***
Три часа спустя Люк сидел на диване, переключая каналы найденной им голосети. Однако он быстро обнаружил, что ему особо не на что смотреть — так как это был Имперский центр, все новости и развлекательные передачи были четко ориентированы на Империю. Но это было лучше, чем просто сидеть без дела. Хотя смотреть на вид из окна было интересно, это не слишком долго занимало его внимание. Даже наблюдение за тем, что, должно быть, было королевскими садами внизу, с удивительным ассортиментом находившихся там растений, цветов и резных статуй, быстро надоело, по мере того, как он начал ощущать все большее беспокойство. Помимо голосети, Люк также нашел несколько пустых датападов, стилусы и чип данных, содержащий все имперские законы и историю. В ванной он обнаружил не только необходимые туалетные принадлежности, но и широкий ассортимент ароматизированных гелей, мыла, пены и других предметов роскоши. Это только еще больше озадачило его, потому что, даже если бы он не слышал о том, как ужасно Империя обращалась со своими пленными, он бы понял, что что-то было чертовски не так. Кроме того, Люка беспокоил тот факт, что он до сих пор ничего не слышал от своих похитителей. С одной стороны, он был рад, что не явились штурмовики, чтобы утащить его в какую-нибудь камеру пыток, но с другой стороны, все это его сильно нервировало. В конце концов, зачем им было оставлять его в живых, если они не собирались его использовать? Или они просто держали его до публичной казни? Тем не менее, он не встречал упоминания о таком событии на новостных каналах, а он знал, что это бы произошло, поскольку такая казнь будет считаться победой Империи. Так во что же они здесь играли? Хотели ли они, чтобы он сделал что-то конкретное, и наблюдали ли они за ним при этом? Во время своих поисков он не смог найти никаких средств наблюдения, но это не означало, что их там не было. Он ни в коем случае не был экспертом, когда дело касалось шпионажа. Решив, что он может также следить за текущими новостями, Люк переключился на галактический новостной канал INN (Имперская новостная сеть — Imperial News Network). Слушая, как репортер — мужчина-человек рассказывает о прошлых, настоящих и предстоящих событиях при дворе, он подавил желание закатить глаза. Бесчисленное множество людей по всей галактике голодали или страдали от нищеты, а здесь они небрежно обсуждали вечеринки, на которых ежегодно тратились десятки миллиардов кредитов от налогов, чтобы развлечь элиту галактики. Затем в новостях заговорили о «мелком восстании против высочайшего порядка Его Величества». — Пожалуйста, — пробормотал Люк. — Также стало известно, что, хотя лорд Вейдер ненадолго посетил Корускант, два дня назад он отправился в очередную кампанию против повстанцев-террористов, — сообщил репортер. Уехал? Вейдер покинул планету-столицу, когда он все еще был здесь? Покачав головой, Люк попытался понять, почему Темный Лорд оставил его здесь после того, как так долго охотился за ним. От одной мысли о цене, назначенной за его голову, у него кружилась голова. Ему повезло бы, если бы он когда-нибудь за всю свою жизнь обладал хотя бы одной седьмой от такой суммы. Это определенно встряхнуло и его, и Высшее командование Альянса, настолько, что они бесконечно допрашивали его о любых сведениях или догадках о том, почему Лорд Ситхов так стремился заполучить его. К сожалению, он не смог им в этом помочь. Он был в таком же неведении, как и они. Снова обратив свое внимание на голонет, Люк увидел, что теперь они говорят о том, что всего через два года будет двадцать пятая годовщина Империи и как даже сейчас строятся планы на предстоящую вечеринку. Среди многих запланированных украшений будет ледяная статуя Императора размерами больше, чем в жизни. Не в силах больше этого терпеть, он выключил голосеть и напрягся, услышав, как в наступившей тишине эхом отдаются шаги по не покрытому ковром полу снаружи. Оглядевшись еще раз в тщетной попытке найти подходящее оружие, он приготовился к тому, что должно было произойти, когда шаги замерли за дверью в его комнаты. Дверь беззвучно открылась, и Люк ахнул, когда в комнату вошли два облаченных в алое Императорские верховные защитники. Хотя он быстро стер все эмоции со своего лица и его разум лихорадочно заработал. Почему здесь были личные телохранители Императора? Вообще-то, у него было неплохая идея насчет этого, но чего он не знал, так это почему Палпатин хотел его видеть. Он никогда не слышал, чтобы какой-нибудь пилот или пленный повстанец предстал перед Галактическим Правителем, чего бы они ни достигли. В самом деле, перед ним могли предстать только политические и военные лидеры. Но даже это было редкостью. Так почему он? Случившееся со Звездой Смерти? Тот факт, что он прошел несколько уроков джедаев? — Пошли, — приказал один из двух воинов, указывая на дверь, через которую они вошли. На мгновение Люк заколебался, но затем посмотрел на силовые пики, которыми они были вооружены, и напомнил себе, что только лучшие из лучших удостаивались «чести» лично защищать Императора. — Куда мы идем? — спросил он, выходя в мраморный коридор. — Молчи, — ответил один из гвардейцев, один шел перед ним, а другой сзади. Решив пока подчиниться, Люк последовал за ведущим гвардейцем и быстро понял, что его держали в частной зоне Императорского дворца недалеко от личных покоев Императора и тронного зала. Он безмолвно поблагодарил Лею за то, что она нашла время показать ему чертежи Дворца, которые были у Альянса. Несомненно, там были множество секретных проходов и скрытых помещений, которые не были показаны на этом конкретном плане, но, по крайней мере, это было хоть что-то. Что-то, что могло бы очень пригодиться ему сейчас, если бы ему удалось либо выбраться из своих комнат, либо скрыться от охранников. Не то чтобы это выглядело очень вероятным в данный момент, но любой шанс был лучше, чем никакого шанса. Кроме того, если у человека не будет надежды, то он сломается гораздо быстрее. Его мысли вскоре подтвердились, когда гвардейцы повели его в тупиковый коридор. Стоящий перед ним гвардеец протянул руку и нажал на специальную часть одного из искусно украшенных светильников, и в тот же миг потайная дверь распахнулась. Следуя за гвардейцем в узкий проход, Люк почувствовал, как у него засосало под ложечкой. То, что они использовали эти проходы, означало, что его не планировали отпускать с этой планеты живым. И то, что они не хотели, чтобы его кто-нибудь видел, означало, что они, вероятно, создали