привет! всё как обычно — светит солнце, шуршит море, идут дожди, жалуются логисты. яо яо растёт и это немного.. грустно. я к ней уже привязалась, ты не представляешь как! а она всё растёт и растёт. скоро будет совсем самостоятельной. я много думаю о том, чтобы взять отгул. совсем небольшой, на недельку. попросить бэй доу и отправиться на «алькоре» к тебе в инадзуму, но неделя — ужасно мало! я не смогу окончательно впечатать запах твоих волос и мягкость твоих прикосновений в саму себя и буду страдать о том, что не успела поцеловать тебя ещё пару сотен раз. на самом деле, моя миледи, я поражена твоей самоотверженности. ты готова тонуть в бездонной горячей пучине с улыбкой на лице и повторять лишь «я тебя люблю» изо дня в день, не замечая всех ужасов мира, ведь пучина давным давно перекрыта плотной плёнкой и закрывает тебя от всех бед, пусть и ценой чьей-то жизни.
навеки твоя, гань юй.
на лице ёимии расцветает, словно сакура, улыбка. письма гань юй невероятно сильно конрастируют с ней самой — мягкая, словно плюшевый плед, гань юй и текста её писем — вычурные, пурпурного цвета, восхищающие и чуть пугающие таинственностью сравнений, с привкусом манго и малины. и ей это нравится. слишком. и эта — возможно, горькая — правда в её словах заставляет улыбаться. ёимия прижимает письмо к груди и глупо-счастливо улыбается, как ребёнок. любовь её заполняет полностью и где-то слева что-то теплится. и можно было бы это списать на глаз бога, если бы он не был справа. — ёимия! я тебя обыскался! ёимия вздрагивает, быстро складывает письмо в квадрат и прячет. — пойдём! алькор уже прибыл! — тома смеётся и выходит из домика. алькор... что-то такое знакомое, но одновременно неизвестное... точно! корабль! ёимия вскакивает, хватает коробки и вылетает вслед за томой. она несётся со своей максимальной скоростью и резко тормозит, когда слышит позади томино «осторожно!». коробки начинают лететь вперёд, на лице ёимии смешивается ужас и удивление, из горла даже ни одного звука не вырывается... чья-то рука упирается в улетающую верхнюю коробку и возвращает в прежнее положение. ёимия удивлённо опускает руки, чтобы она смогла увидеть спасителя (или спасительницу?) содержимого коробки. перед ней стоит очень сильная — это видно по её мускулам — женщина. в красном глазу пляшут звёзды — второй скрыт повязкой, — на лице улыбка, а левая рука поставлена на талию. — привет, капитанша! — привет, пиротехница! — так вы... знакомы? бэй доу и ёимия начинают смеяться одновременно. чем-то у них обоих смех похож — громкий, искренний, заразительный. вот только у капитанши он чуть хрипловатый, а у ёимии — точно дитё смеётся. и не скажешь, что её также помотали инадзумские ужасы и жестокая электро архонтка. — а как в ли юэ попали бы фейерверки, м? — а они туда попадали? — ох, тома, — бэй доу вновь смеётся, — спасибо, — она хлопает его по плечу и разворачивается, — до встречи! — до встречи, бэй доу! ёимия порывается обнять тому, но коробки не дают. она теряется, дёргается, но лишь добродушно и чуть виновато улыбается и, чуть ли не прыгая от счастья, бежит за бэй доу. поднимается якорь, расправляются паруса и «алькор» начинает рассекать водную гладь. тома с берега машет рукой, ёимия, уже поставившая коробки на палубу, машет ему в ответ. когда тому становится почти не видно, ёимия шлёт ему воздушный поцелуй и выпускает маленький фейерверк — почти что петарду. тома смеётся — этого уже не услышат на корабле. ёимия как всегда. — спасибо-спасибо-спасибо! — кажется, ещё мгновение, и она запрыгает. — рада помочь, наганохара! ёимия счастливо вздыхает, отворачивается к морю и принимает ту же позу, что и в домике — ставит локоть на край борта и подпирает щёку ладонью. проходит двадцать — вероятнее, даже меньше, — минут и погода кардинально меняется: теперь о борты нещадно бьют литры воды, небо рассекают фиолетовые порезы-молнии, пару секундами позже слышится гром — кажется, будто это болезненно кричит само небо. ёимия не первый раз плывёт в ли юэ, но эта зона до сих пор её пугает. но гань юй...*
