Some infinities are bigger than other infinities

Сириус пару секунд всматривался в фотографию, а потом осознание бледностью проступило на его лице. Он оглянулся на лестницы, но там никого не было. Отошёл, открывая дверь пошире. - Заходи. Марселин зашла, на негнущихся ногах, чувствуя, что в любой момент может опять упасть. И она почти упала. К счастью, перед этим успела дойти до кровати. Опустилась на мягкий матрас, мозг всё ещё скакал между двумя временами: семьдесят седьмым, где Сириус, её Сириус был обычным восемнадцатилетним придурком, и девяносто пятым, где он был всё ещё придурком, но – тридцати пятилетним, успевшим пройти через предательство, боль, заточение в тюрьме и одиночество. Сжигающее внутренности, сжирающее изнутри одиночество, от которого не было укрытия. Он закрыл дверь. Медленно развернулся и посмотрел на неё: растрёпанную, заплаканную, в кофте, которую он… - Ты точно уверен, что я…что ты этого хочешь? - Нет, я передумал. Я не могу отвечать за свои слова и поступки, слишком поздно осознал, что идея хуйня, и вообще нам надо перестать общаться и видеться, Марс, - секундная пауза, он закатил глаза. – Я уверен, Мерлин. Ты выбрала? …купил ей когда-то, чертовски давно, с размазанной тушью и искусанными губами. Почти такой он видел её в последний раз, когда она лежала в Крыле. Сириус шумно сглотнул. Она…нет. Этого не могло быть. Жадно пожирал её глазами, как будто хотел заглянуть глубже, залезть в её дурную голову в попытке найти ответ на непроизнесённый вопрос. - Марс… - прочистил горло, потому что говорить вдруг стало очень тяжело, - …Марселин, что случилось? – спросил чётко, чтобы она точно услышала его и уловила смысл вопроса. Марселин медленно подняла на него огромные зелёные глаза, пару секунд смотрела, словно подбирала правильные слова, а потом искусанные губы выгнулись, она всхлипнула, и так ничего и не смогла сказать из-за очередных рыданий. У Сириус подрагивали руки. Реальность больше не казалась реальной. Потому что в этом мире, в мире, в котором он теперь жил, не могло случиться чего-то подобного. Сириус быстро преодолел разделявшее их расстояние и опустился на корточки, положив широкие ладони на девчачьи коленки. - Макмиллан, твою мать, посмотри на меня, - ноль реакции. Сириус не выдержал. Эта фотография, её одежда, слёзы – для него это было слишком. Поэтому, не особо заботясь о том, что она могла подумать из-за такого тесного контакта, он протянул руку и схватил её за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. – Что. Случилось? Она секунду смотрела на него, а потом странно дёрнула носом и прошептала: - Ты уже понял, - его словно шарахнули бревном по голове. – И ты прав. Сириус отпустил её лицо. Мир начал шататься. Естественно, он знал, что это однажды произойдёт. Сомневался, отрицал, но в глубине души – знал. После того разговора с Дамблдором в конце июля, знал и, хоть и сам себе в этом не признавался, ждал этого. Жаждал. Он странно покачнулся, а потом упёрся коленями в пол, подался вперёд и сделал то, что хотел сделать все эти долгие месяцы: прикоснулся своими губами к её, мокрым и солёным. Марселин замерла. Она ждала чего угодно, какой угодно реакции, ждала, что он разозлится, начнёт её обвинять, возненавидит, в конце концов, но не этого. Не поцелуя. Не того, что он в какой-то момент притянет её за шею, углубляя поцелуй. - Прости меня, - прошептала ему в губы. Сириус прижимался своим лбом к её, впервые за столько лет ощущая её тепло, дыхание, прикосновения. Не сосчитать, сколько раз за последние полгода он мечтал к ней прикоснуться, почувствовать на своей коже её живое горячее дыхание, подойти ближе, чем того позволяли общепринятые нормы приличия. Марселин