Игра на смерть

      Мрак. Полнейшая темнота. Ладно, здесь, я наверное, преувеличил. Были в этой кромешной тьме странные проблески света, отчаянно пытавшегося выбраться из тёмных пут и осветить пространство передо мной. Но я по прежнему оставался в темноте. Я чувствовал странную лёгкость, отстранённость от собственного тела. Я чувствовал какое-то приятное чувство, которое всё больше пропадало и заменялось неприятной болью с каждой моей попыткой пошевелиться. Я начинал ощущать своё тело, слипшиеся глаза и усталость, желание вернуться к той приятной лёгкости. Я.. сплю?       Резкая пронзительная боль, и сон, как рукой, смело. В шоке и панике я широко распахнул ничего не понимающие сонные глаза, задёргался, но всё было тщетно. Из-за сонливости перед глазами всё было мутно, я мог разве что различить желтоватый свет и тьму, а пошевелиться и вовсе не представлялось возможным. Понемногу я стал чувствовать на запястьях крепкую, туго затянутую верёвку. Такая же, судя по всему, держала всё моё тело. По ощущениям я находился на каком-то стуле или чём-то подобном. Спину неприятно саднило. Зрение медленно фокусировалось.       Однако я не успел что-то разглядеть, тут же во всё горло заорав от боли. Словно тысячи острых клыков пытались вырвать мне что-то. Что-то, о чём я не мог вспомнить. сухожилия отрывались от костей, ткани неторопливо рвались следом. С мяса сдиралась кожа, совершенно не торопившаяся разорваться на куски, вызывая лишь большую волну острой боли. Я чувствовал, как пульсировали разорванные сосуды, как по спине струйками стекала моя собственная кровь, которой я начинал кашлять и потихоньку чувствовать её засохшие остатки на губах. Кажется, я здесь уже давно и всего-навсего отрубился. Но как я здесь оказался? И что, чёрт возьми, происходит? – Хватит! Хватит! Пожалуйста! Пожалуйста, я прошу, прекратите! Остановите это! - я услышал свой надорвавшийся хриплый голос, полный боли и ужаса. То же самое отражалось и в моих глазах, которые сфокусировались на выходящей из-за моей спины фигуре, с чем-то белым в руках. – Ну тише, тише... Я же говорил тебе, что это бесполезно. Здесь играем только мы. - Мужчина с низким, но через чур бодрым голосом аккуратно положил белые предметы на стол. И я только смог разглядеть. Это.. мои крылья?! - Не смотри так. Я говорил, что сделаю всё аккуратно, только если ты побудешь со мной. Но ты, в меру своей наглости, уснул и испортил мне удовольствие. А я испортил тебе спину. Считаю, что это равноценный обмен. – Пожалуйста, не надо, хватит! Я ничего не сделал! Я ничего не понимаю! Отпустите меня! Не делайте мне больно, прошу! - Я судорожно дёргал мышцами на спине, словно не мог поверить, что отростков на ней больше нет. Какие-то остатки не оторвавшихся мышц там действительно были и двигались, но это создавало лишь больший поток боли. И почему я снова не отключился? – Потише, Польша. Это всё уже не имеет значения и своими возгласами ты мешаешь мне думать. - я заметался взглядом по помещению. Ножи, крюки, цепи, какой-то ящик.. и дёргающиеся крылья на столе. Меня сейчас стошнит... - Ты какой-то бледный.. Так, давай попридержи свой внутренний мир там, где ему место. Не заставляй вырезать тебе желудок раньше времени. Мм.. что же может тебя взбодрить...       Этот.. Как его там... Вспомнил. Рейхугольник. Гх, почему ничего поважнее в моей голове не отложилось? Как же больно.. Кхм, Рейхугольник немного постоял передо мной, задумчиво потирая подбородок окровавленной чёрной кожанной перчаткой. Помимо этого на нём были рубашка, брюки и белый фартук, так же заляпанный моей кровью. Подняв палец вверх, словно вспомнив что-то, немец отошёл в сторону, но счастливое одиночество продлилось недолго, так как сначала меня окатили водой с ног до головы, из-за чего раны вновь начало неприятно жечь(словно они переставали), а после ко мне начали приматывать оголённые провода. С добрым утром, Польша! Самое доброе утро в твоей жизни! – Польша, ты же любишь фейерверки? - Вопрос был, судя по всему, риторический, так как ответить мне не дали и в ту же секунду провода подключили к рабочему генератору.       