Кумир

      Жизнь шла своим чередом, своим потоком, и Гетену казалось, будто все, все вокруг плывут вместе с течением этой призрачной воды в неуловимом времени. Кого-то выкидывает, кого-то сбивает течение, но люди вновь набирают скорость, сопротивляются или позволяют течению нести себя, наслаждаясь спокойствием...       Все куда-то движутся... ...кроме него.       Гетен чувствовал себя так, словно он заморожен. Застрял в айсберге, который стал его якорем и остается совершенно неподвижным в этой огромной реке. Кое-где его кожу омывают тонкие и холодные ручейки и струи воды, но в целом не меняется абсолютно ни-че-го.       У Гетена нет цели, он не знает, чем хочет заниматься в жизни, у него нет хобби, в которое можно было бы вложить всего себя, а обычные его занятия не приносят настолько большого удовольствия и обязательно хоть в чем-то, но не устраивают.       Поэтому от Гетена и веет этим морозом.       Будто его сухого характера недостаточно. Будто отсутствия друзей и средних оценок с постоянными пересдачами по математике, физике и химии тоже недостаточно.       И его жизнь действительно превратилась бы в настоящую ледяную скалу, если бы кое-что не окутывало его: музыка.       Рок. Определенная группа. Определенный исполнитель. Японский, и на том спасибо.       Гетен не помнит, как наткнулся на треки этой подростковой музыкальной группы — просто Ютуб подкинул в рекомендациях, хотя он никогда особо таким не интересовался.       Гетену тогда было смертельно скучно, его привычные занятия до тошноты надоели, вот он и клацнул на видео.       Если бы Гетен только знал, чем это обернется.       Хотя, оно и к лучшему.       Это был рок, который тихо не слушают. Это были песни, которые толкают тебя вверх и строки действительно цепляют местами за что-то живое. Это была игра на гитаре и барабанах, заставляющая топать ногой в такт, а тело двигаться.       Гетен не был любителем рока, но ему ужас как зашло.       А еще там чертовски красивый вокалист. Еще и на гитаре играет: с воодушевленной улыбкой и свободным взглядом, в его глазах пылало пламя, а голос был настолько огненным и живым, что заставлял вздрагивать. Угольно-черные волосы, пирсинг в носу и в губе, кольца в ушах, длинные шустрые пальцы на гитарных струнах и, блядский боже, этот шикарный скриминг — все в нем вызывало возбуждение, желание выкинуть что-то бунтарское и резкое, чего Гетену никогда ранее не хотелось, а так же...       ...кликанье мышкой на другую вкладку, набор названия группы в поиске, клик по первой же ссылке, поиск глазами нужного участника — все они там примечательные, и чтение информации о нем. «Даби»       Даби, Даби... где-то Гетен уже слышал это слово... С какого-то языка это переводится как «кремация». Гетен хмыкнул — парню определенно подходит, он довольно зажигательный и горячий.       Противоположность Гетену.       Гетен уважает людей, живущих полной и свободной жизнью, которые готовы делать что-то дерзкое и в то же время обдуманное. Ведь группа, созданная год назад, уже выступала на фестивалях и не распалась, а значит — намерения у участников более-менее серьезные. Круто...       Вот так Гетен и начал следить за этой группой. И за Даби. Их песни помогали ему расшевелиться, почувствовать кровь в жилах и просто стали чем-то на подобии еще одного минутного хобби.       Только если каждый интерес Гетена — это минутное увлечение, то Даби — как минимум часовое. Потому что его музыка была с Гетеном всегда.       Шло время, снегом тая в руках Гетена, и нужно было думать, что делать дальше после окончания школы. Относительно скоро он станет совершеннолетним и сидеть на шее у родителей будет не очень хорошо — придется определяться с колледжем или университетом, чтобы потом иметь приемлемый заработок, а вот с каким — не ясно.       Гетена так ничего и не зацепило достаточно сильно, а работать непонятно где и кем всю свою жизнь он не хотел. Гетен был за то, чтобы проживать свои дни с удовольствием для себя, а не ждать выходных, чтобы уцепиться за них, как за спасательный круг в конце недели.       И все равно, что каждый его день — это «день Сурка». Исправимо. Когда-нибудь и как-нибудь.       Ну а пока Гетен думал, что если поступит куда-нибудь на контракт, но ошибется с профессией — пиши пропало. Никто вторую учебу оплачивать не будет — его семья не слишком богата, но как понять, хочешь ли ты действительно работать в выбранной области, если не по ходу обучения? Если же он поступит на бюджет — будет легче.       «В любом случае у меня еще все впереди и ошибка не будет смертельной» — с присущей ему холодностью ума рассуждал Гетен, выходя из круглосуточного магазина поздно вечером. Родители на ночных сменах, есть хочется, а готовить сил нет. Успеет он еще наготовиться, — «Э? Стоп... эм... это не...? Но как, серьезно? Совпадение!»       Гетен примерз к земле, так и не отойдя далеко от мини-маркета и уставившись на знакомого парня недалеко от себя. Тот шел в маркет, из которого только что вышел Гетен: чехол с гитарой на спине, белые массивные наушники, закрывающие уши, темные, как ночь, волосы, мешковатая сине-черная толстовка, четко разделяющая эти два цвета вертикально пополам, рваные черные джинсы и контрастно белые мартинсы. Да ну, бред, таких случайностей не бывает. Тем более, в огромном Токио.       Гетен недоверчиво сощурился, но постарался придать своему взгляду ненавязчивость и как бы мимолетно скользнуть по лицу парня тогда, когда он прошел достаточно близко, насвистывая какую-то мелодию.       