бросил он недовольно. — И пирожных. За ваш счет. — Разумеется, — кивнул жнец. — Одну минутку, я только надену туфли. *** В уличном баре, а по факту скромном шатре, установленном рядом с фонтаном на оживленной площади, посетителей не было. Неудивительно: в бар редко захаживал случайный гость. Чаще всего люди замечали шатер лишь находясь на грани отчаяния. Сюда же жнецы приводили особенно несговорчивых клиентов. Выпить вино забвения здесь, пройти очищающий душ на том свете, либо не терять воспоминаний вовсе — каждый выбирал для себя сам. В любом случае, хозяйка всегда была готова предложить помощь, накормить повкуснее и утешить. Жнец не помнил, при каких обстоятельствах сам стер воспоминания о прошлой жизни, но хотел верить, что произошло это в присутствии такой чуткой, сочувствующей женщины. Хотя этим днем хозяйка не казалась ни чуткой, ни сочувствующей. Когда они входили, она как раз костерила мужа на чем свет стоит. Жнецу хватило секунды, чтобы понять причину ссоры: хозяйкин муж, гордо именующий себя менеджером, опять отвлекся от рабочих обязанностей — из оставленного за стойкой смартфона отчетливо слышались звуки какой-то игры. Режиссер шел нехотя, пришлось буквально протолкнуть его в бар. В этот момент грозная хозяйка, пытаясь приложить мужа полотенцем, пронеслась мимо, режиссер попятился, наткнулся на жнеца и, бросив рассерженный взгляд, заворчал. К радости жнеца, после этого внимание ругающейся четы моментально обратилось к гостю, гнев хозяйки сменился радушной улыбкой, и на одном из столиков мигом появились сладости — к редким гостям в баре были готовы всегда. — Впереди долгая дорога, — начала хозяйка аккуратно. Понимала: сговорчивый гость на порог ее обители не ступит. Режиссер промолчал. Скривился, будто лимон проглотил, запихнул в рот целое пирожное, фыркнул, отвернулся. — Хотели бы поесть чего-то определенного? — предложила хозяйка. — Или, быть может, с кем-то увидеться перед уходом? Можем устроить вам встречу с живым или мертвым, только скажите. Предложение режиссера явно не заинтересовало. По крайней мере, не настолько, чтобы начать говорить. Жнец с шумом выдохнул и, стянув с головы шляпу, обреченно опустился на соседний стул. Трое против одного — могло сработать, но все равно в успех верилось слабо. Три часа и четыре блюда со сладостями спустя опасения полностью оправдались: за это время режиссер не только не поделился своими незавершенными делами, но и, в принципе, не заговорил. Не помогли ни ласковые слова, ни угрозы — клиент, хоть и продолжал, нарушая все законы физики, запихиваться пирожными, с таким очевидным теперь фактом собственной смерти не согласился. Устали и выдохлись все. Хозяйка растеряла энтузиазм и даже забыла ругать мужа, который снова уткнулся в смартфон. Жнец допивал пятую чашку кофе, теребя поля шляпы, и мысленно составлял текст грядущего рапорта. На нем и так уже висело несколько незакрытых дел, и каждое собрание начиналось с разноса на этот счет. Внепланово к боссу на ковер совершенно не хотелось. Как и всегда в подобных случаях, пришло сожаление, что он не простой смертный. Перевестись бы в другой отдел, перебраться в другую страну, а то и вовсе — на другой континент. Но нет, от его начальника не сбежать, не скрыться ни на Земле, ни на Небесах, ни даже в Аду, а, стало быть, этого клиента не спихнуть на кого-то другого. Или же?.. Жнец задумался: существует ли, интересно, жизнь где-либо помимо Земли? И тот ли там босс, что и здесь? Пожалуй, стоило разузнать обо всем этом раньше, создать себе пути к отступлению. Нет, конечно, такую работу он выбрал сам, желая расплатиться за грехи минувшей жизни. И, вопреки всему, свое занятие любил. Но иногда хотелось свернуть клиенту шею. Замусоленная шляпа была свидетелем — в этот раз руки чесались сильно. — Если не перешагнете грань, — предпринял новую попытку жнец, — то рано или поздно превратитесь в злого духа с жаждой убийства, и