Время будить королей

Странное дело — страх. Неприятная, режущая эмоция. Квиберн с ней прежде почти не был знаком, если не считать некоторых эпизодов из детства. Однако те, порой мнилось ему, произошли с кем-то другим. Теперь же он вспомнил о страхе, хотя боялся в большей степени не за себя, разумеется. Квиберн опасался, что тень, стоящая за его плечом, заинтересуется Серсеей. Он даже возможных посланников из Вестероса так не опасался, как этого. — Джико, — позвал Квиберн мальчика, который нынче покидал их тесную коморку только по важным поручениям. Нечего шататься по городу просто так. Люди на острове слишком обеспокоены. Джико не особенно протестовал, — ты помыл колбы, которые я тебе дал? Следовало сделать ещё немного вещества, формулу которого он не так давно усовершенствовал. Часть оного Квиберн использовал для моряков, отправленных к нему магистрами. Злоупотреблять и проводить над ними эксперименты не следовало, чтобы не вызвать ни чьих подозрений, но кое-что он себе всё-таки позволил. Почти невинную вещь: разузнав обо всём, он не велел им ничего забыть. Нет. Он просто приказал не рассказывать об этом никому, кроме Совета магистров. Чтобы не преумножать панику и дурные слухи. Оставалось надеяться, что это подействует. Квиберн побеседовал отдельно с каждым в другой комнате, поскольку лаборатория вряд ли способствовала бы непринуждённой обстановке. Благо, в доме ещё оставались незанятые помещения. Стоило человеку сесть за стол, как Квиберн вежливо предлагал выпить успокаивающего травяного настоя собственного производства. В чашу предварительно было подмешано вещество, не имеющее запаха и вкуса. Действие его начиналось уже после нескольких осторожных глотков. Никто не отказывался от напитка — из вежливости, и благодаря уверениям Квиберна, что это успокоит нервы после чудовищного происшествия. Особенно ему запомнился боцман — ростом и комплекцией тот почти не уступал Григору Клигану, однако огромные ручищи его подрагивали, когда он подносил к сухим обветренным губам парящий напиток. Глаза его были полны ужаса. Он напоминал Квиберну в тот момент ребёнка, по ошибке очутившегося в теле взрослого мужчины. Зрелище, безусловно, нелепое, в чём-то даже забавное. Но Квиберну было не до смеха — он-то прекрасно понимал, что напугать этого гиганта могло только нечто воистину кошмарное. Так и оказалось. Прихлёбывая настой, боцман понемногу успокаивался и даже расслаблялся. Прежде немного бессвязный рассказ обретал относительную ясность. Подобное происходило и с остальными, когда Квиберн говорил им успокоиться и поведать о случившемся всё, что они помнят. Боцман то и дело пожимал мощными широкими плечами и как-то стыдливо отводил глаза. — Смотрите прямо на меня и говорите, — мягко, вкрадчиво, но настойчиво велел Квиберн. — Вы, наверное, слышали это уже не раз за сегодня, — мужчина выглядел немного смущённым. Квиберн осторожно и поощрительно улыбнулся ему. — Но именно за этим я здесь. Чтобы успокоить вас и разобраться. Рассказывайте. Сосредоточьтесь и постарайтесь вспомнить все детали. Это очень важно. — Да… тут и говорить нечего, если честно. Я видел это… ну, это вот, — подбирая нужное слово, боцман несколько раз сжал и разжал толстые пальцы в пучок, изображая не то клыкастую пасть, не то щупальца, не то что-то ещё. — Не знаю, как назвать. Уж поверьте, никто не сомневается в существовании кракенов и даже левиафанов. Здоровые и опасные твари, спору нет, даже с виду миролюбивый кит может уничтожить судно… Но это уж точно было ничего из этого, говорю вам с уверенностью. — На что же это было похоже? — искренне интересовался Квиберн. — На чудовище, — криво улыбался боцман. — Как иначе назвать эту тварь? Конечно, издалека и не приглядываясь, можно подумать, что это действительно огромный кракен. Гигантский осьминог… Но его отростки были вовсе не похожи на осьминожьи щупальца. Их я повидал немало. На месте присосок находились какие-то отростки… скорее… рты, — боцмана передёрнуло и он сделал долгий глоток из глиняной чаши, не выпуская ту из руки. — Так мне показалось. Они были полны зубов. Остального я, по счастью, не видел, поскольку корабль наш находился подальше, чем… судно тех несчастных, кого эта тварь утащила. Квиберн кивнул. От других членов команды он слышал примерно то же самое. Голову твари почти никому не удалось разглядеть, разве что её смутные очертания. — Ужасающе, — спокойно проговорил он. — Спасибо, что согласились повторить для меня эту историю. Уверен, её неприятно вспоминать. — Да уж, — боцман криво улыбнулся, демонстрируя крупные желтоватые зубы, — кошмары мне будут сниться регулярно. — Мой настой поможет успокоить ваши нервы, обещаю, — повторил Квиберн то, что говорил в самом начале, — выпейте до конца, и сегодня спокойно уснёте. Мужчина посмотрел на него с сомнением и даже некоторым недоверием, но всё-таки опрокинул в себя остатки горячего напитка. — Хорошо, если так, — пробасил он, вытирая густые усы. — Даю слово. И вот ещё… — Квиберн поймал взгляд тёмных глаз, удержал его, не отпуская, — не рассказывайте о том, что видели там, никому. За исключением Совета магистров, разумеется, меня и её превосходительства. Это была не просьба, не вопрос — приказ. Но боцмана это, похоже, нисколько не смутило. Он оказался не в силах отвести взгляд и медленно кивнул. — Да. Так и будет. — Замечательно. Квиберн хлопнул в ладоши, заставив тем вздрогнуть сидящего напротив человека. Теперь он выглядел таким растерянным, словно не сразу сообразил, где находится. — Вы можете быть свободны, — Квиберн указал на дверь, — не смею больше вас задерживать. Когда боцман ушёл, Квиберн откинулся на спинку стула, размышляя. Взгляд его то и дело скользил в сторону только что закрывшейся двери. Боцман хорошо запомнился не только благодаря своим немалым габаритам и контрасту, которые те создавали вкупе с владевшим этим человеком страхом. Нет, среди прочих он был почти единственным, который, пусть и повёл себя, как все прочие, но всё-таки ощущалось в нём некое сопротивление. Словно что-то — или кто-то — мешал действию вещества. Квиберн подумал, что дело, возможно, в концентрации, и дозу стоит увеличивать в соответствии с весом человека. Это было бы самым очевидным — и самым успокаивающим объяснением. Хуже, если дело в другом. В чём? Поиск ответа на этот вопрос хотелось отложить, однако разгадка почти не заставила себя ждать. Исходила она извне. Квиберн заметил тяжёлое колыхание теней в комнате, что складывались в размытые очертания человеческой фигуры. Услышал знакомый, почти ненавистный голос. — Он видел, Квиберн. Этот человек видел. — Я знаю, — Квиберн говорил шёпотом, чтобы никто не услышал за дверью или стеной его бесед с самим собой. — Не говори мне очевидного. — Но именно очевидного ты сейчас и не заметил, — усмехнулись тени, среди которых прятался чёрный человек. Этот снисходительный тон едва не вызвал раздражение. Почти точно так же в юности бесили некоторые из мейстеров, обращающиеся с Квиберном подобным образом. Как с несмышлёнышем. — Слова работают, это верно, — продолжил человек. — Они слышат твою речь и воспринимают, как обычную, человеческую, ни о чём не догадываясь. Но есть ещё кое-что… — казалось, он проверяет терпение Квиберна на прочность. Пускай, в нём никогда не было недостатка: нетерпеливый человек не способен стать учёным и добиться хоть сколько-то значимых результатов. — Эти люди посмотрели на то, что тоже говорит на этом языке. Не имея никакой защиты. По эту сторону реальности порой достаточно одного взгляда, чтобы губительные семена, посеянные в душе этими тварями, пустили свои ростки. Понимаешь, к чему я клоню? Страх снова стучался в запертые двери сознания. Уверенные и гулкие его удары эхом отражались в сердце. Квиберн неторопливо кивнул. Он понимал… хотя, возможно, не до конца. — И всё-таки, — последовало возражение, — с другими такого не произошло. Только с боцманом. Только в нём я ощутил сопротивление. — Он-то лучше всех разглядел его. Я видел в его сознании. Он искренне верит в то, что, в отличие от других, не видел очертаний ни головы, ни тела, однако на самом деле он разглядел те жуткие глаза и рты. И они посмотрели на него в ответ. Увидев зло, беззащитный, человек уже никогда не избавится от него. Это как смертоносная зараза, как чума. — И что это может значить? — Квиберн понял, что шёпот его становится всё громче, и снова приглушил голос. — Кто это был? — Посланник, — после короткого ответа последовала долгая пауза. Квиберн ждал, пока человек снова соизволит заговорить. — Один из Старых богов когда-то… согласился помочь