Три пирсинга в крыле носа и два кольца на нижней губе. Все с правой стороны. Торчащие в разные стороны волосы. И глаза, как голубое пламя, когда они случайно встретились взглядами...       Даби. Это, черт возьми, точно он! Точно Даби!       Когда Даби зашел в магазин, Гетен какое-то время так и стоял на месте, не понимая, почему его сердце вдруг забилось настолько лихорадочно. Он приложил руку к груди и прикрыл глаза, успокаиваясь ровными вдохами и выдохами.       Это точно, наверняка, безошибочно и определенно Даби! Его кумир! С каких пор? — пронеслось в голове Гетена, но это не важно.       Гетен просто восхищается этим человеком, как никем и никогда не восхищался.       И то, что он всегда любил в себе — это смелость. Да, Гетен был смелым и бесстрашным в разумном смысле этого слова, так что не мог упустить такую возможность!       Он скользнул за угол магазина и стал ждать, когда Даби выйдет оттуда. Ждать, как заледеневший, с тяжелой от волнения головой и вырывающимся через горло сердцем.       Когда же Гетен увидел его, подходящим к дверям маркета, его сердце стало, казалось бы, где-то в глотке, отдало болью и упало в пятки. Руки дрожали, потели, мышцы стали каменными и напряженными, но Гетен уже загорелся идеей.       Как никогда прежде.       Когда Даби покинул магазин и начал отдаляться, Гетен вышел из тени и сжимая одну руку в кулак, через силу, но смело крикнул:       — Даби?       Вышло громче, чем хотелось — подумал он, но было уже поздно.       Даби остановился, обернулся на него, изгибая одну бровь и опуская наушники на шею.       Итак, а что теперь?! Гетену чертовски сильно хотелось иметь несколько секунд, чтобы придумать что-то, кроме этого прозвища.       — Эм-м... — Гетен опустил отчаянный взгляд вниз, но все еще говорил громко, — Я... меня зовут Гетен и мне очень нравится... как ты поешь... и играешь, — Гетен сделал несколько уверенных шагов вперед, царапая кожу сжатой руки ногтем большого пальца, а когда уверенно поднял глаза на Даби, увидел, что тот уже стоит к нему вполоборота, смотрит в упор с вопросительно вскинутыми вверх бровями и улыбается, — и если я не буду занимать много твоего времени, — медленно, но четко продолжил Гетен, подбирая каждое слово, чтобы иметь возможность подумать наперед и параллельно то ли благословляя, то ли проклиная свое нахальство, — хотелось бы попросить тебя сыграть и спеть для меня что-нибудь! — Гетен был поражен тому, насколько взволнованно и горячо звучит собственный голос. Он немного поклонился, на миг зажмурив глаза, а когда вновь посмотрел на Даби — тот уже довольно усмехался, еще шире растягивая губы и стоял к нему лицом.       — О-ох, вот как, — протянул он, а голос звучал сладко, как мёд. Чёрт, слишком красиво, — ну, пожалуй, я не могу отказать своему фанату, да? — ухмыльнулся он уголком рта, задирая подбородок выше и изучающие осматривая человека перед собой, — тогда идем, Гетен, — Даби широко махнул рукой и Гетен снова ощутил и пот на руках, и больно бьющееся сердце, а еще алую краску на щеках. Он нагнал его и вмиг стало как-то жарче, — Что ты хочешь услышать, м-м? — мелодично промурлыкал Даби, идя куда-то в сторону от маркета.       — Что-то... — Гетен услышал, как голос дрогнул и почти сорвался, поэтому постарался придать ему ровности и ненавязчивости, — крутое. Зажигательное, горячее, — Даби хмыкнул, потому что, наверное, так бы сказал любой, но Гетен немного подумал и быстро добавил: — и пугающее, переломное одновременно.       — О-о-о... — удивленно протянул Даби, а Гетен наконец-то взял себя в руки и взглянул на него.       Даби выглядел заинтересованным, но задумчивым. Он шагал, глядя в чистое звездное небо, приложив пальцы к подбородку. Гетен заметил, что у Даби очень красивый профиль, сравнил его с тем, что видел на видео и некоторых выступлениях, на которых побывал, и пришел к выводу, что не раз подмечал это.       — Я знаю! — Даби вскинул вверх указательный палец и Гетену на секунду показалось, что его глаза полыхнули кислотно-голубым, — Это должна быть моя первая сольная песня и текстом она немного отличается от того, что ты мог слышать ранее, — Даби опустил взгляд на заинтересованного Гетена и с азартом улыбнулся, — но это подходит под те критерии, что ты мне назвал!       — Отлично, — кивнул головой Гетен, тоже загоревшись энтузиазмом Даби. Он кажется простым и открытым... немного своеобразным, но все же, — с удовольствием послушаю.       Уже через несколько минут они сидели на лавочке около автомата с напитками, вокруг было малолюдно, а Даби настраивал гитару. Гетен сбоку от него с трепетным, как подснежники ранней-ранней весной, любопытством и волнением наблюдал за каждым движением его длинных пальцев.       В какой-то момент Гетен на секунду окинул его внешний вид еще раз: одет с иголочки, но между тем немного небрежно. И все же, без длинного черного плаща с металлическими вставками на коротких рукавах, белых швов кое-где и рваных лент ткани внизу, тонко соединенных друг с другом, Даби выглядел как-то непривычно.       Даби сделал движение рукой, скользнув пальцами по всем струнам, после ловко поиграл немного на каждой отдельно и, уверенно кивнув головой, обернулся на Гетена.       — Готов? — с вызывающей усмешкой спросил он.       Гетен сжал руки на коленях и, поджав на секунду губы, кивнул.       Игра началась с плавного вступления, Даби бегал пальцами всего по нескольким струнам, зажимая некоторые и создавая более приглушенные звуки. Гетен расслабился.       Но вскоре он перешел на привычный рок — заиграл в полную силу, рука живо двигалась вверх-вниз, пальцы меняли ноты мимолетом. Что же, вполне в его духе. «Круто» — как и хотел Гетен.

