Раньше в твоих глазах...

Ты тихонько закуришь под аккомпанемент хрустальных капель за окном. Достанешь из запылившегося ящика кассету группы «Кино» — самую ценную твоему сердцу, купленную тобою когда-то на местном рынке за пару рублей. Серым карандашом отмотаешь пленку назад, поставишь в магнитофон — и кухонька наполнится шипящим звуком вечной классики. На улице медленно умирающее лето — мрак и прохлада, спрятавшиеся за кружевами белой тюли, уже взяли своё. А ты им только рад — щуришься довольно, делая затяжку и позволяя ветру из открытого окна трепать твои иссиня-черные волосы. А как наступит та самая песня, ты, как обычно, тихо, но мелодично пропоешь засевшие в голову строчки, задумчиво глядя куда-то на улицу: «Раньше в твоих глазах отражались костры, Теперь лишь настольная лампа, рассеянный свет…» Железный советский чайник напомнит о себе тихим свистом с плиты, и ты, нехотя оторвавшись от излюбленного местечка у окна, разольёшь по нашим кружкам чай, позволяя пару теплом разрезать потоки холодного воздуха. За дымкой от чая, словно в мягком сне, где-то далеко в окне застыли навечно детские качели. Задумчиво размешивая ложечкой сахар, разглядываешь их, и в глазах твоих сепией мелькают воспоминания такого далёкого, но такого теплого детства. Одинокий скрип с улицы вернул тебя в реальность. Ржавчина на качелях беззвучно задушила слабо трепыхающиеся остатки воспоминаний. Где теперь дети, чьи голоса оживляли этот богом забытый двор? Где хоть одна живая душа? Холодный ветер эхом доносит отголоски смеха, призраками снующие среди покорёженных временем железных горок и качелей. Сощурившись от нахлынувших воспоминаний, делаешь глоток, но кипяток успевает лишь обжечь нутро, совсем не согревая. А в окнах мертвого дома напротив изредка мелькает жизнь. Задумчиво стряхнешь пепел с давно истлевшей сигареты, наблюдая за старым мужчиной, что дрожащей рукой вытянул очередную сигарету из помятой пачки. Открыв скрипучее окно, он стоит, окружённый горьким дымом, и взгляд его застыл где-то в пустоте. Вот так, совсем того не подозревая, в предрассветном сумраке, встретились три таких разных, но до ужаса одинаковых жизни. Солнце поднялось над горизонтом.

«И вот, на рассвете, ты не заметил, как начался новый день. Ты до сих пор в старом — там нет никаких преград.»