What pleasure on a crystal night

Солнце садится над пристанью; прекрасная теплая ночь, а Се Ван чувствует себя несчастным. Он не выглядит таковым, он это знает. Если бы кто-нибудь остановился, чтобы посмотреть на него, то увидел бы прекрасного молодого человека, изящные линии его тела, облаченного в почти прозрачную черную рубашку и черные брюки, которые облегают стройные ноги и привлекают внимание к тонкой талии. Они обратили бы внимание на то, как он держит свой напиток, и, возможно, подняли бы брови на дорогие серебряные часы Omega на его запястье, на циферблате которых сверкает один бриллиант. Их взгляд может привлечь изящный золотой кулон, который идеально вписывается во впадинку у основания горла и удлиняет и без того длинную шею. Его спокойное лицо не выдает ничего, кроме намека на скуку и отстраненность. Он выглядит и неприкасаемым, и достижимым (за соответствующую цену) одновременно. И все же он несчастен. Прошло долгих три месяца с тех пор, как он ушел от Чжао Цзина, месяца, полные поздних вечеров с мороженым в компании своих уменьшающихся друзей и обязательного сжигания фотографий - или, в наш цифровой век, ритуала удаления их с телефона, будучи уверенным, что они сохранятся в облаке, когда он действительно захочет предаться унынию. Он позволил себе ровно три дня яростного "я заставлю его пожалеть, что он не попросил" шопинга одежды и еще более яростные ночи пения песен Blackpink во весь голос, прежде чем успокоиться и спокойно и рационально составить список того, что ему нужно. Се Ван устал от того, что его никогда не признавали открыто - весь Юэян знал, что они вместе, он не понимал, почему Чжао Цзин настаивает на секретности, - и объявил, что с него хватит всех этих отношений. Все, чего он хотел, это чтобы Чжао Цзин представил Се-эра как своего парня. Взять его за руку, когда они были на людях. Чтобы его больше не отодвигали в тень, причисляя к персоналу. Чжао Цзин, конечно, преследовал его: посылал цветы от своего "вечно верного Ифу", как будто это могло переубедить Се-эра, посылал деликатесы и драгоценности. Он думал, что Се-эр закатит одну из своих обычных истерик. Но не в этот раз. Нет, на этот раз Се-эр был полон решимости вырвать извинения и обещания, прежде чем вернуться к своему сахарному папочке, к своей прекрасной жизни, в которой его опекали. Его Ифу всегда говорил ему, что "должно быть, именно поэтому небеса одарили его красотой, но мало чем еще, чтобы он был удовлетворен тем, что его боготворят и балуют, не испытывая амбиций". В то время это звучало как комплимент. Но, возможно, именно поэтому Чжао Цзин отказался признаться в романтических отношениях с ним. Все, что есть у Се Вана, - это тело и внешность, а они, как он знает, со временем начнут увядать. Он не становится моложе. Ему больно, больно осознавать, что, несмотря на ночи, когда он удовлетворял все плотские прихоти своего парня, несмотря на дни, когда он организовывал его жизнь - от химчистки до обслуживания и ремонта дома, - Чжао Цзин ни разу не сказал, как он гордится тем, что в его жизни есть Се-эр. О, да, он произносил слова преданности и признавался в любви - обычно между простынями - но он никогда не водил его на свидания, даже в кино. Боже, старик даже не пригласил его переехать к нему через пять с половиной лет. Каким глупцом мог быть Се Ван, ругал он себя. Он планировал явиться сегодня на вечеринку на яхте, выглядеть потрясающе, флиртовать с другими мужчинами и довести Чжао Цзина до бешенства, подтолкнув к действию. В конце концов, он был приглашен. Но Чжао Цзин ни разу не взглянул на него, вместо этого игнорируя его, чтобы обойти других скучных бизнесменов, которые, как он знал, нуждаются в услугах Чжао Цзина. Эх. По крайней мере, ему больше не грозит опасность быть одолженным им, как однажды предложил его Ифу. В результате ссоры он получил дорогие часы в качестве извинения. Небо из розового превращается в фиолетовое, приближается ночь, чайки начинают затихать, перекрикиваясь друг с другом, направляясь к суше. Пристань освещается всеми лодками, пришвартованными по обе стороны от них, - это полоса белых и голубых цветов, которые слабо покачиваются от колебаний воды, вызванных проходящими дальше в море лодками. В воздухе звучит мягкий и успокаивающий джаз, а также специфический звонкий смех, который бывает только там, где есть деньги, алкоголь и маленькие канапе с креветками. В толпе улыбающихся мужчин и скучающих женщин Се Ван видит своих лучших друзей, Ду Пуса и Лю Цяньцяо, которые хихикают, направляясь к нему. "Да Ван", - нахально приветствует его Ду Пуса, а Лю Цяньцяо с нежностью гладит его только что подстриженные волосы и протягивает ему свежий напиток. "Почему вы обе такие веселые?" - спрашивает он, делая глоток. Как и все остальное, что поставляет ему Ифу, этот напиток сделан идеально. Он вздыхает. "Судя по всему, твой бывший пригласил кучу особых гостей, включая главу Сиджи". Они снова хихикают, а Се-эр поднимает брови. Что ж. Это должно быть интересно. Дело не в том, что Чжоу Цзышу сам ненавидит Чжао Цзина, а в том, что он всегда находится в тени Вэнь Кэсина, который ненавидит Чжао Цзина с тех пор, как тот захватил компанию Вэня, а старый Вэнь вскоре умер от сердечного приступа. Вэнь Кэсин не скрывает, что винит Чжао Цзина в смерти своего отца и последующей бедности своей семьи. После создания собственного бизнеса Вэнь Кэсин объединил усилия с Чжоу Цзышу, бывшим главой Тянь Чуань, когда они создали Сиджи Холдинг. Большинство жителей Юэяна ожидали, что они будут драться до смерти, а не грамотно управлять чем-либо, но они удивили коммерческий мир, добившись бурного успеха, а затем заставили общество потерять рассудок, поженившись. Теперь они стараются избегать подобных вечеринок, особенно тех, которые устраивает Чжао Цзин. У них должно быть что-то в рукаве, чтобы захотеть прийти на эту вечеринку. Тем более, что Се-эр видит, как нынешний глава Тянь Чуань рядом со своим Ифу - бывшим, напомнил он себе, - самодовольно смеется. "Ха. Что-нибудь еще, мои дорогие сплетницы?" "Люди говорят, что может появиться генеральный директор Чанмина. Видимо, твой бывший проныра прислал ему приглашение, выгравированное настоящим золотом". Се-эр отставил свой напиток и уставился на Лю Цяньцяо, слишком пораженный, чтобы защищать Чжао Цзина. "Генеральный директор Чанмин никогда не приходил на вечеринки Ифу". Это стало причиной раздражения и почти навязчивой идеей для Чжао Цзина. Генеральный директор "Чанмин" - практически отшельник, он никогда не делает заявлений и не стремится к публичности. Он отрезал себя от остального Юэяна, когда его протеже умер, по слухам, от передозировки наркотиков. Се-эр всегда находил это довольно печальным, и не понимал, почему Чжао Цзин так хочет вытащить его из уединения. Ду Пуса пожала плечами и накрутила прядь волос на один изящно накрашенный ноготь. "Так говорят люди. Никто не знает, как они его узнают. Никто не видел его на людях уже десять лет. Может быть, даже дольше". Чанмин - одна из самых успешных компаний в стране. Она славится своей силой за столом переговоров и в равной степени известна тем, что держит в секрете информацию о том, каким бизнесом она интересуется в дальнейшем. Когда люди приходят в компанию, они не стремятся уйти, а если и уходят, то, по слухам, генеральный директор сам распространяет ложную информацию в деловом мире, чтобы любые инсайдерские знания, которые они могли бы передать конкурентам, были бесполезны. Компания управляется крепко и хорошо, зарабатывая большие деньги на морских перевозках, а если Чжао Цзин заполучит на свою яхту печально известного Е Байи, это только увеличит могущество и величие Ифу. По телу Се-эра пробежала дрожь. С такой силой Чжао Цзин может не захотеть его возвращать. Он сможет заполучить кого угодно. Он сужает глаза и ищет взглядом своего бывшего - там, пьет с этим куском человеческой слизи, Дуань Пэнжу. Его Ифу выглядит великолепно в золотом и синем, его любимых цветах. Его шелковая рубашка расшита журавлями, костюм сшит на заказ. Золотое зеркальце часов Се-эра сидит на его запястье и ловит свет, когда он жестикулирует. Се-эр скучает по нему. Он скучает по тому, как Чжао Цзин произносил его имя, как он гладил его лицо и обнимал, обещая, что с ним ничего не случится. Он скучает по тому, как он лгал. Из кухни доносится какая-то возня, Чжао Цзин спешит куда-то, чтобы что-то проверить - как раз вовремя, ведь в это время на лодку заходят Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин, а за ними следует неизвестный мужчина в белой одежде. Се-эр следит за необычной троицей, когда они направляются к спиртному, затем Чжоу Цзышу каким-то образом захватывает целый поднос с канапе и разбивает лагерь дальше к носу, выглядя так, будто он отказывается двигаться, чтобы даже поговорить с кем-то еще. Се-эр прячет ухмылку за своим бокалом. Несмотря на то, что он считает их высокомерными, вульгарными и раздражающими, лидеры Сиджи ему вполне нравятся. Конечно, это не так: как игрушка Чжао Цзина, он должен смотреть на них свысока. Но с ними весело. И они, по крайней мере, получают те же культурные рекомендации, будучи лишь немного старше его. Он сближается с Лю Цяньцяо, которая раньше работала на Вэнь Кэсина. Ду Пуса исчезла, вероятно, чтобы найти какого-нибудь незадачливого олуха, накинуться на него, вытрясти несколько новых украшений и заколок, а затем бросить в огромной ссоре, поджегши его Porche. Это уже третий случай в году, а ведь еще только июнь. "Ван Ван!" Вэнь Кэсин приветствует его с напускной веселостью, его глаза сужаются. "Как смело с твоей стороны появиться здесь, пока ты холост! Или он уже успел поставить тебя на колени, чтобы ты умолял забрать тебя обратно?" "Вэнь-лаоши", - приветствует Се-эр, его улыбка тошнотворно сладка. "Подавись членом и умри". Рядом с Вэнь Кэсином человек в белом разражается смехом и поворачивается к Се-эру, чтобы внимательно его рассмотреть. Се Ван позволяет. Он хорошо выглядит сегодня, и знает это. "Старая жаба, не подбадривай