Праздник к нам приходит

Джек матерился до самого приземления. Брок, конечно, проспал добрую половину полета, но даже час ворчания над самым ухом был похож на жестокую игру на нервах. — Роллинз, заткнись, а? Ну не еби ты мозг, и так сил нет, и выпить нечего. – Рождество же, командир, – пробасил Джек. – Рождество и рождество, чего бубнить-то? – искренне изумился Брок. Он рождество не праздновал уже лет двадцать пять. Ребята подшучивали, звали Гринчем и делали ставки, когда же командир Рамлоу позеленеет. А командир Рамлоу морщился от вечной зимней рекламы колы и надоевшего до чертиков Джорджа Майкла. – Это все жизнь твоя волчья, друг, – говорил Джек. – Что за праздник в пустой квартире? Тебе бы завести кого… Брок только отмахивался. Придумает тоже – завести. Два почти идеальных варианта друг друга уже завели. Роджерс, конечно, смотрел иногда как-то странно, видимо, ощущая вину за так и не начавшийся роман. Барнс тоже смотрел, Брок почти физически чувствовал на своем затылке мишень с десяткой где-то в основании черепа, но, что странно, на каждой миссии Зимний подставлялся сам, а Брока прикрывал чаще, чем любого другого бойца. Броку оба они, и Кэп, и Солдат, казались странными ребятами. И горячими, до безумия горячими, но лезть между парой железобетонных плит было перебором даже для знаменитой броковой неубиваемости, оставалось только благоразумно держаться в стороне, периодически напиваться с Романовой и изредка снимать себе девочек-мальчиков. В рождество вызывать шлюшку не было ни сил, ни желания, Нат исчезла, чмокнув на прощание, Джек сразу после душа свалил на базу к Ванде. По всему выходило, что Брока ждали несколько тихих одиноких деньков в берлоге. Не так и плохо, если подумать. Никаких отчётов, никаких одноглазых, покой и... тоска. И вискарь, естественно. Роджерс написал между вторым и третьим бокалом. Ни приветствия, ни объяснений, краткое "Ты дома? Разговор есть". Брок пожал плечами, написал в ответ безразличное "Адрес знаешь" и пожалел. Барнс не оставит Роджерса одного, заявятся оба, невъебенные, а Броку на их переглядки любоваться. Черт с ними. Как уйдут, можно будет нажраться и забыться. Пришли и правда вместе, Брок ещё и третий бокал не прикончил. Неприлично счастливый Барнс, чуть порозовевший от морозца Роджерс. Поставили на пол здоровенные пакеты, обняли по очереди. Барнс крепко, от души, Роджерс неловко, будто смущаясь. Такого поворота Брок от них точно не ждал. Полчаса до полуночи. — С рождеством, Брок, — почти в один голос сказали они, и это был первый раз, когда неразлучники звали его по имени. — И вам того же. Давайте к делу, что нужно? — вышло грубо, даже грубее, чем хотелось. Ну вот, началось. Вот знал же Брок, что так будет. Роджерс только глянул, как Барнс включил очаровашку. Улыбнулся, зараза, ох уж эти его губы... Так и не скажешь, что он двумя пальцами хребет переломит. По спине Брока пробежала позорная дрожь. — Ты нужен, — прямо заявил Барнс и, покосившись на Кэпа, добавил, - если ты, конечно не против. — Баки хотел сказать, что мы могли бы... — начал было Роджерс. — Баки хотел сказать то, что сказал, — перебил Барнс. — И Баки считает, что раньше надо было. Я устал, Брок, надоело ходить хвостиком. Ты заметил, не слепой же и не тупой. Ещё немного, и вся база заметит. Ты нам нужен, командир, нам обоим. Твой ход теперь, тебе решать. Барнс был непривычно серьёзен, Роджерс, болезненно прикрыв глаза, чуть скривил губы. А Брок стоял и молча слушал, думая, что выглядит совершенным дурнем. Соврал? Или это Брок приучил себя видеть подвох там, где его нет? — Раздевайтесь, — резко и хрипло сказал он, потерев лоб. Роджер покраснел, Барнс чуть приоткрыл яркие губы, шагнул вперед, и Брок вдруг понял, что ляпнул не то. — Куртки снимайте, говорю, у меня тепло. Диван найдёте, — махнул рукой в сторону и выставил на стойку ещё бокалы. Двадцать минут. Брок наливал виски, пока парни раздевались. Поправочка: снимали куртки. Барнс опустошил бокал залпом, Роджерс — сделал маленький глоток и посмотрел на Брока. Глаза в глаза. Несколько долгих секунд молчания, а потом Кэп заговорил: — Мы не будем давить на тебя, Брок, даю слово, — коротко глянул на прикусившего губу Барнса и добавил: — Как бы нам ни хотелось получить ответ здесь и сейчас. — Здесь и сейчас, — протянул Брок. Выходит, не врали. Виски дал в голову, иначе чем объяснить, что он притянул к себе Роджерса и поцеловал так жадно, а Кэп ответил? Почему Барнс, прижавшийся со спины перестал ощущаться угрозой? Картинка сложилась, все кусочки встали на место за пятнадцать минут до Рождества. Стив (Брок решил, что теперь звать его по фамилии неправильно) прекратил целовать его, когда на часах до полуночи оставалась ровно минута. Барнс только хмыкнул, прикусив Броку ухо. — Ох уж эти остатки религиозности. Ничего, после полуночи наша принцесса к нам вернётся. — Я был ещё ребёнком, когда мама сказала, что рождество — чудесная ночь, — Стив улыбнулся тепло и немного печально, — и правда, совершенно чудесная. Не в религиозности дело, но этой ночи я безумно благодарен. За окном с темно-синего неба огромными пушистым хлопьями падал снег. Барнс, пряча почти детскую улыбку, отстранился и щёлкнул выключателем. Ощущение неприкрытой спины было отвратительным, а потом Барнс — Баки!—вернулся, согрел, оцарапал щетиной шею. Где-то на полу у барной стойки так и остались лежать пакеты с соком и фруктами. Брок рассудил, что за несколько часов ничего им не сделается, и это была последняя здравая мысль за вечер. Сложно размышлять связно, когда двое самых желанных людей прижимаются с двух сторон, горячие, сумасшедшие, ласкают в четыре руки, так откровенно хотят его. Брок глянул на жёлтые отблески фонарей и закрыл глаза. Наручные часы звонко пикнули, оповещая о полуночи.

