Ночь перед боем

Кэти не могла уснуть. Лeжа на кровати в Та Ло, она не могла поверить, как ее жизнь резко перевернулась всего за какие-то пару дней. Она работала на парковке при отеле, у нее был лучший друг, с которым она провела половину своей сознательной жизни, жила со своей семьей и ей не хотелось ничего большего. Её все устраивало.   Но после нападения в автобусе, она уже поняла, что как прежде уже не будет.   Кэти перевернулась на бок, сложив руки под щеку, и уставилась на дверь.   Там, за стеной, находится Шон, и у нее было всего два желания: подойти и треснуть его, что он не рассказывал о себе и о своей семье (хотя она и себя хотела треснуть, что не интересовалась жизнью лучшего друга, но у нее не было привычки лезть в души людей, поэтому она винит его, а не себя), либо поцеловать, чтобы разобраться в себе и в своих чувствах к нему.   В принципе, ей оба варианта нравятся, потому что при любом раскладе она увидит Шона, но, скорее всего, он уже спит, потому что за окном настоящая тьма и свет исходит только от звезд на небе.   Кэти кажется, что в этой деревне даже звезды светят ярче, чем где-либо.   Спустя ещё какое-то время, Кэти встала с кровати поняв, что в ближайшее время ей точно не удастся уснуть, открыла дверь и направилась в соседнюю комнату. В коридоре оглушающая тишина, и только несколько свечей горит каждые несколько метров, чтобы полуночники, как она, которые не могут уснуть в столь поздний час, могли разобрать дорогу.   Подойдя к двери, Кэти занесла руку, чтобы постучать, но не смогла этого сделать. Некоторое время она простояла у двери размышляя, а хорошая ли была идея прийти сюда, но где-то глубоко внутри она понимала, что хочет быть по ту сторону двери, что ей нужна поддержка дорогого ей человека и, собравшись с духом, постучала. Ровно три раза, тихо, но в длинном коридоре они звучали как гром среди ясного неба.   — Кэти? Что-то случилось?   Дверь открылась, и по ту сторону стоял не то сонный, не то бодрый Шон: лицо помятое, но глаза ясные. Он выглядел так, будто ждал чего-то (или кого-то).   — Привет, Шон.   Они смотрели друг на друга, находясь в нескольких десятках сантиметров, и пытались понять, что сейчас происходит; найти ответы в друг друге. Спустя какое-то время, Шон поддался вперед, высунулся наполовину в коридор и осмотрел коридор: все уже спят. Он схватил Кэти за талию и от неожиданности она не успела произнести и звука, как оказалась в темноте комнаты.   Казалась, что Шон выучил эту комнату наизусть, хотя находится тут не более пары часов, потому что он идёт спиной к своей кровати, четко, ни на что не натыкаясь. Свет практически не проникал в комнату, поэтому рассмотреть что-либо было трудно, но Кэти не боялась упасть и споткнуться, потому что он не даст ей этого сделать.   Подойдя к кровати, Шон сел на край и подтянул Кэти к себе; встав между его ног, он уперся головой в солнечное сплетение девушки, обняв ее за талию, и замолчал.   Кэти растерялась. Она не знала, что делать в этот момент. Они сейчас здесь, в тишине и темноте комнаты. Наедине. Они просто друзья, хотя сейчас между ними происходит интимная близость, которая бывает только между партнерами, которых связывает не только будущее, но и совместное прошлое.   Кэти положила руки на его спину.   В течении следующих минут, никто не произнес ни слова. Только тяжелое дыхание Шона разбавляло тишину.   Они оставались в таком положении, пока Кэти не почувствовала всхлипы. Сначала они были тихими, что можно было спутать с затрудненным дыханием, но потом спина Шона начала подниматься и опускаться быстрее, резче, а потом он заговорил:   — Я не хотел ввязывать тебя в свою семейную драму. Хотел сам разобраться, найти сестру и вернуться в свою прежнюю жизнь, к тебе, но ты, со своим упертым характером, полетела со мной и все вышло совершенно по-другому. Теперь мы в деревне моей матери, практически на грани войны с моим отцом и я не знаю, что делать.   Всхлип нарушил тишину.   — Я никак и никогда не хотел, чтобы подобное случалось когда-либо. Хотел семью, наладить отношения если не с отцом и сестрой, то хотя-бы с сестрой, показать ей Сан-Франциско, познакомить ее с тобой, и все бы наладилось, но отец, со своим характером, захотел по-другому и все нарушил.   Шон притянул Кэти ближе.   — Я точно не хотел развязывать войну и втягивать тебя во все это, но это произойдет, и не могу представить, что будет дальше со всеми нами.   Раздался еще один всхлип. Кэти не может и представить, как ему сейчас тяжело, что он испытывает последние несколько дней, и что будет после. Она не знает, как ему помочь, но точно знает одно.   Кэти очень медленно и аккуратно пытается высвободиться из крепкой хватки Шона, пытаясь не разрывать контакта с ним. Он поднимает на неё голову, смотрит покрасневшими глазами (в которых просьба не бросать его в эту минуту, но Кэти и не собирается). Она берет его за руки (сжимает его большие ладони своими, крошечными по сравнению с его), и укладывает на кровать, потому что им всем сейчас нужен отдых, чтобы набраться сил для завтрашнего дня.   Опустившись на подушки, Шон закрывает глаза и выдыхает. Тяжело и прерывисто дышит.   Кэти отходит от кровати на полметра и Шон хватает ее за запястье, не открывая глаз (она и не собиралась уходить). Она разжимает его крепкую хватку и обходит кровать с другой стороны, ложась с другой стороны. Шон открывает глаза и смотрит на неё с нежностью и большой благодарностью, что у Кэти выступают слезы на глазах, потому что видит, как он пытается справиться со всем в одиночку. Тем временем она облокачивается на спинку кровати и подтягивает к себе Шона.   Он ложится головой на ее ноги, обхватывая их обеими руками. Кэти начинает перебирать его волосы пальцами, при этом думая обо всем и ни о чем. Пытается расслабить его и успокоить этими движениями.   Спустя какое-то время, дыхание Шона выравнивается, хватка становится слабее и он засыпает.   Кэти не хочет уходить, да и не будет, потому что не хочет его оставлять. Она всю ночь будет защищать его сон, отдавая ему всю свою любовь и поддержку, чтобы завтра, на поле битвы, он был не один.