отстранилась, заглядывая в такое родное, но такое же чужое лицо. Он постарел. Что стало с тем парнем, рядом с которым она проснулась несколько часов назад? …жизнь. С ним случилась жизнь… Она взяла его лицо в ладони и посмотрела в глаза. Серый встретился с зелёным. - Я хотела всё рассказать, - едва слышным шёпотом. – И я должна была. Блять, я должна была, - всхлип, глаза снова защипало. – Но…я боялась. Боялась, что если останусь и спасу их, спасу вас всех, случится что-то, убьют кого-то другого. И я, - по щекам снова побежали слёзы, - я не смогла. Прости. Сириус несколько секунд молча смотрел на неё, и Марселин никак не могла понять, злился он на неё или нет. В нужные моменты он умел надевать эту маску, которую она всегда ненавидела. - Ты даже не представляешь, - наконец прошептал, - как сильно я хотел всё это время оказаться рядом с тобой. Хотя бы прикоснуться, - горько усмехнулся. - Ты… - она нахмурилась, - ты не злишься? Не собираешься кричать на меня? - Я собирался. Чуть ли не каждую ночь представлял, как буду кричать, обвинять тебя в том, что произошло, что ты ничего не сказала, просто ушла. Да ещё и так, - опять ухмылка. А потом он очень серьёзно посмотрел ей в глаза. – Мы искали их. Тех, кто убил тебя. Я почти убил Мальсибера. И Нотта. И Эйвери. Сохатому пришлось стереть им память, чтобы меня не выперли из школы. Но сейчас, сейчас это всё просто не лезет из меня. Возможно, позже. А пока я просто… - он покачал головой, - …блять, Марс, ёбанный пиздец, - опять подался вперёд, целуя, кусая, углубляя поцелуй и постепенно теряя связь с реальностью и контроль над ситуацией. Они сами не заметили, как это произошло. В одно мгновение Сириус просто целует её, а в другое – нависает над ней, упираясь руками в мягкие матрас с двух сторон от её головы, и спускается ниже, покрывая поцелуями шею, ключицы, спускаясь ниже, теряя голову. Мир вокруг него, тот мир, к которому он привык за эти несколько месяцев, в котором для Марселин Макмиллан он был просто угрюмым хозяином дома на площади Гриммо, этот мир рушился с оглушительным грохотом, взрываясь огромными фейерверками, окрашивая округу разноцветными вспышками. И тут же на его месте строился новый, незнакомый и непонятный, в котором он не знал, как существовать, как жить и не терять голову. Потому что впервые за чёрт знает сколько лет, впервые за целую вечность, Сириус Блэк потерял голову. Он сжимал в руках податливое тело, прижимал её как можно ближе к себе, кусал, обнимал, целовал, облизывал, в забытье оставлял на груди и плечах ярко-красные отметины, даже не задумываясь о том, что ей потом придётся их скрывать. В ушах звенело от давно забытого чувства эйфории, он как будто парил над землёй на высоте нескольких тысяч футов, и она парила вместе с ним, рядом, в его руках, как и восемнадцать лет назад. - А что случилось с домом Альфарда? Марселин сидела на диване и баюкала в руках кружку горячего кофе, который Сириус принёс пару минут назад. Сама она куда-либо спускаться и вообще выходить из его комнаты отказалась: где-то там всё ещё находился Фред, с которым ей придётся всё же однако поговорить. Только вот как говорить и – главное – о чём – она пока не знала. Чёрная рубашка Сириуса, накинутая на голое тело, висела на ней мешком. - Взорвался. Марселин замерла, так и не донеся кофе до рта. Сириус с сожалением кивнул. - Один из котлов вышел из строя в марте семьдесят восьмого. Я узнал об этом только летом, потому что, - он бросил на неё странные взгляд, - …почти не летал туда после того, что случилось. Марселин тяжело вздохнула и устало прикрыла глаза. - Мой мозг сейчас тоже взорвётся. Просто никак не могу переварить то, что ещё этим утром я проснулась с тобой, а теперь….