***
Звон в ушах, сухость во рту и пронзающая головная боль. Открыть глаза кажется мучительной пыткой, утреннее зимнее солнце светит тускло, но этого достаточно, чтобы головная боль усилилась вдвойне. Застонав, он зашевелился, как вдруг совсем рядом раздался женский голос. — Доброго утречка. Вставай, а то Лев снова решит тебя уволить. Юра резко подрывается на кровати, смотря во все глаза на лежащую рядом девушку. Панический ужас охватил его, отодвинув на второй план головную боль. Нет, он же не мог! Не мог же? Что вообще произошло? Только не это… — Что ты тут делаешь? Хрипло выдавил из себя он, судорожно пытаясь найти одежду. — Ты не помнишь? Я пришла сказать, что Лев тебя не увольняет, а ты вцепился в меня и затащил в комнату. Даже обидно, что ты не помнишь, как нам было хорошо, — театрально надув губы, сказала брюнетка. — Нет, я не мог. Олеся, заканчивай свои игры. Одевайся и уходи! — Юра подскочил с кровати, натягивая одежду. — А ты думаешь, она поверит, что не мог? — Одеваясь, медсестра и не пыталась скрыть восторженной интонации в голосе. Врач обернулся: — Ты не скажешь ей. Ничего не было. Она не поверит. Натянув платье, Олеся, уже стоя в дверях, победно ухмыльнулась. — Уже поверила. Телефон разрывался, не хотела тебя будить, так сладко спал. Увидимся на работе, любимый. Хлопок двери. Юра еще несколько секунд пытается понять услышанное и хватается за телефон. Куча пропущенных вызовов, голосовых сообщений и входящий видеозвонок продолжительностью семь секунд, десять минут назад. Горло будто бы обхватила костлявая рука, ноги стали ватными. Юра сел на кровать обхватив руками голову. Понимание катастрофичности всей ситуации накрыло с головой. Она даже слушать не станет. Он обещал, что они справятся с расстоянием, что он дождется её. И что в итоге? Он совсем ничего не помнит, как постучали в дверь, как он открыл, а может, забыл закрыть, было между ними что-то или нет. Да что могло быть в таком состоянии? В любом случае, это его не оправдывает ни в своих глазах, ни в её. Чем он думал, глотая сильное успокоительное и запивая его алкоголем. Настолько важна работа? В итоге оставшись при работе, он потерял самое дорогое. Обвинял её в глупой и детской ревности, считая себя неспособным допустить даже мысль о подобном. Рука тянется к телефону, внутри все сжалось. Длинные гудки, оставленные раз за разом без ответа. Трясущимися пальцами открывает диалог. 01:15 От кого: Ксюша (аудиосообщение) Юр, ну ты чего? Ты же прослушал прошлое сообщение. Все же обошлось. Я правда не думала, что ты скажешь это маме. Юр, перезвони, я переживаю. 02:23 От кого: Ксюша (аудиосообщение): Я надеюсь, ты заснул, а утром перезвонишь. Спокойной ночи. И прости ещё раз, если обиделся. Я очень скучаю. Целую. 08:35 Кому: Ксюша (аудиосообщение) Ксюша, я понимаю, как это все выглядит. Просто выслушай меня. Ты же знаешь, что она пойдет на любые способы, лишь бы нас рассорить. Да я напился, пришел и уснул. Видимо, дверь не закрыл и она зашла. Ксюша, ничего не было и быть не могло. Я бы не поступил так… снова. Я не потеряю тебя. Давай, пожалуйста, поговорим. Просто дай мне шанс все объяснить. Я очень тебя люблю. Прослушано. Ответа нет. Еще пятнадцать исходящих звонков и все без ответа. Как и нет ответа на вопрос, что теперь делать. Как она ему поверит, если когда-то аналогичный поступок он уже совершил. Пусть они и в отношениях тогда не были. Да и происходящее тогда он не совсем отчетливо, но все же помнит. Голова готова разорваться, тело пробивает дрожь, внутри лишь ненависть к самому себе, а впереди безысходность.***