впечатление, что все повстанцы, которые не сбежали, были убиты во время налета. По крайней мере, он надеялся, что кто-то из его друзей сбежал. Ведж и Дэк, например. Что бы с ними ни случилось, он знал, что не может рассчитывать на спасение, если его сочтут мертвым. После нескольких углов и поворотов в коридоре и спуска по лестнице Люк как раз собирался спросить, где они находятся, когда ведущий гвардеец открыл одну из многочисленных дверей, расположенных вдоль стен. Переступив порог, он оказался в комнате, настолько роскошной, что по сравнению с ней его комната выглядела бедной. Ему не нужно было объяснять, что это личная гостиная Императора. Вся мебель и люстры кричали о кредитах до такой степени, что это должны были быть комнаты Палпатина или Вейдера, так как Лея сказала ему, что Темный Лорд тоже купался в деньгах. Миновав еще одну дверь, он оказался в столь же изысканно украшенной столовой. Еще раз оглядевшись по сторонам, Люк почувствовал, как у него заурчало в животе, когда он увидел резной деревянный стол, накрытый на двоих. До сих пор он не осознавал, насколько на самом деле проголодался. Но с другой стороны, он не ел уже Сила знает сколько времени. Несомненно, имперцы делали ему инъекции питательных веществ, иначе он не смог бы встать и ходить так, как сейчас, но это было не то же самое, что настоящая еда. Краем глаза уловив движение, он обернулся и увидел, как в комнату вошел правитель Империи, которую он ненавидел. — Ах, добро пожаловать, юный Скайуокер, — сказал Палпатин, проходя вперед и опираясь на свою трость для поддержки. — Я вижу, вы решили воспользоваться моим гостеприимством, — продолжил он, указывая на одежду, которую надел Люк, когда один из императорских гвардейцев выдвинул для него стул. Люк напрягся при этих словах, одновременно пытаясь оправиться от шока, который он испытал, увидев внешность Императора. Все изображения правителя, которые он видел, показывали его пожилым мужчиной со светло-голубыми глазами. Человек перед ним был невероятно стар, все его лицо выглядело так, словно оно уже разлагалось, в то время как глаза были ярко-желтого оттенка. Очевидно, то, что он видел, было изображениями, созданными слугами Императора, чтобы скрыть истинное состояние правителя. Если бы только он мог вернуться в Альянс сейчас! Он бодрствовал всего несколько коротких часов, а уже располагал огромным количеством информации, в которой Альянс отчаянно нуждался. На мгновение он задумался, стоило ли переодеваться. Но с другой стороны, это было решение, которое не причинило ему вреда, позволив его похитителю думать, что он был более расположен, чем был на самом деле, что могло быть использовано в его интересах. — Проходи, садись, — сказал Палпатин, усаживаясь. После минутного колебания Люк подчинился просьбе пожилого мужчины. Прямо сейчас неповиновение не принесет ничего, кроме наказания. Кроме того, он нуждался в пище, если хотел оставаться сильным, и он сомневался, что получит какую-нибудь еду, если откажется есть за столом Палпатина. Не говоря уже о том факте, что он не узнает, чего добивается Император. Учитывая королевское обращение, которое он получал, ему стало любопытно, и он начал сомневаться, что его будут пытать, если он будет хорошо себя вести. Он не стал бы давать никакой информации или чего-либо еще, что могло бы навредить Альянсу, но бесполезно сопротивляться по пустякам было глупо. — Хорошо, — добавил Палпатин, когда Люк сел напротив него. Жестом подозвав одного из слуг, вошедших вместе с ним в комнату, он внимательно посмотрел на юношу перед собой. Такой молодой и при этом такой сильный. — Я знал, что у тебя хватит ума не сопротивляться. Большинство твоих товарищей-повстанцев настолько глупы, что сопротивляются всему. — По крайней мере, это говорит о независимости, — парировал Люк, возмущенный словами Императора. — Поскольку это показывает, что мы не подчинимся вашей нерациональной тирании. — Ах да, это твое упрямство, — заметил Палпатин. — Источник твоего бунтарства. Люк как раз собирался ответить, когда в комнату вернулся слуга с открытой бутылкой вина. Он тихо подошел к столу и налил немного вина в один из трех хрустальных бокалов, стоявших перед ним. Теперь, когда Люк действительно посмотрел на поставленный перед ним сервиз, он увидел, что посуда была сделана из чистого золота, инкрустирована драгоценными камнями, а фарфоровые тарелки были украшены изящными рисунками ручной росписи. — Я не настолько глуп, — заявил Люк, когда слуга просто отступил, вместо того чтобы налить немного вина в бокал Палпатина. — Осторожный, — прокомментировал Император, жестом приказав наконец наполнить его бокал, а затем сделал глоток. — Чего вам от меня нужно? — спросил Люк после минутного молчания, во время которого он тоже попробовал вино, смакуя его насыщенность. — Зачем такое необычное обращение? — Прямо к делу, — сказал Палпатин, смеясь. — Очень хорошо, я тоже так могу. Мне нужен ты. — Я? — спросил Люк, не совсем понимая, что имеет в виду правитель. — Да, — с удовольствием подтвердил Палпатин, осторожно зондируя юношу перед собой. Поскольку ребенок получил всего несколько уроков у джедаев, его ментальные щиты были в лучшем случае жалкими и легко обходились, так что юноша даже не подозревал о зондировании разума. — Мне нужен ты и твои способности к Силе. Я хочу, чтобы ты присоединился к Империи и склонил передо мной колени. — Никогда! — убежденно заявил Люк, скрывая свое удивление. Он всегда думал, что правитель Империи хочет его смерти из-за его способностей. Ему никогда не приходило в голову, что этот старик хотел контролировать его и его силу. С другой стороны, в этом был какой-то непонятный замысел, если вспомнить все, что он слышал об этом старом мужчине. — Ты действительно в этом уверен? — спросил Палпатин, когда слуга вернулся с двумя фарфоровыми мисками супа, поставив первую перед Императором, а затем отдав Люку его. — Никогда — это очень долго. — Я уверен, — заявил Люк, пробуя суп и позволяя его чужеродному вкусу прокатиться по языку, одновременно задаваясь вопросом, была ли в этих словах скрытая угроза или нет. — И почему же? — Потому что Империя — воплощение Зла, — объяснил Люк. — Вы правите с помощью страха и тирании, порабощая и убивая невинных людей без всякой причины. — И откуда ты, невежественный фермер, это знаешь? — поинтересовался Палпатин, направляя разговор туда, куда он хотел, и улыбаясь, когда молодой повстанец перед ним разозлился на его слова. Тот факт, что тот