Ничто и никогда не могло потревожить глубокий сон Димы.
Даже как только выяснилось, что от безделья время от времени Олежа фанател по тому, чтобы прожигать в спине (или как повезет) Димы дыры взглядом, когда тот спит, Побрацкому это не сильно мешало отрубаться после пар и насыщенной тусовками ночи. Редкими исключениями можно было считать странные сны, после которых он просыпался за час до будильника и очень охотно бодрствовал оставшееся время.
Олежа же, похоже, вообще не спал. Или Диме просто не везло застать его в каком-либо состоянии, иному бдеющему. Ну и ладно, это не так уж важно.
Важно то, что Дима любил и умел крепко спать. До недавнего момента.
— … А все началось со сраного Антона! Твою мать!
Олежа отвлекся от ноутбука на столе и перевел взгляд на лежащего в кровати соседа.
— Что началось?
— Аргх, не важно! Мысли вслух.
Полтергейст недоуменно пожал плечами и вернулся к прерванному делу — просмотру личной страницы в ВК… Антона Звездочкина. Ну все, это последняя капля!
— И вообще, не подслушивай, продолжай смотреть свой стриптиз с участием любимого Звездочкина дальше, только не забывай выключить звук. Не могу больше слушать его и чужие сто…
Резко хлопнув потемневшим экраном, возмущенно-смущенный Олегсей развернулся к Дмитрию и строго сложил руки на груди. Это могло бы выглядеть угрожающе, если бы не нелепо взъерошенные волосы, посиневшие от стыда щеки и в целом тот факт, что угрожавшим был призрак.
— Так, во-первых, это был не стриптиз, я не увлекаюсь подобным в отличие от некоторых, — Душнов откашлялся, и Дима вспомнил, чем он занимался, пока еще не видел Олежу. Должно было стать стыдно, но не стало. За свою физиологию Диме пока еще стыдно не было. — Во-вторых, не твоего ума дело, чем я занимаюсь. В-третьих, чего ты такой психованный с самого утра? У тебя вечно в твоих бедах виноват Антон, тебе пора повзрослеть и…
— Не тебе меня учить что делать, а что нет. Хочу и психую, может, у меня нервы уже сдают! Погоди, а чего это ты его все время защищаешь? — внезапная мысль ударила в голову: — А, он твой бывший парень?
— Что? Еще чего!
Душнов занервничал больше обычного, значит, предпложение попало в яблочко. Побрацкий присел и гаденько ухмыльнулся. Бежать Олеже некуда.
— Ну, не нервничай, все здесь свои. Стало быть, все-таки любовник? — Олежа отрицательно замотал головой, схватился за нее, будто она заболела. Реакция призрака только еще сильней распалила. — Ох, тогда это многое объясняет: и твой цвет, и пункты в списке… Давай, колись, а то я из тебя все выпытывать буду столько, сколько понадобится. Ты тоже повелся на его образ «хорошего мальчика», как и все? Или он просто в первую встречу цветов подарил и вы сразу в постель…
— Хватит! Ты… Ты…
Если бы Олежа мог, то он бы топнул ногой и выбежал из комнаты, но в силу особенностей призрачного тела у него вышло только импульсивно дернуть хвостом, посмотреть обиженно на Диму и спрятаться на этаж ниже, в другой комнате. Благо конспект лежал на полу и обеспечил лишнее пространство для побега.
Кажется, задел он его и впрямь за живое. Любовники или не любовники, но близки они были, а Побрацкому только дай повод свой яд от недосыпа на кого-нибудь выплеснуть. Только вот облегчения что-то совсем не чувствуется, а от воспоминания такой искренней обиды и боли в глазах Олежи становится еще хуже. Пора начать учиться держать язык за зубами или ложиться спать на пару часов раньше.
— Любовники, ясно… — и вновь лег на кровать.
До третьей пары оставалось еще два часа, а они успели поссориться.
Не Антон засранец, а ты, Дима.
***
День прошел вполне спокойно.
Конспект пришлось взять с собой, на случай, если попадется трудное задание, к которому Побрацкий не успел подготовиться. Олежа летал рядом угрюмой тучей и не разговаривал, иногда подсказывал на практической работе и вел себя тихо — не хотел больше получить язвительных комментариев на счет чего-либо из своей прошлой жизни.
Дима честно думал перед ним извиниться, несмотря на то, что ему не хотелось, в нем даже вроде проснулась давно убитая совесть, но как только по пути в общагу ему попался Антон, то совесть вновь упала замертво. Побрацкий оглянулся проверить, смотрит ли Олежа на Звездочкина, но тот пустым взглядом изучал асфальт и обиженно молчал.
Понятно, извиниться все-таки придется. Но потом.
***
В гостях хорошо, а дома лучше.
Утомленный до чертиков Дима забрался в свою кровать чуть ли не глядя, даже не включив свет и не проверив состояние Олежи. В круговерти из черных оттенков комнаты, погруженной во мрак ночи, Побрацкий не заметил и намека на призрачно-голубой, но в тот момент его голова была настолько перегружена алкоголем, что ему было не до того. Скорее всего, Душнов просто опять прячется, зачем его искать? Сам вылетит, когда понадобится.
Поэтому, когда грязная мазня из общажной комнаты сменилась на помещение с светло-розовыми стенами, освещаемую тяжелым красным светом, Дима не сразу, но понял, что заснул. Это не было похоже на осознанный сон: руки-ноги не двигались, словно скованные цепями, и окружение не поддавалось приказам сознания, будто жило своей жизнью или представляло фильм.
