О важности больших радостей

      Если задуматься, то в сорок пять люди чаще всего проводят пятничные вечера с детьми и любящими жёнами. Или идут с друзьями в ближайший бар, пропустить по стаканчику-другому. Майкл Скотт проводит свои вечера намного веселее. Например на переднем сиденье машины своего бойфренда. Смотрит в окно, переключает радиостанции одна за одной, останавливаясь на своей любимой «All That She Wants». Горланит её в одиночку, залезая на самых высоких нотах выше солистки и давая знатного «петуха», под теплые взгляды Джима с водительского сиденья. Майкл любит вечера, в которые его до дома подвозит Халперт, потому что так они остаются наедине, без всяких глупых ограничений. Ему не нравится то, как Джим яростно пресекает любые попытки распространения информации об их отношениях. Майклу хотелось бы врываться в офис с победными криками: «Выкуси, Пэм!», — и целовать Джима на глазах у ошалевших коллег. Что вполне понятно, вы вообще видели этого красавчика? И весь он достался Майклу, на зависть любой миловидной секретарше. «Выкуси, Пэм!» — вновь повторяет он в своей голове и переводит взгляд на Джима. Тот отвечает быстрой короткой улыбкой, подмигивая, и вновь отвлекается на дорогу. От подобных переглядок у Майкла всегда становится тепло в груди. Вот и сейчас, он откидывается на спинку кресла, вздыхая удовлетворенно и чуть устало. Весь день мужчина носился по лесу в тщетной попытке доказать Джиму, что он отлично умеет выживать в дикой природе. Жаль только, что парень не согласился поехать вместе с ним, но ничего, Майкл все записал на камеру. Зато Халперт понял, как тяжело быть боссом. Подумать только, на один день оставил, а его малыш уже не справился. Машина встает, светофор горит красным, вынуждая пропустить несуществующих в такой поздний для Скрэнтона час пешеходов. Джим проводит руками по рулю вниз-вверх, получая короткую передышку. — И как же Вам удается-то, столько всего сделать? — саркастично интересуется он. Трёт лицо, в привычном жесте усталости, и уже с большей серьезностью продолжает. — Нет, правда, Майкл, как тебе удается? Каждый раз после того, как ты оставляешь меня «за главного», моё желание делать людям добро резко испаряется, будто его и не было. Так и хочется придушить кого-нибудь. Желательно Анджелу, чтобы избавить всех от страданий, — Джим не удерживается от колкости, усмехается, но ответ ему получить действительно хочется. — Серьёзно, как?       Кажется, что приосаниться в условиях среднего «Volvo» невозможно, но для Майкла Скотта невыполнимого на порядок меньше, чем для остальных людей. Он весь подбирается, оправляет галстук, будто не поддерживает обычную после-рабочую беседу, а готовиться выступать перед целым стадионом клиентов «Dunder Mifflin», и от его выступления зависит репутация всей компании разом. — Знаешь, Джим, не важно что тебе говорят в лицо, — хоть и говорят они отстойнейшую хрень, — вставляет Майкл. — Главное — что по-настоящему почувствовали сотрудники. На какой волне они остались, с чем в душе поехали по домам. «У-у-у, я злой бука, возненавижу свою работу и сорвусь дома на семью», нет, Джим, так быть не должно. И я делаю всё, для того чтобы так не было. На это ушли годы практики, но результат на лицо. Именно поэтому я — лучший босс, понимаешь? — Мужчина улыбается очаровательно и снова заглядывает Халперту в лицо. Тот слушает с напускной сосредоточенностью, ожидая, пока Майкл дойдет до сути, которую преподносит в конце своих путанных объяснений. Светофор меняет цвет, лицо Джима озаряет зелёным, и он возвращается к своей сегодняшней должности водителя. Машина плавно трогается с места, даёт разрешение на продолжение разговора. Майкл меняется