ничего не сделал, чтобы подавить этот гнев, подтвердил его подозрения, что у Кеноби не было времени рассказать ему о Темной Стороне. Это значительно облегчит его обращение. — Это потому, что Кеноби сказал тебе? Или потому, что так сказали повстанцы? Ты веришь всему, что тебе говорят? — Нет, — возразил Люк. — Но я увидел достаточно, чтобы убедиться в том, что они сказали, когда я увидел останки Альдераана и то, что вы сделали бы с Явином IV. Тогда вы доказали мне, что вы чудовище, убив миллионы невинных людей ни за что. — Именно ваш так называемый Альянс приговорил их к смерти, когда они спрятались среди них и использовали мирное прошлое Альдераана в качестве щита, — ответил Палпатин, доедая свой суп. — Это было ваше решение, — возразил Люк. — Вы убили тех людей. — А ты лично убил миллионы людей на борту "Звезды Смерти", — указал Палпатин, наслаждаясь ощущением боли и вины, охватившими молодого Скайуокера, когда тот вздрогнул и побледнел. — Э…это дру… гое, — заикаясь, пробормотал Люк, пытаясь восстановить самообладание, снова переживая образы кошмаров, которые мучили его в течение нескольких месяцев после битвы при Явине. — Как это могло быть по-другому? — спросил Палпатин, зная, что нашел одну из точек воздействия на юношу и намереваясь надавить на нее как можно сильнее. — Точно так же, как с Альдерааном, ты убил миллионы одним выстрелом. — Это была самозащита, — ответил Люк, закрыв глаза и повторив то, что сказала ему Лея, когда узнала о его кошмарах. — Либо они, либо мы. — Если ты веришь, что это оправдывает то, что ты сделал, тогда почему ты так дрожишь? — спросил Палпатин, заметив, как юноша спрятал руки под стол, пытаясь скрыть их. — То, что ты сделал, ничем не отличалось, и ты это знаешь. Два миллиона человек мертвы. Ты хоть осознаешь, сколько из этих мужчин были мужьями или любимыми? Сколько родителей, жен и подруг оплакивали их? Не говоря уже о том, сколько из них были отцами, — безжалостно продолжал он, внимательно отслеживая реакцию Люка на последнее. Боль и тоска, которые тот испытывал, доставили ему огромное удовольствие. Если он правильно сыграет в эту игру, молодой джедай-ученик будет принадлежать ему. — Сколько детей больше никогда не увидят своего отца? Сколько из них никогда не узнают его? — Я… Я… — запинаясь, начал Люк, когда его чувство вины снова вспыхнуло, сильнее, чем когда-либо. — Ты что? — спросил Палпатин, облизнувшись от ощущения дискомфорта юноши. Посмотрев на пожилого мужчину, Люк увидел удовлетворение, промелькнувшее в его желтых глазах. Увидев это, он решил больше не позволять Императору так легко манипулировать им. Изо всех сил стараясь подавить чувство вины, он сделал еще один глоток вина и переключил свое внимание на множество предметов искусства и картин, украшавших комнату, тщетно пытаясь отвлечься. — Эта картина написана тем же художником, что и картина в твоей комнате, — сообщил ему Палпатин после короткого молчания, увидев интерес своего гостя к яркой картине с водопадом и закатом. — Кто он такой? — спросил Люк, удивленный предпочтениями правителя в искусстве. Все было не так мрачно, как он предполагал. — Уилтор Вопинс, — ответил Палпатин, когда слуга снова вошел в комнату и поставил перед ним основное блюдо. — Лунное сияние, — продолжил он, увидев любопытный взгляд Люка на еду синего цвета перед ним. — Я подумал, что ты никогда не пробовал этого раньше, учитывая твою бедность и то, как Восстание обеспечивает только самый минимум для своих членов. — Лунное сияние? — повторил Люк, удивленно взглянув на Императора, подчеркнуто игнорируя выпад в сторону Альянса. — Разве оно не ядовитое? — Только если оно приготовлено неправильно, — заявил Палпатин, приступая к ужину. — Умелому повару требуется ровно девяносто семь шагов, чтобы приготовить его безопасно, а у меня только лучшие повара. — Даже лучшие совершают ошибки, — возразил Люк, задаваясь вопросом, сколько времени потребуется, чтобы проявились признаки отравления. — Верно, — согласился Палпатин, зная, что еда перед ним была безопасной, так как он всегда приказывал поварам есть ее самим, прежде чем подавать ему. — Но ведь ты и лорд Вейдер не единственные, кто может использовать Силу. — Вы можете использовать Силу! — изумленно воскликнул Люк. Он быстро потянулся, как учил его Оби-Ван, и проверил свои щиты, прежде чем начал пытаться ощутить присутствие другого человека. Улыбнувшись про себя, когда юноша поверил, что его щиты не были пробиты, Палпатин опустил свои собственные щиты и позволил мальчишке почувствовать всю силу своего присутствия. — Да, я могу контролировать Силу, Темную Сторону, — подтвердил он. — Ты же не мог всерьез думать, что Дарт Вейдер, со всей своей силой, преклонил бы передо мной колени, если бы я не был сильнее его? Неудивительно, что вас, повстанцев, так легко сбить с толку, вы идиоты. — Может быть, — ответил Люк, стиснув зубы. — Но, по крайней мере, мы самостоятельные и думающие идиоты, в отличие от тех безмозглых марионеток, которыми являются ваши люди. — Я бы вряд ли назвал таких людей, как Дарт Вейдер, безмозглыми марионетками, — сказал Палпатин почти весело. — Временами он может быть довольно упрямым. — Кстати, о Вейдере, я слышал, что он покинул планету. Почему? — спросил Люк. — Ах, значит, ты не даешь мне никакой информации, но ожидаешь ее получить, — прокомментировал Палпатин, наблюдая, как юноша осторожно приступает к ужину. — Это не очень справедливо, не находишь? — Как и шансы пять к одному в воздушных боях, — съязвил Люк. — Кроме того, то, что я хочу знать, не причинит никакого вреда. То, что вы хотели бы знать, может и причинит вред, когда вы это используете. Мне просто любопытно, почему он просто ушел после того, как так долго охотился за мной. — Почему? Все очень просто. Я приказал ему уйти, — пояснил Палпатин. — Что касается причины, по которой я это сделал, он рассказал мне о твоих сильных эмоциях до того, как ты попал под действие оглушающего заряда. Поэтому я счел, что для переговоров было бы лучше, если бы он не присутствовал. — Переговоров? — недоуменно повторил Люк, когда слуга забрал их тарелки. — Я уже сказал «нет». — Ты убедишься, что я так легко не сдаюсь, — с улыбкой заявил Палпатин, когда их бокалы были вновь наполнены. — Твои нынешние комнаты и одежда должны свидетельствовать об этом. — Вы зря тратите время, — упрямо возразил Люк. — Только время покажет, — заявил Палпатин, насмешливо скривив губы. — Возможно, после того, как ты увидишь, что такое Империя на самом деле, ты