сколько прошло? час? два? не важно. важно то, что уже виднеется порт. солнце медленно летит в воду, окрашивая её в золотисто-алый. чудесно, красиво, но как же шумно... в инадзуме потише! — алько-о-ор! — слышится с берега, когда корабль швартуется. ёимия поворачивается. от палаточки с выпечкой — кажется, это те самые булки с варёной сгущёнкой, которые продают торговцы из снежной, — бежит маленькая девочка с пакетом — видимо, там эти булки. — о, яо яо! — бэй доу садится на корточки и расставляет руки для объятий. яо яо? это же... — привет! меня зовут ёимия! яо яо стоит в ступоре пару секунд, а потом удивлённо открывает рот и прикрывает его ладошками. — ты девушка гань юй? — она шепчет и вытягивается на носочки. — так ты знаешь? — да! ёимия смеётся: — милая, можешь мне помочь? я хочу её увидеть. — мне за ней сбегать? — нет-нет, стой! я хочу прийти к ней... сюрприз! — сюрприз! — повторяет яо яо и смеётся. ёимия машет бэй доу ладонью на прощание и бежит за яо яо. вроде яо яо её меньше в два, а то и три раза, и ножки у неё короче, но бегает она ой как быстро. они добегают до павильона лунного моря и яо яо толкает двери. секретарши недовольно косятся на ёимию — непонятная, чем-то даже напоминающая ху тао, яркая, да ещё и с какими-то коробками! — вообще-то... ёимия улыбается, показывает язык и убегает по лестнице. — вот, это её кабинет.. — спасибо, золотая, — ёимия наклоняется и целует её в лоб. яо яо широко улыбается, обнимает ёимию за ногу — только туда и дотягивается — и уходит. пиротехница стоит какое-то время перед дверью, пытаясь отдышаться. ещё чуть-чуть и сердце выпрыгнет из груди.. она легонько, совершенно беззвучно, открывает дверь. в кабинете — абсолютная тишина. в мыслях — «яо яо ошиблась?». нет, не ошиблась. за столом сидит гань юй и... спит? да, точно спит! голова опущена на сложенные на столе руки, между пальцев зажато перо, рядом высится стопка документов. ёимия тихо-тихо ставит на диванчик две коробки и подходит к окну. она делает всё медленно и старается, чтобы всё было бесшумно и аккуратно. да! окно открыто, гань юй спит. вот теперь духота испарится! и как она работает в такой-то атмосфере... ёимия только сейчас замечает лужи на асфальте. значит, ей опять жаловались логисты на размытые горные дороги? что-что, а это ёимия запомнила чётко. она садится на диванчик, сидит пару минут, потом вскакивает — ей невероятно радостно. — ну а что? — шепчет самой себе ёимия, жуя фиалковую дыню, достанную из коробки минутой ранее. — она же меня не пристрелит. ёимия аккуратно поглаживает рожки гань юй и улыбается. она и правда реальна... гань юй вскидывает голову и сонно моргает. — ох, я заснула? ох... что? ёимия? они смотрят друг на друга, ёимия — с радостью, гань юй — с непониманием, но обе — с искрами в глазах. — ёимия! — наганохара смеётся — кажется, нервно, — и целует гань юй в губы. гань юй сидит словно парализованная. она едва прикасается к губам пальцами и, кажется, сейчас расплачется. — будешь? фиалковая дыня! — так ты их всё-таки привезла, — гань юй смеётся — и правда нервно. — да! как я могла забыть о желании моей леди? теперь уже целует ёимию гань юй, а потом забирает из её руки плод. — вкусно, — шепчет она и смеётся, смотря на наивно-счастливое лицо своей ёимии наганохары. а когда солнце окончательно зайдёт за горизонт и светить будет его сестра-луна, ёимия откроет вторую коробку и пойдёт за гань юй на ближайшую к гавани гору и запустит свои фейерверки на радость любимой. и гань юй сначала сравнит это с праздником морских фонарей, но тут же опомнится — это далеко не фонари, это намного лучше, ярче и красочнее. и под взрывы салютов они обнимутся, разделят одну фиалковую дыню на двоих и вновь поцелуются. гань юй расплачется, ёимия будет утирать её слёзы, смеяться и целовать тёплые щёки.