неуловимо, но значительно, и дальше говорит спокойнее. — Никогда не хотел быть директором. Хотел быть фокусником, или на худой конец священником. Знаешь, они же такие, ну, всякие разные интересные штуки делают, весёлые, людей венчают, например. — Фокусники, да, это их прямая обязанность, — шутит Джим, лукаво улыбаясь. В ответ он получает укоризненный взгляд, с ноткой разочарования. — Дослушай, балда. Я это к чему. Мне всегда хотелось радовать. А в нашем офисе ребята так устают, радоваться им нечему. Только ты тут сравнительно недавно, а для кого-то и торт на День рождения с любимым вкусом — уже событие года. Поэтому не надо лишать их маленьких радостей. Наоборот, нужно привносить в их жизнь большие радости, согласен? Чтобы мир не казался таким отвратительным местом. Хотя, очень сложно делать людям хорошее после «всего». Да и не радую я их, только раздражаю. Хорошо, что не пошёл в фокусники, — задумчиво добавляет Майкл в конце, замолкая. Чешет своим привычным жестом бровь, провожает проплывающие мимо деревья и аккуратные домики глазами. — Так что, отвечая на твой вопрос, ничего мне не удаётся, да.       Дальше дорогу скрашивают только хиты 90-х. Джим продолжает иногда поглядывать на Майкла, не получая привычных ответных улыбок. Мужчина ушёл в себя. Губы поджаты и брови сведены к переносице, в тщетной попытке справиться с приступом внезапной грусти. В подобные моменты Майкл Скотт пугает Джима и ему кажется, что сейчас спадёт пелена наносной буффонады, Майкл превратится в отрешенного и холодного начальника и больше никогда не заговорит с Джимом ни о чем, кроме количества продаж в этом месяце. Многие хотят избавиться от общества Майкла Скотта раз и навсегда, но не Халперт. За последние пол года став для него по-настоящему близким человеком, проникнув везде, в мысли, в обыденный распорядок дня, Майкл и представить не мог, насколько Джим боится потерять их отношения. Мысли не дают покоя, неприятная тревога за то, что и так никогда не случится накатывает волнами, заставляя поёжиться. Ещё непонятно откуда появившаяся вина даёт о себе знать, хоть не перед кем себя Джим виноватым не считает. Хотя, может он виноват перед Скоттом, ведь его просьбу-задание парень действительно не выполнил. Ещё и влез со своими шутками невовремя. Поёрзав от неприятного желания извиниться ни за что, Джим всё же пересиливает свою гордость. В любом случае, нужно вывести Майкла из очередного приступа меланхолии, а то у самого на душе неспокойно, когда ему плохо. — Майкл, я… — глубокий вздох для большего драматизма момента никогда не повредит. Но мужчина прерывает стратегическую откровенность-извинение своим мягким голосом. — Да ладно, Джим, не извиняйся, я же сказал, со всеми бывает, ошибка новичка, — и лучезарно улыбается в конце. Халперт понимает, что влюбился в эту улыбку в самый первый день знакомства с Майклом. Хитрую на первый взгляд, но невероятно открытую по сути. Ему становится неловко, от неожиданной важности момента, от душевного и теплого тона Майкла. Поэтому Джим трясёт непослушными завитками волос, усмехается, и отвечает с напускным безразличием. — Я и не думал. Хотел сказать, что устал водить на этой неделе и в следующий раз ночным таксистом работаешь ты, — их останавливает очередной светофор. Майкл смеётся открыто и Джиму больше не страшно. Он подхватывает смех, такой привычный майкловский смех, обычный и всюду преследующий. Они бы могли не тормозить на каждом перекрёстке, уже так близко к жилым кварталам, что рабочих камер не для вида одна к четырём. Если не ноль. Но иногда, когда машина тормозит, а вокруг ни водителей, ни пешеходов, Майкл тянется коротко клюнуть своего водителя в щёку. А за Джимом остаётся вовремя повернуть голову, чтобы Скотт попал в губы. Когда ведёт Скотт парень так не делает, дожидается конца поездки, потому что Майкл невнимательный шофёр, и это ещё мягко сказано. Зато на подъездной дорожке Джим быстрее партнёра отстёгивает ремень, чтобы выразить нетривиальную благодарность за то, что Скотт их не угробил. Другие способы поощрения на мужчине не срабатывали.       