вот это всё, - поставила горячую кружку на невысокий столик и провела руками по лицу, запутываясь пальцами в растрёпанных волосах. – А ведь, - усмехнулась, - Дамблдор знал, - посмотрела ему в глаза и произнесла чётко, раздельно, чтобы он точно всё понял. – Он знал, когда и где это произойдёт. Он спросил у меня точное время и место, чтобы вернуть. Несколько секунд молчала, прикусив губу и качая головой, словно всё ещё не могла поверить в произошедшее. - И не остановил, ничего не сказал. Лишь позволил этому случиться. Сириус тяжело вздохнул, встал с кровати, прошёл по комнате и сел на диван, рядом с ней, не обращая внимания ни на какое «допустимое» пространство, как делал это раньше. - В какой-то степени, он сделал всё правильно, - Марселин резко посмотрела на него. – Если бы он тебя остановил, чёрт знает, что произошло бы. Это время, с ним играть опасно. Она грустно ухмыльнулась. - Но ты был бы рад, если бы я изменила всё. Если бы предупредила тебя, Лили, Джеймса. Они мертвы, - подняла брови, смотря в одну точку на полу. – Они. Мертвы, - подняла глаза на Сириуса. – Из-за меня. Он ничего не ответил. - И ты молчишь, потому что тоже так считаешь. Считаешь же? – спросила, требовательно заглядывая в серые глаза, выискивая малейшее изменение в его выражении лица. Кто-то другой бы ничего не заметил, но она знала Сириуса, знала его как облупленного, поэтому увидела, как на дне серых глаз что-то едва заметно дёрнулось. Закивала в подтверждение своей догадки. – Да. И я тоже себя виню. Просто…всё ещё пытаюсь это осознать, и…не могу. Как будто я всё ещё там, рядом с тобой в Выручай-комнате, а это всё – просто ночной кошмар. Сириус продолжал молчать. А что он мог сказать? Начать её обвинять? Говорить, какая она мразь и сука, раз оставила их там, позволила случиться тому, что должно было случиться? Кому бы это помогло? Точно, не ей. Он был уверен, что выскажет ей всё, как только встретит, узнает, что она вернулась. Скажет, как сильно ненавидит её за то, что она такая слабая, за то, что побоялась идти против Дамблдора и «правил» времени. Накричит, обматерит, выгонит из своего дома, а по итогу – ничего. Он не мог. Не мог сказать ей и слова, такой она сейчас выглядела убитой и раздавленной. И ещё – потому что впервые за восемнадцать лет чувствовал внутри приятное тепло, разливающееся океаном в груди, заставляющее дыхание замирать, а сердце – стучать, как ненормальное. Потому что на её шее, на той самой шее, которую он представлял практически каждый вечер в течение этих нескольких месяцев, когда стоял в душе под потоком холодной воды, на этой шее прямо сейчас алели его метки. Впервые за чёрт знает сколько времени она снова принадлежала ему. - Марлин убили в восьмидесятом, - Марселин вздрогнула. – В августе. Она как раз собиралась рассказать родителям про Джексон. - Кейти? - Да. - Они, - Марселин почувствовала, как руки снова предательски задрожали, - всё это время…? - Да, - Сириус кивнул. – В конце седьмого курса они перестали держать это в секрете. После пасхальных каникул начали ходить вместе, сидеть за партами, в Большом зале, - его взгляд провалился в воспоминания. – Мы с Сохатым и Лунатиком периодически ходили с ними, потому что…сама понимаешь. А через несколько месяцев после окончания школы они начали вместе жить. Марселин всхлипнула, подтянула к себе голые коленки и уткнулась в них лбом. …ты знала, что это не только Джеймс и Лили. Ты знала, что Марлин – тоже. Ты просто не думала о ней…. Почувствовала, как на спину легла широкая ладонь. А потом Сириус обнял её за талию, развернул лицом и посадил к себе на колени. Марселин положила узкие ладони на широкую грудь, покрытую