«I can't lie

I've been down this road before

And I don't cry

Anymore»

      Мелодия стала спокойнее. Вокал Даби был на высшем уровне, даже невзирая на отсутствие распевки, голос с хрипцой был чертовски сексуальным. Последнее слово — скриминг, звучало контрастно. Даби его почти выкрикнул. Он уже начал отрываться.

«And I'm so sick

It rots my very core

I wont stand by

Anymore»

      Второй куплет был очень схож с первым. Даби покачивал головой вверх-вниз и притоптывал носком ноги. Гетен никогда не замечал за ним этого на выступлениях и счёл хорошим знаком — Даби комфортно. Никаких неудобств.

«I will leave you in ruins

What will you have to contest?

When everything you see burning

Rips out the heart

From your chest

Then I will step on your ashes

Not even bury what's left

No I won't bury what's left»

      Игра на гитаре стала мощнее, пальцы с иной скоростью забегали по струнам. Бридж звучал вызывающим рэпом, заставляя стаи ледяных игл и горячих языков пламени пройтись по коже и просто застыть.       Английский — любимый предмет Гетена, поэтому значение половины слов он разобрал с ходу. Общая картина предположительного текста выстроилась в голове. Да, это действительно то, на что Гетен рассчитывал и, похоже, истинные чувства Даби! Слова не были похожи на то, что могла бы спеть группа, в которой состоял Даби, поэтому строки казались Гетену сильными и непривычными из его уст.