тогда вам одна дорога — в Ад. Не подействовало. Режиссер принялся за новое пирожное. Словно и не услышал вовсе. Жнец начинал раздражаться. Чувствовал, что еще немного — и просто выбьет сладости из рук клиента. Однако спасение пришло, откуда его не ждали. Некогда хозяйский сынок обладал даром — стоило коснуться кого-то, тот человек мигом выкладывал наболевшее. Увы, так как этот дар не давал спокойно жить, родители духовное зрение сынку закрыли. Так что его появление в дверях бара жнец встретил холодно — все равно помощи никакой. Так он думал ровно секунду. — Ой, это вы! — восторженно выдохнул паренек, уставившись на режиссера. Опомнился и отвесил поклон. Глубокий. Почтительный. Жнец скривил губы. По его мнению, клиент не заслуживал даже легкого кивка. Однако, подействовало. Режиссер оживился, повеселел. Вскинув подбородок, гордо заявил: — Я! И разговорился. То, что было проблемой первых часов, под вечер стало для жнеца как никогда желанным. Тишина — с появлением хозяйского сынка она закончилась и вот уже часа два не собиралась возвращаться. Темы затронули разные. В основном, о съемочном процессе. Жнец знал хозяйского сына не первый год, но таким активным видел, пожалуй, впервые. Паренек ерзал на стуле, запихиваясь пирожными ничуть не меньше клиента. Хозяйка, хоть и ворчала, все же подкладывала все новые сладости. Ее муж, подперев шваброй подбородок, внимательно наблюдал за гостем со стороны. Все собравшиеся надеялись извлечь из ничего не значащей беседы хоть крупицу полезной информации. Пока что сумели уяснить лишь то, что «большая часть актеров — бездарные балбесы, и только великолепная работа режиссера спасает фильмы от провала». Ближе к полуночи, когда человеческое тело хозяйского сына перестало вмещать новые угощения, жнец уже буквально грыз свою шляпу от досады. Ничего! У него гудела голова и болели уши, но совершенно ничего полезного узнать так и не удалось. Хозяйка более не пыталась слушать. Вместе с мужем они ушли считать кассу, и, хоть никто ничего не сказал, жнец уже сейчас прекрасно знал, что счет за все треклятые пирожные в итоге будет предоставлен именно ему! Конечно, начальство расходы покроет, но, опять же, после рапорта. Пожалуй, во всей работе именно писанину жнец не любил больше всего. — Вы состоялись, как человек и режиссер… — Неожиданно прозвучавший голос хозяйского сына, заставил жнеца встрепенуться. Паренек, усыпив бдительность, перешел к главному? — Десятки крутых фильмов, слава, богатство! Почему не уходите тогда? Точно, вот оно! Жнец затаил дыхание. Не спугнут ли они упрямую душу? Но нет, пронесло. В этот раз режиссер не стал упираться. Очевидно, считал своим долгом удовлетворить искренний интерес поклонника. — Последнее детище! — скорбно протянул он. — Такая короткометражка пропадет! Они ж все завалят! Все завалят! Кто ткнет этих оболтусов в ошибки, а? Или ракурс, или освещение, или костюмы — что-то да упустят! Нельзя мне уходить, нельзя! Вот те раз! Жнец, еще недавно мечтавший сомкнуть пальцы на горле режиссера, неожиданно понял его, как никто. Тысячи раз приходилось ему руководить постановкой человеческой жизни, тысячи раз он подготавливал для клиентов живописный конец, пытаясь учесть сразу все возможные факторы. Да тот же инфаркт — кто бы знал, сколько деталей в сценарии такой скромной на первый взгляд смерти! И как же злило его постороннее вмешательство и неспособность других мыслить так же широко, как порой доводилось ему! Он понял и проникся: клиент не просто не мог уйти, не завершив работу, — жнец и сам теперь не собирался отпускать его просто так. — Короткометражка, говорите? — сузив глаза, переспросил он. — Думаю, лунного вина хватит. Так ведь, хозяйка? *** Хозяйский сын буквально светился от счастья: стольких известных актеров встретить он явно не ожидал и за всю свою жизнь. Бар пришлось закрыть. Зайди случайный посетитель, объяснить ему наличие стольких спящих людей не