его", - говорит Вэнь Кэсин, а человек в белом закатывает глаза, бьет Вэнь Кэсина в грудь, а затем отправляет ему в рот сразу три канапе, подмигнув Се-эру. Се-эр моргает. Многовато. "Вэнь Кэсин приветствует Цяньцяо более уважительно, и она переходит на его сторону, а Се-эр обменивается кивками с Чжоу Цзышу, который не отрывается от еды. Затем Се-эр с любопытством разглядывает незнакомца. Одетый в белый костюм очень хорошего покроя, на нем белая футболка, даже не рубашка, он выглядит не в своей тарелке среди всего этого великолепия, но как-то выше всего этого. Его волосы стянуты в полухвост, на висках серебристая прядь. Его рот, который самодовольно улыбается, когда он видит, что Се-эр наблюдает за ним, выглядит нелепо: и острый, и надутый одновременно. У него сильные скулы и длинные прямые губы, придающие ему надменный вид. Он до смешного привлекателен, и еще более привлекательным его делает то, что ему, похоже, все равно. Хм. Се-эр интересуется, кто он такой, но никто не представляет их друг другу, пока мужчину не сметает пара парней из Gentle Wind Enterprises, которые, кажется, слишком рады встрече с ним. Он подходит ближе, чтобы подслушать. "... так замечательно наконец-то познакомиться с вами", - говорит один из них, потягивая из бокала. "Я искренне хотел бы сказать то же самое", - рявкает человек в белом. "Но я не могу. Ваши идеи скучны, а ваш генеральный директор - психопат. А теперь отвалите обратно в пещеры, из которых вы выползли". И он отмахивается от них, прежде чем повернуться на пятках и встать к ним спиной. Они таращат на него глаза, а затем медленно отходят, оживленно переговариваясь между собой и бросая на него тревожные взгляды, словно его сумасшествие может быть замечено. Се-эр не может сдержаться: он хихикает. Мужчина бросает на него забавный взгляд краем глаза, а затем заметно пытается сменить направление, когда к нему нетерпеливо подходит другая группа мужчин в скучных серых костюмах. Они все равно догоняют его. "Цяньбэй!" приветствует его самый высокий из них, а мужчина в белом хмурится. "Что?" - практически кричит он на мужчину, заставляя его сделать шаг назад, так что он натыкается на своего коллегу. "Э. Это удивительно..." он прерывается, увидев выражение лица человека в белом. Его коллега вклинивается. "Мы хотели сказать, что для нас большая честь познакомиться с вами". "Конечно, это честь для меня. Кто вы, блядь, такой?" Этот сумасшедший настолько абсурдно груб, что Се-эр не может удержаться, чтобы не поглазеть на его выходки. Но эти люди, похоже, ничуть не смущены - более того, они, похоже, ожидали этого. "Мы с горы Хуа!" - с энтузиазмом говорит один из них. Человек в белом громко стонет. "Черт, вы еще не вышли из бизнеса? Ваш генеральный директор определенно любит убегать от своих проблем и прятаться за деньгами своей жены". Се-эр не может не согласиться с ним в этом вопросе. Генеральный директор Hua Mountain разбил сердце Цяньцяо, и он всегда ненавидел его за это. "Разве он не знает, что она годами переводила деньги на счет в швейцарском банке, и скоро он останется ни с чем?" - почти весело говорит ухмыляющийся безумец. "А, неважно. Скоро вы выйдете из бизнеса, я куплю ваши активы, и все вы, некомпетентные, будете уволены! А теперь оставьте меня в покое". Он уходит, оставляя их с открытым ртом. Как один, они достают свои телефоны и быстро начинают набирать номер. Се-эр оставляет их и продолжает следить за вечерним развлечением. Это слишком весело, чтобы прервать его. Еще одна пара быстро приближается к человеку в белом, и он бросает на Се Вана панический взгляд. Он явно не знает, кто эти люди, и явно хочет поскорее скрыться. Се-эр жалеет его. Он узнал их по предыдущим встречам и многое узнал о них в постели Ифу. Он наклоняется ближе, маскируя свое движение тем, что берет стакан с подноса. "Она трахается с мальчиком из бассейна - но не знает, что он тоже", - пробормотал он на ухо человеку в белом. Мужчина подавился смехом, а затем быстро перевел взгляд, когда пара приветствовала его протянутыми для пожатия руками. "Ах, как приятно видеть пары, у которых так много общего", - оскаливает он зубы. Оба делают шаг назад. "Благотворительные пожертвования, искусство, воспитание семьи, гигиена и уход за бассейном, любовники..." он прерывается, злобно глядя на жену, которая на мгновение выглядит шокированной, но затем выражение ее лица меняется на сначала понимание, затем ярость, и она бросается на мужа. "Ах ты козел!" - начинает она, поднимая руку, и человек в белом слегка кланяется в знак оправдания, уходит и разражается смехом. "Великолепная работа", - хвалит Се-эра, подходя к нему ближе, и не может сдержаться: он прижимается к нему. Теперь, когда они остались одни, Се Ван может перестать прятать взгляд и как следует рассмотреть мужчину. Он может быть старше его на десять-двадцать лет; у него такое неразличимое лицо, которое может означать хорошие гены или лучшую операцию. Он определенно старше, и производит впечатление человека, привыкшего распоряжаться властью и командовать, кого-то главного. Но теперь, когда Се-эр подошёл ближе, в нем появилось что-то еще: возможно, грусть. Уголки его рта - глупого, приторного рта с нелепой ямочкой - опускаются вниз, словно он привык к разочарованиям, а его широкие и проницательные глаза кажутся тоскливыми, когда не смотрят на людей. Се-эр относится к нему с теплотой. Он напоминает ему грустную брошенную собаку, скорбную, но нуждающуюся в заботе. Человек в белом смотрит на него долгим взглядом без самолюбия и смущения, а затем кивает подбородком в сторону другой группы. "А что с ними? Несомненно, они скоро ко мне пристанут". Се-эр поворачивается и осматривает группу, затем указывает на каждого из них мизинцем и тихо говорит, пока они оба делают вид, что любуются видом с носа лодки. "У него есть двое внебрачных детей, которых он официально не признал, но поддерживает - факт, о котором его жена не знает, но, похоже, подозревает, учитывая ее комментарии Чжао Цзину. Рядом с ним - тот, кто бросает смертельные взгляды на Вэнь Кэсина?". Он смотрит на своего собеседника, чтобы убедиться, что тот его понял. Тот кивает. "Он злится, потому что хотел заняться бизнесом с Чжоу Цзышу - хотя сплетничают, что он также хотел лечь с ним в постель - и он думает, что раз он из высшего класса, то Чжоу Цзышу должен был выбрать его". Кроме него, мужчина фыркнул. "Боже, нет, этот чертов невыносимый сопляк - единственный, кто может справиться с Чжоу Цзышу - он просто упрямый кошмар". Се-эр улыбается. Похоже на правду. "Женщина, стоящая рядом с ними обеими, пристрастилась к валиуму, бедняжка - разбитое сердце, муж бросил ее, но не будьте жестоки, она всегда была добра ко мне - и, наконец, последний справа - просто идиот. Он дважды разорялся, но он сын мэра, поэтому Чжао Цзин продолжает финансировать его бизнес. Полагаю, так же можно подмазать нужные пальмы". Его новый друг бросает на него лукавый взгляд. "И ты думаешь, что это не очень хороший бизнес". "Откуда мне знать?" Се-эр пожимает плечами. "Я просто думаю, что он с таким же успехом может бросить свои деньги в глубокий колодец, если они ему что-то дадут". Его цинизм встречает резкое "па!" веселья. "Парень, кем бы ты ни был, ты умнее, чем большинство из этой партии вместе взятые". Се Ван недоверчиво поднимает брови. Никто никогда не говорил ему, что он умен - ну, Ду Пуса не в счет - и чтобы его так клеймил такой человек - ну, никто не может обвинить его в подозрительности. Похоже, что человек в белом собирается настаивать на своем - по крайней мере, он открывает рот, чтобы начать то, что, как предполагает Се-эр, будет прямым заявлением о его впечатлениях о нём - но Вэнь Кэсин выбирает этот момент, чтобы подойти, молодой человек в синем костюме следует за ним, как встревоженный щенок. Се-эр смотрит на него. Он выглядит знакомым. "Старая жаба, содержанка", - приветствует их Вэнь Кэсин, но Се-эр понимает, что его сердце не лежит к оскорблениям. Он бросает на него извиняющийся взгляд - мол, какого черта, Вэнь Кэсину наплевать на Се-эра - и тащит человека в белом прочь, не обращая внимания на его протесты. Се-эр немного поворчал - человек в белом был прост на вид и был восхитительным ворчуном, что обещало еще больше веселья за чужой счет и, возможно, злые сеансы поцелуев где-нибудь - и повернулся, чтобы снова найти своих друзей. Когда он поворачивается, он натыкается на тело, и его поддерживают надежные и знакомые руки. Он поднимает взгляд, его сердце замирает. "Мой маленький Се-эр. Я ожидал увидеть тебя до вечера. Как ты поживаешь?" На лице Чжао Цзина появляется озабоченность, но он видит скрываемое за ней веселье. Жалость. Он думает, что Се-эр беспомощен. Что без Чжао Цзина, который объясняет ему, что да как, он едва может завязать шнурки. И да, он провел неделю в постели, рыдая, играя очень громкую злую музыку и складывая все плюшевые игрушки, которые Чжао Цзин когда-либо покупал ему, в ящик, а потом снова доставал их и обнимал, но он не жалок. "Я был здоров, Чжао Сяньшэн", - отвечает он, собираясь с силами, заставляя свой голос оставаться вежливым, хотя и формальным. Глаза Чжао Цзина застывают, он выпрямляет позвоночник. "Позвольте выразить вам свою благодарность за приглашение. Как всегда, вы устроили замечательную вечеринку". Хотя она не так хороша, как те, которые Се-эр помогал ему устраивать в последние месяцы. Чжао Цзин, должно быть, пригласил профессионала, чтобы организовать эту вечеринку, слишком уж она не похожа на расслабляющую вечеринку, как он предпочитает. "Моя благодарность. О!" Его лицо стало озабоченным и недобрым. "Я не подумал о том, чтобы заказать для вас машину. Как же я легкомыслен. Я знаю, как у вас сейчас туго с деньгами; нет-нет, это действительно было слишком неосмотрительно с моей стороны. Я найду водителя, который отвезет вас домой". Если вы там и окажетесь, - подразумевает его тон. Се-эр старается сильно не нервничать. Он не нищий. Ему просто нравится, когда к нему обращаются мужчины с деньгами. И, конечно, уходя