«I will set fire to those who

Claim to be more than what they are just filthy stains...»

      На припеве голос Даби стал выше, игра — более умеренной, сливаясь с вокалом, а не выбиваясь, как из рэпа.

«...You will be hopeless and begging you will know pain

I wont refrain for filthy stains»

      Даби пел припев чувственно, голос был гибким, как вода в ручье, и практически чистым, если бы не какая-то приторная грусть и сладостность в нем. Впрочем, это не портило, а только добавляло остроты композиции.       Даби ухмылялся, его глаза горели голубым огнем и он выглядел абсолютно растворившимся в музыке.       Когда он закончил эту небольшую песню, Гетен, еще не пришедший в себя, осознавал, насколько это прекрасно. Клёво, затягивающе, интригующе и далее по списку самых ярких и сильных эмоций.       — Конечно же, это не все, но я не могу спеть тебе полностью. Моё соло вообще должно было стать неожиданностью для фанатов, а я сделал спойлер аж одному из них, — слова Даби были слишком громкими в ушах Гетена и в то же время долетали откуда-то издалека. Он все еще был глубоко поражен остротой своих чувств. Когда поют рядом с тобой, вживую и конкретно тебе, то ощущаешь инструментал, вокал, текст и исполнителя по-другому, — только ты никому не говори, ладно? — притихшим голосом попросил Даби, а когда Гетен поднял взгляд, он обаятельно улыбался, смотря прямо в глаза, и прижимал указательный палец к губам. Его смоляные волосы развевались на ветру и в глаза только что бросился ободок из синей ткани вокруг его шеи и покачивающаяся серьга с готическим крестом в левом ухе.       Гетен выдохнул весь свой холод.       — Да, конечно... — выдавил он едва ли не шепотом и заторможено кивнул, — это было... было просто потрясающе, Даби! — глаза Гетена вспыхнули на миг, он без стеснения посмотрел на Даби и захлопал ему.       Даби вскинул подбородок выше и ухмыльнулся, а потом громко брынькнул раз на гитаре:       — Пф-ф, а как же, — он облизнул свои губы.       Гетен на миг задумался, опуская глаза и взвешивая важность своего мнения для Даби. Ну, даже если тот не учтет — если Гетену быть смелым, то до конца.       — Знаешь, только мне кажется, что в первых двух куплетах, ну, там где «Я не плачу» и «Я не лгу»... вот «Anymore» лучше пропеть. Без крика и скриминга, — словив на себе вопросительный взгляд Даби и вздернутую вверх бровь, Гетен решил просто показать: — ну, как бы «Anymo-ore».       Ох-х... теперь настал черед Даби поражаться. Потому что всего лишь одна строка заставила его замереть на секунду, зависая из-за такой неожиданности и тупо уставиться на собеседника.       У Гетена тихий голос, конечно же, когда он не повышает его, а еще «прохладный». Хотя с момента их встречи его тон подрагивал и от него словно стреляло искрами бенгальских огней, сам голос оставался точно морозным ветром. Однако то, что он еще настолько красивый, мелодичный и даже ангельский, Даби даже не подозревал...       Даби щелкнул пальцами безвольно повисшей руки, тут же приходя в себя. Гетен вопросительно смотрел на него.       — А... да... слушай, — после секундной заминки смело продолжил он: — ты никогда вокалом не занимался?! — пораженно спросил Даби, повышая голос и улыбаясь. Его глаза вспыхнули, как огонь на конце спички.       — Э? — Гетен даже покраснел на миг и это выглядело контрастно и красиво на его мягко бледном лице, обрамленном волнистыми белоснежными волосами, — нет... никогда. А что...? — он чуть наклонился вперед.       — Твой... ты... твой голос очень даже неплох, если ты никогда не пел до этого! — восхищенно пояснил Даби, а его руки дрогнули.       — Э, что? Да? Нет... может быть... — глаза Гетена забегали из стороны в сторону, он выглядел еще более сконфуженным и начал крутить в пальцах прядь своих волос.       — Да-а, — довольно протянул Даби, закидывая ногу на ногу. Он выхватил себе время подумать, пряча гитару в чехол, а затем энергично предложил: — я не знаю, чем ты увлекаешься, но не хочешь заняться музыкой?       