И, наверное, лучше бы я умер сразу, так как чувствовать, как ток, словно тысячи игл снова и снова пронизывал меня до самых костей, волнами расползаясь от проводов, как моё сердце словно останавливалось, а затем вновь запускалось было не выносимо. Даже мой крик от этой, неописуемой отвратительной боли звучал как-то странно, резал слух, а может это был всего-лишь ток. Я чувствовал, как буквально поджариваюсь заживо и это в целом и было так, так как соответствующий запах витал в воздухе вокруг меня. Перед глазами носились искры. Ещё немного и сердце будет готово просто разорваться изнутри. Но отпускать меня так просто, видимо, не собирались, так как совсем скоро электричество перестало бить по мне. Я судорожно дёрнулся от последнего импульса, дошедшего до меня и остался сидеть обмякшим, но живым. – Вот, это уже другое дело. Мм.. а как вкусно запахло, не правда ли? Выше нос, Польша, мы ещё далеко не в финале нашей игры. - немец поднял моё лицо за подбородок, задорно рассматривая мои пустые глаза, словно это действительно всего-навсего игра. Только вот играем мы на мою жизнь. И я вряд ли смогу выиграть. - Ну же, мой маленький ужин, улыбнись.       Я не смог среагировать, да и вряд-ли это принесло бы пользу, а монстр быстренько выхватил из-за пазухи загнутый нож и без труда разрезал мои щёки. Получилась ли у него так необходимая ему улыбка мне интересно не было, гораздо интереснее было то, что у меня едва ли держалась закрытой нижняя челюсть, а во рту крепко устоялся вкус железной крови, незамедлительно вытекающей из новой раны. Даже крик теперь возмещался ужасной болью. Слёзы с новой силой хлынули из глаз. Почему ему так нужно оттягивать момент моей смерти? Пожалуйста, пусть это просто закончится.. – Кажется, чего-то не хватает.. Ах да, мы же не хотим, чтобы ты умер столь рано. - Всё пережитое не лучшим образом сказалось на моём зрении и окружение было достаточно мутным. Но чувства сами сказали мне, что ждало меня на этот раз. - И к тому же, мясо вкуснее с солью.       Жгучее болезненное чувство сначала коснулось моей спины, когда кристаллики соли начали сыпаться на две рваные раны. Кровь в некоторых местах там засохла и, наверное, закоптилась, но и кровотечение в некоторых местах, видимо, всё ещё было. Сил уже было мало, однако болезненно промычать я всё ещё мог, стискивая зубы. А затем соль оказалась на моих щеках, на которых кровь точно ещё не успела свернуться. Кстати о крови. Пока эта рана свободно кровоточила на моём лице, кровь стекала мне в глотку, образовывая мешавший дышать сгусток, который, я закашлявшись, выплюнул. Но Рейха не устраивало кровавое пятно вперемешку со слюной на своей белой рубашке. – Польша.. - сквозь зубы прошипел он, взглянув на пятно, а затем на меня, больно сдавив мои плечи. Моё рваное дыхание участилось. - Как можно быть таким неблагодарным и наглым? Я любезно остановил тебе кровотечение, а ты взамен испортил мне рубашку? Ты не исправляешься. Не смог даже проглотить небольшой кровавый комок. Какой ты.. жалкий.       В следующую секунду он опрокинул стул, на котором я находился и пару секунд я находился в свободном падении, тщетно пытаясь вырваться из тугих верёвок, натиравших мою кожу до крови. С грохотом упав, я ударился головой о холодный бетонный пол, спина так же почувствовала на себе последствия падения. Я больше не видел довольной улыбки на его лице и, честно, стало только страшнее. Хотя, в целом, я не мог разглядеть его эмоции, но я чувствовал и слышал чужую злобу. Пожалуйста, пусть это просто поскорее закончится...       