***

— Стиви, напоминаю, что мы не бегаем в новый год, — проурчал Барнс и, перегнувшись через Брока, звонко шлепнул Стива по заднице. — Никуда я не бегу, но кто-то же должен позаботиться о завтраке, — расслабленный Стив даже не возмущался. Баки довольно уркнул, оплел Брока всеми конечностями и, куснув в плечо, успокоился. —Что-то в этом мире неизменно, — услышал Брок, прежде чем задремать. Силы дойти до душа появились только через добрых полчаса. Барнс поворчал, но медвежьи объятия расцепил. Когда Брок наконец добрался до кухни, Стив уже дожаривал блинчики. В одних штанах, с полоской муки через всю щеку, он казался Броку совершенным созданием. Невозможно было просто пройти мимо, не коснуться, не удостовериться, что реальный. — Что там у тебя неизменно? —все ещё хрипло спросил Брок. — Привычки, — улыбнулся Стив, тепло и счастливо, — у Баки такая до войны ещё была. Он любил охватить меня, точно в кокон спрятать, оставить пару меток и уснуть с чувством выполненного долга. Садись, Бак может и до обеда проваляться в постели сегодня. Броку доставляло особое удовольствие смотреть, как Стив краснеет от смущения. Вчера они вдвоём залюбили Барнса почти до обморока, а сегодня утром уже неловко и думать о таком разврате. Брок мысленно добавил новое желание в свой список — завести Кэпа на работе. Или в машине. Или на вечеринке Старка сегодня вечером, Барнс явно оценит. Брок за последнюю неделю обнаружил в себе немалую изобретательность, а ведь он и раньше считал себя неплохим любовником. Со Стивом и Баки-чёртовым-Барнсом иначе и не выходило. — Я думал, Бак меня убить хочет, — признался Брок, — не мог понять никак, почему он меня на какой-нибудь миссии в ебенях не пришиб. Я бы тоже на его месте тебя ревновал. — А он не меня ревновал, Брок, — сказал Стив, — просто увидел засосы, когда ты был в душе после тренировки. Думал, что ты с Наташей, чуть не убил ее. — Неудобно с Нат вышло, — хмыкнул Бак, обнимая Брока со спины, — я искуплю вину. Стиви, брось в меня блинчиком, радость моя. Стив поставил тарелку на стол и хитро прищурился. — Я смотрю, кто-то уже выспался, — протянул Брок, почувствовав прикосновение к голому животу теплых пальцев. — Тебе вообще отдых нужен, чудище? — О нет, я кролик-энерджайзер, — уркнул Баки, доедая блинчик, — питаюсь любовью и сладостями.        Точно кролик. — Притормози-ка, грызун, — перехватил Брок его руку. — Если опоздаем, Старк будет долго шутить, что мы проебали Новый год. Стив и Баки переглянулись, и Брок понял: никаких если.