В тот момент Гетен застыл, выпал из реальности, но не отказался. Он сам не знал, зачем ему это, но уже на первом вокальном занятии персонально с Даби понял, что его жизнь медленно переворачивается на все возможные градусы.       Перед тем, как представить Гетена группе и вообще сказать о нем хоть что-то, Даби предложил подтянуть вокал. И такой переворот все казалось сном, даже несмотря на то, что уже через месяц Даби привел Гетена в студию и познакомил с двумя другими участниками: парень с татуировкой на всю правую руку и с тату алых крыльев на спину, как знал Гетен, густыми бровями, золотыми глазами, подведенными стрелками и желтыми тенями — «Ястреб». Кейго Таками. И юноша, одного года с Гетеном — «Данамайт». Кацуки. Его блондинистые волосы торчали в разные стороны и выглядели еще более колкими, чем у Даби, алые глаза, бридж и септум выглядели вызывающе. Образ такой же резкий, как и этот юноша.       Гетен на фоне всех этих крутых парней с пирсингами и тату чувствовал себя невинной девчонкой, зато его приняли в группу на «испытательный срок», потому что, по словам Ястреба, голос Гетена мог внести в их музыку немного умиротворения и печали. Самое то.       Еще какое-то время Гетен, вдохновленный игрой Ястреба на электрогитаре, а Майта — на барабанах, пытался овладеть техниками игры на наплечном синтезаторе. Красиво и плавно.       Как Гетен узнал позже, чаще всего тексты для песен пишет именно Ястреб. Он оказался действительно похожим на птицу: немного характером, а больше — внешностью. И любит птиц, но поет, как павлин.       До того, как заняться музыкой и искать участников для группы, Кейго работал в офисе, который проклинал всеми возможными словами, и писал стихи. Потом понял, что это не его способ подачи информации, а работа нереально скучна.       И пое-ехало.       Данамайт оказался раздражительным, несдержанным и высокомерным, но он первым укажет на ошибки, однако помогать в их исправлении не будет — не его это дело, хмф. Однажды он обмолвился, что раньше вел не очень здоровый образ жизни, но осознав, что его настоящее и будущее зависит только от него и такими темпами он увязает в болоте все активнее, Кацуки взял себя в руки и начал искать хобби. Дошел до музыки, инструментала, а потом и барабанов. Затем Ястреб пригласил его поиграть с ним. К тому же, Майт, помимо игры на ударных, занимается обработкой звука.       Потом у них образовался и Даби, тоже порвавший привычные шаблоны, но про него Гетен знал действительно мало, если брать шире круга музыки.       Теперь еще и Гетен, оказавшись с этими людьми, начал ощущать в себе вскипающую жизнь.       Его псевдоним на сцене и в этой компании — Апокриф.       Музыка спасла уже четырех человек. Спасет ещё больше. Ястреб, Данамайт, Даби и он, Апокриф приложат к этому все силы.       После окончания школы Гетен взял перерыв на год, не поступая никуда, и занялся музыкой в группе, ибо, может это действительно его. Родители были только рады постоянному хобби сына, который в последние несколько месяцев выглядел активнее и веселее, чем на протяжении всей своей жизни.       Но за все это время Гетен так и не смог понять, было ли то, что он осознал, просто шоком или разочарованием. Даби оказался совершенно не таким, каким Гетен его себе рисовал.       Его горячий, сексуальный и уверенный в себе кумир оказался гордым, нахальным, язвительным, высокомерным и капризным дураком! Ах, да, он еще и бисексуал.       Даби мог вывести из себя абсолютно невозмутимого и холодного Гетена по щелчку пальцев. Точно таким же, с которым к нему могли сбежаться его малолетние фанатки со всей префектуры.       Но несмотря на все это Гетен не представлял группу без Даби и не мог оттолкнуть его от себя, каким бы самостоятельным и не зависящим от других человеком он, Гетен, ни был. Гетен, похоже, любил Даби.       Стоило Даби только обольстительно улыбнуться Гетену, как его гордо вздернутый подбородок опускался, ледяные глаза оттаивали, а брови хмурились. Все еще в недоверии, но тем не менее.       — Ты сегодня такой... — вкрадчиво-елейно начал Даби, заходя в комнату для звукозаписи и под тяжелый вздох и закатывающиеся глаза Гетена отвлекая его от репетиции новой песни группы перед микрофоном, который быстро отключается.       — Ну? — Гетен устремил на него прямой непроницаемый взгляд, облокачиваясь на стойку и изящно переплетая пальцы. Браслеты съехали вниз по запястьям, между которыми оказался микрофон на подставке.       Даби, мягко шагая, улыбался настолько соблазнительно и самоуверенно, что Гетен понял — сегодня он настроен серьезно на то, за чем пришел.       — Привлекательный... — тихо и четко выговаривает Даби, словно каждая буква этого слова могла растопить лёд в Гетене.       Тот вздергивает белесую бровь.       — Я всегда привлекательный, — небрежно бросает он, дергая пальцами левой руки на подобии взмаха.       — Ну Криф, — возмущается Даби с усмешкой и образовавшейся складкой между бровями.       Он подходит к стойке в упор, приближаясь к Гетену, однако тот не шевелится и его едва ли не прозрачные глаза с еле уловимым серо-сиреневым оттенком выглядят заледеневшими. Только что.       — Твои комплименты на меня не действуют — это раз, а два: будешь начинать их со слов «ты сегодня», я стану тебя игнорировать.       Даби чуть наклоняет голову вбок и отводит глаза. Размышляет.       — Мне начинать со слов «Ты всегда?» — с насмешливой ухмылкой спрашивает он, вновь устремляя взгляд на Гетена и испытывая айсберг его равнодушия и отстраненности на прочность.       — Попробуй, это очень увлекательно и полезно, — пожимает плечами Гетен, — потому что я действительно привлекателен всегда, — он взмахивает длинными волосами, небрежно откидывая их с плеча и не без удовольствия замечает, как Даби цепляется за это движение глазами и голубой огонек в них вспыхивает.       — А ты еще говорил, что я тут самовлюбленный, — мурлычет тот очень мило и протяжно, почти как кот, и тянется к чужой бледной шее.       Гетен чуть отстраняется, тихонько выдыхая, но не отталкивает от себя Даби, который осторожно трется об него носом, расплываясь в довольной улыбке. Горячие губы накрывают холодную кожу, вбирая её настолько, что она краснеет. Гетен сжимает губы, чтобы не выдать томного стона, но не удерживает себя и зарывается пальцами в колкие черные волосы. Он массирует кожу головы Даби, а после ерошит его пряди ловким движением руки. Тот с улыбкой хмыкает.       Да, в этот раз Гетен не выиграл войну, но выиграл битву — Даби согласился подождать до того, пока они не окажутся у него дома.       А потом Гетен растаял в горячих и сильных руках, прижимаясь к тяжело вздымающейся груди и целуя линию скул Даби — свое любимое место.       — Ты уже решил, чем будешь заниматься дальше? — лениво спросил Даби, одной рукой обнимая лежащего на нем Гетена.       Тот, даже не шевелясь, сонно отвечает:       — Буду идти в душ, если встану сейчас, — несмотря на свои слова, Гетен всего лишь трется холодной щекой о пылающую кожу и снова обмякает.       — Да я не про «сейчас», — Даби свободной рукой взъерошивает белесые волосы и с усмешкой смотрит на закрытые глаза Гетена, — а про «потом».       — Ты офигеть как четко формулируешь мысли. Попробуй занять место Ястреба и писать тексты для песен.       — То соло я написал сам, — почти что обиженно говорит Даби.       — М-м, — кивает головой Гетен, но в его голосе ощущается прохлада, почти физическая, — я думал, что ты не способен на составление длинных взаимосвязанных предложений.       — А я не думал, что ты способен такое сказать, хотя в день нашей первой встречи смотрел на меня глазами удивленной полярной совы.       Гетен на такое заявление приоткрывает глаза и томно смотрит из-под густых белых ресниц. Даби это чертовски нравится, но такой взгляд на него совсем не действует.       — Ты тогда показался мне нормальным, — практически с сожалением и разочарованием говорит Гетен.       — Ты мне тоже, — Даби щелкает его по лбу и Гетен забавно жмурится, а после ловко перехватывает чужое запястье и смотрит с раздражением. Посылает без слов.       Через какое-то время Гетен отпускает руку Даби, устраивается на нем поудобнее и смыкает глаза.       — М, так что там с моим вопросом? — не сразу вспоминает тот, увлекшись изучением очень красивых то ли пятен, то ли веснушек на щеках и носу Гетена. Еле заметных, как снежинки, но еще белее, чем его кожа. Как так?       Гетен помолчал какое-то время, собираясь в кучу и вспоминая, о чем его вообще спрашивали.       — А-а... ну, у меня нет ничего, кроме музыки... — протянул он, а голос сменился с печального на благоговейный.       Даби довольно хмыкнул.       — М-м... только не рок, нет-нет, — нарочито беспокойно протараторил он, качая головой.       Гетен открыл глаза, приподнимая голову с его груди и нахмурился на еле скрываемую усмешку.       — Почему?       — Пой сопливые песни про любовь и запишись на бальные танцы, — Даби нахально вздернул подбородок и один уголок губ, глядя на Гетена сверху вниз, — ты слишком женственный для рока.       Гетену резко захотелось его ударить, но он лишь застыл, хмурым немигающим взглядом смотря в наглое лицо Даби. Это его больная тема, если можно так сказать — Гетена раньше часто подкалывали по поводу его андрогинной внешности. И из-за альбинизма тоже. И холодность его характера так же цепляла окружающих.       Отлично, теперь к списку плохих качеств Даби добавилась еще и бестактность.       Гетен пронзил его колким холодным взглядом и, кинув что-то язвительное, начал вставать, чтобы уйти, но Даби потянул его за запястье и опустил рядом с собой.       — Ты куда, я же пошутил! — с глупой улыбкой произнес он.       — Еще раз так пошутишь — я реально уйду. И ты больше меня не увидишь, — ледяным голосом, который сквозняком пронзала угроза, ответил он. Медленно и понятно, потому что до Даби могло дойти только так.       Даби смерил его изучающим взглядом, понимающе прикрыл глаза и кивнул.       — У тебя проблемы с этим? — осторожно спросил он, покручивая в пальцах кончик белоснежного локона.       Гетен, подумав, ответил:       — Я же не ты, которого ничего не задевает и у которого вообще нет проблем.       Даби остановился и Гетен опасливо поднял на него взгляд. Он думал о чем-то, чуть-чуть нахмурясь.       — Просто я уже со всем справился, — спокойно произнес Даби, — я же не ты, — с нажимом добавил он.       Гетен фыркнул, но его наигранное ледяное равнодушие продлилось вовсе не так долго, как он желал.       — И с чем же ты уже справился? — с прохладой, но уязвленностью в голосе поинтересовался он.       — Хмф, ну-у... — Даби переместил руку на макушку Гетена, играя с его волосами там, и задумчиво уставился в потолок, — с собой, — с усмешкой бросил он.       Гетен приоткрыл глаза и посмотрел на Даби. Оценил. После покачал головой и скептически заломил бровь.       — И с кем я сейчас сплю, если это не ты?       Даби уставился на Гетена с непониманием, но вскоре гаденько усмехнулся и потянулся к нему, промурлыкав что-то невнятное, но явно дружеско-оскорбительное и поцеловал в уголок губ. Гетен не успел увернуться.       — Ну? Я вообще-то серьезно спросил, — чуть смущенно напомнили Даби и тот с ухмылкой отстранился.       Он выдохнул и вновь прилепил взгляд к черному потолку. Да, Даби ломал систему даже в законах интерьера.       — Как бы тебе объяснить...       — А я знал, что ты не умеешь составлять длинные смысловые предложения, — не удержался и кольнул Гетен, на что тот щелкнул его по лбу, даже не глядя.       — Не перебивай. Так я точно ничего не объясню, — кинул Даби и спустя паузу, приняв её за согласие, продолжил: — ну, вообще мне не очень хочется это вспоминать, но только ради тебя, Криф-ф, — Гетен про себя усмехнулся, внимательно глядя на Даби. Тот глубоко вдохнул, — я был тем самым «богатым мальчиком» лет до семнадцати, — Гетен удивленно приподнял брови, — мой отец — бизнесмен, известный не только на всю Японию, но домашний тиран в узких кругах. Я — его старший сын, вот он и пытался скинуть все свое наследство на меня, младших он почти не трогал. Оценки на отлично, репетиторы, прилежный вид и поведение, лучшая репутация и перспективы поступления в самые престижные университеты по его выбору, — прошипел Даби, — у меня не было того, что было у обычных детей и подростков в таком возрасте. Я не знал, чего хочу, как мне дальше жить. Даже не знал, какой мой любимый фильм или типа того, — Гетен ощутил своё родство с Даби и сочувственно смотрел на него, пока тот время от времени жестикулировал руками, рассказывая, — наплевав на все желания отца где-то в начале старшей школы, я в тупую шатался по улицам часами, часто не приходил домой и спорил с ним, кричал. ...Скоро начал курить и пить, чуть до наркоты не дошло, — Даби говорил с грубостью и небрежностью в голосе, словно вновь переживал ненависть к тем временам, а Гетен уже не скрывал своего интереса в глазах, — но потом я познакомился с парнем и мы... хм, подружились. Гуляли там, он помог мне найти себя, увидел осколки меня там, где этого не сумел сделать я. Он заметил, как я отношусь к музыке и подарил мне гитару на день рождения, — Даби с теплотой улыбнулся и с чувством глядел в потолок. Гетен почувствовал укол ревности, но, тем не менее, благодарность тому, кто помог Даби в такой тяжелой ситуации, — кстати, — хмыкнул он, — с ним-то я и понял, что мне нравятся не только девушки, но потом... потом он уехал, — грустно вздохнул Даби, — уехал учиться в США, но мы до сих пор часто общаемся. Так вот, кхм, — Даби кинул краткий взгляд на удрученного Гетена и указательным пальцем погладил его по щеке, — я научился играть и понял, что мне, это, чёрт возьми, нравится! — он воодушевленно повысил голос, а глаза вспыхнули огоньками, — потом я встретил Ястреба. Моя сестра и её подруга приволокли меня на какой-то концерт по поводу открытия нового клуба. Тогда я, кстати, уже жил отдельно от отца и даже работал! — гордо произнес Даби, возведя указательный палец вверх. Гетен усмехнулся, — и там выступали Ястреб и Каччан. Я загорелся. Подошел к ним, когда все закончилось. Не знаю, как это выглядело со стороны, но они меня приняли. Мы создали группу и пошло-поехало.       Даби, довольно ухмыляясь, перевел глаза на увлеченного Гетена.       — Ого... — вздохнул он. — а твой отец, родня...?       — А что папаша? — фыркнул Даби, — я уже работал и жил отдельно. Мне пришлось отказаться от всего того, что у меня было раньше, но я мог обеспечить свою жизнь и не просить ничего у него.       — А как же твои... сестра, допустим? Твой отец не...       — У каждого своя жизнь, — перебил Гетена Даби, произнеся это с нажимом, — они забивали на меня, но я все же хороший старший брат и это было неплохим примером. Я помогу им, только если они попросят.       Гетен удивился такой холодности и отрешенности, но не стал копать глубже — он не знает, что было между Даби и его родными.       И да, Гетену действительно было неинтересно, кто отец Даби, но...       — Я не видел твоего настоящего имени, когда читал инфу. И ты его не называл. Скажешь? — осторожно спросил Гетен, чуть приопустив голову и глядя на удивленного Даби в упор.       — Э-эх... — тот с неловкой улыбкой почесал в затылке, отводя глаза, — хорошо, только для тебя, при условии, что ты никому его не произнесешь и тут же забудешь. Я хочу, чтобы меня любили за мою музыку, а не за то, в какой семье я родился, как всю подростковую часть жизни.       Гетен утвердительно кивнул, и Даби, смерив его серьезным анализирующим взглядом, произнес:       — Тойя. Фамилию не скажу. Все, забудь, — улыбнулся он.       Гетен прикрыл глаза. Этого имени он раньше нигде не слышал, хотя не то чтобы интересовался происходящими в мире вещами, что уж говорить о бизнесменах.       Даби повернулся к нему лицом и спустился ниже, залезая под одеяло и утыкаясь в холодную грудь. Гетен небрежно погладил его по черным волосам.       «Музыка действительно спасает людей» — подумал Гетен прежде, чем уснуть.