своим братьям. Тем, кто находился во внешних границах. Ты понимаешь, о ком я, не будем лишний раз называть их имена. Когда же он опомнился, было слишком поздно что-то менять. Как и другие, он оказался полностью подчинён их воле. В конечном счёте… это не закончилось для него ничем хорошим. Он был низвергнут и заперт на дне морском. Там, где поют русалки и гремят кости утопленников. Это старая легенда, я не буду пока вдаваться в детали, их ты сможешь узнать сам, если пожелаешь. Сейчас важно вот что: твари, которых видели моряки, некогда служили этому богу. Это его посланники. Однако Древние извратили их природу, как и природу всего, к чему прикасаются. Сделали из них очередных своих слуг, что охраняют некоторые из проходов… Настаёт время их пробуждения. Чёрный камень, привлёкший внимание некоторых из моряков, был плитой, которая открывала такой проход. Очевидно, привратник его сбросил оковы сна и явился людям, движимый голодом. Квиберна передёрнуло. — И те, кто смотрел на это достаточно долго, пустили в себя гниль, пришедшую извне. Она-то и влияет на восприятие. Древние всегда были и остаются Абсолютом, его тёмной и непостижимой для человека частью. Материя, способная разрушить всё, в особенности хрупкую человеческую душу. Никто из смертных не в силах воспринять его и остаться в живых. — Что с этим можно сделать? — то было единственное, что волновало Квиберна тогда. Истории и легенды, а так же всевозможные поучения можно оставить на потом, куда важнее понять, как действовать прямо сейчас. — Выход один: этих людей следует убить, — тень словно пожала плечами. — Так будет лучше для всех. Пусть их души отправятся к тем, кому уже принадлежат, пока не натворили бед. — Как ты себе это представляешь? — Квиберн едва не рассмеялся. — Пойти на корабль и передушить их или попросить Гору разделаться с ними? — Не стоит твоих трудов. Мы… заключили с тобой соглашение, — вкрадчиво прошелестел голос. В нём слышалось змеиное шипение. — Я уважаю это и, кто бы что ни говорил, помню о данном мною слове. Их корабль пойдёт ко дну прежде, чем они передадут эту заразу другим. — Не собираешься же ты… — Квиберн не договорил. Человек, прячущийся сейчас в густых тенях, коротко рассмеялся. — Я не имею власти над чудовищами извне. За кого ты меня принимаешь? Нет. Они намерены вернуться в Браавос, как тебе и самому известно. Каждый из них принял достаточно того вещества, чтобы немного усмирить то, что поселилось в их душе. Остальное предоставь мне. Иногда люди бывают такими невнимательными, и даже опытные моряки могут случайно направить корабль на скалы. — Ясно, — Квиберн встал. Его нисколько не волновала судьба этих людей. Вероятно, этот план надёжнее, чем просто уговорить их ничего и никому не рассказывать. — Договорились. — И это всё? — сотканная из теней ладонь, неожиданно опустившаяся на загривок, оказалась тёплой, живой и вполне реальной. Квиберн поморщился, зная, что требуется этому существу. Пока что ему удавалось скрывать отметины от укусов, которые исчезали довольно быстро. Чёрный человек хотел его крови — она требовалось ему, чтобы поддерживать силы и творить вещи, которые иные назвали бы чудовищными. Но не Квиберн. Он сам дал этому иное определение. Вещи, которые пока не доступны ему самому. У чёрного человека не было ни острых клыков, ни ледяных ладоней. Его по ощущениям самые обычные, человеческие зубы коснулись кожи чуть ниже шеи. Больно тоже не было, разве что немного странно. Человек этот питался в первую очередь не самой кровью — жизненной силой, от того Квиберн после такого всегда испытывал желание немного вздремнуть. — Это сильно упростит мою задачу, — голос немного отдалился и Квиберн понял, что всё закончилось. Он не оборачивался, избегая смотреть на это создание, пахнущее гарью, дымом и свернувшейся кровью. Достаточно его слов и действий. Не хватало ещё глядеть в его пылающие глаза. — Ты помнишь, что я говорил? — Ты знаешь, что сейчас это невозможно. — Подготовь почву, — уже настойчивее, почти холодно приказал человек. — Времени осталось немного. Ты должен прибыть до того, как всё начнётся. Ты будешь нужен мне. А я буду нужен тебе, если желание твоё осталось неизменно. — Оно неизменно. И я буду, — пообещал Квиберн. Он знал: остаётся чуть больше одной луны до того, как ему надлежит спуститься в лабиринты Лората и пройти по опасному туннелю до Валирии. И способ, которым это можно сделать, ему был уже известен. — Надеюсь, ты не передумаешь в последний момент… из-за Серсеи? — Как только я буду знать, что она находится в относительной безопасности, я отправлюсь в путь. Первое восхождение уже близко, а второго наступить не должно. Человек хмыкнул. — В безопасности? Ну что ж, дело твоё, поступай, как знаешь. Главное, сделай то, о чём мы договорились. Квиберн почти физически ощутил, что остался в комнате один. Никакого постороннего, давящего присутствия. Даже дышать стало немного легче. Уперевшись ладонями в край стола, Квиберн простоял так некоторое время, приводя мысли в порядок и собираясь с силами. Вероятно, ему стоило прямо сейчас отдохнуть. Самое верное решение — ничего дельного не выйдет, если сознание как в тумане. Джико выглядел обеспокоенным, когда Квиберн вошёл в их общую комнату, которая по совместительству являлась лабораторией. В это время мальчик что-то старательно читал, как ему и велели, и внутри по отношению к нему шевельнулось нечто вроде сожаления. Квиберн никогда бы не подумал, что способен привязаться к кому-то, кроме Серсеи. — Вы бледны, мастер, — произнёс он на всеобщем, вставая со своего места. Говорил на нём Джико всё лучше. — Могу я чем-то быть полезным? Принести что-нибудь? Его услужливость вызвала кривую улыбку. — Нет, не нужно, — Квиберн покачал головой и присел на свою кровать, что примыкала аккурат к одному из столов, ныне заставленному пустыми колбами из-под реактивов. — Мне просто нужно немного поспать. Если произойдёт нечто, требующее моего немедленно присутствия, или придёт её превосходительство с каким-то вопросом… разбуди меня. Понял? Джико, стоявший рядом со всё ещё несколько растерянным видом, кивнул. — Вам нужно больше отдыхать, — серьёзно проговорил он. Квиберн опустил руку на его взлохмаченную голову. — А тебе следует принять ванну. Твоя кожа и волосы должны быть чистыми. Так что займись этим, пока я буду спать, — голова коснулась подушки, и Квиберн тут же смежил вмиг потяжелевшие веки. Прежде, чем Джико схватил ведро для воды, он уже крепко спал. На сей раз Квиберн видел то, что являлось каждому человеку, когда сознание оказывалось во власти глубокого сна: беспросветно тёмную комнату кошмаров, ждущую в конце жизни. Однако люди, как и сам Квиберн, давно перестали бояться этой пустоты, не подозревая, что в действительности созерцает блуждающая во мгле душа. *** К облегчению Квиберна, чёрный человек на время оставил его в покое. Хотя он то и дело невольно потирал то место, где недавно оставили очередную отметину чужие зубы. Там уже не было никаких следов, как и прежде, но неприятное ощущение пока не желало покидать. Серсея всё больше времени проводила у себя — одна или в компании дяди, стала больше времени проводить с детьми, и Квиберна даже радовал тот факт, что она не уделяет ему самому столь пристального внимания. Хорошо, что голова её пока занята другим. Квиберн прекрасно знал, что она ищет — историю. Верно, Серсея желала докопаться до истины, возможно, вывести магистров на чистую воду. Квиберн бы мог сказать ей, что то не столько не имеет смысла, сколько не станет каким-то разоблачением. Острова жили по своим древним правилам, которые учитывали существование лабиринтов. Тёмных и вечно голодных. Лабиринты, возведённые здесь задолго до существования людей теми, кто им предшествовал, и занятые теперь другими существами, невольно заставляли следовать этим старым законам. И не было в том никакого злого умысла. Не более, чем инстинкт, неосознанный импульс. Запрятанное в глубине бессознательного стремление угодить могущественным силам, дабы те не обрушили на головы людей свой гнев. Ничего из этого Квиберн не пытался ей сызнова объяснить и рассказать, зная, что Серсея, вероятнее всего, не станет слушать. Захочет убедиться в том сама, увидеть настоящие доказательства, а не россказни и слушать домыслы. Главное, чтобы доказательства эти не явились к ней лично. В таком случае он, конечно, не станет ждать. После скромного обеда, состоящего в основном из чуть подсохшего хлеба и жареной рыбы, Джико снова сел за книги. Квиберн же самостоятельно занимался подготовкой ингредиентов для вещества. Кое-чего не