дважды подумаешь, прежде чем отказаться от моего предложения. В конце концов, я могу с легкостью убить тебя. — И что же тогда такое Империя? — поинтересовался Люк, игнорируя угрозу, когда перед ним поставили фарфоровую тарелку с тортом, мороженым и соусом. — Кроме тиранического правительства? — Во-первых, Империя сделала многое из того, о чем Республика могла только мечтать, — начал Палпатин, зная, что сейчас самое время достучаться до мальчика и показать ему, что часть пропаганды повстанцев является всего лишь ложью. — Я объединил всю галактику под руководством одного лидера, включая все планеты Территории Внешнего Кольца. Эти планеты когда-то контролировались криминальными авторитетами или ссорящимися и слабыми лидерами во времена Старой Республики, поскольку ее влияние не простиралось так далеко. — Из того, что я слышал, живя на Татуине, практически нет разницы между тем временем и сейчас, — возразил Люк. — Много же хорошего вы сделали. Криминальные авторитеты все еще правят там. — Но не до такой степени, как раньше, — парировал Палпатин, когда слуга принес им кофе, приправленный нанхолом, еще одним редким фирменным продуктом. — Произошли серьезные изменения. Человеческое рабство и рабство многих других видов почти исчезло благодаря усилиям и настойчивости Дарта Вейдера. — Вейдера? — спросил Люк, застигнутый врасплох. Он всегда считал Темного Лорда именно таким: Темным. Он слышал о его преступлениях и обо всех проявлениях диктатуры с его стороны. Неужели у ситхов действительно может быть другая сторона, о которой он ничего не знал? — Да, — подтвердил Палпатин. — Это не согласуется со всем, что они тебе говорили, верно? Вейдер также является движущей силой деятельности по улучшению образования в системах за пределами Ядра. Не говоря уже о его недавнем успехе в улучшении медицинского обслуживания. — Тогда почему он уничтожил Альдераан и всех невиновных на нем? — спросил Люк, обдумывая эту новую информацию. Хотя он и раньше слышал об этих положительных сторонах Империи, ему было трудно представить Вейдера человеком, ответственным за них. — Что с ним не так? Раздвоение личности? — Нет, он просто сложный человек, — отметил Палпатин. — Почти как ты сам, на самом деле. — Нет! — яростно возразил Люк, только еще больше разозлившись, когда старик рассмеялся. — Я совсем не похож на этого… этого… жестокого, бесчеловечного монстра! — Нет? — спросил Палпатин. — Вы оба сильны в Силе, вы оба начали свое обучение под руководством покойного Оби-Вана Кеноби, вы оба превосходные пилоты, вы оба долгое время жили на Татуине, и вас обоих считают равнодушными монстрами. Потому что в Империи именно тебя считают монстром с тех пор, как ты уничтожил «Звезду Смерти». Одного упоминания имени Скайуокер достаточно, чтобы спровоцировать бурную реакцию гнева и ненависти. Есть причина, по которой я послал за тобой своих личных телохранителей, а не штурмовиков: ты мне нужен живым на данный момент. Люк вздрогнул, услышав это. Он знал, что имперцы ненавидят его и хотят его смерти за то, что он сделал, но ему не приходило в голову, что имперцы видят его таким, каким Вейдера видели повстанцы. Это была не очень приятная мысль. Лея, вероятно, сказала бы ему, чтобы он не слушал слов Императора. И обычно он бы этого не сделал, если бы не его собственные сомнения по поводу всей этой истории или сходства, на которое указал Император между ним и человеком, убившим его отца и его наставника. Подумать только, Вейдер жил на Татуине и тоже был учеником Бена… — Что касается Альдераана, — продолжил Палпатин. — Он был против этого и позже пришел лично пожаловаться мне на это. Вейдер присоединился ко мне и Империи, потому что ненавидел коррупцию, беспорядок и, как следствие, нищету в галактике. — Он явно ослеп, — ответил Люк, доедая десерт. — Он только создает в галактике еще больше подобного. — Именно ты и твои товарищи-повстанцы являетесь источником нынешних страданий и нищеты, — возразил Палпатин. — Потому что это вы начали это бессмысленное восстание. Если бы вы не начали вооруженное сопротивление, то не так много денег было бы направлено военным, и они были бы использованы для других целей. — Да, для удовольствий имперской элиты, — с отвращением заявил Люк. — Для еще более изысканных придворных вечеринок. — В целом, процент налоговых льгот, которые идут на развлечения императорского двора, очень мал, — ответил Палпатин. — Определенно намного меньше, чем сумма денег, требуемая Имперским Вооруженным силам благодаря вашему так называемому Альянсу. Вы сражаетесь во имя мира. Какая невероятная нелепость. — Мы боремся за свободу, — поправил Люк. — Свобода и справедливость — две вещи, в которых вы сейчас отказываете людям. Мир придет вслед за этим. — Но что такое справедливость? Что справедливо? — усмехнулся Палпатин. — Было время, не так давно, когда Торговая Федерация блокировала целую планету, и сенат Старой Республики ничего не мог поделать, поскольку действия Федерации были совершенно законными. Только когда Федерация фактически вторглась на планету, они могли принять меры, и все же они ничего не сделали. Это то, что вы пытаетесь восстановить? — Нет, — ответил Люк. — Мы стремимся вернуть истинную справедливость. — О, — прокомментировал Палпатин. — И у меня сложилось впечатление, что восстание было «Альянсом за восстановление Республики». Ситуация, которую я только что описал, была методом работы Республики. Таким образом, логически рассуждая, можно было бы сделать вывод, что именно за это ты и твои товарищи боретесь, чтобы восстановить. — Мы хотим создать правительство, управляемое народом, — объяснил Люк, подбирая подходящие слова. Он был пилотом, а не дипломатом, это была специальность Леи. — Восстанавливая Республику, мы позаботимся о том, чтобы ее недостатки, ее слабости были устранены. — Но одной из ее величайших слабостей является то, что много людей не могут легко прийти к согласию, — заявил Палпатин, прежде чем сделать глоток кофе. — Сенату обычно требовалась целая вечность, прежде чем он приходил к какому-либо решению. Ваши цели противоречат друг другу. — Итак, вы хотите сказать, что лучшим правительством было бы такое, в котором правит несколько или один человек, — заключил Люк, бросив на правителя выразительный взгляд. — Вы утверждаете, что Империя — это улучшенная версия Республики. — Так и есть, — твердо заявил Палпатин, гордо улыбаясь. — Даже ты, не обученный дипломатии, можешь это видеть. — Я просто интерпретировал то, что вы