тёмными волосами. - Я не могу так, - прошептала, внимательно вглядываясь в такое родное, но в то же время чужое лицо. – Я просто…что…что мне делать дальше? Как жить и понимать, каждую секунду думать о том, что всё могло бы быть по-другому? Сириус несколько секунд всматривался в её мокрые глаза. А потом, повинуясь какому-то странному порыву, который он никогда не сможет объяснить даже самому себе, поднял руку и аккуратно, словно она была хрустальной и в любое мгновение могла рассыпаться, утечь сквозь пальцы, исчезнуть, вытер большим пальцем с щеки очередную слезинку. Щёки у неё были горячими. - Не знаю, - прошептал. – Я, если ты не заметила, последний, к кому тебе надо идти с подобными вопросами, - они одновременно грустно усмехнулись. Марселин шмыгнула красным носом. – Но я знаю, что всё это время я… - шумно выдохнул, собираясь с силами, - …я не жил, Марс. Я всерьёз думал о том, чтобы прикрутить к потолку верёвку и покончить со всем этим дерьмом. А потом я встретил тебя. На улице, недалеко от станции метро, - в зелёных глазах промелькнул отблеск осознания. – Мне пришлось вломиться к тебе в дом, чтобы убедиться, что это ты. А потом… - Это был ты, - шёпотом, не отрывая от него шокированного взгляда. – Тот пёс за диваном. Это был ты. Сириус кивнул. - Но тогда получается, что через несколько дней, когда я гуляла с Марком… - Так вот как его звали. Мне показалось, его звали «ёбанный в рот сука отвали от меня псина ёбанная», - Марселин улыбнулась. Наконец-то. – Да, это тоже был я. - Ты следил за мной! - Я должен начать отрицать? - Хотя бы ради приличия стоило бы. - Ну тогда отрицаю. Марселин продолжала улыбаться, смотря ему в глаза, а потом не выдержала, фыркнула и засмеялась, наклонившись вперёд и спрятав лицо у него в шее. Сириус на мгновение забыл как дышать. Потому что для него происходящее тоже казалось нереальным, только если Марселин это всё представлялось ночным кошмаром, для него происходящее было скорее чем-то вроде грёз наяву. Да он и мечтать о подобном не смел, потому что это было слишком. Марселин, его Марселин, сидела у него на коленях, одетая в его рубашку, которая скрывала ровно столько же, сколько и показывала, утыкалась носом ему в шею, согревая его своим горячим дыханием, и смеялась. Блять, сказали бы ему ещё вчера, что произойдёт нечто подобное, он бы не поверил. Душу бы продал за то, чтобы пережить нечто подобное, а теперь вот, переживал. Марселин успокоилась, но никуда не ушла и даже не поднялась. Продолжала сидеть, прижимаясь к Сириусу всем телом, чувствуя его глубокое дыхание и тепло. А потом не выдержала, поднялась, упираясь одной рукой в спинку дивана рядом с его головой, а второй – медленно провела по ключице, крепкому плечу, шее, щеке, губам. На мгновение встретилась глазами с его – серыми, подёрнутыми странной дымкой, - а потом наклонилась и медленно поцеловала. Семейство Уизли Марселин старалась избегать. Пару раз выходила из комнаты, но только для того, чтобы никто не начал задавать ненужных вопросов. На Фреда смотрела с трудом. Встретилась с ним случайно в коридоре вечером следующего дня, но даже не посмотрела на него – не могла. Не могла встречаться с ним взглядом, видеть в них волнение и тревогу. Обиду. Потому что для него – они просто поссорились. Из-за какого-то тупого письма, содержание которого Марселин уже даже не помнила. Поэтому она быстро зашла к себе в комнату, чудом не расплескав горячий кофе, закрыла дверь и наложила заглушку. - Ты не сможешь вечность от него бегать, - заметил лежащий на её кровати Сириус. Он читал, заложив одну руку за голову. - Но пока – могу, - со стуком поставила кружку на тумбочку и села на кровать рядом с Сириусом. – Потому