Дурацкий бант

Каждый раз, когда Хэ Сюань подходил к главному танку, медленно натягивая на ладони черные одноразовые перчатки, жизнь за стеклом аквариума, казалось бы, замирала. Хотя у рыб, безусловно, не могло быть разума, но какой-то звенящий, животный ужас, возможно, они умели ощущать на уровне, неподвластном людям. Именно это и хотел знать Хэ Сюань. Как, куда и насколько глубоко можно погрузить иглу, чтобы управлять всем в море, даже планктоном, координируя движения косяков рыб, меняя подводные течения, поднимая с глубин неслыханные сокровища. Программа называлась «Посейдон». И была совершенно секретной, с высшим уровнем допуска. Здесь в горах, на закрытой военной базе, этот проект получил полностью оборудованную лабораторию и разрешение ставить любые опыты над подводным миром, свежайшие образцы которого доставлялись сюда вертолетами каждые два дня. Поставленная задача требовала вывести идеальный вид хищников под полнейшим управлением человека. И начальником проекта назначили уже неплохо зарекомендовавшего себя в этой отрасли молодого хирурга — Хэ Сюаня. Талантливый, злой, нелюдимый, фанатически преданный своему делу, он прекрасно подходил для этой должности. При его появлении не только рыбы кидались врассыпную, но даже гроза аквариума — огромная мурена — спешила убраться в тень под камнями и не отсвечивать. Когда он входил в лабораторию в своем белоснежном халате поверх такой же кипенно-белой рубашки и идеально затянутого галстука, в начищенных до блеска ботинках отражался свет ламп, и любая иная жизнь замирала, надеясь, что сегодня смерть пришла не за ней. На второй месяц работы с проектом Хэ Сюань запросил ассистента. Появилось очень много текущей документации, которую кто-то должен был синхронизировать и приводить в порядок, а у него просто не хватало на это времени. Высшее начальство пообещало прислать самого успешного интерна из имеющихся. Этим интерном оказался изящный молодой человек с яркими зелеными глазами, блестящими из-за тонкой оправы постоянно съезжающих на нос очков, который почему-то и не думал одеваться соответствующе своему роду занятий. Хэ Сюань критически смерил взглядом выглядывающие из-под белого халата разноцветные кроссовки и голубые джинсы, повел выше и обнаружил уже совершенно из ряда вон выходящее: густые каштановые пряди на затылке были перехвачены темно-зеленой лентой, свернувшейся в аккуратный, но вполне очевидный пышный бант. — Интерн, вы какого пола? — сухо поинтересовался Хэ Сюань. — Мужского, а что? — последовал озадаченный ответ. — Будьте добры являться на работу в пристойном виде. Что это за клоунада? Цинсюань растерянно посмотрел на свое отражение в стекле аквариума. Отражение тоже недоумевало, и, кажется, даже проплывающий мимо морской конек одобрительно поднял хвостик вверх. «Что не так?» Впрочем, за ближайшие несколько дней совместной работы оказалось, что «не так» абсолютно всё. Новый ассистент не так записывал показания, не так составлял графики, не так дышал и вообще бесил одним только своим присутствием. Потому что характер у начальника проекта был отвратительным сам по себе. К концу недели от вежливого, обходительного и очень, на самом деле, старательного нового сотрудника буквально пар шел. Пробормотав сквозь зубы очередное «да, сэр», он посмотрел в спину удаляющемуся к своему столу Хэ Сюаню и решил действительно довести его в ответ. «Что ж, внешний вид у меня, значит, неподобающий? Я покажу тебе, что такое неподобающий вид!» Несмотря на полную секретность программы, официальной она не была, ни в каких государственных документах не фигурировала, и, разумеется, никому не пришло бы в голову проверять дресс-код интернов, которые работают буквально за еду в богом забытых горах с начальником проекта, от которого отказались все нормальные люди, ибо он невыносим. Когда за разобиженным в пух и прах Цинсюанем закрылась дверь и в лаборатории воцарилась звенящая тишина, рыбами никогда не нарушаемая по вполне понятным причинам, Хэ Сюань позволил себе выдохнуть. Он прекрасно понимал, что по степени «докопайся до орфографии» в этот раз превзошел самого себя. Но причина была слишком живой и буйной, чтобы не обращать на нее внимания. Скачущий по лаборатории как солнечный зайчик, без умолку задающий вопросы и порывающийся сделать искусственное дыхание каждой первой рыбе за стеклом Цинсюань вызывал совершенно очевидное желание. Одно. И дабы пресечь подобного рода мысли, следовало привести к порядку хотя бы интерна. Насколько сильно подействовал суровый выговор начальства на Цинсюаня, можно было судить уже следующим утром, когда в дверь лаборатории вперед интерна вошли два огромных японских сухопутных краба. Они неспешно перебирали длинными конечностями, перестукивая по полу с неприятным цокающим звуком, и всем своим видом выражали презрение к правилам. — Интерн, это что такое? — опешил Хэ Сюань. — Крабы переезжают, — невозмутимо отозвался Цинсюань. — Предыдущий аквариум им уже маловат, я решил, пусть прогуляются пешком до нового. Ходить полезно, вы знали? Начальник проекта открыл уже было рот, чтобы высказать все, что он думает по поводу идиотов, которые вытаскивают животных из привычной среды обитания и тащат их пусть в стерильную, но все равно человеческую обстановку, но тут взгляд его упал на самого интерна, и Хэ Сюань просто потерял дар речи. Нет, обязательный белый халат на нем