Сколько она уже сидит вот так на полу, в номере, поджав колени? Дыхание перехватывает от разрывающей грудную клетку боли. Произошло то, чего она боялась, оставляя его там, с ней. Рабочий день уже начался. Да плевать. Телефон разрывается, то он, то Элен, то кто-то еще из сотрудников нового отеля. Она взяла телефон в руки лишь однажды, чтобы написать Элен, что плохо себя чувствует. Последний открытый диалог… диалог с ним. Трясущимися руками включает голосовое. Новый поток рыданий выплескивается наружу. Не потеряет он… любит он. Что еще он там ей говорил? Если чувства настоящие, то расстояние их только укрепляет? «И недели не прошло…» Воспаленное воображение подкидывает картинки совместной ночи Юры с ней… отогнать эти мысли и забыться не выходит. К горлу подкатывает тошнота. Чувство отвращения, ненависти и обиды переполняют. Хочется впиться ногтями в кожу. Расцарапать до крови. Стереть с кожи память о его касаниях. Руками, губами, ощущения дыхания в районе шеи. Хочется верить, что это все сон, что скоро она откроет глаза, и все будет хорошо. Она впивается ногтями в руку сквозь ткань рубашки, в надежде, что физическая боль хоть немного ослабит душевную. «Пожалуйста…пусть это будет сон» Суровая реальность, выбившая почву из-под ног. Она туда больше не вернется. Не сможет. Не хочет знать, видеть, слушать глупые оправдания. Он предал её. Снова.***
Сборы на автомате, в зеркало смотреть на себя не хочется. Он сам себе сейчас противен. Кабинет встречает его тишиной. Олеси ещё нет. Желание придушить её голыми руками не покидает. Взгляд цепляется за стоящую на столе фотографию. Брюнетка с цвета кофе глазами, в лучах утреннего солнца. Глядя на неё, хочется волком выть. Он знает одно: если она не простит, тут он не останется, не сможет. Рано или поздно она приедет сюда. Вновь будет игнорировать, украдкой кидать взгляды, полные ненависти и разочарования. Их и тогда было трудно вынести, а сейчас это будет выше его сил. Тогда это была влюбленность, а сейчас она та, с кем он видел свое будущее, та, с которой семь месяцев он засыпал и просыпался. Та, которую любит. Человек, которого он по своей же глупости потерял – и видимо уже без шанса что-либо исправить. Вчера он был расстроен потерей работы, утратой перспективы воплощения мечты. Поддался слабости, которая когда-то чуть не лишила его жизни. А сегодня жизнь ткнула его носом. Скинула с обрыва вниз с огромной высоты. Показав, что действительно было важно. Работу и мечту оставили, а её забрали. Нет. Не забрали, он сам её оттолкнул на миллионы шагов назад, еще в тот момент, как открыл баночку с таблетками. Пальцы сами сжимаются в кулак до побелевших костяшек. Надо взять себя в руки. Попытаться вспомнить. Хоть что-то. Хоть малейший намек на то, что ничего не было. Но мозг отказывается думать. Ничего. Совсем. Пустота в воспоминаниях, как и у него внутри. Дверь распахивается и заходит Олеся. Юра срывается с места, в два шага преодолевает расстояние между ними, припирая медсестру к двери. — Скажи мне правду. Скажи, что ничего не было. Ты не понимаешь, что это ничего не изменит. Я не буду с тобой. Ты своей выходкой разрушила все важное, что у меня было. Ты у меня, кроме отвращения, никаких других эмоций не вызываешь, — Юра повышал голос, гневно вглядываясь в лицо девушки. Та, в свою очередь, прижалась к двери и испуганно смотрела на врача. — Скажи! — Юра перешел на крик, ударив кулаком по двери в нескольких сантиметрах от лица девушки. Олеся вздрогнула, глотая ртом воздух. — Она все равно тебе не поверит уже. Голос Олеси дрожал. — Это уже не твое дело. Звони ей прямо сейчас и рассказывай правду. Я обещал тебя санитарам сдать? Не сомневайся, я это сделаю. Юра отходит на несколько шагов, в этот момент Олеся резко выбегает из кабинета. Ей казалось, что ещё секунда – и следующий удар будет предназначаться уже не двери. Он с шумом опустился на кресло. Взяв, в руки телефон, он снова и снова пытался дозвониться до Ксюши. Внезапно тишину кабинета прерывает звук входящего сообщения. 