сказали, — защищаясь, ответил Люк. — Все эти разговоры ничего не изменят. Я не обращусь. — И все же ты очень быстро принимаешь решения, — попенял Палпатин, жестом подзывая к себе двух Императорских верховных защитников, которые сопровождали молодого пилота. Про себя он смеялся над двойным смыслом, скрывавшимся за словами юноши. Впрочем, из-за недостаточного знания тем Темной Стороны, он не собирался указывать на это. Его было бы легче обратить во Тьму, не знай он, что происходит. — У тебя есть ночь, чтобы переварить все, что я тебе рассказал. Затем, завтра днем, мы сможем продолжить наши переговоры. — Что случилось с моими друзьями? Теми, кто был со мной на Вилсо? — спросил Люк, поднимаясь на ноги и с ужасом ожидая ответа на свой вопрос. — Они были убиты, — прокомментировал Палпатин, словно говоря о прошлогодней погоде, и тоже встал. — Спасся только один крестокрыл. Чувствуя, что его желудок сжался от ужаса, Люк смотрел, как Император медленно направляется к двери, через которую он вошел в комнату. Они все были мертвы, все, кроме одного. Зная, что Хобби погиб в начале боя, он знал, что пилотом «крестокрыла» должен был быть либо Ведж, либо Дэк. На мгновение он понадеялся, что это был Ведж, но тут же отогнал это чувство в сторону. Оба мужчины были хорошими пилотами. Просто потому, что он знал Веджа дольше, не означало, что Дэк заслуживал смерти. В самом деле, до сих пор этот человек был отличным стрелком, и он тоже был его другом или хотя бы начал дружить с ним. Мысль о том, что один из них умер вместе с Хобби… — Скажите мне, — заговорил Люк, в его голове возникла еще одна мысль, когда он попытался отвлечься от новостей о смерти своих друзей. — Если меня так ненавидят имперцы, то как, по-вашему, они примут меня, если я, скажем… ударюсь головой и решу принять ваше предложение? — Это очень просто, — ответил Палпатин, снова поворачиваясь лицом к молодому Скайуокеру. — Измени свою фамилию, так же как Вейдер изменил свое имя, когда присоединился ко мне. Иначе это имело бы серьезные последствия и для него тоже. — Итак, вы просите меня не только предать моих друзей и все, за что я борюсь, но и отказаться от своей личности, — заключил Люк, пристально глядя на собеседника. — Действительно ли ты отказался бы от своей личности? — спросил Палпатин, подходя ближе к дверному проему. — Или, наконец, обрел ее? — Хм? — отреагировал Люк, но его проигнорировали, поскольку дверь закрылась за стариком и его свитой из охранников и слуг. Вздохнув, Люк последовал за гвардейцами обратно в свою комнату, обдумывая последние слова Императора. Что он имел в виду, когда предположил, что он может найти себя, изменив фамилию? Это могло просто означать, что он создаст для себя новую личность, но почему-то он сомневался, что это так. Что-то внутри него подсказывало ему, что за словами Палпатина скрывается нечто большее, чем он думал. Но, как он ни старался, он не мог понять, что это было. Больше всего его раздражало то, что он чувствовал, будто знает ответ, но тот повис вне его досягаемости, дразня его своей близостью. И что это была за история с тем, что у Вейдера было другое имя до присоединения к Империи? Разве Бен не говорил, что у него был молодой ученик по имени Вейдер? Лгал ли ему Император или джедай просто не сказал ему всей правды? В конце концов, Альянс ничего не знал о прошлом Вейдера. Сбитый с толку, Люк подошел к дивану и опустился на него, когда дверь в его комнату закрылась и заперлась за ушедшими гвардейцами. Не было ничего невероятного в том, что Оби-Ван не сказал этого, могло быть много веских причин для этого умолчания. Возможно, это была запутанная история. Или, может быть, это была болезненная тема, и старый джедай не хотел бередить старую рану. В конце концов, для того, чтобы отношения могли перейти от того, какими были у них с Беном, к тому, как Вейдер безжалостно расправился со своим бывшим наставником, должно было произойти что-то важное. Какова бы ни была причина, он был уверен, что у Бена были свои причины для того, что он сделал. Впрочем, все это было бы возможно только в том случае, если бы то, что сказал правитель галактики, было правдой, хотя очень может быть, что все это было ложью.***
— Лорд Вейдер, — произнес Палпатин, когда миниатюрная голограмма коленопреклоненного Темного Лорда появилась прямо перед ним в воздухе. — Мастер, — ответил Вейдер, склонив голову ниже. — Миссия завершилась полным успехом. Я уничтожил шпионов повстанцев на верфях Куата. — Сколько их там было? — поинтересовался Палпатин. — Двадцать, разбросанных по разным секциям, — сообщил Вейдер Императору. — Очевидно, именно поэтому они так много знали о возможностях всех наших кораблей. — Двадцать, — задумчиво повторил Палпатин. — Мне непременно нужно будет переговорить с местным начальником службы безопасности. — Да, — согласился Вейдер и подождал секунду или две, прежде чем продолжить, задаваясь вопросом, коснется ли правитель этой темы сам или нет. — Как продвигаются другие дела на Корусканте? — Как и следовало ожидать, — сказал Палпатин, подавляя улыбку. Он прекрасно понял, что имел в виду его подчиненный. Он не лгал, когда сказал молодому Скайуокеру, что Лорд Ситхов был сложным человеком. Этот мужчина был похож на обоюдоострое лезвие. С одной стороны, он был совершенно безжалостен, разыскивая и убивая повстанцев а также своих собственных людей, ужасно подведших его. А с другой стороны, у него было глубокое чувство чести, веры, а иногда и сентиментальности. Его эмоции и мотивы, касающиеся Люка Скайуокера, были прекрасным примером этой второй грани. Вейдер стремился к мальчику не только для того, чтобы помешать планам Кеноби, но и потому, что это был его ребенок. На каком-то уровне Темный Лорд испытывал сильное чувство защитника, а также собственничества. Появление сына в определенной степени пробудило в нем отцовские инстинкты. Однако он не позволил бы этому повлиять на его долг перед Империей. Он слишком долго работал над ее созданием и слишком многим пожертвовал ради нее, но и игнорировать это тоже не стал бы. Существование Люка Скайуокера разожгло медленно остывающие угли амбиций в Дарте Вейдере. Палпатин знал, что постоянные войны и смерть сказались на его ученике, который изначально присоединился и к нему, и к Темной Стороне, чтобы восстановить порядок в галактике. Время шло, молодой человек не видел, чтобы его цели были достигнуты, несмотря на все его усилия, и постепенно начал выгорать. Но все это остановилось, когда он узнал о своем сыне. В Люке Лорд Ситхов видел прекращение войны и, таким образом, начало порядка, к которому он так долго стремился. Вейдер, также как и он, знал, что с еще одним полностью обученным Лордом Ситхов, обладающим обширными знаниями об этом ничтожном восстании, Империя быстро положит конец Альянсу. — Однако я ожидаю добиться значительного прогресса в ближайшие несколько дней, — добавил Палпатин. — Я возвращаюсь, пока мы разговариваем, — сообщил Вейдер после небольшой паузы. — Прибуду завтра поздно вечером. — Хорошо, — произнес Палпатин. — На этом этапе мы сможем использовать твое присутствие в наших интересах.***