от Чжао Цзина, он оставлял себе непомерно щедрое пособие, и хотя он откладывал каждую копейку, она, скорее всего, закончится в течение года. "О, я был умен с некоторыми инвестициями", - говорит он вместо этого, невозмутимо принимая еще один бокал шампанского от проходящего мимо посетителя. "Вам не нужно беспокоиться обо мне". Вот так. Смирись с этим, Ифу. Они оба знают, что не было сказано. Или Чжао Цзин сделает шаг вперед и заявит о себе - публично, - или он не сможет намочить свой член сегодня вечером. Рот Чжао Цзина сжимается в тонкую линию, и он подходит ближе. Се-эр борется с желанием отступить. Не стоит показывать страх, это только сыграет на руку Чжао Цзину. Где-то в глубине головы голос напоминает ему, что это ненормально - бояться человека, которого тебе суждено полюбить, но он, как всегда, отмалчивается. "Я бы не волновался, если бы ты не заставлял меня волноваться. Не отвечаешь на мои сообщения. Даже не сообщаешь, что получил мои подарки". Чжао Цзин покачал головой и издал звук "тч" под своим дыханием, как будто отчитывал непослушного ребенка. Он протягивает руку и нежно обхватывает бицепс Се-эра одной из своих больших ладоней, то самое место, где он так часто держал его, прежде чем заключить в свои объятия и покрыть поцелуями его лицо. Там же, где он держал его, когда говорил Се-эру, что не может навредить своему статусу, публично признавшись, что состоит в отношениях с мальчиком без репутации. Прикосновение Чжао Цзина заставляет его желудок трепетать в предвкушении, а грудь болеть. Память чувств - забавная штука. "Мой маленький Се-эр. Я не учил тебя быть таким грубым". Импульс извиниться находится на кончике его языка, но Се-эр проглатывает его, пытаясь сохранить спокойное выражение лица. Чжао Цзин продолжает, понизив голос: "Человек может вытерпеть только это напускное сопротивление". "Я устал от погони. Еще немного, и мне придется перейти в более гостеприимные руки". Глаза Се-эра расширяются, и он подходит ближе, инстинктивно желая успокоить Чжао Цзина, с его губ срывается тихое и просительное "Ифу", но Чжао Цзин уже отошел и искренне смеется, как будто они с Се-эром вместе разделили потрясающую шутку. Он кланяется на прощание, но не прежде, чем встретиться с ним жестким, холодным взглядом, который точно говорит, насколько он раздражен нежеланием Се-эра немедленно вернуться в его постель. Он потеряет его, пронзительно думает Се-эр, отворачиваясь, тело движется на автопилоте, чтобы найти какое-нибудь укромное и тихое место. Чувствуется онемение. Он потеряет его, и в этом будет виноват он сам, потому что был таким упрямым. Все, чего хочет Ифу, - это любить на своих условиях, а пока Се-эра любят, что в этом такого? Дрожащими руками он прикуривает сигарету и возмущенно кричит, когда быстрые пальцы ловко выхватывают ее изо рта. "Отвратительная привычка. Вам следует бросить". Человек в белом стоит перед ним, нахмурившись. Се-эр рефлекторно хмурится в ответ, пораженный внезапным появлением олицетворения плохого настроения. "Куда ты убежал? Я искал свою маленькую гадюку, чтобы спастись от бесконечных разговоров, но ты ушел. Не делай этого". Се Ван вытаращился на него. "Что?" Мужчина приподнимает одну властную бровь и щелкает Се-эра по лбу, отчего тот качается на пятках и безрезультатно отмахивается от него. "Ты что, глупый? Ты здесь единственный, кого я могу терпеть, я не хочу, чтобы ты оказался дураком. Стань моей спасательной шлюпкой, чтобы мне не пришлось долго находиться в компании идиотов". Се-эр пытается понять это. "Ты... хочешь, чтобы я присоединился к тебе?" - говорит он в конце концов. "Да!" Сумасшедший незнакомец делает выразительный жест. "Ты знаешь этих людей, а я их ненавижу. А ты забавный. Пойдем." Он нетерпеливо машет рукой, разворачиваясь на пятках, чтобы вернуться в бой, и ошеломленный Се Ван подчиняется. "Я даже не знаю, кто вы такой", - жалуется он, а мужчина закатывает глаза. "Разве это имеет значение? Почему? Кто ты?" "Все зовут меня Се-эр", - предлагает он. Не то чтобы его полное имя что-то значило для кого-то. "Ну что ж, Се-эр. Как тебе удалось остаться нормальным, в отличие от остальных подхалимов?" Безумец - так теперь думает он - жестом показывает на вечеринку перед ними. "Они никогда не видят меня", - и о, его голос горек. "Я не бизнесмен". Его собеседник поднимает брови и смотрит на него сверху вниз. "Может быть, не на бумаге", - соглашается он. "Но на вас мокасины от Феррагамо, а они даже не могут написать это слово. Так кто же на самом деле выигрывает?" Се-эр удивленно смеется. Мужчина подходит ближе, его белые зубы ровны и безупречны, когда он ухмыляется. Он похож на пирата, решает тот. "Мне нравится, как ты смеешься", - говорит мужчина, его голос становится тише. "Мне кажется, до сегодняшнего вечера вы давно не смеялись". Се Ван бросает на него тревожный взгляд, и человек в белом отмахивается от него. "О, не волнуйтесь. Вашего скучающего выражения лица достаточно, чтобы скрыть это от большинства. Я просто узнал это". "Узнал что?" Се-эр нахмурился, заинтригованный, несмотря на себя. "Одиночество", - просто ответил мужчина. Се-эр открывает рот, чтобы продолжить, но его прерывает хлопок в ладоши позади него. "Ага! Е Байи, я так и знал, что благодаря моему приглашению ты попадешь на эту лодку!" - раздается радостный голос Чжао Цзина. Се-эр мотнул головой и с возмущенным изумлением уставился на человека рядом с собой. Это Е Байи? Это великий генеральный директор Чанмин, за которым Чжао Цзин одержимо ухаживает? Откуда его знают Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин? Как, черт возьми, никто не узнал... О, узнали. Вот почему они так хотели поговорить с ним. Се-эр - чёртов идиот. Погодите, Се-эр следовал за Е Байи - блядью и помогал ему жарить гостей Чжао Цзина? Хуже того: Се-эр флиртовал с ним. О боже, Ифу собирается убить его. Он оглядывается в поисках кого-нибудь, кто мог бы его спасти, но находит только Чжоу Цзышу, подкрадывающегося к Чжао Цзину, как странный преследователь. "Великий Е Цяньбэй, сам Е Байи, честное слово! Я должен сказать, что это большая честь. Абсолютная честь!" Чжао Цзин спускается к мужчине и яростно трясет его руку. Е Байи выглядит до крайности оскорбленным, что к нему даже прикоснулись. Он вырывает руку из захвата Чжао Цзина самым презрительным, но плавным движением, которое Се-эр когда-либо видел. Интересно, как долго ему придется тренироваться, чтобы повторить это. Лицо Чжао Цзина на мгновение застывает, а затем он замечает Се Вана, стоящего рядом с ними. "О? Я вижу, ты хорошо ладишь с нашим малышом Се-эр?" Се-эр подавляет дрожь от его тона. Он маслянист и развратен, и наводит на мысль, что Се Ван здесь исключительно ради развратной цели "поладить" с гостями Чжао Цзина. Как будто он - часть праздничного предложения, которое может быть отщипнуто кем-то из гостей так же легко, как они берут свой следующий бокал вина. Место на руке, где Чжао Цзин дотронулась до него раньше, начинает гореть, и он внезапно чувствует стыд, как будто он какой-то грязный среди этой спокойной красоты. Загрязненный и испорченный, как говорил его Ифу, когда Се-эр забирался к нему на колени. В нем вспыхивает ненависть, острая и кислая на языке. "Да", - холодно отвечает Е Байи, не давая понять, что улавливает то, что говорит Чжао Цзин. "В конце концов, он мой парень". Се-эр поперхнулся своим напитком. Позади Чжао Цзина Чжоу Цзышу делает то же самое. Лицо Чжао Цзина краснеет. Это даже не "потеря цвета" или что-то поэтическое, нет; Се-эр наблюдает, как его лицо становится белым, как молоко, как фотография со слишком сильной вспышкой. "Как долго это продолжается?" Чжао Цзин понимает, что его слова звучат слишком требовательно, и меняет тактику. "Я имею в виду, поздравляю. Как замечательно. Подумать только, что маленький Се-эр из такой скромной семьи, - Се-эр поморщился, когда Чжао Цзин хлопнул его по плечу и сильно сжал, - смог привлечь внимание такого успешного и культурного человека, как вы". Е Байи фыркнул. "Вообще-то это я каждое утро встаю на колени и благодарю его за то, что он согласился. Прошу нас извинить". Он резко кланяется, а затем берет Се-эра за локоть и тянет прочь от угрожающей ауры Чжао Цзина. "Какого черта?" шипит Се-эр, когда они оказываются достаточно далеко, чтобы их не услышали. Он поворачивается так, чтобы оказаться позади Е Байи, и Чжао Цзин не мог видеть его бешеное выражение лица. "Серьезно, старик, что за вечная чертовщина?" "Я действительно ненавижу этого парня", - пробормотал Е Байи, скорее себе, чем Се Вану. "Значит, ты решил, что будешь встречаться со мной понарошку, ничего мне не сказав? И вместо этого говоришь это в лицо моему бывшему?!" Он пытается смягчить свой голос, но даже ему слышно, как он повышается. Е Байи сразу же хмурится, его лицо подобно грому. "Этот придурок - твой бывший? Да он просто козел!" "Да, я знаю это, ты знаешь это, все на этой вечеринке знают это!" Се-эр с удивлением обнаружил, что он говорит правду. Все действительно знают, что Чжао Цзин - мудак. Он знал это уже давно. Он просто никогда не говорил об этом раньше. "Ладно, успокойся". Е Байи отходит в сторону и берет с подноса два напитка, передавая один Се-эру. Тот с насмешкой берет стакан, выпивает его почти одним глотком, затем берет второй стакан из рук Е Байи и тоже делает большой глоток. "Грубо", - говорит Е Байи, почти восхищаясь, и отворачивается, чтобы взять еще коктейлей. "Какого черта ты сказал ему, что мы встречаемся?!" Се-эр машет рукой между ними, как бы подчеркивая пропасть между Е Байи, одним из самых успешных, богатых и отстраненных генеральных директоров в Юэяне, и им, Се Ваном, который сейчас переживает небольшой срыв и знает, что пойдет домой обнимать своих диснеевских плюшевых игрушек, плача. "Мне не понравилось, что он намекал на тебя", - рычит Е Байи, и его лицо еще больше мрачнеет. "Теперь, когда я знаю, что он был твоим парнем, мне это нравится еще меньше". Се-эр не стал его поправлять. "Он не поверит, ты же знаешь. Он никогда открыто