хватало, значит, скоро придётся снова отыскивать необходимое у местных торговцев. Хотя одно растение, как Квиберн сам убедился, росло неподалёку от того самого лабиринта. Значит, предстоит наведаться и туда. — Ты знаешь что-нибудь об алхимии? — чуть задумчиво спросил он вдруг у Джико, который, оторвавшись от книги, посмотрел на Квиберна с изумлением. — Конечно. Вы же мне рассказывали, — мальчик кивнул на перегонный куб, стоящий на столе перед Квиберном. — И показывали. Я видел, как это делается. Помогал вам. Он явно не совсем понял суть вопроса, хотя прекрасно помнил, что происходило с Нхаллой. В этом сомневаться не приходилось. — Я немного не о том, — Квиберн повернулся к нему, улыбаясь. — Я говорю… не о технической стороне вопроса, что является лишь поверхностью. А о самой сути. Ты знаешь что-нибудь о ней? Ты понимаешь? Джико растеряно моргнул. В тёмных миндалевидных глазах отразилось искреннее замешательство. — Не уверен, что понимаю, о чём вы, мастер… Вы ведь сами показывали мне… — Ничего. Скоро поймёшь, — Квиберн осторожно взболтал колбу с жидкостью, слушая мягкое бульканье. — Поймёшь, что суть это процесса в обмене. Всё имеет свою цену. — Какого рода обмен вы имеете в виду? — заинтересованный, Джико слез со стула и подошёл поближе, теперь глядя на колбу так, словно она могла дать ответ на его вопрос. И самое главное — понять этот самый ответ, ведь просто услышать его — мало. Слова — это ветер, который иногда только пролетает мимо ушей. — Честный обмен, разумеется, — хмыкнул Квиберн и посмотрел на тёмную жидкость, оставляющую жирные потёки на стеклянных стенках сосуда. — Я говорю не только о предельной точности состава, разумном балансе ингредиентов и понимании его работы… Нет, первое, что должен помнить каждый — это обмен. Ты должен отдать нечто, чтобы получить желаемое. Главное быть готовым эту цену заплатить. — И что же отдали вы? — тут же спросил Джико. — То, что счёл необходимым, — Квиберн не хотел посвящать мальчика в подробности. Это ему пока что ни к чему. — Главное… цена должна быть разумной и соответствовать тому, что ты желаешь получить. Не стоит пытаться купить желаемое за бесценок, это оскорбительно, но и продешевить нельзя. Баланс. По сути вся наша жизнь — алхимическое взаимодействие, обмен важного на необходимое. — Кажется, я начинаю понимать… — пробормотал Джико. — Вы говорите о чём-то… чём-то невидимом, наверное? — О, отнюдь не всегда, — покачал головой Квиберн. — Сейчас я прошу тебя только помнить об этом. Вскоре я покажу тебе, что такое обмен. Тебе, наверное, интересно узнать, как он выглядит на деле? Джико поспешно закивал. — У меня будет к тебе поручение, — Квиберн тут же перешёл на деловой тон. — Не связанное с обменом… разве что денежным, — он попытался разрядить обстановку и указал на исписанный его убористым почерком листок. — Это список всего необходимого. Ты знаешь, что делать. — Конечно, мастер. Я рад быть вам полезным, — Джико даже просиял. Он едва успел выскользнуть за дверь прежде, чем на пороге неожиданно объявился сир Герион. Его Квиберн, признаться, не ожидал увидеть. Гостем он был нечастым, да и явно самого Квиберна сторонился, почти как его племянник. Выглядел Герион невесело и обеспокоенно. Не считая, разумеется, его постоянной бледности и выпадающих волос. Сир Герион был болен — и болен смертельно. Земли Долгого Лета отравили его. Валирия отравила его. Он страдал от той же болезни, от той же заразы, что исторгала уродцев из чрев матерей в Монтарисе, что становилась причиной появления двуглавых телят и прочей мерзости. — Я пришёл, чтобы обсудить с вами важный вопрос, — начал он с порога, опустив приветствие. — Сразу к делу? Это хорошо, — почти похвалил его Квиберн, прикрывая дверь. — Это касается Вестероса. Точнее, того, что мы с вами обсуждали раньше в присутствии Серсеи. — Да, — согласился Квиберн. — Это действительно серьёзный вопрос. Что же вы хотите узнать от меня? Уверяю, мне известно ровно столько же, сколько и вам, — он развёл руками. — Что вы планируете делать? — от Квиберна не ускользнуло то, что взгляд Гериона ненадолго задержался на столе, где до этого велась подготовка к изготовлению вещества, а после снова упёрся в лицо Квиберна. — Вы знаете, что здесь ещё находится моя дочь. А сам я скоро буду вынужден покинуть остров, чтобы выполнить своё поручение. — Я знаю, милорд, — Квиберн указал на один из свободных стульев. — Присядьте. Когда Герион принял приглашение, Квиберн и сам подтянул к себе колченогий скрипучий табурет и опустился на него. — Вы полагаете, что у меня на все вопросы всегда есть ответы и готовые решения? — Если верить Серсее, то да, а моя племянница, похоже, мало кому доверяет, — Герион даже улыбнулся. — Но я просто хочу услышать ваше мнение. Вы его высказывали при Серсее, но я не дурак и прекрасно понимаю, что некоторых вещей вы могли не говорить только ради её спокойствия. — Ваше предположение верно… до определённой степени. Я честно сказал ей, что думаю. И пока мы можем лишь гадать, оправдаются ли наши ожидания. — Но что вы собираетесь делать, если это произойдёт? — упорствовал Герион. — Для начала — поговорю с магистрами, как и обещал. Прежде всего — с тем самым Отерисом, помните? Он хорошо знаком с Джейме, пусть мы лично пока и не виделись, и, возможно, лучше вникнет во всю эту ситуацию. Джарлан тоже, очевидно, на нашей стороне. Но, похоже, скорее от того, что ему понравилась Дейенерис Бурерождённая. Так мне кажется, — Квиберн усмехнулся. — Поэтому он пытается ей угодить, пусть и на расстоянии. Но какое нам дело, если это на руку? — Вы правы, — проговорил сир Герион. — Но что мы будем делать с тем, что корабли эти так или иначе вернутся в Браавос и расскажут, что видели здесь? Расскажут о вас, о Серсее, её детях… о Дейенерис. А из Браавоса эта весть понесётся и дальше. — Надеюсь, вы не полагаете наивно, что Бран Старк не в курсе всего этого? — Но прежде он не был уверен в том, где мы все. Теперь ему это станет известно. Квиберн задумался. Как обычно, не от того, что не знал ответа, а потому что давал собеседнику время самому осмыслить сказанное. — Войска он сюда не пошлёт, — продолжил Герион, — но может сделать чего похуже. — Касательно последнего… я постараюсь этого не допустить. — Возможно, теперь действительно безопаснее было бы покинуть Лорат. Отправиться в Миэрин, — неожиданно предложил Герион. — Всем нам вместе. — Не ожидал услышать от вас подобного предложения! — Квиберна это действительно почти развеселило. Он по обыкновению не смеялся, но улыбнулся. — Неужели вы хотите нарушить волю Дейенерис Бурерождённой? — Нет. Я хочу уберечь нас всех, — Герион сохранял серьёзность. — Знаю, как это может звучать, но… мне кажется, она поймёт. «Сомневаюсь, что вы хотите уберечь даже меня», — мысленно хмыкнул Квиберн, прекрасно видя отношение Гериона к его занятиям. — Не исключено, — не стал отрицать Квиберн. — И всё же… вы предлагаете оставить людей на произвол судьбы? Как минимум, следует дождаться отрядов, которые она обещала сюда прислать. Если таковые прибудут. Теперь уже на лице Гериона отпечаталось сомнение в том, что Квиберна действительно беспокоит безопасность безразличных ему людей. Это была правда, конечно. Жители острова Квиберна не волновали. Будут они живы или умрут все до единого, на его планы, настроение и дальнейшие действия это не повлияет ровным счёт никак. — Нам… точнее, её величеству доверили следить здесь за порядком, — напомнил Квиберн. — Так что наш побег, возможно, и будет оправдан в случае реальной угрозы, и тем не менее подобное никто не забудет. Герион вздохнул. Очевидно, он и не думал отказываться от идеи убраться из этого места куда подальше — как и прочим чужакам, ему не нравились лабиринты. Пугали его, вгоняли в уныние. К такому не привыкнуть за короткий срок. Сам-то он скоро покинет архипелаг, но ведь его дочь останется здесь. Герион не хотел, чтобы с ней что-то произошло. Потому искал возможные выходы: если не на запад, так может быть на восток? Квиберн некоторое время молчал, наблюдая за чужими терзаниями, но решил облегчить ситуацию. — Понимаю, о чём вы думаете, — тихо и серьёзно проговорил он. — И знаю, с чем связаны эти опасения. Лабиринт. Возможное прибытие кого-то из Вестероса. Все эти странные вещи, которые творятся вокруг. Это не может не пугать, тем более, леди Джой тоже среди нас, и вы вынуждены оставить её. Не исключено, что испытываете по этому поводу чувство вины. Герион хмуро посмотрел на Квиберна, не понимая, к чему тот ведёт, и зачем озвучивает очевидное. — Не нужно пытаться копаться в моих мозгах, — резко