Комната была переполнена мужчинами всех возрастов от восемнадцати до шестидесяти лет. Все они стояли аккуратными ровными рядами, почти как штурмовики. Все смотрели на него с одинаковым выражением осуждения, боли и гнева. Они сверлили его глазами, пока он отчаянно пытался отвернуться, увидеть что-то еще, хоть что-нибудь еще! Но все его усилия были напрасны. Как он ни старался, он не мог отвести взгляд или закрыть глаза. Что бы он ни делал, он видел их лица. Внезапно, как будто неприкрытых эмоций в их глазах было недостаточно, кто-то позади принялся озвучивать свои мысли. — Убийца, — закричал мужчина, подстрекая остальных тоже крикнуть. — Убийца! Чудовище! — продолжал он, по мере того как все больше и больше людей присоединялись к скандированию. — Террорист! — кричали они. — Изверг! Преступник! Убийца! — Нет! Нет! — отрицал он, пытаясь заглушить их крики. — Это неправда! — Ты убил меня, — обвинил его молодой человек, подходя к нему. — У меня было так много всего впереди: невеста, родители, светлое будущее. Ты отнял у меня все это! — Я… Я не хотел, — ответил он, отчаянно пытаясь уменьшить подавляющее чувство вины, которое он ощущал. У него не было выбора, его поставили в положение, когда все, что бы он ни сделал, имело бы серьезные последствия. Он сделал то, что казалось необходимым. — Моя жена, мои дети, — сказал другой, начиная плакать. — Я никогда их больше не увижу! Как они теперь будут жить? Что с ними будет? — Это была самооборона, — возражал он. — Или ты, или мы. — Моему сыну всего два месяца, — донесся мужской голос. — Он никогда не узнает меня. Никогда не узнает своего отца! — Сила, — простонал он, чувствуя, как будто земля уходит у него из-под ног. Вся боль и тоска, которые он испытывал в своей жизни из-за того, что у него не было отца, нахлынули на него снова. Знать, что он обрек и других на такую же жизнь… — Чудовище! Убийца! — скандирование продолжалось, все громче и громче. — Изверг! Чудовище! Истребитель! Убийца! — Нет! Нет! — беспомощно взмолился он. — Я не… самооборона… Альдераан… вы сделали то же самое… — Чудовище! Чудовище! — Не-е-е-е-е-т… Люк резко проснулся, когда упал с дивана и приземлился на пол с громким грохотом. Задыхаясь, он понял, что это был всего лишь сон, кошмар. Ничего из этого на самом деле не происходило. Забравшись обратно на диван, он обнаружил, что его волосы и одежда прилипли к мокрой от пота коже. Дрожа, когда пот начал высыхать, он попытался успокоить свое бешено колотящееся сердце, как чувство вины накатило на него новой мощной волной. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как ему снился настолько ужасный кошмар. Взглянув на дверь ванной, Люк поднялся на ноги. Он еще никогда не принимал ванну с водой, и он вполне мог воспользоваться возможностью, чтобы сделать это здесь. В любом случае, он все равно больше не сможет заснуть сегодня ночью. Из прошлого опыта он усвоил, что когда ему снится настолько яркий кошмар, то, если он снова заснет, он будет видеть только его обрывки снова и снова в ужасающем и бесконечном цикле. Гораздо лучше было бодрствовать всю оставшуюся ночь. Заметив чип с данными по имперскому праву и истории, Люк решил прочитать его, как только примет ванну. Из одного только своего кошмара он понял, что Император добивается своего. Этот человек, если его можно было так назвать, обнаружил одну из его величайших слабостей и воспользовался ею. Палпатин, казалось, точно знал, какие слова использовать, чтобы достучаться до него. На мгновение он задумался, имеет ли это какое-то отношение к его способностям к Силе, но затем отмел эту мысль. Если это было так, то он ничего не мог с этим поделать, и он не хотел думать о том, что он так беспомощен против Императора. Ему лучше направить свои мысли и энергию на то, как лучше всего скрыть другие свои слабости на случай, если правитель узнает и о них тоже. По крайней мере, информация на датачипе могла бы дать ему лучшую опору для его аргументов. Включив воду и добавив немного ароматизированной пены для ванны, Люк почувствовал отвращение от того, как быстро он начал сомневаться в том, во что верил. Но если то, что Палпатин сказал о Старой Республике, было правдой, то действительно ли то, чего хотел Альянс, было лучшим для галактики? Честно говоря, он больше не был уверен. Покачав головой, он попытался выбросить эти предательские мысли из головы. Даже если у этой формы правления были настолько большие недостатки, она определенно была лучше, чем Империя. Кроме того, ни одно правительство не было безупречным. И что насчет сходства между ним и Вейдером, о котором упомянул Император? Насколько он знал, Палпатин мог просто выдумать все это прямо на месте, чтобы доказать свою правоту. Однако существовала вероятность, что это была правда… Люк вздохнул, разделся и залез в ванну, чувствуя, как расслабляются его мышцы. Просто потому, что у него и Вейдера возможно есть что-то общее, ничего не значит. Именно личность и решения человека делают людей такими, какие они есть, а не то, насколько они похожи друг на друга.***