не признается, что был со мной; он не поверит, что генеральный директор Чанмин счастлив в отношениях с кем-то вроде меня". Е Байи сузил глаза и подошел ближе к нему. "Что значит "такой, как ты"? По-моему, ты выглядишь достаточно хорошо, и ты наименее глупый человек на этой лодке". "У меня даже нет диплома", - насмехается Се-эр. "Или работы". Е Байи выглядит так, будто собирается протестовать, поэтому Се-эр говорит через него. "Слушай, теперь ты влип. Он никогда не поверит, что мы вместе, если он так смотрит, а мы просто разговариваем, ты должен хотя бы держать меня за руку или...", но Се-эр не успевает закончить, что еще он может предложить генеральному директору Чанмин, потому что тот спокойно делает шаг вперед и засовывает свой язык в рот Се-эра. Это немного более романтично: Е Байи захватывает его рот, сначала целомудренно, но когда Се-эр открывает рот - якобы для того, чтобы спросить "какого хрена" - очевидно, Е Байи воспринимает это как энтузиазм и быстро целует его, задыхаясь. Он весь такой интенсивный и целеустремленный - как он полагает, с целью заставить колени Се-эра ослабеть - и это совершенно не похоже на то, как его целовал Чжао Цзин. Ифу играл на нем, как на флейте, тщательно и осторожно. Е Байи захлестывает его, как волна: требует войти в его рот, засасывает его верхнюю губу между острыми зубами, впивается в него горячим, злым языком. Вокруг них опускается ночь. Никто из них ничего не замечает. И наконец, наконец, Е Байи позволяет себе отстраниться. Они смотрят друг на друга. "...Что?" - ошеломленно спрашивает Се-эр. Он забыл, о чем они говорили, не в силах оторвать взгляд от покрасневшего рта Е Байи. Е Байи застенчиво поднимает плечо. "Чжао Цзин смотрел". Се-эр обернулся, но Чжао Цзина нигде не было видно. Обернувшись, он заметил, что на щеках Е Байи появились розовые пятна. "Ах ты лгун!" - радостно кричит он, указывая на него, а потом замирает от осознания. "Подожди, ты действительно хочешь меня?" Он не является кем-то особенным. А генеральный директор Чанмин заслуживает чего-то особенного, он в этом уверен. "Мне нравится, как ты держишь себя", - пожимает плечами Е Байи, фокусируя свой пронзительный взгляд на нём так, что Се-эр чувствует, что его раздели догола. "И мне понравилось, как ты разбираешься в людях, как ты говоришь, и как ты откровеннен со мной. Ты казался потерянным". Е Байи делает паузу, а затем поправляет себя. "Нет, не так - казалось, что ты хочешь, чтобы тебя нашли". Се-эр смотрит на него, алкоголь из его предыдущих коктейлей плывет сиропно-сладким потоком по его венам. Никто никогда не смотрел на него так, как Е Байи. Как будто он знает его, а то, чего он не знает, он хочет узнать побольше. Его пульс учащается, кровь бьется в такт, подсказывая ему, что нужно взять... "Малыш", - начал Е Байи, улыбаясь так, что Се-эр вздрогнул. "Я бы прямо сейчас перегнул тебя через перила, если бы не думал, что меня арестуют за непристойное поведение". Он прикусил губу и окинул взглядом все тело Се Вана. "Хотя я всегда хотел сказать полиции, чтобы они пошли на хрен". Се-эр хнычет в глубине горла и вырывается, хватая Е Байи за руку и увлекая его за собой. Он слышит, как тот смеется, пока его тащат. "Найди нам удобное место, сопляк", - Е Байи наклоняется вперед, чтобы прошептать ему прямо в ухо, и Се-эр почти рычит. "Если ты можешь взять меня через перила, то можешь втрахивать меня в стену, старик", - отвечает он, и Е Байи снова смеется от удовольствия. Двигаясь внутри лодки к хорошо знакомым ему каютам, он обдумывает варианты и выбирает ближайшую к ним, Е Байи заскакивает за ним и обхватывает его талию тяжелой рукой. Се-эр распахивает дверцы маленького шкафа, где хранятся запасные подушки и спасательные жилеты, и тут же захлопывает их снова. Из-за дверей доносится дуэт раздраженных голосов. "Серьезно? Ты решил заняться сексом в шкафу?". Се-эр с отвращением смотрит на этих двоих. Подумать только, это важные люди. "Какого хрена ты тогда собирался в нем делать?" - раздается раздраженный голос Чжоу Цзышу, а Е Байи смеется за спиной Се Вана. "Уходи и ищи свою собственную комнату для развлечений", - кричит Вэнь Кэсин. "Ты не можешь присоединиться к нам!" "Я не могу придумать, чего бы мне хотелось меньше", - театрально вздрагивает Е Байи. "Что за..." дверь приоткрывается, и на них смотрит дикий глаз. "Вы что, трахаетесь со старым монстром?" Изнутри раздается потасовка, шепот "ты внутри меня, сейчас не время для разговоров!", и дверь снова захлопывается. "Все еще противно!" Вэнь Кэсин кричит, Е Байи смеется, а Се Ван закатывает глаза, когда раздается ритмичный скрип. "Хорошо, мы определенно можем сделать лучше, чем они. Я знаю код от спальни". Он снова берет Е Байи за руку, и они направляются к личной каюте Чжао Цзина на причале. Се-эр вбивает код в замок, протаскивает Е Байи внутрь и прижимает его к стене. "Привет", - говорит он, немного задыхаясь. "Все хорошо?" "Очень", - рычит Е Байи и снова накрывает его рот своим. Се-эр прижимается всем телом к Е Байи, опираясь на его силу, а Е Байи, не моргая, берет Се-эра за бедра и закручивает их, чтобы прижать его к стене. Се-эр стонет и обхватывает ногами талию Е Байи. Он чувствует, как его, должно быть, очень внушительный член упирается в стену, и от желания у него во рту появляется вода. Прошло уже три месяца его собственных рук и игрушек, и мысль о сильном мужчине, держащем его, уже заставляет быть в опасной близости. "Ты собираешься прижать меня к стене? Не слишком сложно для твоих преклонных лет?" - дразнит он Е Байи и смеется, когда тот в ответ зверски кусает его за шею. "Маленький сопляк. Я должен был догадаться, что ты такой. Избалованный и требовательный". В голосе Е Байи звучит восторг, а Се-эр снова смеется. "Тебе это нравится, папочка", - мурлычет он, и бедра Е Байи рефлекторно прижимаются к телу Се-эра, и о, да, спасибо небесам, что послали ему этого человека. Е Байи перемещается, чтобы уравновесить вес Се-эра на стене, а затем, чтобы продемонстрировать свою силу, хватает его так, что он держит Се-эра только одной рукой. "Выпендривается", - ворчит тот с восторженным видом, покачивая бедрами, чтобы проверить новую позицию. Е Байи издает отрывистый рык и прижимает свой твердый член к члену Се-эра. Ощущение... волнующе монументальное. "Снимай одежду", - говорит Е Байи, одной рукой грубо расстегивая рубашку. Се-эр впопыхах отбивает ее, чтобы сделать это самому, извиваясь, чтобы получить правильный угол, и Е Байи с раздраженным вздохом ставит его на землю, пока они не перевесились. "Она дизайнерская! Тебе нужно быть осторожнее с деликатными вещами", - чопорно говорит он Е Байи, расстегивая рубашку. Е Байи подходит ближе с ехидной ухмылкой. "Но ты же не нежная штучка, верно? Тебе бы понравилось, если бы я был с тобой груб". Он обхватывает талию Се-эра и притягивает ее ближе, сжимая свой член, но не слишком сильно, а затем скользит рукой по обнаженной груди Се-эра и проводит ногтем большого пальца по соску. Он вздрагивает, пытаясь удержаться на коленях. "Не так ли, сопляк?" Е Байи продолжает низким голосом, его рука ложится на основание горла Се Вана, и все, что тот может сделать в ответ, это кивнуть. "Боже, какой ты сладкий", - дышит Е Байи, тепло и благоговейно прижимаясь к его уху, заставляя вздрагивать. "Как будто кто-то создал тебя специально для меня". Другая его рука проводит по уже полностью твердой длине эрекции Се-эра в его брюках, заставляя ее подрагивать. "Готов поспорить, что ты тоже сладкий на вкус", - продолжает Е Байи, его нежные пальцы обводят венчик члена сквозь облегающую ткань. Он прикусывает губу, чтобы не заскулить. "Я хочу отсосать тебе на кровати твоего бывшего". Е Байи отталкивается от тела Се-эра, и тот сразу же чувствует потерю его тепла, следуя за ним, как щенок, к безупречно заправленной кровати. Похоже, Чжао Цзин давно не появлялся. Се-эр интересуется, есть ли еще в ящике смазка, и с облегчением понимает, что да. К своему стыду, он понимает, что испытывает не меньшее облегчение, чем в прошлый раз, когда он был здесь с Чжао Цзином. Он не должен радоваться тому, что его бывший не завел себе другого любовника, пока он с кем-то другим в своей чертовой постели. Прежде чем он успевает погрузиться в уныние, Е Байи отвлекает его, снимая с плеч Се-эра простую рубашку. "Нетерпеливый", - усмехается Се-эр, помогая ему расстегнуть часы и отложить их на прикроватную тумбочку, чтобы он мог полностью освободиться от рубашки. Пока он снимает туфли и начинает расстегивать пояс, он видит, как Е Байи смотрит на часы, а затем изучает их более внимательно. "Это был подарок", - защищаясь, говорит он, и Е Байи поворачивается к нему с поднятыми бровями. "Разве я спрашивал? Нет ничего плохого в желании иметь красивые и дорогие вещи". Тень пересекает его лицо, но затем он снова светлеет, его выражение становится настолько развратным, что Се-эр смеется. "В конце концов, я желаю тебя". "Развратный старик. Даже со всем твоим богатством я сомневаюсь, что ты сможешь позволить себе содержать меня", - Се-эр нагло ухмыляется и стряхивает пиджак с плеч Е Байи, обнажая внушительные бицепсы. Е Байи открывает рот, чтобы что-то сказать, но не решается и сглатывает. Се-эр хочет поинтересоваться, но момент упущен. "Я думаю, ты недооцениваешь, насколько сильно я хочу тебя", - наконец говорит Е Байи и поспешно снимает с себя одежду, заставляя рассмеяться от того, как он хочет, как голодно его глаза блуждают по телу Се Вана, одетого только в обтягивающие черные трусы-боксеры. Он подрагивает и проводит пальцами по своим грудным мышцам, обводя соски, самодовольно наблюдая, как глаза Е Байи следят за их движением. Он уже давно не чувствовал себя таким желанным. Когда Ифу смотрел на него, это было горячо, да, но это было удовлетворение от владения и жажда поглощения. Е Байи, напротив, выглядит немного ошеломленным, словно не может поверить в свою удачу. Это заставляет Се-эра чувствовать себя щедрым. Когда Е Байи спускает брюки, Се-эр не может удержаться от удивленного возгласа