отрезал он. — Если вы всё понимаете, то знаете, что беспокоит меня не собственное благополучие. Джой. Серсея. Джейме. Их дети. Все они могут оказаться в большой беде. Что вы планируете с этим делать? Квиберн встал, пройдясь по комнате. Как обычно, ответ у него имелся, однако он делал вид, что думает. Не следует показывать своё превосходство над другими, особенно, если этот человек родился в благородной семье. Уж этому Квиберн давно научился. — Определённые соображения у меня имеются. Куда ж без этого? Я вам только что рассказал о своих намерениях. Прежде всего — магистр Отерис. Вскоре он прибывает из Мороша. Серсея, верно, рассказывала вам, — полувопросительно произнёс Квиберн и, дождавшись кивка Гериона, заговорил дальше, принявшись объяснять ему всё по второму кругу. — Он уже знаком с сиром Джейме. Надо полагать, весьма неплохо… И я искренне надеюсь, что он войдёт в наше положение, когда я объясню ему кое-что про Вестерос. Разумеется, на случай, если кто-то прибудет. Не исключено, что это всего лишь опасения, однако они обоснованы и следует подготовиться ко всем возможным вариантам. — Не спорю, — моргнул Герион. — Но почему он? Джейме его знает… Но не вы! — Он, надо полагать, общался довольно близко с одним человеком. На одном языке. Это играет большую роль, милорд. Это создаёт определённые доверительные отношения. Отерис, как и другие магистры, наверняка узнал за это время куда больше о сире Джейме, и воспримет всё это ближе к сердцу. Ведь дело будет касаться его сестры и его детей… Во всяком случае, я на это надеюсь. Так что это лучший выход. Другие же магистры скорее прислушаются к его словам, чем к нашим. Как бы то ни было, мы для них чужаки, а он — свой. Герион осторожно кивнул, словно ещё не решив, стоит ли соглашаться с подобным утверждением. — Славно. Если корабли из Вестероса всё-таки прибудут… я сам встречу их. И отправлю обратно с пожеланиями всего наилучшего. Ведь, если они прознают про нас, то к тому моменту наверняка будут знать и про дракона. Его здесь нет, однако они не могут быть в том уверены, являясь сюда. Это и без того немалый риск, к чему усугублять ситуацию? Так что пока опасаться делегации нет причин. — Пока, — повторил Герион. — Вот именно. Ведь Бран, как вы говорили… — О, о нём я помню, милорд. Но не в наших силах противостоять ему. И побег здесь не поможет. — В чьих тогда? Это и есть ваш дальнейший план — просто ждать, сложа руки? — Герион сжал кулаки. — Безумие! — Не большее, чем бросаться в неизвестность, — вежливо возразил Квиберн. — Я не говорю о пустой трате времени. Я говорю, что нужно подождать удобного момента. — Какого момента? — не понял Герион. — Я… — Квиберн покосился в сторону стола, на котором его ожидали колбы, — я работаю над этим. И сделаю всё, чтобы ваша семья не пострадала. Когда вы отбываете? — Скоро, — буркнул Герион. Он был хмур и выглядел не слишком удовлетворённым ответами. Наверное, он полагал, что потратил время впустую, но Квиберн и не понимал, чего он этим разговором пытался от него добиться. Признания? Но какого? Или, возможно, искал одобрения своему плану побега? Вот уж нет. — Как только прибудет этот самый магистр. Серсея передала мне слова Совета — Отерис должен привезти с Мороша какие-то бумаги, которые мне надлежит доставить Миэрин. — Вы планируете путешествовать морем? — Я… ещё не решил. Всё будет зависеть от ресурсов, которые мне смогут предоставить для этого магистры, — пожал плечами Герион. — Не знаю, насколько сейчас разумно обходить Эссос с западной стороны по морю, да ещё и пробираться около руин Валирии, — его передёрнуло. — Но, если будет возможность, я так и поступлю. Так я доберусь до Миэрина куда быстрее, чем по суше. — Верно, — Квиберн потёр подбородок. — Верно. Что ж, будем ждать их решения. Всего хорошего, милорд. Прошу меня простить, здесь ещё масса работы, которой мне надлежит уделить время. *** Чёрный человек всё не приходил. Как и вести, которые касались корабля тех людей. Может статься, Квиберну придётся поверить на слово, что судно потерпело крушение близ берегов Браавоса, положиться на честность этого существа. И это при том, что Квиберн никогда не верил даже обычным людям, не говоря уже про мертвецов. И всё же отсутствие смердящего огнём и кровью Балериона несказанно радовало. Оказалось возможным нормально отдохнуть. Квиберн на время перестал сам походить на покойника. Серсея, как он заметил, всё больше времени уделяла своим поискам. Квиберн почти всё время тратил на то, чтобы создать как можно больше вещества, и тому, чтобы показать Джико, как оно делается. Весь процесс мальчику пока доверить нельзя, разумеется, но на каком-то этапе он может оказаться полезен. На следующий день после беседы с Герионом, Квиберн взял Джико с собой к лабиринту. Следовало собрать растения, что пробивались через камни у самого входа. Джико побаивался этого места — и нисколько того не скрывал. — Здесь холодно… и жутко, — признался мальчик несчастным тоном, косясь в сторону жадно распахнутого провала. Разумеется, он напоминал голодную беззубую пасть. Или огромный чёрный глаз. — Это просто древние руины, — пожал плечами Квиберн. — Конечно, они не лишены некоторых пугающих особенностей, и я не могу исключать, что нечто может находиться в их глубине. Однако оно не выползет прямо сейчас. — Откуда вы знаете? — Джико это не слишком успокоило. Квиберн осторожно опустился на одну из поваленных колонн, вросших в землю, глядя на его смуглое лицо. — Сюда почти никто и никогда не приходит. Даже днём! — На наше счастье. Вряд ли люди обрадуются, завидев выискивающих здесь что-то чужаков. Если тебе слишком страшно и ты хочешь уйти, иди. Я не стану тебя держать. — Нет, — Джико замотал головой. — Нет. Я не пойду. Я не трус! Я хочу научиться. — Тогда тебе на время придётся забыть о собственном страхе. Тем более, много времени мы тут не проведём. Признаться, я и сам не желаю задерживаться у лабиринтов без особой надобности. Всё, что нам нужно, это одно растение. Квиберн поднялся с места, внимательно глядя под ноги. Земля здесь была тёмной, бесплодной, обожжённой. Однако встречались тут не только редкие и чахлые травинки, пробивающиеся через камни, но и странные цветы, о существовании которых ему рассказал чёрный человек. Это растение усиливало действие вещества. Цветок этот имел полностью синий окрас, даже листья и стебель были этого цвета, а лепестки его походили на тонкие стрелы. Квиберн прежде никогда не знал о его существовании, не встречал его в справочниках и книгах, которые изучал. Но, впервые увидев это растение, поверил. Судя по всему, встретить его можно было нечасто, и лишь у мест, подобных лабиринту. Вскоре Джико с радостным возгласом осторожно срезал несколько таких цветов недалеко от прохода. Квиберн велел ему складывать их в небольшую плетёную корзинку, которую принёс с собой. Увлечённый поисками, мальчик на время успел позабыть о собственном страхе — его вёл азарт первооткрывателя. Квиберн присоединился к нему, внимательно осматривая землю и выискивая странные тёмно-синие цветы. Сегодня же вечером он выдавит их сок и добавит к имеющимся ингредиентам. — О, смотрите! — Джико что-то удивило. Квиберн, сжимая в руке очередной цветок, обернулся на голос. Мальчик с изумлением разглядывал нечто. — Откуда она здесь? Небольшой клочок сухой земли, окружённый камнями, оказался покрыт молодой порослью прозрачной, почти стеклянной травы. Квиберн знал, что это, и нахмурился. Дурной, очень дурной знак. Он оглянулся подозрительно, словно ожидая, что из какого-нибудь прохода сейчас, вопреки его словам, действительно что-то вылезет. — Это призрак-трава! — продолжал удивляться Джико. Кажется, его эта находка нисколько не напугала. Скорее озадачила и впечатлила. Он присел на корточки и потрогал указательным пальцем полупрозрачные стебли, словно проверяя их реальность. Призрак-трава покачнулась. Она была самой настоящей. — Разве она растёт здесь? — Нет. Её здесь быть не должно, — мрачно ответил Квиберн. Он опустил руку на плечо Джико. — На сегодня мы собрали достаточно. Нужно возвращаться, пока нас тут не заметили. Джико кивнул и выпрямился во весь рост, но от него не ускользнула перемена в настроении Квиберна. — Это странно, да? Нехорошо? — допытывался он по пути домой, неся в руке почти полную корзину синих цветов. Те не источали никакого запаха, что являлось очередной их странностью. — Это и правда странно, — кивнул Квиберн. — Словно сам мир о чём-то нас предупреждает… Но ты не бери в голову, — заметив насторожённость Джико тут же улыбнулся он. — Это мои заботы. *** Квиберн тихо и осторожно постучался в кабинет Серсеи. В последние пару дней она почти не выходила из дома, и это начинало беспокоить. Возможно, она чувствует себя дурно, но не желает показывать своей слабости? — Войдите, — послышался почти сразу её голос. Квиберн с опаской заглянул внутрь. — Извините, если побеспокоил… — начал он. — Вы пришли очень кстати, — кивнула ему Серсея и указала на стул. — Дядя ушёл вместе с Джой на рыночную площадь, дети наконец-то уснули. Последнее время они стали хуже засыпать днём, это правда. Потому всем приходилось по очереди успокаивать их и укачивать. Сейчас же в доме стояла благословенная тишина. Квиберн осторожно прошёл внутрь и занял место, на которое указывала Серсея. Она снова корпела над какими-то бумагами. — Могу я быть чем-то вам полезен? — тут же учтиво поинтересовался Квиберн. — Признаться, я… немного обеспокоен. Вы почти не покидаете пределов дома. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? Серсея слегка нахмурилась, словно задумавшись о чём-то, однако лицо её почти тут же разгладилось. Она улыбнулась — немного устало. — Да. Спасибо за беспокойство, но я чувствую себя нормально. Квиберн улыбнулся в ответ. Похоже, настала очередь Серсеи что-то от него скрывать. Досадное и весьма печальное обстоятельство. По долгу службы Квиберн не мог потребовать от неё объяснений. — Как вы спите? — Я хотела поговорить с вами не об этом, — пресекла Серсея эту беседу, снова нахмурившись. — У меня нет проблем со здоровьем и сном. — Простите, — Квиберн коротко склонил голову. — Я не хотел проявить непочтительность. Что же ваше величество хотели? — Вот, — она протянула ему какой-то документ на валирийском. Тот оказался испещрён не только словами, но и ровными столбиками цифр. Квиберн принял его из рук Серсеи. — Посмотрите. Я… я не могу понять всего написанного. Но тут явно речь идёт о смерти. — В самом деле, — пробормотал Квиберн, не отрывая внимательного взгляда от документа. Он осторожно провёл пальцем вдоль цифр. — Это… учёт. Учёт покойников, — пояснил он, посмотрев на Серсею. Та нетерпеливо подалась вперёд, выжидательно глядя на Квиберна. — И это всё? Учёт покойников? — похоже, она была несколько разочарована. — Они просто подсчитывали количество умерших? Я надеялась на что-то стоящее… Квиберн не стал спрашивать, чего именно она ищет. Он-то понимал. Однако на этот раз Серсея нечто всё-таки отыскала. — Не совсем так, — пробормотал он. — Могу я узнать, кто вам предоставил эти документы? — Их архивом в настоящее время заведует Мар Кхетт. Князь Улиц, — пожала плечами Серсея. — А что? — Просто интересно, — покачал головой Квиберн. — Интересно, понимают ли они, что хранят. — Что там? — опять оживилась Серсея. — Не томите же! Расскажите, что вы там вычитали? Квиберн осторожно отложил пергамент в сторону, чтобы его не помять, прочистил горло, и заговорил. — Это… только часть документа, по всей видимости. Возможно, где-то здесь есть и другая, — он скупым жестом указал на стол. — Но, насколько я могу судить, в документе рассказывается о смертях, связанных с лабиринтом. То… что мы с вами уже обсуждали прежде, помните? Серсея медленно кивнула и прищурилась. — Смотрите, — Квиберн указал на первый столбик цифр и надпись над ним, постучал по этому месту пальцем. Серсея тоже наклонилась к бумаге со своей стороны. — Здесь написано о количестве исчезнувших на острове, которые пропали без вести, когда мёртвых отдавали морю. В следующем столбике, пропавшие в те года, когда тела отдавали лабиринту. Судя по всему, этим данным добрая сотня лет… Это сравнение. Видите, — он снова постучал пальцем, — здесь уже указаны года. Можно почти с уверенностью заявить, что кто-то решил сравнить эти показатели с целью выявить закономерность. — И, если верить этим цифрам, — подытожила Серсея, не отрывая взгляда от Квиберна, — людей стало пропадать куда меньше, когда лабиринт решили использовать в качестве кладбища. — Да, — кивнул Квиберн. Ещё раз пробежался глазами по бумаге. — Здесь так и написано — когда лабиринт сыт, он засыпает. Только голод может заставить его проснуться. — Так и есть! — почему-то шёпотом воскликнула Серсея. Квиберна это открытие нисколько не удивило. — Ведь те мальчишки, как вы говорили… — Верно. Это просто подтверждение той информации. Что вы намерены с этим делать? — поинтересовался Квиберн. — Неужели потребовать с магистров ответа? — Вам не нравится эта затея? — подозрительно прищурилась Серсея. — Я не в праве вам указывать, как поступить… — Но вы мой десница. Мой советник. Я хочу услышать ваше мнение, — настояла она, и Квиберну ничего не оставалось, кроме как сказать правду. — Они ведь не особенно это скрывают. Иначе бы вы вряд ли всё это получили, — Квиберн кивнул на бумаги. — Велели бы отдать только то, что можно знать. Это их обычаи, их культура и порядки. В них нет, пожалуй, ничего предосудительного. Если они в это верят, то… вы сами знаете, что мёртвые тела — не живые люди. Они не приносят буквальных человеческих жертв. В лабиринте довольно холодно, так что он служит здесь чем-то вроде усыпальницы. Крипты или склепа. — Значит, это всё бессмысленно? — Серсея выглядела почти расстроенной. — Вы не находите это подозрительным? Вы же сами говорили… — Я говорил то, что узнал. Однако это не мешает вам спросить напрямую о происходящем. Не обвинять их, не указывать на то, как правильно поступать с их мертвецами. Спросить. Ведь написанные здесь цифры вроде как подтверждают верность их обрядов. — Думаете, они верят, что в лабиринте действительно живёт что-то… кто-то? — чуть тише поправила саму себя Серсея. — Не исключено, — пожал плечами Квиберн. — А вы что думаете по этому поводу? — зелёные глаза Серсеи потемнели. — Я думаю, признаться, что это не лишено смысла. Место это необычное. Странное. Вероятно, даже пугающее. Возможно, магистры правы. Пока они кормят его, мы все в безопасности и бояться здесь нечего. — А если его аппетиты возрастут? Что, если… оно перестанет довольствоваться только мёртвыми и потребует приводить к себе живых? — вопрос Серсеи не застал Квиберна врасплох. Он и сам размышлял об этом, только делиться этими мыслями пока не спешил. — Помните, они же говорили, что с нашим прибытием стало пропадать больше людей. Да ещё и не хотели использовать опустевшие дома. Может быть, дело вовсе не в нас? Квиберн вздохнул. Ему не хотелось сейчас отвечать на все эти вопросы, пусть он и видел — Серсея не столько напугана, сколько пока что просто обеспокоена. — Дело действительно не в нас, здесь вы правы, — он коснулся её тёплого запястья. — Вам известно, что в мире происходит неладное. Вот главная причина, а никак не наше прибытие сюда. — И что можно со всем этим сделать? — сама того не ведая, Серсея задала почти такой же вопрос, как совсем недавно её дядя. — Ждать, — дал ей аналогичный ответ Квиберн. — Точнее, ждать момента. Я внимательно слежу за происходящим, ваше величество. И, будьте уверены, если я замечу нечто, напрямую угрожающее вашей жизни и жизни ваших детей, вы будете первыми, кому я скажу… Думаю, сегодня вечером или завтра утром прибудет магистр Отерис, — попытался ненадолго сменить тему Квиберн. — Полагаю, нам с вами пойдёт на пользу разговор с ним. — На предмет отбытия дяди Гери? — Серсея едва не скривилась от этой мысли. — И не только. Я хочу побеседовать с ним относительно Вестероса. Чтобы потом обсудить это с Советом магистров. — Возможно, это имеет смысл, — согласилась Серсея. — Я хотела бы его увидеть… однако, вы, кажется, уже что-то задумали? — Я не собирался этого скрывать, — коротко улыбнулся Квиберн. — Хотел попросить поговорить с ним первым, наедине. А уже после мы бы побеседовали втроём. Я хотел бы понять, что он за человек, найти к нему подход, чтобы в последствии это было сподручнее вам. — Я не стану вам этого запрещать, — легко согласилась Серсея. — Полагаю, это здравая идея. *** Человеческий мир — выгребная яма, которой сторонятся боги. Они воротят свои незримые носы от кишащей мухами клоаки, источающей зловоние. Вот почему Квиберн никогда не верил в их силу. Они не имели здесь никакой власти. Он полагался только на себя и свои знания — единственное оружие, которым он владел. Это — и его умение находить подход к людям. Если боги давно отвернулись от них, значит, следовало самостоятельно выбираться из смрадной тьмы, цепляясь руками за осклизлые стены. Именно этим Квиберн и занимался, надеясь вытащить вместе с собой единственного человека, который был ему небезразличен. Если ради этой цели придётся взять кого-то ещё или, напротив, кем-то пожертвовать, он не станет торговаться. Свою