что что я ему скажу? Ой Фред, привет, тут такое дело, вчера я вернулась из семьдесят седьмого, в котором торчала четыре месяца и в течение всего этого времени трахалась с Сириусом. - Не забудь добавить, что в этом времени уже тоже. Марселин посмотрела на него так, словно он её ударил. - Что? Ты же должна быть честной! - Пошёл ты, Блэк. Сириуса хватило на полторы минуты. А потом он не выдержал, отложил книгу и вытянул руку, притягивая её к себе. - Тебе придётся всё ему рассказать, - шёпотом. – И, - ох, видит Мерлин, он не хотел этого говорить, но выбора не было, - и выбрать тоже. Марселин приподнялась на локтях, вопросительно заглядывая ему в глаза. - Ты не сможешь и дальше метаться между нами. - Но что если я выберу не тебя? – шёпотом, как будто произнести это вслух было самым ужасным преступлением. Сириус грустно усмехнулся и заправил ей за ухо выбившуюся прядь кучерявых волос. - Я не надеялся даже на то, что смогу однажды находиться с тобой в одной комнате, не напоминая себе постоянно, про разницу в возрасте и всю эту херню с нормами поведения. Я получил больше, чем когда-либо надеялся. - И что? Собираешься вот так просто отпустить меня? – глаза опять начало неприятно печь. Она слишком много плакала последние сутки. - Мне тридцать пять, солнце. Тебе восемнадцать. Я не могу покидать этого дома. Не могу обналичить счёт в Гринготтс. Предоставить этот дом Ордену – единственное, на что я способен. А ты достойна большего. Марселин покачала головой, упорно игнорируя смысл его слов. А потом подтянулась повыше и просто поцеловала его. Уже даже начала привыкать к тому, что выглядел он теперь по-другому. Взрослее. Серьёзнее. - Не смей говорить что-то подобное, Блэк, - прошептала, и взгляд у неё был такой, что Сириусу вдруг показалось, что ему снова восемнадцать и они снова прячутся ото всех в Выручай-комнате. – Никогда. Ты понял меня? – он не ответил. – Блэк, грёбанный в рот, ты понял? – она нахмурилась и, кажется, даже чуть сжала руку на его шее. - Да, - он даже не произнёс этого, прошептал, да и то не точно, потому что Марселин практически ничего не услышала. Лишь увидела, как на мгновение раскрылись его губы. Это был первый раз, когда Сириус Блэк кому-то подчинился. Марселин стояла у плиты, кофе в турке только начинал закипать, распространяя по кухне прекрасный аромат. Уизли уехали в больницу Святого Мунго, сегодня мистера Уизли выписывали. Вернуться должны были через полтора часа уже в полном рыжем составе. - Всё ещё не могу привыкнуть, - Сириус подошёл и обнял её со спины, - что могу прикасаться к тебе просто так, а не чтобы помочь нарядить ёлку или обдолбанную отвести к рыжим. Марселин беззвучно засмеялась. Выключила огонь, перелила кофе в кружку и развернулась к нему лицом, кладя руки на широкие плечи. - Наверно, было неловко. - Не самое правильное слово для описание того, что происходило. - А что происходило? – любопытно заглянула ему в глаза, склонив голову на бок. - Много всего, - уклончиво ответил Сириус и наклонился для поцелуя, но Марселин увернулась. Упёрлась ладошками в его грудь. - Серьёзно. Мне интересно. Сириус молчал пару секунд. А потом наклонился к её уху и прошептал: - После каждого контакта с тобой, любого, абсолютно, мне приходилось идти в душ. Потому что всегда, когда я встречался с тобой взглядом, оказывался в одной комнате или дотрагивался до тебя, каждый раз представлял, как трахаю тебя, - руки забрались под её свитер, прикасаясь к горячей коже. – Как наматываю на кулак твои волосы или завязываю тебе руки, - Марселин прерывисто вдохнула. – Как раздвигаю твои ноги, целую тебя. Представлял, как ты стонешь и выгибаешься мне навстречу, - одна рука задрала юбку и начала