благодарности. Мужчина не любит нижнее белье - или, возможно, он еще не нашел пару, способную укротить такой огромный член: толстый, сумрачно-розовый и хорошо очерченный, сильно покачивающийся под тяжестью самого себя. "Ни хрена себе", - вздохнул Се-эр, высунув язык, чтобы смочить губы. Это - ну, Се-эр никогда не был королём размеров, но, честно говоря, этот член может сделать его таковым: он восхитителен. "Я... он большой", - неуверенно произносит он, и Е Байи разражается смехом. "О, ты приспособишься", - обещает он с блеском в глазах, делая шаг вперед, заставляя член Се-эра подрагивать в ответ. "Я наполню тебя, и ты поблагодаришь меня за это, не так ли?". Он стягивает нижнее белье и толкает его на кровать, взгляд фокусируется на твердом члене Се Вана, уже покрасневшем и влажном на кончике. Он резко вспоминает документальный фильм, который когда-то смотрел; как волки охотятся, нацелившись на свою добычу. Е Байи настойчиво приближается к нему, ползет по телу на кровать и настойчиво лижет его рот, от чего у Се'эра перехватывает дыхание. "Я хочу проверить, так ли ты мил, как я думаю", - говорит ему Е Байи и скользит вниз по его телу, чтобы взять его член в рот без предисловий, без дразнилок. Просто его изогнутый рот смыкается на головке эрекции Се-эра, а затем скользит вниз, пока его губы почти не обхватывают основание за одну секунду. Се-эр инстинктивно дергается вверх, но одна из рук Е Байи - словно большие лапы - сильно бьет его по бедрам и прижимает к матрасу. Е Байи на секунду отстраняется. "Стой", - приказывает он, а затем возвращается к сосанию члена Се Вана, все контролируемому, но все еще подавляющему по своей интенсивности. Он чередует скольжение вверх и вниз по его длине с облизыванием головки члена Се-эра, погружая язык в щель и проводя им по головке в вихре, как будто это чертово мороженое. Когда Се Ван смотрит вниз, задыхаясь и стараясь сохранять неподвижность, Е Байи выглядит так, будто он получает удовольствие от жизни, его щеки румяные, а взгляд сосредоточен на пиршестве перед ним. Се-эр не может удержаться от мелких движений, он извивается на шелковом покрывале с богатой вышивкой, пальцы скользят по ткани, сжимая ее в кулак, чтобы заземлиться. "Да... Е Байи", - ловит он себя на стоне, и Е Байи отстраняется с непристойным хлопком. "Ты можешь сказать это, ты знаешь", - Е Байи пронзает его знающим взглядом. "Думаю, мне понравится, когда ты так кричишь". Он наклоняет голову, чтобы нежно пососать яйца Се-эра, проводит языком под ними и приближается к его члену, пока Е Байи просовывает две руки под бедра Се-эра, чтобы приподнять его. "Папочка!" громко кричит Се-эр, а затем прикусывает руку, чтобы заглушить звуки, которые вырываются из него, когда Е Байи грубо запихивает подушку ему под спину, закидывает ноги себе на плечи и начинает лизать его задницу. Мышцы Се-эра дрожат от усилия удержаться на ногах, даже если Е Байи помогает. Е Байи приподнимает его бедра, раздвигает и жадно проникает лицом между ними, прижимая язык к члену и впиваясь в него, целуя так же, как раньше целовал его рот, сильно и тщательно. Чжао Цзин никогда так не делал. Чжао Цзин едва втянул член Се Вана в рот. Чжао Цзин, быстро напомнил Се-эр, был эгоистичным придурком, который не был так уж хорош в постели. "О-о-о-о," - это все, что может вымолвить Се-эр, маленькие отрывистые вздохи, наполняющие комнату. Его рука тянется вниз и запутывается в волосах Е Байи, а затем падает в сторону, нащупывая одну из его рук. Е Байи тут же переплетает их пальцы и сжимает. О, он ему нравится. Поцеловав его в дырочку с открытым ртом, Е Байи отстраняется, без церемоний вытирает рот о красивое и очень дорогое покрывало, а затем тянется за смазкой. Тот просто лежит, задыхаясь, его потрясенное выражение лица заставляет Е Байи ласково смеяться над ним, пока он смазывает, похоже, всю руку. "Не делал этого раньше, сопляк?" Се-эр сглотнул и покачал головой. "Давно не делал". "Если бы я не хотел так сильно войти в тебя, я бы не торопился. Пусть ты сначала кончишь на мой язык, а потом только на мои пальцы, прежде чем я дам тебе свой член". Се-эр снова стонет при этой мысли и закрывает глаза рукой. Он не может смотреть на сальное выражение на лице Е Байи: это слишком для него. "Бедный ребенок. Тебя давно так хорошо не драли, да? Он был эгоистичным типом, да?" Все еще не глядя, Се-эр неохотно кивает головой. Он слышит смех Е Байи. "Не надо больше о нем, и не надо больше об этом". Он берет Се-эра за руку, заставляя моргнуть. Глаза Е Байи темные и теплые, когда он гладит его щеку своей чистой рукой. "Я позабочусь о тебе", - говорит он, и Се Вану очень хочется верить, что он говорит не только о сексе, который у них скоро будет. Он хочет надеяться. "Я могу отсосать тебе?" - предлагает он, глядя вверх, желая доставить удовольствие Е Байи, желая быть настолько хорошим, что тот никогда не отпустит Се-эра. Е Байи улыбается ему, мягче, как будто знает, что происходит в его голове. "Еще один раз, и я затоплю этот твой милый ротик", - обещает Е Байи, наклоняясь, чтобы поцеловать его. Вкус у него более мускусный, чем раньше, и Се-эр понимает, что это его вкус на языке Е Байи. Он настолько отвлекся, что не заметил, куда делась вторая рука Е Байи, пока не почувствовал, как два тупых скользких пальца проникают в него без всякого изящества. Он выгибает спину, протестующе хныча, и Е Байи останавливает его. "Терпи, если нужно, но я должен ввести в тебя как минимум четыре пальца, чтобы ты был готов к моему члену". Он не хвастается и не шутит, Се-эр сразу понял. "Я хочу, чтобы ты чувствовал себя набитым до отказа, а не мучился". Тем не менее, Се-эр насмехается. "Ты высокого мнения о своем члене, не так ли?" Е Байи пожимает плечами, ухмылка тянется к уголку его рта, заставляя одну сторону приподняться. Ему это отвратительно идет. "Как и ты, позже. Отродье." Он прикусывает нижнюю губу Се-эра, пока его пальцы неторопливо открывают его, позволяя своему рту отвлечь Се Вана, чтобы он расслабился настолько, что Е Байи может добавить еще один палец. Се-эр напрягается и задыхается, а Е Байи делает извиняющееся лицо. "Прости, малыш". Он целует его шею, но тот все еще напряжен. Это очень много после трех месяцев отсутствия. Е Байи сгибает пальцы и крутит ими внутри Се-эра, надавливая на его простату, и когда он находит точку, которая заставляет задыхаться и вздрагивать в лучшую сторону, неустанно трет ее, затем отводит пальцы, а потом снова возвращается. Эрекция Се Вана, однажды ослабевшая, снова начинает расти, и Е Байи наконец расслабляется на нем. Се-эр даже не заметил, что он держит дистанцию между ними, чтобы позволить ему пережить дискомфорт. Теперь, однако, Се-эр чувствует влажный поцелуй члена Е Байи, который тянется по его бедру, когда Е Байи качает их вместе, чувствует его толстую, горячую тяжесть на своей коже. Так он кажется еще больше, когда не видит его. Неуверенно он опускает руку и пытается ухватиться за него, заставляя Е Байи сначала рассмеяться, а затем громко выдохнуть, когда его пальцы коснулись кончика. Е Байи перемещается так, чтобы Се Ван мог обхватить его рукой. Но не может. Эта штука такая чертовски большая, что средний и большой пальцы соединяются только под головкой. В любом другом месте член Е Байи слишком толстый, чтобы он мог обхватить одной рукой. "Твой член просто чудовищный", - говорит ему Се-эр, стараясь сохранять спокойствие, но даже он слышит нотки истерики в своем голосе. Пальцы Е Байи перестают двигаться. "Нет, нет, нет, нет", - тут же говорит Се-эр, крутя бедрами и сжимаясь вокруг него, чтобы подстегнуть его вернуться к тому, что он делал. "Я не имел в виду, что я не хочу этого". "Мы не обязаны", - говорит ему Е Байи, выглядя искренне, хотя и немного болезненно. "Старик, - твердо сказал Се-эр, - я возьму твой огромный член или умру, пытаясь. А теперь поторопись и растяни меня, дедушка, я уже старею". Рот Е Байи дергается, как будто он хочет рассмеяться, но он подавляет смех и подчиняется, позволяя себе возмущенное мычание. "Требовательный ребенок", - говорит он без тепла. Се-эр хлопает ресницами, и наконец Е Байи смеется, наклоняясь, чтобы поцеловать его снова, и вводит пальцы в его задницу, растягивая его ободок, пока он не может просунуть туда и мизинец. Это хорошо, больше чем хорошо, это удивительно, пальцы Е Байи скользят по тому месту внутри, которое заставляет дрожать от желания, глубоко, но недостаточно для настоящего удовлетворения. Е Байи отстраняется, опираясь на колени, и наклоняет голову, чтобы посмотреть, как большая часть его руки исчезает в отверстии Се-эра, словно завороженный этим зрелищем. Через мгновение он извивается, нетерпеливый и слишком возбужденный, чтобы притворяться. "Ты закончил? Я бы хотел, чтобы меня трахнули, пока вечеринка не закончилась", - фыркнул Се-эр, когда Е Байи не показал никаких признаков остановки, и Е Байи покраснел и убрал руку, прочищая горло. Большая часть его самодовольна этим; большая часть его хочет этот член сейчас. Е Байи снова достает презерватив и смазку и смазывает свой член, заставляя его блестеть насыщенным красным цветом, после чего поднимает Се Вана на колени и толкает его так, что он оказывается лицом к стене. "Держись за изголовье и кричи, если будет слишком сильно", - инструктирует он, и Се-эр упирается, выпячивая зад. Он чувствует, как тупой кончик члена упирается в его ободок, а затем Е Байи проталкивается внутрь, уверенное скольжение, от которого Се-эр чувствует себя так, будто его делят на две части. Член Е Байи, как сталь, твердый и настойчивый, не колеблется, пока полностью не войдет в него. "Дыши", - говорит Е Байи и шлепает его по бокам, как лошадь. Се-эр выпускает дыхание, которое он задерживал, и вдыхает воздух с низким стоном, чувствуя, как его внутренности приспосабливаются к его обхвату. "Как ты вообще ходишь с этой штукой между ног?" - спросил он придушенным голосом, и Е Байи рассмеялся, похоже, не меньше. И тут Е Байи двигается, сдвигаясь назад, а затем вставляя, и Се-эр ударяет рукой