цену он всегда готов был заплатить — и платил. Даже сейчас, когда чёрный человек снова вернулся. Нет, он уже не докучал, как прежде, но Квиберн всё равно ощущал его давящее присутствие где-то поблизости. Чувствовал, как он снова и снова пытается запустить пальцы в его сознание. Раскалённые, чёрные пальцы. Как же Квиберн это ненавидел, и терпел с немалым трудом. Ещё большего труда стоило осторожно отстраняться от подобных вторжений. Душа твоя вернулась ненадолго. Душа твоя стремится к пустоте. О да, Квиберн это знал. Всё стремится к смерти. Смерть — то, что присуще всему живому. Всё мироздание по определению мертво, и жизнь в нём — лишь слабый проблеск боли. Каждый был мёртв миллиарды лет прежде своего рождения, и будет мёртв после. В этом нет ничего страшного. Зачастую мир ничего не теряет, когда кто-то умирает. Если, конечно, закрыть глаза на множество оскаленных пастей, жаждущих проглотить всех и всё. Порядок вещей, который был нарушен. Порядок вещей, который надлежит восстановить. Чёрный человек верил, что пробуждение Матери исправит этот досадный недостаток бытия, залатает дыры в мироздании, вернув тому изначальную форму. Квиберн надеялся, что тот никогда не сможет выколупать из глубин его сознания мысль, противоречащую подобным целям. — Магистр Отерис, — доложил ему Джико, заходя в полумрак лаборатории, — сообщил, что готов поговорить с вами. Джико переводил дух — очевидно, он бежал без остановки, торопясь донести до Квиберна это известие. Тот отправил мальчика к дому магистров, чтобы справиться об Отерисе, чей корабль, как и предполагалось, зашёл в небольшой порт ранним утром. — Ты видел его? Магистра Отериса? — спросил Квиберн, поднимаясь с места. К нему вернулась привычная усталость. Тень за спиной шевельнулась неестественно. Хорошо, что Джико этого не мог видеть с того места, где стоял. — Нет, — он покачал головой и прикрыл за собой прежде распахнутую дверь, отсекая тем льющийся из окна в коридоре дневной свет. — Не видел. Но магистр Джарлан… я спрашивал у него, он сказал, что магистр Отерис, должно быть, успел немного отдохнуть и готов побеседовать. — Хорошо. Спасибо. Пожалуй, я отправлюсь к нему немедленно. — А… — Джико вскинул глаза вверх, указывая на потолок. Порой казалось, что он страшится Серсеи настолько, что даже боится произнести её имя. Или просто робеет перед ней. Квиберн невольно улыбнулся. — Сир Герион здесь? — Да. Передать всё ему? — не понял Джико. — Передай через него, — поправил Квиберн. — Если не хочешь сам объяснять всё её величеству, сообщи сиру Гериону об Отерисе и что я, не желая терять время, отравился, чтобы побеседовать с ним. Королева Серсея знает, что я намерен поговорить с магистром первым, но должна быть в курсе, что он действительно прибыл на остров. Я отлучаюсь ненадолго. Джико кивнул с явным облегчением — он вряд ли хотел говорить всё это Серсее. Слишком длинно и долго. Тогда как перед Герионом он не робел. А с Джой так и вовсе дружил. Хотя теперь они проводили вместе куда меньше времени. Не в последнюю очередь из-за того, что Джико всегда был чем-то занят. Квиберну такое положение вещей относительно дочери Гериона нравилось — не стоит им слишком сближаться, не хватало ещё получить неприятные последствия этой дружбы. Вскоре Квиберн уже переступал порог дома собраний, не встретив препятствий со стороны стражи: те прекрасно его знали. Он хорошо помнил, как некогда пришёл сюда впервые. Как угрюмо глядели на него мрачные анфилады и мощные колонны, устремлявшиеся в высокие потолки. Удивительное дело, но чудилось, что всё это случилось одновременно века назад — и буквально вчера. Время преломилось, утратило свою ценность. Сейчас дом собраний выглядел почти пустынным, даже заброшенным. Для полноты картины недоставало лишь толстого слоя пыли и обрывков старой паутины по углам. Молчаливый стражник провёл Квиберна в одну из дальних комнат, где он прежде никогда не был. Что и говорить — им с Серсеей доводилось бывать лишь в длинном коридоре и самом зале, где проводились собрания. Лишь единожды их отвели в соседнее помещение, являвшее собой зал поменьше. Тогда решалась судьба осиротевших после потери хозяев домов. — Ждите, — коротко бросил стражник, открыв перед Квиберном низкую дверь. Пришлось даже слегка наклониться, чтобы не зацепить головой деревянную притолоку. Только теперь удалось немного оглядеться: всё это время идти довелось по слабо освещённым коридорам, петлявшим по дому собраний, мимо запертых дверей и молчаливых каменных изваяний. Нынче перед Квиберном предстал ещё один зал — явно не жилая комната — в котором находилось единственное небольшое забранное решёткой окно почему-то ближе к полу, а также крепкий деревянный стол и несколько стульев, расставленных вокруг оного. И несколько подсвечников, в которых стояли зажжённые свечи. Всё это небогатое убранство довершал старый, выцветший от времени гобелен, висевшей на тёмной каменной стене. Квиберн подошёл к нему поближе, слегка щурясь, чтобы разглядеть изображение. Далеко не сразу удалось вычленить из переплетения поблёкшего синего, серого и зелёного знакомые очертания — лабиринт, занимавший большую часть этого острова. Создатель гобелена изобразил древнее строение словно с небольшой высоты, благодаря чему открывался вид на центр лабиринта, его тёмное сердце. Квиберн подошёл ещё ближе, желая понять, что за очертания там видит. В них, едва различимых, выцветших от времени и размытых, мнилось нечто тревожное. Квиберн настолько увлёкся изучением изображения, что едва ли не впервые в жизни не услышал, как кто-то подошёл к нему со спины. — Когда-то там находилась статуя Слепого бога. Боаша, — проговорил мужской голос, обладатель которого неслышно вошёл в комнату. — Прошу прощения, — Квиберн чуть не вздрогнул и коротко прочистил горло. — Мне просто стало интересно, — он изобразил улыбку. — Вы, случайно, не магистр Отерис? — Он самый, — мужчина чуть склонил голову на бок и тепло улыбнулся, словно был давним знакомым Квиберна. В тёмных, глубоко посаженных глазах плескался интерес. Отерис был далеко не молод, о чём свидетельствовала не только седина в волосах, но и сеть морщин на смугловатом лице. И всё же он был моложе Квиберна лет на десять. — Ему сообщили, что советник её превосходительства хочет поговорить со ним. Это неожиданно, но приятно. Они ведь ещё даже не знакомы. Квиберн уже и позабыл о вопросе, который хотел задать касательно гобелена. Отерис отодвинул стул и опустился за стол, выжидательно посмотрел на Квиберна. Подвижные тени, отбрасываемые на смуглое лицо, делали его ещё более живым. — Чем он может быть ему полезен? Или, возможно, её превосходительству? — Да… спасибо, что уделили время. Я надеюсь, что не оторвал вас от важных дел. Вы, верно, хотели отдохнуть с дороги, а я бесцеремонно вас прервал. — Он хорошо говорит на валирийском, — мимоходом похвалил Отерис, и улыбка его сделалась ещё шире. — И пусть не переживает — этот человек здесь для того, чтобы выслушивать и помогать. К тому же путешествие вышло не слишком утомительным. — Радостно слышать, — Квиберн кивнул, решая, с чего лучше начать. — Полагаю, вы привезли из Мороша сведения, которые надлежит передать через сира Гериона? Не ускользнуло от внимания, как по лицу Отериса пробежала короткая тень. Так, словно его что-то беспокоило. — Да, — вздохнул он уже без улыбки и сцепил пальцы в замок. — И их тоже. В ближайшее время магистры передадут их сиру Гериону. К тому же он планирует всё рассказать на одном из ближайших собраний. Предстоит решить несколько важных вопросов. — Верно, — Квиберн чуть рассеяно провёл ладонью по шершавой поверхности стола, за которыми они сидели. — Однако мой нынешний вопрос… точнее, предупреждение связано не с Морошем, а с Вестеросом. — Предупреждение? — брови Отериса удивлённо поползли вверх, после чего он тут же нахмурился. — О чём же советник желает предупредить? — О вещах, над которыми мы не властны, — выдохнул Квиберн. — Я не говорю об опасности… пока, — добавил он, не желая пугать Отериса. — Лишь о существующей вероятности того, что сюда прибудут люди с запада. Посланники… короля. — Почему же он не сообщил об этом другим магистрам? — не переставал удивляться Отерис. — И говорит это только сейчас? Квиберн прислушался — ему на мгновение почудился какой-то шорох за дверью. Так, словно кто-то там притаился. Возможно, так и было. Однако Квиберн и не сообщал никаких секретных сведений, о которых не стоит знать посторонним. Поэтому он вновь внимательно поглядел на лицо Отериса, не переставая его изучать, анализируя то, что видит. — Признаться, узнав