медленно продвигаться выше. – Представлял, как трахаю тебя в спальне, на кухне, в библиотеке, - Марселин едва слышно всхлипнула, когда его пальцы почти незаметно дотронулись до неё и поднялись выше, чтобы поддеть резинку трусов. – Как закрываю тебе рот, чтобы нас не услышали. Чтобы тебя не услышали, - он укусил её за мочку уха. Марселин собралась с силами, чтобы поговорить с Фредом, только на четвёртый день после возвращения. Потому что и дальше оттягивать уже было нельзя. - Макмиллан, какими судьбами? – улыбнулся Джордж, когда она постучалась в их спальню. – Хочешь стащить траву? - Я…хотела поговорить, - она нервно дёргала рукав кофты, - …с Фредом. - Понял, - Джордж взял с кровати открытый блокнот, в котором писал рецепт только что придуманного зелья, и встал с кровати. – Пойду прогуляюсь, - быстрым шагом вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью. Фред поднял на неё глаза, но ничего не сказал. Просто молча наблюдал за тем, как она с каждой секундой нервничала всё сильнее. С чего начать? Она не имела ни малейшего понятия. Пока поднималась по лестнице, чувствуя, как с каждой ступенькой руки начинали дрожать всё сильнее, думала, что ни в коем случае не будет рассказывать ему правду. Потому что…да как вообще можно было? Но сейчас уже не была так уверена. Потому что несмотря ни на что, Фред не был виноват в том, что произошло. А она, пусть и где-то глубоко в душе, но продолжала что-то к нему чувствовать. - Я…. – шумно выдохнула и переступила с ноги на ногу, - …я не знаю, с чего начать. - Ты написала Анджелине? Марселин моргнула. - Анджелине? – нахмурилась. - Про письмо. Потому что, насколько я помню, я был готов съесть сыворотку, чтобы доказать, что между нами ничего не было, а то письмо написал кто-то другой, - он пожал плечами. – Думал, ты решила действовать по-своему. Точно. Письмо. - Я не писала Анджелине. И…поговорить хотела не об этом. - А, ну что ж, - он сложил руки на груди, - тогда я весь внимание, даже интересно, что может быть важнее этого. …если бы ты только знал… - Я…. – выдох. Давай, Марс, не так уж сложно. – Только пообещай, что никому не расскажешь. Это важно. Фред пару секунд сверлил её внимательным взглядом, а потом медленно кивнул: «Обещаю». - В общем, когда я тогда сказала, что мне надо побыть одной, я пошла наверх. Хотела где-то спрятаться, хотела зайти в комнату миссис Блэк, там обычно пусто, - она сама не заметила, как начала мерять шагами комнату, - но потом передумала. И зашла в спальню, которая напротив комнаты Сириуса. Она почему-то была открыта. И там был один кулон. С чёрными камнями и бриллиантами, очень красивый. Я хотела просто посмотреть его, рассмотреть поближе, взяла в руки, но это был не просто кулон, и в общем, - она остановилась и посмотрела ему в глаза. Замереть. Разбежаться. И… - он перенёс меня во времени на восемнадцать лет назад, - прыжок. – И я пробыла там четыре месяца. Вернулась через пятнадцать минут после нашей ссоры. Для всех прошло только пятнадцать минут, но для меня – целая вечность. Фред молчал минуты две, не меньше. Внимательно смотрел на неё, как будто ждал, что сейчас она должна была улыбнуться, рассмеяться и сказать, что это шутка, глупый розыгрыш. Но она не улыбалась и ничего не говорила. - То есть, - он прочистил горло, - всё это время… - Пятнадцать минут… - Для меня – пятнадцать минут, но для тебя – четыре месяца. И всё это время ты торчала в семьдесят седьмом? - Да. - Ладно, - он медленно кивнул. Марселин почти буквально видела, как вращались колёсики в его голове. – И…? - И за это время очень много всего случилось. - Например? - Я познакомилась с Лили Эванс и Джеймсом Поттером, родителями Гарри. Я училась с ними на