об изголовье и вскрикивает. "О, блядь, папочка!" - кричит он, и Е Байи принимает это как разрешение начать ударный ритм, заставляя кровать качаться и скрипеть под ними, а изголовье биться о стену. Этот звук перекрывает звуки, которые издает Се-эр: отрывистые стоны, крики имени Е Байи и проклятия, его собственный член покачивается и размазывает сперму по дереву изголовья. Ощущение такое, будто его расчленяют на части и собирают обратно с каждым ударом, вторжение настолько велико, что кажется чужеродным. "Боги, какой ты тугой", - ворчит ему на ухо Е Байи. "Малыш, так туго для меня, как будто тебя никогда раньше не трахали". Он двигается быстрее, почти наказывая, такой большой, что Се-эр даже не может сжаться вокруг него. Руки Е Байи охватывают его талию, натягивая его обратно на свой член, заставляя вскрикивать с небольшим икающим всхлипом каждый раз, когда он опускается на дно. Он такой твердый, болит от этого, но не смеет прикоснуться к себе, не желая, чтобы это закончилось так скоро, хотя угол, который нашёл Е Байи, может решить это за него. Его член безошибочно поглаживается возле простаты, не задевая ее, посылая трепетания удовольствия по позвоночнику, когда Е Байи двигается. Тепло широкой груди Е Байи накрывает его спину, когда он обхватывает его и прижимает к себе, оба они потеют и скользят друг по другу. В нем нет ничего, кроме восхитительных ощущений, ни беспокойства, ни боли, только неумолимый жар, проникающий в него снова и снова. Се-эр опускает одну руку ему на грудь и проводит ногтями по ней, откидывая голову назад, а Е Байи яростно атакует его открытое горло, впиваясь поцелуями в кожу, словно пытаясь поставить клеймо. Это похоже на бурю. "Поцелуй меня, папочка, пожалуйста, поцелуй меня", - умоляет Се-эр, раздраженный углом наклона. Он не может достать до рта Е Байи в таком положении. Е Байи издает раздраженный звук и отстраняется, но у Се-эра нет времени дуться и хныкать, потому что Е Байи просто поднимает его, разворачивает, как будто он ничего не весит, и кладет обратно к себе на колени, его ноги лежат на бедрах Е Байи. Се-эр тянется вниз, держит его член и опускается на него, новый угол заставляет его снова выгнуть спину в удовлетворении. "Вот так, да, блядь, да", - шипит он, прежде чем Е Байи втягивает его в поцелуй, больше похожий на столкновение губ и зубов, чем на что-либо еще. Это ошеломляет: как Е Байи трахает его рот своим языком в том же ритме, в каком он вколачивается в Се-эра, заставляя его подпрыгивать на коленях при каждом толчке бедер. Неудивительно, что у него такие огромные бедра, думает тот, если он так трахается. "Возьми. Возьми мой член и скажи спасибо", - шипит Е Байи, сжимая пальцами бедра Се-эра, вбиваясь в него с яростью, от которой у него закатываются глаза. Он пытается ухватиться за спину Е Байи, но потом сдается и цепляется, позволяя двигать себя вверх-вниз на члене Е Байи, как тряпичную куклу. "Т...спасибо", - заикается Се-эр, запрокидывая голову назад. Е Байи со злобным рычанием перекусывает сухожилие. "Хорошенькое отродье. За что спасибо?" Он подчеркивает это резким шлепком по заднице Се Вана. "Спасибо, папочка", - говорит Се-эр, последнее слово срывается на хныканье, его зрение становится белым и мутным. Он слышит, как Е Байи резко вдыхает. "Хороший мальчик", - практически кричит он на ухо Се-эру, рука обхватывает его член, и этого достаточно: Се Ван кончает, грязно и с рваным всхлипом, разливаясь по прессу Е Байи. "Мммм", - Е Байи отрывает его от растяжки, в которую он склонился, и смотрит вниз на беспорядок, который устроил Се-эр. "О, разве ты не идеален? Мой мальчик. Слишком хорош, чтобы быть правдой". Се-эр не может говорить, не может делать ничего, кроме как справляться с ощущениями, пронизывающими его, когда Е Байи продолжает насаживаться, от чрезмерной чувствительности он хнычет и пытается вырваться, но Е Байи удерживает на месте надежными сильными руками. "Еще немного, милый", - говорит он успокаивающе, нелепо мягко, ведь он так сильно трахает Се-эра, что знает, что завтра на его заднице будут синяки в форме бедренных костей Е Байи. "Чуть-чуть... вот так, вот так", - говорит он, поднимая бедро Се-эра еще немного вверх и впиваясь в него. "Папочка, папочка", - всхлипывает Се-эр, ошеломленный, уткнувшись лицом в шею Е Байи и впиваясь ногтями в плечи, слишком измученный, чтобы сделать больше, и это, кажется, толкает Е Байи через край, выплескиваясь горячо и глубоко внутрь Се-эра с низким выбитым стоном. Через мгновение, наполненное только звуком их неровного дыхания, Е Байи двигается, практически рухнув на кровать, позволяя Се Вану упасть на него сверху, как одеяло. "Я уже слишком стар, чтобы так трахаться", - наконец говорит Е Байи, его горло пересохло. "Тренируйся", - бормочет Се-эр, уткнувшись в грудь Е Байи, не заботясь о том, что оба они мерзкие и потные и им пора в душ. "Мы будем больше тренироваться". Е Байи слабо хрипит от смеха, а его рука, тяжелая и ленивая, неуклюже гладит голову Се-эра. "Я хотел сделать это с того момента, как увидел тебя", - признается он в воздух, и Се-эр прячет улыбку в его кожу. "Старый извращенец", - говорит он вместо этого и кусает сосок Е Байи. Он содрогается под ним и с хрюканьем выскальзывает. Се-эр хнычет, сжимая воздух. Он чувствует резкую пустоту. Ненавистное чувство. "Прости", - извиняется Е Байи и начинает отстраняться от Се-эра, вытираясь покрывалом и целуя его висок, прежде чем подняться. Через несколько мгновений Се-эр слышит, как он мочится - из ванной доносится непрерывный поток, который, кажется, не прекращается уже несколько минут, и борется с нарастающим желанием хихикнуть. Вот это мужчина! Он не может поверить, что только что трахнул генерального директора "Чанмина" в постели Ифу, и, о боже, Ифу будет в апоплексии от ярости. Холод пробегает по телу Се-эра, и он судорожно переставляет конечности, пытаясь сесть. "Не забивай себе голову, я хороший, но даже мне будет трудно спрятать труп на этой лодке", - говорит Е Байи, подхватывая его уверенными руками, прежде чем Се-эр снова падает навзничь. Он держит в одной руке мочалку и проводит ею по груди и животу Се-эра, а затем моет между ног. Ее тепло успокаивающе действует на его бедную измученную задницу. "Как ты себя чувствуешь?" Его тон перфектен, но лицо озабочено, и Се-эр улыбается, видя это. Он может казаться наглым, но у Е Байи мягкое сердце. "Как будто меня только что трахнула лошадь", - честно отвечает он, заставляя Е Байи рассмеяться. "Нам нужно убраться и выйти. Я не хочу, чтобы они нашли нас здесь". Он помогает Се-эру подняться, и тот голый идет в ванную, чтобы как можно лучше смыть пот со своего тела. Когда он вернулся, Е Байи уже оделся и собрал одежду Се-эра. "Мне не нравится заставлять тебя одеваться", - говорит он ему, пока Се Ван надевает свой наряд, суетливо перебирая пуговицы. "Будь моя воля, ты бы не носил одежду большую часть дня". В его голосе звучит нотка тоски, которая заставляет Се-эра отвести взгляд. Он знает, что после секса все обещания теряют силу. Он не будет удерживать Е Байи от того, что тот сказал, пока они трахались. Взгляд падает на кровать. "Мы не можем оставить это так", - говорит он, поражаясь. Шелковое покрывало, которое он когда-то выбрал, покрыто пятнами и жидкостями, не оставляющими сомнений в том, что на нем происходило. Е Байи быстро стаскивает покрывало с кровати и берет его в руки. "Что ты собираешься с этим делать?" "Кажется, ты беспокоишься об этом. Проще избавиться от него, и пусть он думает, что его украли или в химчистке потеряли, нет?" Се-эр пожевал губу. Чжао Цзину не помешало бы проверить различные пятна, и тогда его возмездие было бы поистине ужасным. Се-эр вздрогнул. Он видел своего Ифу в бешенстве, и это было бы ужасно. "Избавься от этого", - сказал он, кивнув Е Байи. Они уходят, вытерев всю комнату и положив все на свои места, Е Байи несет шелковое покрывало и часы Се-эра, а тот - свои туфли, на цыпочках выходя из каюты и закрывая за собой дверь. Когда они поднимаются на палубу, Е Байи беспечно бросает покрывало на перила. Се-эр с открытым ртом смотрит, как море обнимает шелк, темнеет и, наконец, утаскивает в глубину. Это были сотни тысяч юаней. "Не могу поверить, что ты это сделал", - говорит он, поворачиваясь к Е Байи, который с наглой ухмылкой пожимает плечами. "А что еще я собирался с ним делать?". "Я... Я думал, ты возьмешь его с собой или что-то в этом роде! А не выбросишь в море!" Е Байи снова пожимает плечами, а затем сужает глаза на Се Ване. "Почему ты так расстроен?" "Это было дорого!" воскликнул Се-эр, недоумевая и раздражаясь в равной степени. Он выбрал его в первую очередь. "Я куплю тебе новое". Е Байи предлагает так непринужденно, что он почти не замечает этого. "Я - о. Что?" "Если для тебя это важно, я куплю тебе новое, по твоему выбору", - терпеливо объясняет Е Байи, внимательно наблюдая за ним. "Да, хорошо. Я имею в виду. Это было такое расточительство, хорошая уборщица могла бы справиться с этим". Он чувствует странную досаду. Е Байи хихикает над ним. "Ты странный ребенок, не так ли? Тебе нужен сладкий папочка, но ты знаешь цену вещам и заботишься о них. Тебе нравится тратить деньги, но я уверен, что ты бережешь свои собственные. Ты требовательный и избалован - но ты не поверхностный". Он подходит ближе, безжалостно анализируя характер Се-эра. Он чувствует себя бабочкой, приколотой к карте, которую внимательно изучают и оценивают. "Я просто не люблю расточительность", - чопорно продолжает он. "А ты хочешь, чтобы тебя ценили", - предполагает Е Байи, подперев подбородок Се-эра и проведя подушечкой большого пальца по его нижней губе. "Я очень ценю тебя", - говорит он, наклоняется и прижимается ртом к его уху, слегка покусывая мочку. Се-эр вздрагивает. "Я бы хотел оценить тебя еще раз позже". "Ты хотел бы?" пролепетал Се-эр и покраснел от ужаса. Это наименее крутая игра за всю его жизнь. Но Е Байи не издевается над ним и не смеется. Он просто кивает и прижимается целомудренным поцелуем к щеке Се Вана. "Я