был, и на том спасибо. Но из-под него проглядывали острые коленки, стройные ноги, обтянутые… прозрачной лайкрой. Хэ Сюань не был силен в классификациях женских колгот, но что-то внутри него настойчиво затребовало немедленно убедиться в том, что интерн Ши Цинсюань не окончательно выжил из ума, чтобы явиться на работу в юбке. «Что, черт возьми, под этим халатом?» Наблюдая за тем, как меняется выражение и цвет лица начальства, Цинсюань испытывал мстительный восторг: его задумка увенчалась успехом. Правда, дальше события начали развиваться несколько не так, как он себе представлял. Двумя вздохами спустя он оказался прижат грудью к широкому металлическому столу, на котором обычно Хэ Сюань препарировал своих подопытных рыб. К счастью, сейчас никого из них на нем не было. Зазвенели, падая на пол, хирургические инструменты, создавая жесткую какофонию, от которой Цинсюаню впервые стало не по себе, и промелькнула мысль, что, возможно, он несколько переборщил с маскарадом. Не особо анализируя, что он сейчас делает, Хэ Сюань задрал вверх край халата на интерне, и его взгляду предстали чулки с ажурными подвязками и весьма аппетитная пятая точка в черном белье в рыбку. И это был первый случай за всю жизнь, когда у начальника проекта слетели тормоза. Лежа щекой на блестящей металлической поверхности, Цинсюань видел, как его шеф медленно натягивает черную перчатку на длинные, сильные пальцы, словно собираясь препарировать и его вместе со своими рыбами. По спине пробежал холодок, обжег льдистой поземкой по позвоночнику, липким ощущением страха царапнул сердце. Хэ Сюань двумя пальцами взялся за резинку плавок с рыбками, оттягивая ее достаточно сильно и затем отпуская, наслаждаясь характерным звуком хлопка, невольным «ой» Цинсюаня и порозовевшим участком светлой кожи. Рвать вещи Хэ Сюань не любил. Прижав интерна сильнее к столу, он склонился к самому его уху, прикусывая за край, и, неспешно дотягиваясь до второго набора инструментов, не упавшего вниз, выбрал из него скальпель. Прикосновение прохладной стали было таким быстрым, что Цинсюань не успел испугаться, а ткань разошлась, отправляя остатки его плавок на пол. Рыбок на них можно было считать почившими. — Страшно? — спросил Хэ Сюань, теперь медленно ведя пальцами по члену Цинсюаня вверх, а затем опуская руку ниже и слегка прижимая у самого основания. Цинсюань хотел было заорать, что да, страшно, и вообще, он уже передумал мстить, и идея была несмешной, и он глубоко раскаивается. Но в следующее мгновение осознал, что ничего подобного. — Нет, — выдохнул он. И Хэ Сюань тоже понял, что нет, не боится. И хочет не меньше, чем он сам, и уже упрямо толкается членом в его ладонь, чуть ли не настаивая на продолжении, что само по себе возмутительно, потому что это должно было быть частью наказания; но, похоже, им обоим слишком сильно нравилось происходящее. В лаборатории подходящих составов было великое множество, и за ними даже не пришлось особо тянуться, иначе пришлось бы выпустить из рук добычу. Дурацкий бант на макушке Цинсюаня развязался, и лента распустила каштановые кольца-завитки по его лицу и позволила им проскакать по поверхности стола, отражаясь в ней. Хэ Сюань осторожно снял свободной рукой очки с носа интерна, откладывая их в сторону. Рядом с очками на стол легла снятая перчатка, в которой уже не было необходимости. Зато лентой от банта так удобно оказалось перетянуть запястья Цинсюаня, сведенные у него за спиной. Эти чертовы чулки на фоне белого халата притягивали внимание, как ни пытайся о них не думать. Хэ Сюань беззвучно зарычал, проталкивая влажные пальцы в податливо прогнувшееся навстречу тело и слегка прикусывая Цинсюаня под затылком, там, где короткие кудряшки выбивались из его прически особенно вызывающе. Рыбы молча взирали на них из-за стекол аквариума. Едва различимый перестук на полу ознаменовывал смену дислокации позабытых всеми японских крабов в своевольном направлении. Интерн стонал не так уж громко, но этот звук, разносящийся по помещению, которое привыкло к долгой тишине, казался оглушительным. Он отражался от прочных стекол, дрожал в нержавеющей стали хирургических инструментов и был совершенно недоступен миру по ту сторону воды. Хэ Сюань убрал руку и вошел сразу на всю длину члена, так глубоко, что у Цинсюаня в металлическом отражении стола заплясали все рыбки сразу. И при каждом следующем глубоком толчке сталь звенела и стучала, бряцали инструменты, наполняя помещение звоном, в который неожиданно гармонично вплетались вскрики и сладкие стоны Цинсюаня. — Надеюсь, интерн, завтра вы придете на работу в приличном виде, — произнес Хэ Сюань, поправляя узел галстука и убеждаясь в том, что его отражение в стекле аквариума снова идеально. — А не то что? — с интересом спросил Цинсюань, сидя на столе и рассматривая рассыпанные по полу ровные кусочки ткани, в которой еще можно было опознать его черных рыбок. — Выпорешь меня? Хэ Сюань закашлялся. Каждый раз, стоило ему вернуть себе прежнее состояние душевного покоя, как этот засранец выбивал его оттуда одним ударом. — Я тебя предупредил. — А мне не страшно. — Цинсюань спрыгнул на пол, одергивая полы белого халата и направляясь в коридор следом за ускользнувшими крабами. Завтра он обязательно придумает, чем бы еще вывести Хэ Сюаня из себя. Поэтому Хэ Сюань с непривычным для него нетерпением ждал наступления следующего дня.