представилось бы возможным. Якобы на поминки режиссера была приглашена вся производственная команда, задействованная в съемках той самой короткометражки. После вдохновенной речи, которую по долгу службы решился взять на себя жнец, лунное вино выпили до капли, и всех присутствующих загнали в один огромный общий сон. Тут-то бразды правления отдали в руки режиссера. Хозяйский сынок, увязавшийся в Мир Снов следом за родителями, пообещал молчать, но восторг в нем говорил громче слов. Неограниченные возможности сна помогали моментально соорудить и декорации, и костюмы — только вообрази. Жнецу пришлось признать: фантазия у режиссера оказалась отменной. Жнец даже готов был поверить, что успешными выпущенные фильмы оказались как раз благодаря свежему взгляду этого старика. Упрямым режиссера назвать теперь язык не поворачивался — как признал свою смерть и озвучил незавершенное дело, тот словно бы даже подобрел. — И потом отснятый материал можно будет использовать вне Мира Снов? — потянув жнеца за рукав, уточнил хозяйский сын. — Поразительно! Тогда я тоже! Тоже хочу снимать фильмы. И делать игры! — В которые потом будет играть твой отец, — ухмыльнулся жнец. — Мать скажет тебе «спасибо». Паренек изменился в лице и замотал руками. Игры создавать он явно передумал. — Нам понадобится массовка! — объявил режиссер спустя какое-то время. — Вы, дамочка, — указал он на хозяйку, — и вы трое, да, идите-ка сюда! Жнец не сразу понял, что попал под определение одного из «троих», но когда хозяйский сын потащил его на съемочную площадку — сейчас это был берег моря, — попытался сопротивляться. — Давайте же, молодой человек, внесите свой вклад в картину! — Голос режиссера прозвучал на удивление добро, по-отечески. Жнецу понравилось быть «молодым человеком» куда сильнее, чем «сумасшедшим». — Что нужно делать? — закатив глаза, сдался он. Поправил шляпу, ожидая указаний. Краем глаза заметил подбадривающие жесты со стороны паренька и его отца — оба явно горели энтузиазмом. Жнец их радости не разделял, но выбора не оставалось. — Просто пройдите на заднем фоне мрачной тучей, — усмехнулся режиссер. — У вас это отлично получается. *** Полгода спустя Колокольчик на двери ресторанчика возвестил о приходе нового посетителя. Жнец, оторвавшись от газеты, поднял глаза и, встретившись с вошедшим взглядом, кивнул. На столе остывал кофе, а от заказанных пирожных исходил дивный сладкий аромат — в ожидании коллеги жнец старался игнорировать все запахи, но сейчас позволил аромату проникнуть в ноздри, наполнить легкие и всколыхнуть пустой желудок. — Добрый вечер. Вошедший сел, тотчас вонзил ложку в свое пирожное и, не дожидаясь приглашения, принялся за еду. — Напряженный день, — сообщил он спустя какое-то время. — Сегодня пришлось забирать двоих руферов. Никак не выходило рассчитать угол падения солнечных лучей и яркость их отражения от оконных стекол. А еще ведь пришлось позаботиться о плотности земной поверхности и количестве очевидцев, подобрать слова сожаления, проводить через грань. Ноги гудят! — Ну еще бы, — кивнул жнец, — в ваши-то годы. — Но вы оказались правы! — Собеседник оторвался от пирожного и довольно улыбнулся. — В работе жнеца и режиссера очень много общего. С такой работой и перерождаться совершенно не обязательно, и столь ценные воспоминания можно не стирать! — Я рад. — Жнец пригубил кофе и провел ладонью по лежащей рядом шляпе. — Правда, иногда вы будете желать сбежать на другую планету, но это так, сопутствующий ущерб. В конце концов, — напомнил он, — всегда можно обратиться в бар: у его владельцев найдется и доброе слово, и вкусная еда, и лунное вино. Как знать, может однажды вы даже снимете еще один фильм. Прошлый вышел весьма недурственным. — Только если вы согласитесь сыграть в нем, коллега, — рассмеялся собеседник. — Чувствую, вы рождены для великих дел! — Все может быть, — согласился жнец с улыбкой. Теперь он уже ничего не исключал.