бы хотел. Пойдем. Есть только одно маленькое дело, о котором я должен позаботиться в первую очередь". Он обхватывает руку Се-эра и тянет ее за собой, обратно на вечеринку. Тот не может скрыть, как рад этому. Небольшая толпа собралась вокруг Чжао Цзина, несомненно, ожидая его речи. Е Байи подходит к Чжоу Цзышу и протягивает ему что-то с явным указанием, потому что Чжоу Цзышу кивает и обнимается с Вэнь Кэсином. Рядом с ними стоит молодая пара с переплетенными руками - помощница Вэнь Кэсина, понимает Се-эр. Она выглядит убийцей, но ее партнер тоже кажется знакомым. Он работает в финансовом отделе Ифу. Что он делает с помощницей Вэнь Кэсина? Его пронзает дрожь предчувствия, и он поднимает голову и встревоженно смотрит на Ифу. Большая рука накрывает его ладонь и притягивает ближе. "Не выдавай игру", - говорит ему на ухо Е Байи, и Се-эр в замешательстве поворачивается к нему. "Что ты задумал?" - спрашивает он вполголоса, и Е Байи ухмыляется, быстро и яростно, как молния. "Справедливость", - только и сказал он, прежде чем переключить свое внимание на медовые слова, капающие с уст Чжао Цзина. Се-эр продолжает хмуриться, глядя между ними. Когда Чжао Цзин замечает Е Байи, он улыбается, хотя улыбка не достигает его глаз, и замирает, когда видит, что Е Байи держит руку Се Вана. "Мы приветствуем новых друзей и будущее партнерство", - говорит Чжао Цзин, поднимая бокал за Е Байи, и тот улыбается ему в ответ. Его зубы сверкают белизной и остротой, придавая хищный вид. "Достопочтенный Чжао Цзин. Как вы щедры, несмотря на тяжелые новости, которые я принес сегодня". Чжао Цзин продолжает улыбаться, но в его глазах появляется расчетливый взгляд. "Боюсь, что пока мы в Чанмин проводили проверку деловых отношений между вашей великой компанией, Санбэй, и моей, мы обнаружили несколько - скажем так - бухгалтерских ошибок. Мое присутствие здесь сегодня вечером направлено на то, чтобы вынести их на свет в надежде, что объяснения могут быть найдены". Се-эр замечает, что руки Чжао Цзина слегка дрожат, когда он ставит свой бокал, но снова выпрямляются, когда широко раскрывает их, улыбаясь всем присутствующим. "Ну конечно же! Мне нечего скрывать". Е Байи приподнял одну бровь. "О? Это интересно, учитывая, что вы, конечно, скрывали свои настоящие цифры в замаскированных бухгалтерских книгах". За его спиной происходит какое-то движение, и бухгалтер Ифу, Цао Вэйнин, выходит вперед со стопкой книг в кожаных переплетах в руках. Он начинает раздавать их всем присутствующим, а Чжао Цзин дергается вперед, явно желая взять их, но не желая рисковать выглядеть виноватым. О, Ифу, - думает Се-эр, в животе у него бурчит от ужаса. Во что ты ввязался? "Я уверен, что это может объяснить мой финансовый отдел", - медленно говорит Чжоа Цзин, словно разрабатывая план. "Учитывая, что вы привели сюда одного из моих бухгалтеров, возможно, нам стоит спросить у него". "Вэйнин!" крикнул Е Байи, и мужчина подпрыгнул. "О, э. Точно. Что ж. Мой менеджер попросил меня посмотреть июльские цифры за прошлый год, но когда я это сделал, оказалось, что там были какие-то двойные записи. Я хотел отследить некоторые несоответствия - некоторые расходы не сходились - и в офисе, в одном из ящиков, было потайное отделение". Он жалобно смотрит в сторону, где стоит его девушка. Она нетерпеливо просит продолжать. "Э. Я нашел переключатель, и он открыл сейф - и, ну. я..." "Ты взломал мой сейф?" спрашивает Чжао Цзин, его голос совершенно ужасает своей искренностью. Се-эр замирает. Он хочет отойти от слов Е Байи, хочет заткнуть уши, но словно прикован к палубе. У него будут большие проблемы с Ифу, если останется стоять рядом со своим обвинителем, он просто знает это. "Формально это собственность офиса. И вряд ли ты взломаешь дверь, если угадаешь код, нет?" Е Байи не сводит глаз с Чжао Цзина, Се-эр это заметил, но, тем не менее, Чжао Цзин по какой-то причине слегка поворачивается и смотрит на Чжоу Цзышу. "И что же ты нашел, Вэйнин? Говори!" Е Байи больше не играет вежливо. От него исходит ярость, заставляя Се-эра отшатнуться от него. Он не напуган, как таковой. Но Е Байи сосредоточен на его бывшем с лазерной интенсивностью, и это мощно, почти осязаемо в ночном воздухе. Если он обычно так ведет дела, то Се Ван может понять, почему люди боятся и уважают его. "Я нашел ряд бухгалтерских книг - противоречивых - и переписку более чем десятилетней давности. Они показывают, что Чжао Цзин обманывал инвесторов, брал взятки, делал подкупы и занимался корпоративным шпионажем, чтобы иметь возможность поглощать других конкурентов". Голос Цао Вэйнина стал сильнее, он жестом указал на книги и бумаги, которые читают люди. По мере того, как гости начинают восклицать по поводу написанного, гул становится все громче. "Включая бизнес моей семьи", - раздается четкий голос Вэнь Кэсина. "Ты так сильно хотел этого, что упустил из виду, что мой отец доверил формулы только мне и только мне одному. Должно быть, тебе было неприятно, когда, приняв компанию, ты не обнаружил нигде упоминания о наших секретных рецептах". Чжао Цзин сжимает руки в кулаки. В груди Се-эра защемило. Его Ифу выглядит таким потерянным и одиноким, стоящим в одиночестве, и часть его души хочет только одного - побежать к нему, чтобы поддержать его. Но растущая часть его, та, что с грызущим чувством ясности, удерживает на месте. Это имеет ужасный и трагический смысл. Он даже не может сказать, что удивлен. "И я могу быть только благодарен тебе за то, что ты так тщательно ведешь бухгалтерию", - продолжает Вэнь Кэсин, в его тоне звучат осколки льда, достаточно резкие, чтобы заставить Се-эра вздрогнуть. "Иначе я бы никогда не узнал, что вы заплатили бухгалтеру моего отца за фальсификацию записей, что позволило купить и ликвидировать бизнес моей семьи под ложным предлогом". "Бизнес всегда оставляет шрамы", - говорит Чжао Цзин, отрезая, все притворство исчезло. "Только дураки следуют правилам и ждут результатов". "Но ваш бизнес не просто оставляет шрамы, он оставляет трупы", - с яростью говорит Е Байи, заставляя Чжао Цзина сделать шаг назад. Это первый признак внешней слабости его Ифу. Это задевает сердце Се-эра, заставляет его сжимать руки в беспокойстве - за кого именно, он не может сказать. Чжао Цзин выглядит так, будто он уже готов наброситься на Е Байи. Е Байи делает шаг вперед. "Это выходит за рамки бухгалтерских ошибок и корпоративного шпионажа и переходит в хладнокровное убийство", - объявляет он, его лицо твердо, как гранит. Все в его окружении инстинктивно вздрагивают. "Когда-то у меня был любимый крестник. Жун Сюань. Это имя ничего не напоминает присутствующим здесь людям?" Сразу же начинается ропот, и Се-эр наблюдает, как одни кивают, а другие недоуменно переглядываются. Ему кажется, что он уже слышал это имя раньше - возможно, он видел его в каком-то документе? То, как Чжао Цзин застыл при упоминании его имени, говорит о том, что его Ифу, по крайней мере, знал его. "Он работал на тебя, Чжао Цзин. И он любил тебя. Но заметил, что в отчетах о твоем бизнесе и образе жизни, который ты ведешь, есть проблемы. Заметил, что в вашем доме хранятся планы чужих изобретений, изобретений, которые чудесным образом вы выводите на рынок первым". Чжао Цзин широко раскинул руки в жесте успокоения. "Он не был инженером. Наверное, ошибся". Е Байи кивает. "Сначала он так и подумал. Поэтому взял несколько бумаг и принес их мне. Я присматривал за ним с тех пор, как умер его отец. Но он ведь не ошибся, верно? У вас были шпионы в бизнесе ваших конкурентов, и вы их обворовывали". "Многие продукты выходят на рынок одновременно. Выигрывают только лучшие". Глаза Чжао Цзина опасно блестят. "А потом ты убил его", - тихо произносит Е Байи, но с таким же успехом можно было бы и прокричать. Вся лодка, сплетничавшая друг с другом во время их обмена мнениями, погружается в смертельную тишину. "Это большое обвинение", - усмехается Чжао Цзин. Се-эр перестает дышать. В голосе Чжао Цзина звучит обещание кровопролития. "Жун Сюань умер от употребления наркотиков". "Жун Сюань никогда в жизни не прикасался ни к чему хуже аспирина. Можете представить мое удивление, когда полиция пришла и сказала, что у него передозировка". "Кто может по-настоящему знать человека?" говорит Чжао Цзин, его глаза широко раскрыты и невинны, когда он поворачивается к остальным участникам вечеринки, приглашая их согласиться. "Вы дали ему часы", - продолжает Е Байи, как будто Чжао Цзин не говорил. Рука Се-эра летит к его обнаженному запястью, так как его Ифу сосредоточился на нем с точностью ястреба. Он даже не заметил, что Е Байи не вернул их обратно. Впервые на лице Чжао Цзина появилось беспокойство. "Он так гордился этим". На мгновение в голосе Е Байи прозвучала тоска, он погрузился в воспоминания. Затем резко обернулся, его голос стал холодным и грозным, как горы. "Точно такой же, как ты подарил этому молодому человеку. Близнец того, что у тебя на запястье. Чжоу Цзышу?" Чжоу Цзышу делает шаг вперед, серебряные часы Се Вана лежат на его ладони вверх ногами, надпись направлена наружу. Со своего места Се-эр не может ее разглядеть, но ему это и не нужно: он знает, что там написано. Он много раз проводил пальцами по гравировке. "Я обещаю тебе вечность", - гласит надпись. Он думал, что это так романтично. Обещание вечности. Теперь для него это звучит как проклятие. "Испорченное отродье?" Се-эр инстинктивно дергается вперед, но Е Байи жестом показывает на Вэнь Кэсина, который опережает своего мужа и хватает Чжао Цзина за руку. Тот пытается вырваться с возмущенным криком, но Вэнь Кэсин слишком силен. Он хватает часы Ифу твердыми руками, вытаскивает заводную головку, крутит ее, а затем вставляет обратно. На ладони Чжоу Цзышу часы Се-эра извлекают четыре острые и смертоносные иглы, выглядывающие из-под выгравированного шрифта. Толпа задыхается. Се-эр чувствует, что может упасть, покачиваясь на ногах, но Е Байи наклоняется к нему, и он упирается своим неуклюжим весом в его крепкие плечи. Нет, это не так... нет. Его Ифу никогда