Палпатин улыбался гордой и собственнической улыбкой мастера, любующегося своим последним шедевром, обозревая свои личные сады и богатый район Корусканта. Услышав тихий шорох ткани за спиной и почувствовав присутствие юноши, он обернулся. — Хорошо провел ночь? — спросил он, зная, что это не так из-за панических и тревожных импульсов Силы, что Люк посылал, находясь в тисках своего кошмара. — Да, — солгал Люк, не собираясь показывать собеседнику, как сильно на него подействовал вчерашний разговор. — Ты лжешь, — прямо сказал Палпатин, решив проявить свои превосходящие способности в Силе, чтобы молодой повстанец привык к его силе. Вздрогнув, Люк задумался, откуда этот немолодой мужчина узнал. Его так легко было прочесть, или Палпатин использовал Силу? Жалея, что у него не было достаточной подготовки джедая, и пытаясь скрыть свою неуверенность, он посмотрел на кованый железный стол, на котором стоял изящный фарфоровый чайник, две чашки, серебряные ложки и тарелки. Рядом со столом стояли два стула, тоже железных, но с мягкими подушками. Теперь он знал, почему его обед, несмотря на экзотичность, был слишком мал по сравнению с полученным им завтраком. — Проходи, садись, — предложил Палпатин, заметив пристальный взгляд своего гостя, когда он тоже сел. Как только юноша сделал это, он жестом велел слугам разлить чай и принести еду. — Ты обдумал мое предложение? — Нет, — ответил Люк, прежде чем сделать глоток своего напитка, чтобы узнать его вкус, так как он был ему незнаком. — Я не рассматривал и не буду рассматривать это. — Я подозревал, и даже надеялся на это, — заявил Император, отечески улыбаясь в ответ на удивленный взгляд собеседника. — Если бы ты присоединился ко мне только после того, что я сказал тебе вчера, то тебя очень легко было бы убедить пойти против меня. Какова твоя цена? — Моя что? — растерянно переспросил Люк. — Твоя цена, — повторил Палпатин, когда слуги принесли различные бисквиты и пирожные на серебряных блюдах. — Чего же ты хочешь? Что нужно сделать, чтобы ты присоединился ко мне? — Что потребуется, чтобы купить меня, вы хотите сказать, — парировал Люк, беря один из бисквитов. — Я не собираюсь присоединяться к вам, и вы не сможете купить меня. — Ты так уверен в этом, — усмехнулся Палпатин, глядя на прекрасную панораму перед собой. — Но неужели тебе ничего не хочется? В конце концов, ты провел свое детство почти в нищете на какой-то захолустной планете, а затем присоединился к Альянсу, у которого не хватает денег, чтобы дать своим членам что-либо, кроме минимальной зарплаты. — Я стал Повстанцем не для того, чтобы разбогатеть, — уточнил Люк. — Я присоединился к Альянсу, потому что верил и все еще верю в то, за что они выступают. — Понятно, — задумчиво сказал Палпатин. — Но у каждого есть цена, и я никогда не говорил, что это должны быть кредиты, — продолжил он, прежде чем съесть маленький кусочек одного из пирожных, внимательно разглядывая юношу. — Это может быть все, что ты захочешь. Все, что угодно. — Все, что угодно? — ошеломленно повторил Люк, не до конца веря в это. — А что, если бы я захотел целый сектор? — Ты бы получил его, — заявил Император и весело рассмеялся, увидев изумленное и неверящее выражение лица юноши. — Возможно, это докажет тебе, как сильно ты мне нужен. — Так и есть, — подтвердил Люк, хотя и испытывал отвращение к тому, как правитель Империи отдавал целые системы людям, которые, как он знал, не имели никаких политических знаний или опыта. Неудивительно, что там было так много коррумпированных имперских чиновников. — Но это просто придает мне больше решимости не поступать так, как вы хотите, поскольку это сильнее поможет Альянсу. Даже если в результате вы убьете меня. — Но что насчет тебя? — Настойчиво продолжал Палпатин. — Я уверен, что ты не хочешь умирать. И что насчет твоих желаний? Какова твоя цена? Деньги, власть, влияние, земля, престиж, женщины? — Нет! — яростно воскликнул Люк, одновременно ужаснувшись и испытав отвращение от последнего варианта. — И ты утверждаешь, что ты не такой, как Дарт Вейдер, — рассмеялся Палпатин, почувствовав сильные эмоции, которые были вызваны последним предложением, а не предыдущими. — Он тоже мужчина, который верит в обладание одной женщиной. — Никогда бы не подумал, — саркастически прокомментировал Люк продолжающееся сравнение Императором его с Темным Лордом Ситхов. — Но как насчет других вариантов? — спросил Палпатин, уже зная ответ. — У тебя никогда не было возможности контролировать свою жизнь. На Татуине тебя заставляли работать, а теперь, в Альянсе, ты вынужден летать. Разве ты не хочешь власти? Власти решать, что делать, вместо того, чтобы выполнять приказы, находясь в самом низу цепочки командования? — Я все равно был бы в вашем подчинении и под командованием Вейдера, — возразил Люк. — Это было бы почти то же самое и, без сомнения, хуже. — Тогда как насчет знаний? — предложил Император, когда слуга снова наполнил его чашку. Тот факт, что сын Вейдера давал такие логичные и хорошо продуманные ответы, означал, что он, по крайней мере, рассматривал предложения, что определенно было уже кое-что. Хотя этого было недостаточно, чтобы привлечь его, они повлияют на него позже, когда покажут, как много он может получить. — В конце концов, не осталось никого, кроме Вейдера, у кого ты мог бы научиться использовать свои способности к Силе. — Может быть, — тихо ответил Люк, застигнутый врасплох сделанным ему заманчивым предложением. — Так почему же они до сих пор не объявились? — спросил Палпатин. — Прошло почти три года со смерти Кеноби, и все же ни один джедай не подошел к тебе. Закусив нижнюю губу, Люк отвел взгляд от пожилого мужчины. То, что он сказал, имело смысл. Зачем бы джедаям так долго ждать, если бы кто-то из них все еще существовал? Чем быстрее он пройдет обучение, тем быстрее Альянс нападет на Императора и уничтожит Империю. Единственное логическое объяснение, которое он мог придумать этому ожиданию, состояло в том, что джедаи не знали о его существовании, и в этом случае он тоже не будет обучен. И вот Император дает ему шанс осуществить цель, мечту, которую он считал потерянной для него навсегда в течение почти трех лет. Когда он узнал то, что знал о Силе сейчас, ему показалось, что он внезапно убрал со своих чувств повязку, о существовании которой даже не подозревал. Все стало намного яснее. На что бы это было похоже, если бы он мог использовать все свои силы? Но действительно ли он хотел, чтобы его учил Император? Одна только мысль о том, что ему придется сделать, чтобы пройти это обучение, а затем… стать собственностью правителя, почти заставила его побледнеть. — Может быть, и так, — вслух признал Люк. — Но я хочу быть джедаем, использовать Светлую Сторону Силы. Не Темную Сторону, как Вейдер. — Но что такое Светлая Сторона? Или Темная Сторона, если уж на то пошло? — подтолкнул Палпатин, зная, что юноша ничего не понимает. — Одно — Добро, а другое — Зло. — Что такое Добро и Зло? — настаивал Палпатин, наслаждаясь ощущением безнадежности, охватившим юного Скайуокера. Парень не привык к таким философским дискуссиям, и это было заметно. — Это не что иное, как ярлыки, которые наш разум присваивает действиям, намерениям или идеям, основанным на наших учениях, убеждениях и морали. Ты уже призывал Темную Сторону раньше. — Нет, я