о скором вашем прибытия, я решил, что так будет лучше. Вы уже хорошо знакомы с сиром Джейме, знаете, что он за человек… И что речь идёт о его сестре и детях, — Квиберн не собирался лгать Отерису, в том не было нужды. — Подумал, вы поймёте… возможно, прислушаетесь к моим словам. — С Джейме он знаком, — сухие губы Отериса тронула улыбка. — Но ведь и их здесь знают, верно? — Поэтому мне хотелось прежде всего увидеть вас, понять, что вы за человек, а после решать, что говорить и стоит ли поднимать этот вопрос, — Квиберн развёл руками. — Я не хочу, чтобы вы поняли меня превратно, магистр, но… кажется, далеко не все относятся к нам благосклонно, несмотря на слова Дейенерис Бурерождённой. Казалось, Отерис некоторое время обдумывал сказанное, после чего неожиданно рассмеялся. Не понимая, чем именно вызвано это веселье, Квиберн настороженно ждал. — Он приносит свои извинения, — всё ещё хмыкая, покачал головой Отерис. — Не хотелось выглядеть непочтительным. И… верно, речь идёт об Эмире или Талгхо… остальные менее суровы, хотя и Ма`ан способен напугать. Однако их не стоит бояться. Как бы они не выглядели, и что бы ни говорили, они не причинят никому зла, — Отерис покачал головой. — Он давно знаком с этими людьми, с самого детства, и знает, каковы они. — Я не говорил, что они плохие люди, — Квиберн выглядел смущённым. Хотя то была лишь видимость. — Не хочу, чтобы вы так думали. — Он понял, — махнул рукой Отерис. — Как бы там ни было… он слушает. И передаст остальным эту просьбу. Точнее, предупреждение. — Сир Джейме успел вам рассказать, кто он такой? — начал Квиберн. — Откуда он, и почему он оказался здесь. — Хм, — Отерис задумался. — Немного. Довольно… запутанная история. — Можно и так сказать, — слабо улыбнулся Квиберн. — Однако проблема заключается в том, что люди, оставшиеся по ту сторону Узкого моря, могут быть заинтересованы в том, чтобы и сир Джейме, и её превосходительство с детьми вернулись обратно. — Как он понимает, это нежелательный поворот? — чуть прищурился Отерис. — Да, в настоящий момент. Это, как вы выразились, весьма запутанная история. Её превосходительство желала бы вернуться домой и забрать туда детей. Однако сейчас там небезопасно. — К тому же королева Дейенерис дала ей поручение, — словно между делом напомнил Отерис. — И это тоже. Те земли… ими правит человек, если его можно так назвать, который желает зла не только нам. Он желает зла всем. — Люди, которых этот человек может послать, придут отнюдь не с миром? — Отерис чуть прищурился. — К чему им всем следует готовиться? Квиберн коротко покачал головой. — Не думаю, что посланники, если таковые и будут, вздумают нападать на Лорат, они не в том положении. Для того требуется армия, они ведь не знают, как здесь обстоят дела. К тому же люди из Вестероса вряд ли в курсе того, что собой представляет правящий ими человек. — Действительно запутанная история, — Отерис потёр подбородок, о чём-то размышляя. — Что же он хочет от магистров? — Если эти корабли прибудут, мы узнаем. Мы лишь хотим быть уверены, что никто из нас не попадёт туда силой. — Но он же сам сказал, что те люди придут с миром? Зачем же им тогда применять силу? — не понял Отерис. — Они могут сделать это тайно, устроить какую-нибудь подлость. Моё единственное желание — чтобы вы сообщили, что её превосходительство с детьми отправилась в Морош, к сиру Джейме. Вряд ли они направятся туда. — Хотите, чтобы магистры их обманули? — Хочу, чтобы все мы были в безопасности. Они не пойдут так далеко. Разумеется, обман раскроется, в этом я не сомневаюсь, но мне требуется немного времени. — Может он узнать, для чего именно? — Для того, чтобы возможные последствия были минимальны. Моего присутствия скрывать не нужно. Отерис о чём-то задумался. Повисла недолгая пауза, после которой он осторожно уточнил: — То есть он хочет, чтобы магистры сообщили об отсутствии здесь её превосходительства и детей… Если, разумеется, эти опасения окажутся оправданы. — Да. Но не моего, — кивнул Квиберн. — Отвечая на незаданный пока вами вопрос: как объяснить, почему я остался здесь, доверенное лицо Серсеи, тогда как сама она отбыла? Очень просто. Тем самым поручением Дейенерис Бурерождённой. Именно как доверенное лицо королевы Серсеи, я слежу уже от её имени за делами, самой же ей надлежит вместе с сиром Джейме заняться делами острова. — А… другие? — Да, здесь есть ещё сир Герион и его дочь. Однако о них они вряд ли знают и станут задавать вопросы. Отерис кивнул с задумчивым видом. — Хорошо. Он понял. Следует обговорить это с остальными… наверняка исполнить эту просьбу не составит труда. — Я рад, что мы поняли друг друга, — с благодарностью отозвался Квиберн. Кажется, Отерис действительно был сговорчивым человеком. — Могу я задать вам ещё один вопрос… безотносительно этой ситуации. — Да, конечно, — сделал поощрительный жест рукой Отерис. — Что он хотел узнать? — Про этот гобелен, — неожиданно сообщил Квиберн. — Он всё не выходит у меня из головы. Здесь, несмотря ни на что, по-прежнему чтут Слепого бога? И находится ли ещё там его изображение? Отерис обернулся, словно позабыл уже о том, что висело на стене. По лицу его пробежала короткая судорога. — Храмы, которые прежде высились в недрах лабиринта, давно разрушены… Ещё когда жители острова расправились с продажными жрецами Боаша. Но это не значит, что сама вера в это божество исчезла с острова. Статуи там, разумеется, уже больше нет. Это старый гобелен, пусть и его и создали уже после того, как жрецов не стало… — Отерис снова посмотрел на Квиберна. — Это напоминание. Он наверняка заметил, что некоторые ритуалы они всё ещё соблюдают. — Это верно, — кивнул Квиберн. Пока Отерис не сказал ничего нового. — Но вы знаете, что находится сейчас в центре лабиринта? На месте той статуи? — Ничего… там остались лишь руины, — нарочито легко, но немного нервно пожал плечами Отериса. — Как и от самих жилищ жрецов и их храмов. Однако богу не нужен храм… по крайней мере, буквальный, чтобы обозначать своё присутствие. — Что вы имеете в виду? — Квиберн ощутил лёгкую тревогу. — Слепой бог… он незрим, ибо он слеп. Однако сила его никуда не подевалась, когда не стало жрецов и храмов, — туманно пояснил Отерис. — Это как-то связано с пустыми домами, в которые магистры не желают заселять людей? Я говорю о домах, которые принадлежали исчезнувшим. Отерис поджал губы и помрачнел. Видимо, разговор этот, как и вопросы Квиберна, нравились ему всё меньше и меньше. Это была не та тема, которую он хотел бы обсуждать. — Отчасти, — нехотя признался он. — Ну да ему это, наверное, уже говорили. Здесь принято считать, что исчезнувшие стали незримыми, как и сам Боаш, слугами бога, и не стоит отбирать их жилище. — Интересно, — протянул Квиберн. — Таковы древние обычаи, — развёл руками Отерис. — Им следовали ещё их отцы и деды. Кто они такие, чтобы перечить им? В самом деле, Квиберн понимал, что везде существуют свои обряды, верования и традиции, которые никто не рискует нарушать. Нечто такое, что впитывает человек с молоком матери. Эти ритуалы становятся залогом спокойствия, даже если само спокойствие — иллюзия. И всё же в пояснении Отериса присутствовало нечто любопытное. Квиберн бросил ещё один быстрый взгляд на гобелен и тут же перевёл его на магистра. Похоже, этот разговор подошёл к своему концу. — Не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством и отнимать драгоценное время, — Квиберн поднялся со своего места. — Спасибо за то, что выслушали меня, и за ваши честные ответы. — Он всегда рад быть полезным, — кивнул Отерис, также поднимаясь из-за стола. Квиберн хотел бы обсудить с магистром вопрос касательно стражи, поговорить о подготовке людей, которые могли бы стать хотя бы подобием регулярной армии, о тех, чьим обучением занимались более опытные стражники прямо сейчас. Но решил, что этот вопрос оставит до общего собрания. *** — Мальчишка явится к тебе, я чувствую, только… не могу понять, где он. Кажется, что он умело прячется, — неожиданно заявил Балерион поздним вечером следующего дня. Квиберн покинул дом, чтобы немного побыть в одиночестве. Джико уже наверняка уснул, как и все остальные. Серсея, которой Квиберн пересказал разговор с Отерисом, немного успокоилась. Она не задала пока ни единого вопроса о Джейме, только чуть морщилась, когда речь заходила о нём. Она всё же планировала поднять вопрос относительно написанного в бумагах — буквально на следующее утро, после собрания, которое коснётся отправки другого магистра в Морош и обсуждения положения дел там. О последнем Квиберн пока ничего не мог