Однако нет, меня не отпустят в мир иной так легко, особенно после моей "оплошности", которую я совершил ненамеренно. После каких-то его слов, которые перекрыл звон в ушах, он на время отошёл, а я продолжал елозить в попытках высвободиться. Нет, не хочу..я хочу остаться живым. Нужно оставаться в сознании, нужно найти способ. Безвыходных ситуаций ведь не существует, правда? Всегда можно выкарабкаться из даже самой страшной проблемы. Нужно только найти правильный способ среди тысячи возможных поступков и решений, которые приведут к не лучшему исходу событий. Всего-то...       Я слышу, как шаги приближаются ко мне, как звук каблуков отражается от бетонных стен, создавая эхо, чувствую, как эти шаги крупного тела слегка сотрясают холодный пол. Стул возвращают в стоячее положение. Сердце больно сжалось в груди, в ожидании дальнейшей участи моего бренного тела. В чужих руках была кувалда, однако немец держал её с неестественной лёгкостью, словно она была сделана из пенопласта. Однако я убедился в обратном. Замах и удар тупым предметом пришёлся по моей голени, ещё не ломая кость, но точно приводя к трещинам и отвратительной боли. Я вскрикнул, заелозив на месте. – Пожалуйста, не надо! Я не специально, я не хотел! - не очень разборчиво прокричал я из-за разрезанных щёк, но это было бессмысленно.       Я не получил ответа, только лишь новый удар по тому же месту, который уже точно привёл к перелому и, скорее всего, внутреннему кровотечению. По крайней мере я чувствовал, как что-то острое изнутри впивается в ногу. Вторая моя нога так же не осталась без внимания и вскоре была сломана под мои вскрикивания. Наверное, мне повезло, что более это оружие использовать не стали, так как мне вполне было что ещё ломать. С другой стороны это могло значить, что убьют меня ещё не скоро. Пока я мычал от жуткой боли в ногах и в целом от других моих ран, я не заметил, как мужчина отошёл, а возвращаясь, нёс в руке уже более острый предмет - нож.       К моему удивлению холодное оружие в чужих руках не воткнулось мне в ногу или руку, или какую-либо другую часть моего тела, а всего-навсего перерезало верёвки, из которых я ранее тщетно пытался выбраться. Но меня не отпустили, ха-ха, конечно нет, только резко подняли за стёртое в кровь, затёкшее запястье и резким движением обмотали мою шею жёсткой верёвкой. Чужая сильная рука теперь держала исключительно эту верёвку, а я не имел возможности устоять на только что сломанных ногах и потому повис на верёвке, которая царапала мою кожу и душила. Даже так, ногам всё равно было больно, потому что они упирались в пол и этим тревожились, а кости смещались, только усиливая мои страдания. – Ну же, ты же хотел, чтобы я тебя отвязал. Теперь ты свободен от стула, но без него тебе придётся стоять. Как ты собираешься сбежать от меня, если на ногах устоять то не можешь? - его голос звучал так, словно он действительно искренне не понимает, почему я не могу нормально стоять, но его лицо выражало явную насмешку над моим положением.       Я тщетно пытался оттянуть верёвку от себя, но это было бессмысленно, так как стоять на ногах я по прежнему не мог, потому только лишь сильнее раздирал верёвкой кожу. Хриплые попытки вздохнуть практически не несли результата, я по-прежнему нуждался в кислороде и мне становилось плохо от его недостатка. Резко я схватился руками за запачканный фартук Рейхугольника, крепко держась за него пальцами и начиная поднимать свою тушу по нему наверх. Вероятно я озадачил его своей наглостью и ему вряд-ли понравилось подобное действие с моей стороны, но по крайней мере я смог нормально вздохнуть. Однако эта маленькая победа не продлилась долго и в следующий момент меня за верёвку подняла чужая крепкая рука, замахнулась моим телом и с силой швырнула в противоположную сторону помещения. Я почувствовал себя каким-то кожаным мешком мяса, от того, как легко ему удалось кинуть меня да ещё и так. На время полёта я был напрочь дезориентирован, мозг отказывался понимать где верх, где лево, где право и перед. Меня затошнило, но путешествие по воздуху было совсем недолгим и завершилось моей встречей со столом.       