10:35 От кого: Ксюша. Перестань обрывать мне телефон, мне тебе сказать нечего. Уже ничего не исправить, я не смогу переступить через это. Я не верю тебе. В отель и в Россию не вернусь. Будь счастлив. Прощай. Очередной исходящий вызов. Короткий гудок и за ним длинные. Сообщения не доставлены. Она его заблокировала. Поставила жирную точку в их истории. Телефон полетел в стену первым, за ним со стола на пол полетели все предметы. Юра тяжело дышал. Рамка с разбитым стеклом валялась у холодильника с медикаментами. Он медленно подошел, сел на пол, облокотившись спиной на дверцу того самого холодильника. Взяв в руки рамку, он вновь вглядывался в глаза той, которая знать его больше не хочет. Выходов он не видит. Это его вина. Было или не было – он сам дал Олесе эту возможность. Пойдя в очередной раз на поводу у эмоций. Что он может сделать? Дождаться неделю нового паспорта, прилететь к ней и на коленях просить прощения? Сейчас он готов оставить тут все. Работу, клинику и быть с ней там. Он слишком хорошо её знает, она говорит правду, она не переступит через это, как бы не любила, она не сможет. И винить её в этом он не может и не будет. Ком в горле: мысли, что пройдет время – она забудет его, поверит другому, другой будет с ней, лишь сильнее сжимали грудную клетку в тисках. Боль можно притупить, хотя бы на время. Тем же способом, что и вчера. Пара таблеток – и черная дыра в груди станет чуть меньше. Только остатки здравого смысла провели параллель в ощущениях. Он знал это чувство. Так выглядит первый шаг в бездну, из которой он когда-то с трудом вырвался. Уже плевать. Юра встает, открывает дверцу, беря в руки заветный бутылек. Полчаса – и ему станет легче. Полчаса – и боль станет терпимее. Чувство собственной никчемности притупится. Запивая три белых таблетки водой, он уже не думает, что сам выписывает себе билет в прошлое. В то прошлое, которое даже вспоминать не хотел. А сейчас, проваливаясь в сон, он прикрывает глаза в надежде, что вот сейчас станет легче. А дальше ничего, темнота. В дурмане он видел её лицо, она улыбалась ему, как раньше. Он что-то говорил ей с улыбкой, а она шуткой била его ладошкой по груди. Перехватив маленькие пальчики, он резко тянет её к себе. Целует в висок, вдыхая запах волос. Он где–то там, с ней. В том времени, где она ещё верит ему. Где она рядом, в его руках. Где он был счастлив. А теперь этого нет. Есть только пустота, боль, которую сам он вынести не в силах.***
Писк какого-то прибора режет слух. Чьи-то тихие голоса кажутся галлюцинациями. Тело ломит. Он не понимает, где он и что с ним произошло. Помнит, как держал в руках её фотографию, когда чувствовал действие таблеток. Веки кажутся каменными. Открывать глаза совсем не хочется. Среди шума в ушах он слышит знакомый голос. — Мелкая, угомонись, сказали же тебе, все с ним нормально. Нашли вовремя. Олеська после твоего звонка пошла говорить ему, что Лев не уволил его, стучалась, тишина. Грохот потом услышала, дверь открыта была. Она его на полу нашла в отключке рядом с бутылкой вискаря. Скорая приехала быстро. Теплая рука сжимает ладонь. Он слышит тихий всхлип. Врач резко распахивает глаза. В дверном проеме палаты перешептываются Зуев и Ирина. Рядом на стуле заплаканная Ксения гладит его по руке. — Юр… Как ты меня напугал… Сон… Сон, в котором он чуть не повторил прошлых ошибок.