одном курсе и жила в одной башне. Как и с Алисой, мамой Невилла. Ремусом, Питером и…Сириусом. В коридоре раздались чьи-то шаги, но они прошли мимо спальни. - Блэком? - Да. - Ладно. Марселин дала ему полминуты на переваривание полученной информации, чтобы потом добить окончательно. Сириус сказал, что ей придётся выбрать. Кажется, она только что сделала это. - И это ещё не всё. Есть кое-что, то, из-за чего всё это время я тебя избегала. Фред моргнул, а потом посмотрел на неё так, что Марселин поняла – он всё понял. Конечно, понял. Фред не был тупым. Придурком – да. Но не тупым. - С кем? – слова дались ему с трудом. - Сириус. Ей показалось, что что-то очень громко разбилось. Секунда – и вся её устоявшаяся жизнь в этом времени, та самая жизнь, к которой она стремилась в семьдесят седьмом, о которой думала без перерыва, разошлась по швам, треснула, взорвалась. И пути назад уже не было. Фред дёрнул уголком рта, как будто хотел рассмеяться, а потом схватил стоящую на столе вазу, размахнулся и со всей силы швырнул её в стену. Марселин вздрогнула. Осколки разлетелись по всей спальни. - Прости, - прошептала. – Я не хотела, чтобы всё так получилось. - Тебе лучше уйти. Она не стала спорить. Развернулась, чувствуя, как на глаза накатывают слёзы, открыла дверь, и вышла. Чтобы подняться по лестнице на пятый этаж в чужую спальню, которая за эти несколько дней стала для неё собственной. - Я всё ему рассказала, - Сириус развернулся, когда дверь его спальни открылась и в комнату вошла Марселин. На её щеках блестели слёзы. – Он знает, - пересекла комнату и забрала у него сигарету. Затянулась и медленно выдохнула дым. - И что ты тогда тут делаешь? Он был уверен, что она выберет рыжего. Потому что по-другому и не могло быть. Фреду было семнадцать, у него впереди – целая жизнь, а ему, Сириусу, тридцать пять, он отсидел в Азкабане, потерял лучших друзей, а сейчас был самым разыскиваемым человеком во всей магической и маггловской Великобритании. Но в этот момент Марселин посмотрела на него, как на полного придурка, и Сириус понял. Не осознал, до осознания ему ещё было далеко, но он всё понял. И ахуел. И так и не выхуел до самого сражения в Министерстве Магии. Они с Фредом не общались до самого отъезда в школу. Не смотрели друг на друга, не разговаривали, и старались не пересекаться. Марселин большую часть времени проводила в спальне Сириуса. Читала, пила кофе и как могла глушила ненависть к себе, которая сжирала её изнутри. Сириус помогал. Отвлекал, рассказывал о том, что происходила в Хогвартсе после её «смерти». Рассказывал про свадьбу Джеймса и Лили… - Лунатик напился и случайно переспал с подружкой Эванс. - Случайно? - Ты же его знаешь, у него по-другому не получилось бы. …про рождение Гарри… - Я всерьёз боялся, что Сохатый свихнётся. Он постоянно наворачивал круги по коридору и курил одну сигарету за другой, хотя ему постоянно говорили, что курить в здании нельзя. В итоге его выперли на улицу, но он залез под мантию, пробрался внутрь и продолжил курить и ходить. …и про кучу всего другого. Про то, как Марлин и Кейти позвали их на новоселье, как он, Сириус, впервые взял на руки мелкого Гарри, как они таскались на рейды с другими мракоборцами под руководством Грюма. А Марселин слушала, задавала вопросы, и следовала негласному правилу, которое установилось в их общении: не говорить про неё. Про то, что происходило после её «смерти». Это стало своеобразной запретной темой, о которой Сириус, она это чувствовала, предпочитал не думать. - Как ты здесь будешь? – спросила она, когда они лежали на взмокших простынях в его кровати в последний вечер перед началом учёбы. - Как и до этого. Выпью, пну Кикимера, поговорю