Никогда бы не подумал, что человек может кинуть кого-то с такой силой... А в прочем, он и не человек. Он.. монстр и иначе язык не повернётся сказать. Он монстр даже не потому, что он делает, он таков чисто из-за своих особенностей. Он намного крупнее любого человека. Его голова совсем не похожа на человеческую. Его глаза.. столь мертвы и холодны эти бездонные точки, что ни о какой человечности и речи не может быть. Я помню, что видел на его руках крепкие крупные когти, точно звериные, но сейчас его лапы закрыты от меня перчатками. Я помню его полную клыков, загнутых внутрь, огромную бездонную пропасть, именуемую пастью и чрезмерно длинный чёрный язык. Я не видел человека, со всеми этими качествами.       Моя спина отреагировала крайне болезненным хрустом на встречу с краем стола, заставив меня вновь подать голос и вскрикнуть. Я отдёрнулся от стола, тут же на него облокотившись, но феерично упав, а за мной на пол приземлились крылья, которые когда-то были на моей спине. Но сейчас мне уже не было до них дела. Бедный мой позвоночник... Однако не только он будет расплачиваться за.. я уже не помню, чем я там провинился. Немец не заставляет себя долго ждать и, не дав мне полностью придти в себя хватает, сильной рукой мою тонкую шею, пригвоздив затылком к столу и вновь перекрыв доступ к кислороду, держа руку на ссадине от верёвки. Голова заболела, словно была готова лопнуть от давления, я начал чётче чувствовать, как моё сердце билось о грудную клетку. Я чувствовал слабость, но продолжал отчаянно пытаться ловить губами жизненно важный кислород и отчаянно бить по лапе, державшей меня. Был риск не только задохнуться, но и риск того, что он попросту сломает мне шею или сосуды лопнут от давления, направленного на них. Я мог разглядеть с каким маниакальным оскалом и игривым удовольствием в глазах он разглядывал мои попытки ухватиться за собственную жизнь, которая сейчас находилась в его руках.       Умереть мне, к сожалению или к счастью, не дали и вскоре я начал судорожно возвращать воздух в свои лёгкие, пока мои руки прижимали к столу передней стороной ладони вверх. Я не придал этому значения, так как первой задачей на тот момент было не задохнуться. Но моё внимание быстро переключилось к рукам, когда после взмаха я почувствовал нож, насквозь пробивший мою кисть и прибивший её к столу. Я истошно закричал, слыша и чувствуя, как голос норовит сорваться, прерываясь на судорожное тяжёлое дыхание. Желание подёргать рукой прерывали новые потоки боли. Я точно слышал, как хрустнула кость. Я постепенно перестал чувствовать пальцы на той руке и двигать ими больше не представлялось возможным. Аналогичная судьба ждала и вторую руку, несмотря на то, что я пытался вырвать её из сильной хватки. Я пытался отстраниться от стола, наполняя помещение своим криком, который со временем сорвался на рыдания и всхлипы в очередной раз. Я плохо переносил боль. Я не хотел этого. Я боялся, что это ещё не конец. – Какая прекрасная картина.. особенно мне в ней нравятся глаза. Ты знаешь, у тебя довольно красивый цвет глаз, Польша. Ты должен гордиться этим. - я не особенно вслушивался в чужие слова, занятый своей болью и криками. Но затем я увидел на чужом лице выраженную похоть. - Твои крики меня заводят столь сильно, что я просто не могу удержаться. Ах, мой сладкий мальчик, пожалуй, я сделаю нашу игру особенной специально для тебя.       