бы этого не сделал. Должна быть какая-то ошибка. "Я уверен, что когда полиция проанализирует эти часы, они найдут тот же токсин, который ты использовал для убийства А-Сюаня". "Ложь!" Чжао Цзин в ярости. "Ложь и клевета. Вы двое в этом замешаны - видите, как они вместе? У этого молодого человека были иллюзии о жизни со мной. Когда я дал ему решительный отпор, он побежал к тебе, Е Байи! А ты со злобой в сердце соблазнил его и сделал своей невольной пешкой!" Он смотрит на Се Вана широкими сочувствующими глазами. "Се-эр, мне очень жаль, что ты попал к этому шарлатану. Должно быть, он взял ваши часы, чтобы вложить в них эту смертельную ловушку несколько недель назад. Бедное дитя, узнать таким образом, что он никогда не заботился о тебе. Но все в порядке, теперь ты можешь сказать правду". Се-эр смотрит на него, быстро моргая, чтобы не расплакаться. Неужели Е Байи подружился с ним в тот день, соблазнил только для того, чтобы получить его часы? Как он вообще узнал об этом? Мог ли он подменить их, когда Се-эр не обращал внимания? Конечно, Ифу не собирался его убивать. Этого не может быть, Ифу любил его, любил. Рядом с ним Е Байи прочистил горло и протянул руку. На его ладони лежат точно такие же часы, тоже с четырьмя смертельными иглами. "Часы, которые держит Чжоу Цзышу, были часами А-Сюаня. У меня часы Се-эра. Между ними нет никакой разницы, кроме инициалов на циферблате". Се-эр делает глубокий, дрожащий вдох. Слишком много. Слишком много доказательств, которые лежат в руках Чжоу Цзышу и Е Байи. Ему кажется, что его сейчас вырвет, или что ему нужно встать под кипяток, чтобы смыть с себя этот день, эту жизнь. Он шатается на месте, его колени превращаются в желе. "Се-эр", - голос Е Байи мягко контрастирует с его серьезным лицом, неподвижным, как скала. "Когда мы встретились?" "Сегодня", - прохрипел Се-эр, и это слово с трудом вырвалось из его пересохшего горла. Он кашляет и пытается снова. "Сегодня. Мы впервые встретились только сегодня". Чжао Цзин в ярости бросается на Се-эра, но Вэнь Кэсин хватает его и удерживает. "Ах ты, маленькая шлюха! Раздвинь свои ноги для чего угодно, не так ли? Не знаю, почему я так долго держал тебя рядом, ты всегда был бесполезен!". Се Ван чувствует, как его губы начинают дрожать, жар нарастает, остро жжет глаза. Его зрение затуманивается. "Я любил тебя", - тупо говорит он, а Чжао Цзин смеется. На трапе происходит движение, люди садятся в лодку. "Идиот", - усмехается Чжао Цзин, когда суровый мужчина присоединяется к толпе. Это последнее, что видит Се-эр перед тем, как потерять сознание. Когда приходит в себя и открывает глаза, все, что он видит, - белое. На мгновение он впадает в панику, думая, что потерял зрение. Но тут его слегка толкнули под голову, и понял, что его прижимают к груди Е Байи, прижимают к себе и держат крепко, как ребенка. Он патетически благодарен и унижен одновременно. "Вот ты где", - говорит Е Байи, когда Се-эр шевелится и смотрит на него сверху, высвобождаясь из объятий Е Байи. Он не останавливает его и не отталкивает от себя. Се-эр сглатывает и все равно отходит в сторону, садясь рядом с ним на одну из резных деревянных скамеек, которые стоят вдоль яхты. Оглядывается по сторонам. Большинство гостей уже ушли, хотя с пристани доносится достаточно шума, чтобы предположить, что они не далеко. Мигающие огни превращают белые яхты в сине-красную дискотеку, не соответствующую событиям этой ночи. "Он ушел. Навсегда. Полиция захочет допросить тебя, но я сказал им, чтобы подождали до завтрашнего утра". Се-эр почти не обращает внимания на его слова. Он сосредоточен на выражении лица Е Байи, на том, как искренне тот встречает его взгляд. На его лице нет и следа извинения. "Это правда?" Глаза Е Байи смягчаются, но он не вздрагивает. "Да. Ты разгуливал с орудием убийства, пристегнутым к запястью. Он не был хорошим человеком". Он впитывает это, стараясь не дрожать слишком сильно. Он не может сопоставить своего Ифу - улыбающегося человека, который возил его в Таиланд на дни рождения и покупал ему новую машину, который говорил ему, что любит его и всегда будет заботиться о нем - с загнанным в угол, разъяренным существом, которое видел сегодня вечером. Но на каком-то уровне он знал, что это одно и то же. Как бы он ни старался, не может смириться с тем, что его бывший, с которым прожил почти шесть лет, убил его. "Почему?" - вот что ему удается через несколько минут, когда он не может избавиться от недоумения. "Ты сильно недооцениваешь себя, парень", - говорит Е Байи, прищелкивая языком. "Когда ты был с Чжао Цзином, как ты проводил свои дни?" Се-эр хмурится. Какое это имеет отношение к делу? "Я... наверное, я выполнял поручения, следил за его дневником, отвечал на приглашения и социальные письма, делал ремонт, планировал обеды и вечеринки Ифу и следил за тем, чтобы его гости были ухожены...", - он запнулся. Теперь, когда он это говорит, это действительно звучит как много. Е Байи кивает, пока он говорит. "А потом ты развлекал этого грубияна, когда он приходил домой, удовлетворяя все его прихоти, без сомнения. Слушал его. Сопровождал его в поездках". Е Байи делает невыразительное лицо. "Вы знали о нем больше, чем кто-либо другой - с кем он встречался, информацию о его деловых партнерах. У него был запасной план на случай, если он решит, что ты знаешь слишком много". "Но почему? Почему просто не... любить меня? Встречаться со мной, как я хотел?" Се-эр едва может вымолвить слова. Звучит так слабо. Но он никогда бы не предал Ифу, если бы тот просто принял его, как хотел, если бы выделил для него место в своей жизни. "Потому что такие мужчины не могут смириться с тем, что кто-то другой будет командовать. Именно они слабы, Се-эр", - твердо говорит Е Байи, а тот смотрит на него, глаза расширены и полны слез от того, что его мысли так легко читаются. "И он сказал тебе, что ты недостаточно хорош, потому что у тебя нет работы? Или ученой степени? Когда ты заботился о нем без обиды? Пффф. Тюрьма для него слишком хороша". Он протягивает руку и берет руку Се Вана, слегка поглаживая большим пальцем запястье, отчего Се-эр вздрагивает. "Посмотри на меня". Е Байи ждет, пока тот подчинится. "Ты очень проницательный молодой человек, к тому же красивый. Не принижай свои достоинства". "Сегодня вечером, это было не потому..." Се-эр сглотнул, прежде чем продолжить, "потому что ты увидел часы, которые я ношу?". Е Байи делает резкий вдох. "Се-эр", - начинает он, и его сердце бешено колотится в груди. "Клянусь тебе, я даже не замечал твоих часов, пока ты их не снял". "Ты не поэтому занимался со мной сексом?" Он не смягчает свои слова, он слишком устал для этого. Он должен знать правду. Е Байи медленно качает головой, начиная улыбаться. "Нет, я занимался с тобой сексом, потому что ты был грубияном, и мне это нравилось". В груди Се-эра зародилась надежда. Е Байи - много чего, но он не считает себя лжецом. И он чертовски привлекателен. Может быть, просто может быть, он захочет увидеть Се Вана снова. Он поворачивает руку Е Байи и берет его ладонь в свою, придвигаясь ближе. Он не хочет быть таким нужным. Но если еще один мужчина подведет его, думает, что закричит или бросится в море, уносимый течением. Ему приходит в голову мысль. "Ты так и не заставил меня перегнуться через перила. Ты все еще хочешь сказать полиции, чтобы они шли в жопу?". Е Байи не отводит взгляда от Се-эра, повышая голос. "Эй, Шэнь Шэнь? Иди в жопу". Наступает мгновение тишины, а затем раздается недоуменное "...что?" со стороны пристани. Се-эр разражается удивленным смехом, чувствуя себя легче, чем когда-либо. "Но я хочу большего", - говорит он Е Байи в порыве храбрости. "Если хочешь. Я знаю, что ты только притворялся моим парнем на эту ночь. Но я бы хотел... может быть, сходить с тобой куда-нибудь?". Он затаил дыхание, глядя на Е Байи сквозь ресницы. Он может быть похож на Чжао Цзина и не захочет появляться с ним на людях. "На ночь? Что у тебя в голове?" Е Байи нахмурился, но его тон, несмотря на ругань, был ласковым и теплым. "Я сказал, что ты мой парень, я серьезно. Ты ударился головой и забыл?" "Е Байи...", - начинает он, а Е Байи сжимает его руку, похоже, пытаясь не рассмеяться. "Теперь ты, наверное, можешь называть меня просто Байи, не так ли?" Се-эр на мгновение ошеломлен. Е Байи ухмыляется, наклоняется и берет его за ухо. Он не был нежен в этом, поэтому Се-эр гримасничает и отмахивается от него, когда шаги приближаются. "Эй! Осторожнее, старик. Сломаешь - купишь". "Слава богу, ты мне по карману, потому что я планирую часто тебя ломать". Раздается рвотный звук, и Се Ван оборачивается, чтобы посмотреть, как Вэнь Кэсин, спотыкаясь, уходит от них, размахивая руками, словно отгоняя зло. "Фу, фу, фу, фу, фу", - напевает он, быстро удаляясь. "Мерзость. Полиция сказала, что ты можешь уходить, фу, почему я должен был это слышать? А-Сюй! Мне нужно отбеливание мозгов!" Се-эр краснеет и прячет свои пылающие щеки в груди Е Байи, слушая гул его усмешек, тепло широкой ладони, гладящей по спине. "Давай я отвезу тебя домой и присмотрю за тобой?" говорит Е Байи в волосы Се-эра, формулируя это как вопрос, а не приказ, и он очень, очень благодарен, что нашёл этого человека. Кивает в ответ, позволяя Е Байи помочь ему встать на ноги. Он не отпускает руку Се-эра, даже когда другие люди смотрят, даже когда они начинают сплетничать. Вместо этого Е Байи притягивает его ближе, давая понять, что тот с ним. Се Ван не может перестать улыбаться. Когда Е Байи ведет его прочь от мигающих огней, взглянул на лицо Се-эра и фыркнул. "Малыш, ты потянешь мышцу. Хватит скалиться!" Но Се-эр только высунул язык и продолжал ухмыляться до самого дворцового дома Е Байи. Она только усиливается, когда он видит, что перед ним стоит сложная задача по декорированию. Уловив это, Е Байи покачал головой и вздохнул. "Ты будешь стоить мне тысячи". Се-эр хихикнул в ответ. Не похоже, чтобы Е Байи действительно был против. Спустя всего три месяца (и одно новое покрывало) он просит Се Вана переехать к нему.