Потихоньку веселье сходит на нет. Утихали в салоне последние смешки Джима, Майкл шумно выдохнул последний раз, возвращаясь в усталую тяжесть послерабочего настроя. Сложил руки, как нашкодившая пятилетка, состроил стыдливую рожицу и потянулся к Джиму за традиционным поцелуем. Что Халперту оставалось делать, кроме как наклониться в ответ. Лёгкое касание губ, близость ради близости, без какого-либо подтекста, затягивается, как и всегда. Майкл ужасно целуется, кошмарно даже. Раньше, точнее, целовался. Скольких трудов Джиму стоил нынешний навык Скотта никто и никогда не узнает. Что было в офисе после пяти, остаётся в офисе навсегда. Парень поворачивает голову, нежно касается губ поочередно, не спеша, растворяясь в процессе. Мужчина нежно проводит языком по нижней губе партнёра, отстраняется на секунду, целует в уголки рта и возвращается к прежней ласке. «Как бы ни было тяжело, оно того стоило», — проносится в голове у Джима. Он кладёт руку Майклу на шею, поглаживает с нажимом, как нравится им обоим, проникая в чужой горячий рот. Очерчивает кромку ровных зубов, касается нёба. Мужчина хватается за спинку водительского сиденья, учащённо дыша, отзываясь всё больше. И Джим готов горы свернуть, только бы быть рядом с ним.       Халперт подумывает снять вторую руку с руля, наплевав на все правила приличия, когда шум крови в голове резко взрезает автомобильный гудок. Майкл дёргается от внезапного громкого звука, сжимает челюсти и прикусывает парню язык. С возмущённым мычанием Джим спешит схватиться за руль и трогается с места. В салоне слышны удаляющиеся крики разозлённого водителя грузовика доставки. Халперт проезжает перекрёсток, освобождая поворотный ряд, и прибавляет газу. Пару секунд едут в тишине. — Извини, пожалуйста, сильно я тебя? — Майкл успел почувствовать привкус железа во рту и спрашивает только для того, чтобы удостовериться, не отхватил ли он Джиму язык полностью. — Если не можешь сказать, кивни, я пойму. — Нет, нормально, — стоически морщится парень в ответ, немного пришепетывая. В далеке виден дом Скотта. — До свадьбы заживёт. Белые заборчики соседских дворов, реализация американской мечты. Минута, и они на месте. Джим паркуется ближе к калитке заднего двора, глушит двигатель и убирает ключи в карман. Сразу вылезает без лишних промедлений из машины и ждёт, пока Майкл вытащит прижатую дверцей полу пальто. Тот возится, тихо чертыхаясь под нос, и, освободившись из ловушки, широким шагом направляется в дом. Джим спокойно следует за Скоттом, задумчиво оттягивая ремень сумки. Фасад дома озаряется светом из прихожей и становится как-то спокойней. Халперт закрывает дверь за собой и смотрит на снимающего пальто Майкла. Прислоняется спиной к двери. — Знаешь, ты достаточно делаешь, и если другие этого не замечают, я всё вижу. Мне это важно, — мужчина оборачивается и слушает предельно сосредоточенно. Сейчас многое зависит от простых слов. — И ты отлично справляешься. А на всех остальных, забей. — Джим, ты… — Майкл подходит и обнимает своего бойфренда. Трётся о плечо щекой и замирает, преданно. — Люблю тебя. И Халперт прижимает к себе мужчину, утыкаясь в тёмные волосы на макушке подбородком. Перебирая в голове все радостные моменты, которые подарил ему Скотт. По-новому понимая для себя их важность. — Да, Майкл, та же фигня.