Ох, вот что, что, а такой милости мне точно не надо. Как этот монстр вообще может возбуждаться от чужих страданий? И по какой причине я должен умирать в окружении не своей семьи на старости лет, а маньяка-извращенца, будучи при этом изувеченным и ещё достаточно молодым? Меня замутило от всего происходящего, а к горлу подступил ком, который я с трудом сглотнул, терпя неприятный горький привкус. По ощущениям я наверняка ещё и побледнел, но немца это вовсе никак не беспокоило.       Он беспардонно рвал мою одежду, особо не заморачиваясь с тем, чтобы просто снять её. Вероятно, мысленно он уже видел мой холодный изуродованный труп, а мёртвому одежда уже не нужна. И возможно я бы мог смириться со своей участью, но терпеть всю эту боль я попросту не мог. Дураку понятно, что церемониться со мной никто не собирается. Чужие габариты могли только лишь ужасать, мерзкий (лично для меня) налитый кровью член в длину был едва ли не с мою голову, если, конечно, это и не было так. Я задёргал ногами, стараясь оттолкнуть от себя мучителя, но учитывая подступившую слабость и в целом мою ничтожность в плане физической силы в сравнении с ним мои попытки оказались провальны. Он дёрнул меня за ноги так, что ножи прорезали мои ладони вдоль, но я остался крепко прибитым ими к столу. Немец навис надо мной голодным зверем, капая на грудь холодной и липкой слюной, вглядываясь в мои измученные, по прежнему напуганные глаза. – Ммм, а ещё мне бы очень хотелось попробовать на вкус хотя бы один из твоих глаз. В конце концов, я ведь ещё никогда не встречал таких.. прекрасных. - в полголоса шептал мне мужчина, облизываясь.       Тот наклонился к моему лицу, а, если конкретно, к глазу тут же принимаясь за попытки вытащить глазное яблоко из глазницы. С новой силой я закричал, растрачивая последние силы своего голоса, просил, умолял его остановиться, чувствуя как в ещё неоторванное от сосудов и нервов яблоко вонзаются острые клыки. Честно, я не понял, когда именно перестал видеть своим левым глазом, так как темнота от чужой пасти практически не отличалась от темноты, которая была слева теперь. Но я точно почувствовал, как тот наконец оторвал это злосчастное яблоко, чавкая им по-звериному, а из глазницы тем временем забрызгала кровь.       Я не успел придти в себя после такого перехода к одноглазости, как в моё нутро резко протолкнулись, невзирая на мои попытки сжаться. Эти попытки наоборот сделали мне только хуже, так как внутри становилось невыносимо больно от разрывов, хотя, я думаю, они были бы в любом случае. Не внимая хриплым вскрикиваниям, монстр беспощадно драл мою прямую кишку, а кровь лишь облегчала ему движение внутри меня. Я уже не видел перед собой разумное существо. Это..животное, у которого есть только инстинкты. Голод и спаривание - единственное, что заботило его сейчас. И к моему несчастью, обе эти потребности жизнь обязала удовлетворить на мне.       Нет, я же.. Я же просто не выдержу этого! Он вообще сейчас понимает, что творит? Тошнота сменяется рвотой, но изо рта выливается исключительно кровь, но, может, перемешанная с желудочным соком. Я чувствовал, словно органы внутри меня рвались и превращались в кашу с каждым толчком. Кровь шла и из носа. Перед оставшимся глазом затухала реальность. Последнее, что я почувствовал, это то, как клыки с лёгкостью впиваются в моё плечо, отрывая от него нехилый кусок мяса. А дальше я замолк, пока на моём лице высыхали солёные слёзы. Тело обмякло в чужих руках и больше не было моим. Вероятно, оно будет съедено ещё до того, когда охладеет. Но мне уже будет всё равно.