с портретом матушки. - Я могла бы сбегать, - Марселин водила пальцем, вырисовывая на его груди странные, одной ей понятные узоры. – Вряд ли в Хогсмиде нет камина. Или научусь трансгрессировать. - Если тебя расщепит, ты прилетишь ко мне только наполовину. - Не будешь тогда меня любить? – спросила с улыбкой, не ожидая, впрочем, ответа. - Буду, - Марселин моргнула, - но только половину. А мне нужна ты вся. Она медленно развернулась, пару секунд всматривалась в его лицо, ожидая, что он опомнится, возьмёт свои слова обратно, но…ничего. Сириус продолжал смотреть на неё, как ни в чём не бывало. Лишь уголок рта едва заметно дёрнулся в подобии улыбки – он прекрасно понимал, что только что сказал. И понимал, что Марселин так отреагировала именно на его последние слова. - Но там есть камин, - продолжил шёпотом, как ни в чём не бывало. – В кабаньей голове. Только это опасно, Марс. И я не хочу, чтобы ты рисковала. Марселин дёрнула плечом, развернулась и опять улеглась на его плечо. - Я взрослая девочка. Мало ли, чего ты там боишься. Она сбегала на площадь Гриммо каждые выходные. Просыпалась каждую субботу в семь утра, в половину восьмого шла на обед, а в восемь уже кралась по тайному ходу в Сладкое королевство, оттуда – в Кабанью голову, где кидала на прилавок Абефорду несколько монет, за которые он отводил её в старую грязную комнату с одним-единственным предметом мебели – камином. Субботу и воскресенье они проводили вместе. Марселин – готовила на завтрак неизменную яичницу с беконом, пока Сириус торчал рядом и мешал ей резать помидоры или разбивать яйца. Они смеялись, гонялись друг за другом по дому, целовались, и почти всё время проводили вместе. Сириус никак не мог понять, какого чёрта она не бросила его, откуда в ней были силы подрываться каждую субботу и проделывать такой длинный путь, чтобы добраться до него. Но глубоко в душе, там, куда предпочитал никогда не заглядывать, всё-таки боялся, что в одно субботнее утро не услышит уже привычного копошения в гостиной. А Марселин не могла по-другому. Сама себе удивлялась, но ждала каждой субботы с замиранием сердца, иногда перед уходом из замка спускалась к домовикам, чтобы взять у них немного картошки и жареного мяса, того самого, которое Сириус ел каждый раз за ужином в Хогвартсе. С Фредом их отношения постепенно улучшались. Первый месяц было тяжело – для них обоих. Но со временем, очень медленно, они смогли находиться в компании друг друга, разговаривать, смеяться. И в какой-то момент Марселин поняла, что он смирился. Возможно, у него всё ещё оставались к ней чувства, скорее всего, так и было, но он смог переступить через себя. Джинни и Гермиона время от времени пытались выяснить, что между ними произошло, но и Марселин, и Фред держали язык за зубами. В конце апреля они смогли впервые по-настоящему поговорить. Марселин рассказала ему всё: как взяла в руки треклятый кулон, как оказалась сидящей на траве перед главными дверями замка, как пыталась влиться в новую обстановку, как скучала по нему, Фреду, как впервые прокатилась на мотоцикле Сириуса, как потом сводила его в парк развлечений. А он слушал, задавал вопросы и не переставал ахуевать от того, в какую задницу её угораздило вляпаться. Всё словно вернулось в норму, тяжело, со скрипом, но вернулось. До самого сражения в министерстве магии, на которое Марселин попёрлась вместе с Отрядом Дамблдора. Но до этого сражения у них с Сириусом была целая вечность. Своя, не такая длинная, какие бывают у многих других, но она была. В конце концов, как она уже когда-то говорила, некоторые бесконечности длиннее других бесконечностей. И она была чертовски благодарна за ту, которую успела прожить вместе с ним.