сказать: Отерис не посвятил его в подробности, а расспрашивать о том не имело смысла — всё одно скоро об этом будет заявлено во всеуслышание. К чему магистру повторяться? И всё же Квиберн немного нервничал — выполнят ли его просьбу, когда дойдёт до дела? Холодный ветер со стороны Студёного моря и перешёптывание волн во тьме прекрасно подходили, чтобы немного успокоить мысли и остудить голову. Пока не появился чёрный человек. — Что? — Квиберн резко притормозил. Он слышал, что мелкая галька хрустит не только под его ногами. Балерион стал сильнее и всё меньше походил на бесплотную тень. — Скоро он будет здесь. Возможно, сегодня, но точно я не могу сказать, он прячется, говорю же, — добавил тот, усмехаясь в сгустившемся мраке. Квиберн скосил глаза в его сторону, и увидел чёрный капюшон, скрывавший оскаленный в улыбке обожженный череп. Только глаза жарко горели, как растопленные угли. Жуткое, неприятное зрелище. Чёрный человек говорил о Томасе, именно мальчишкой он его зачастую и называл. — Зачем? — Квиберн хотел спросить о другом, но все эти вопросы, незаданные, так и повисли в холодном воздухе, пропитанном солью. — Что ему нужно? — Вот и узнаешь, — Балерион не двигался с места. Судя по повороту головы, он поглядел в сторону лабиринта. — Он пользуется тем, что я ничего не могу с ним поделать… пока что. Как раньше воспользовался моим доверием, — теперь он говорил почти с яростью. Ветер теребил тёмный капюшон, и Квиберн готов был начать молиться кому угодно, лишь бы ткань не сорвало с головы этого чудовища. — Ты… не останешься? — Квиберн старался скрыть облегчение, которое сулила эта перспектива. — Не хочешь увидеть его? — В этом нет смысла. Я его спугну. Он и без того поймёт, что я здесь был, и что у нас с тобой… есть некое общее дело. Не стоит усложнять ситуацию. Пускай потешит своё самолюбие, полагая, что способен всё изменить и на что-то повлиять. Я, знаешь ли, хочу увидеть его глаза, когда разрушу очередную иллюзию. Ни с чем несравнимое удовольствие, не находишь? Квиберн не ответил. Он не испытывал сочувствия к Томасу, хотя чёрный человек нравился ему ещё меньше. Всё, что их связывало до поры, общее дело. Желание Квиберна получить обещанное. — Да, мы с тобой нужны друг другу, — кажется, на этот раз Балерион смог прочитать его мысли. — Ничего не поделать. Но скоро ты поймёшь, насколько я был прав. Поймёшь, что я вовсе не чудовище, которым мальчишка меня представляет из-за своих детских обид и скудности собственного ума. Я не желаю причинять тебе вреда, Квиберн. Ни тебе, ни кому-то ещё. — Надеюсь, — сухо ответил тот. — Мне нравится твой энтузиазм, с которым ты готов отдаться нашему общему делу, — послышался насмешливый ответ и рука Балериона хлопнула Квиберна по плечу. Прикосновение просочилось сквозь ткань одежды, и от этого по коже прокатились мурашки. Хотелось дёрнуться в сторону и отряхнуться. — Однако мне пора… я отлучусь ненадолго. Постарайся не слишком безобразничать. Темнота отозвалась коротким выдохом, похожим на тихий смех, перед тем, как человек исчез. О, Квиберн не сомневался — сейчас его просто не разглядеть. На самом деле, как и все, чёрный человек пользовался линиями, которые находились в лабиринте. Теми, что вскоре откроются и самому Квиберну. Не прошло много времени прежде, чем действительно появился Томас. Квиберн подумал, что в темноте действительно редко остаёшься один, даже когда страстно того желаешь. Томас обнаружился на небольшом камне, по направлению к которому Квиберн и держал путь. Выглядело всё так, словно он тут сидел уже некоторое время и это Квиберн сам к нему явился. — Мне не нравится, что он играет в прятки, — даже не поздоровавшись, произнёс Томас, глядя на море. Коса, в которую были заплетены потускневшие золотые волосы, порядком растрепалась. Ну, он хотя бы не выглядел как чудовище, предпочитая носить маску другого человека. — Ты понимаешь, во что ввязался? — светлые глаза уставились прямо на Квиберна. Томас выглядел обеспокоенным и недовольным. — Может быть даже получше тебя, — не остался в долгу Квиберн. Не хватало, чтобы и этот читал ему нотации. — Я тоже так раньше думал, — криво улыбнулся Томас. — Тебе следует… — Я сам разберусь, — не дал ему договорить Квиберн. — С ним… и с тобой, если понадобится. — Как скажешь, — Томаса это не задело. Он встал с камня, выпрямившись во весь рост. — Только помни, что обратной дороги ты уже не сыщешь. Учитель не прощает ошибок, и ты ему не нужен сам по себе. И уж тем более его не беспокоит судьба Серсеи и всех остальных. — Я был бы идиотом, если бы думал иначе, а он — дважды идиотом, если бы пытался меня переубедить. Томас хмыкнул. Получилось это у него грустно и иронично. — Сам не знаю, зачем делаю это… раз ты связался с ним, — пробормотал он, наконец. — Но я пришёл не просто так, — с этими словами он протянул к Квиберну раскрытую ладонь, на которой лежали два небольших плоских камня с изображением закрытого глаза и ещё какими-то символами. Но Квиберн сразу понял, что это за символы, и что это за язык. — Я хочу, чтобы ты передал один камень Гериону, а другой — Серсее. Можно на тебя в этом рассчитывать? Квиберн не торопился брать подношение, внимательно глядя на него. — Что это? — Возьми, — нетерпеливо повторил Томас и схватил Квиберна за руку, после чего едва не силой сунул в его ладонь камни. — Он не причинят никому вреда. Я не могу лично явиться к Серсее или Гериону. Ты сам понимаешь. Эти камни… они могут защитить от взгляда Отца Тысячеглазых. «Возможно, — вдруг подумал Квиберн, — не только от его. Ведь чёрная тварь тоже не заметила того, что Томас был совсем рядом, только чувствовал, что он где-то есть». — Это символ Боаша, — Квиберн снова посмотрел на амулеты, а после выразительно оглянулся на лабиринт. — Слепого бога. И здесь начертаны знаки на праязыке. — Ты думаешь, я не знаю? — Томас изогнул бровь. — Ещё как. Но это не столько бог, сколько практика. Ритуал. Так или иначе, она довольно древняя, и изобретена отнюдь не людьми. Но, что самое важное, она действительно работает. Герион… как скоро он отправится в путь? Квиберн мимолётом подумал, что Серсею ещё предстоит поуговаривать принять один из камней: после случая с подарком Марвина она наверняка отнесётся к такой вещи весьма настороженно. И всё-таки… её требовалось спрятать от постороннего взгляда, как и Гериона, в этом Квиберн был согласен с Томасом. — Насколько мне известно, очень скоро, — ответил он, хмурясь. — Я передам ему. И королеве Серсее — тоже. — Вот ещё что. Я знаю, что Дейенерис отправила людей на Лорат, — от этого известия Квиберн почувствовал облегчение. Новость была хорошая. Никогда бы прежде он не подумал, что станет радоваться скорому прибытию части армии Дейенерис Бурерождённой. — Ещё она надеется, что её люди встретят Гериона. Часть отряда отправилась по суше, чтобы достичь Мороша, другая — на кораблях. Я хочу, чтобы ты посоветовал Гериону прежде всего заглянуть в Пентос. Там его будут ждать. Люди оттуда доставят его в Миэрин. Думаю, магистры послушаются такого совета. Квиберн покивал головой. Звучало это тоже неплохо. Не то, чтобы Герион был для него человеком важным, но всё-таки он был нужен. И не следует ему погибать просто так. — Я так ему и скажу. И передам камень, — заверил Квиберн со всей серьёзностью, сжимая в ладони прохладные на ощупь предметы. — Бран не должен заметить его, — повторил Томас. — Тем более, пока он будет один. Лабиринт… с ним тоже следует вести себя осторожнее. — Уж об этом мог бы мне не напоминать, — выдохнул Квиберн. — Ладно, — Томас отступил на шаг и рассеяно провёл рукой по волосам. — Печально признавать, но следующая наша встреча… Квиберн догадывался, что имеет в виду Томас. И говорил он вовсе не о смерти. — Ты расскажешь Марвину? — Мне придётся, — вздохнул Томас. — Иначе нельзя. Но пока у тебя есть время — подумай хорошенько, с кем связываешься. Подумай ещё раз. Я тебе не враг, как и ты — мне. Квиберн криво улыбнулся. Всё это было пустыми разговорами, пустыми словами, которые ничего не изменят. Потому что он уже принял решение — и менять оное не собирался. — Вполне вероятно, — протянул он, пряча руку с зажатыми в ней камнями в рукав мантии. С ними действительно становилось как-то спокойнее на душе. Томас раздосадовано махнул в его сторону рукой, не скрывая того, что Квиберн его расстроил. Переубеждать его в чём-то и доказывать свою правоту не хотелось. Поэтому прежде, чем Томас исчез, Квиберн сам повернулся к нему спиной и уверенными, быстрыми шагами направился в сторону дома. Ветер тоскливо завывал во тьме, как мать над трупом своего ребёнка.