На глаза попалась большая кровать, устеленная багровым пушистым одеялом и коронованная тремя белыми подушками у спинки. В какой-то степени это может и красиво, но Диму начало подташнивать от излишней вульгарности и безвкусности. Откуда его воображение нахваталось такой херни?
Вдруг его плеч коснулись чьи-то ладони, огладили шею и настойчиво надавили при попытке встать. Побрацкий задрал голову и встретился глазами с ухмыляющимся Душновым, стоящим позади. Его волосы, как и утром, были также растрепаны и на щеках присутствовал нездоровый румянец. Только вот лицо у него было какое-то странное… Чужое. Будто силиконовая бесчувственная маска. Его присутствие больше напрягало, чем вызывало какие-либо положительные эмоции. Не то чтобы вообще присутствие Душнова хоть во сне, хоть в реальности радовало его, он же призрак как ни как.
Псевдо-Душнов кругом обошел его и сел на кровать, вальяжно откинувшись на прямые руки за спиной. Дима делает единственное, что ему сейчас по силам: ждет продолжения шоу и пытается понять, что к чему. В момент, когда из пустоты появляется три Антона, пазл в голове складывается в целую картину: большая кровать,
объект обожания, приглушенный свет и вполне очевидная цепочка событий, которая вот-вот осуществится.
Блять.
Эротический сон.
Не то что бы Побрацкий не любил их, скорее эротические сны перестали быть его частыми гостями чуть ли не сразу, как он узнал про мастурбацию. Усталому мозгу от ночных похождений и активной учебы вполне хватало редких сеансов самоудовлетворения, но с того момента, как Дима узнал о существовании Олежи в его комнате и познакомился с ним лично, смелости заняться собой у него не хватало. Как и свободного времени, учитывая жесткий график, составленный под надзором Душнова. А теперь, когда прошло несколько месяцев, его тело достигло пика воздержания. Что ж, будет неловко, если прямо сейчас Настоящий Олегсей вновь занялся любимым делом — слежкой за спящим Дмитрием.
Один из Антонов встал позади Побрацкого и зарылся пальцами в его волосы. Попытки сопротивления были грубо пресечены тем, что он сжал локоны в кулак и отдернул на себя, заставляя смотреть прямо на оставшихся двух Звездочкиных и Душнова.
Антоны времени не теряли, облепили собой с двух сторон Олежу и исследовали ладонями его тело: один залезет под рубашку, ощупывать грудь и живот; второй большими ладонями мнет узкие бедра в джинсах и касается губами шеи. Один сам по себе тонкий и стройный Олежа кажется слишком маленьким в объятиях двух неплохо сложенных магистров. Душнов не маленький или слабый, но это факт, что его телосложение не идет ни в какое сравнение, например, с тем же Димой, который в прошлом занимался плаваньем и по сей день обладает мускулистыми плечами и руками. Если бы он попробовал обхватить Олежу за талию, то…
Душнов негромко застонал, когда Звездочкин — тот, что справа — укусил его за загривок и особенно сильно сжал запястье. В реальной жизни на руке остались бы следы, но во сне кожа осталась такой же невредимой. Олежа здесь в целом выглядит каким-то нереальным, пластилиновым. Побрацкий попробовал сконцентрироваться и выдать себе в реальности пощечину, но встретил сопротивление, будто что-то — или кто-то — заставил его опустить руку обратно на кровать.
Внимая приглушенным стонам Олежи, Дима волей не волей начал чувствовать, как томное возбуждение начинает подниматься от пальцев ног все выше и выше. Ему стало жарко и вся заготовленная матерная речь застряла поперек горла. Лже-Антон слева подхватил Не-Олежу под колени, а Лже-Антон справа прижался сзади грудью к его лопаткам, придерживая руками за ягодицы бывшего полтергейста. Дима попытался отвернуться, но рука на его затылке ненавязчиво вновь направила его взгляд в гущу событий, при этом иногда массируя чувствительные точки кожи головы.
Это было совсем неправильно, странно и одновременно приятно, учитывая то, что все касания Антонов фантомным холодом ощущались на его собственном разгоряченном теле. Он не концентрировал свое внимание на них, он смотрел на него. И хотел оказаться на месте чëртового Звездочкина, чтобы сделать все так, как хотелось и казалось правильным ему.
Лже-Антон слева расстегнул ширинку брюк Не-Олежи и ткнулся холодным носом ему в шею. Не-Душнов поморщился и вздохнул, а потом перевел свой затуманенный взгляд на Побрацкого. Что-то внутри него щелкнуло и он зажмурился, ощущая, как сокращаются его собственные мышцы и спирает дыхание.
Раз-два-три…
Дима подскочил на кровати и сцепил зубы, пока его боксеры намокали от недавнего оргазма. Ладонью сразу же вытер пот со лба и проступившие слезы, и почти тут же повернул голову в сторону соседней кровати, но привычное место Олежи было пусто. Зато что-то мешало свободно дышать и совсем невесомо давило на грудь.
Ага, виновник торжества устроил себе лежбище на теле Побрацкого, сложив руки под голову и иногда помахивая хвостом. Его лицо было совершенно расслаблено и, учитывая события утром, видеть его таким было приятнее, чем с тоскливой гримасой обиды.
Дмитрий решил разумно отложить занятие личной гигиеной на утро. Беспокоить сон Олежи и потом слушать его стеб на счет этой ситуации хотелось меньше всего. Наверное, это хорошо, что иногда Душнов предпочитает слежке за спящими людьми сон на спящих людях.
Извиниться. Надо не забыть извиниться.
Во всяком случае, о чем мы там? Ничто и никогда не могло потревожить глубокий сон Димы, кроме странных снов…