этого не делал! — яростно возразил Люк, пытаясь разобраться во всем, что говорил ему старик. Несмотря на все его усилия, от всего этого разговора у него кружилась голова. Он никогда не обучался политике или умению справляться с подобными ситуациями, и поэтому ему было трудно излагать свои убеждения таким образом, чтобы бывший сенатор не смог полностью их опровергнуть. То, что Палпатин высказал несколько обоснованных замечаний и проделал логические дыры в его убеждениях, также не помогло. Он медленно сдавался под блестяще спланированными атаками противника, и у него было ощущение, что Император приберегает свое лучшее оружие напоследок. — Ты сделал это вчера во время нашего обеда, — парировал Палпатин с хищной улыбкой. — Я почувствовал это. — Нет, я… — заговорил Люк. — Откуда тебе знать, сделал ты это или нет? — нетерпеливо рявкнул Император. — У тебя даже нет ни малейшего представления о том, что такое Темная Сторона. Люк открыл рот, чтобы ответить, но затем неохотно закрыл его, поняв, что правитель Империи был прав и выиграл еще раз. Вернув свое внимание к чаю и еде, он понял, что, хотя пожилой мужчина, возможно, и выиграл одну из их словесных дуэлей, это не означало, что он приблизился к достижению своих целей. Он не предал бы Лею, Хана, Чуи или других своих друзей. Император мог предложить ему все, что он пожелает. Там не было ничего, что заставило бы его повернуться спиной к своим друзьям. — Мой ответ по-прежнему «нет», — наконец нарушил он молчание после того, как допил свой чай. — Ваши переговоры провалились, Ваше Величество. — Я бы так пока не сказал, — заявил Мастер-ситх. — Но я позволю тебе некоторое время подумать над моим предложением. Возможно, проведя некоторое время в одиночестве, ты осознаешь ценность того, что ты так легкомысленно отвергаешь. — Не надейтесь на это, — возразил Люк, поднимаясь на ноги. — Увидимся завтра утром, — просто ответил Император, отпуская его.***
Войдя в тронный зал, Дарт Вейдер понял, что его учитель хочет обучать Люка почти так же сильно, как и он сам. Иначе правитель галактики не бодрствовал бы в этот час. — Мастер, — сказал он, опускаясь на колени, ему не терпелось добраться до сына, но он знал, что лучше не показывать своих чувств. — Вы получили информацию, которую я вам послал? — Получил, — подтвердил Палпатин. — Но мы оба здесь не для того, чтобы обсуждать твою миссию. — Да, мастер, — сказал Вейдер, решив продолжить, раз уж эта тема была поднята. — Он передумал? — Нет, но это не займет много времени, — уверенно заявил Палпатин. — Мальчик уже думает о том, что мы обсуждали. И все же я подумал, что лучше подождать, пока ты не приедешь, прежде чем предлагать ему его цену. На данный момент он все еще не понимает, что она есть у каждого. Иногда эта цена просто не так очевидна, как кажется, и ее нужно искать усерднее. — И это даст нам преимущество, — подытожил Вейдер. — Несомненно, — согласился Палпатин. — Завтра я займусь юным Скайуокером, как делал уже дважды, так что он ничего не заподозрит. Затем, когда придет время, я позову тебя, и ты появишься. — Как пожелаете, — отозвался Вейдер, с нетерпением ожидая того момента истины, когда он вернет себе сына, которого Оби-Ван украл у него двадцать три года назад. — Это не займет много времени, друг мой, — предрек Палпатин. — Скоро юный Скайуокер станет одним из нас, и мы сможем избавиться от этого надоедливого восстания раз и навсегда.***
Люк с отвращением сморщил нос и отбросил датапад со сводом законов и истории Империи. Вчера вечером он взялся за это, но так и не смог закончить. Вся история была настолько искажена по сравнению с тем, чему его учила тетя Беру, что его затошнило. Вспомнив о своих тете и дяде, он почувствовал, как в нем нарастает гнев. Он просто не представлял, как Палпатин ожидал, что он бросит все, за что боролся, все, чем он был, и присоединится к Империи после всей боли, которую она причинила ему до сих пор. Хотя, он должен был признать, что у него было более чем небольшое искушение принять предложение, чтобы узнать больше о Силе, цена была просто слишком высока. Ему придется отказаться от слишком многого, не говоря уже о том, что он присоединится к убийцам своих тети, дяди, наставника, отца и лучшего друга. Тем не менее, это не мешало ему желать большей подготовки. Откинувшись в кресле, Люк посмотрел в окно на открывающуюся перед ним прекрасную панораму. Во всех зданиях горели разноцветные огни, исходящие из разных окон, и между зданиями курсировали автомобили на воздушной подушке, космические корабли и другие транспортные средства всех видов. Даже ночью в городе все еще кипела жизнь. Наблюдая за кораблями, он пожалел, что сам не был там, летая на собственном корабле. После того, как его дядя купил C-3PO и R2-D2, все происходило так быстро, что у него едва ли оставалось время для себя, пока Альянс не переместил свою базу подальше от Явина IV. Затем он все обдумал и решил принять должность, предложенную ему повстанцами, так как хотел быть частью Альянса. Эти сомнения и вопросы, которые сумел поднять Император, сильно беспокоили его. Никогда прежде он не тратил время на размышления о том, сможет ли Альянс выиграть войну или нет, и правильно ли то, что они делают. Подобные вещи и вера в то, что Мон Мотма, Лея и другие члены Верховного командования Альянса создадут наилучшую возможную форму правления, когда они выиграют войну, были идеями, которые он всегда принимал как должное. Так почему же он сомневается в этих вещах сейчас? Палпатин вполне мог солгать ему. Размышляя об этом, Люк понял, что дело было не в том, верил ли он в то, что Император говорил правду, а просто в том, что настойчивые расспросы Палпатина о его убеждениях заставляли его внимательно изучать их вместо того, чтобы просто принимать. Он искал обоснование своего образа мышления, чтобы лучше аргументировать утверждения Палпатина, и обнаружил, что многое воспринимает как должное. Разочарованно вздохнув, он попытался выбросить все мысли из головы. Это была не его область. Он был пилотом, воином, а не политиком.***
Вейдер шел по залам Императорского дворца, приближаясь к покоям, выделенным его сыну. После разговора с Императором он был вынужден подождать, прежде чем прийти сюда, так как Люк в то время еще не спал и поэтому он не мог увидеть мальчика. Его реакция на него на Вилсо доказала то, что он предполагал, а именно, что Кеноби отравил разум его ребенка. Кто знает, что мальчику говорили о нем? Приблизившись к покоям Люка, он потянулся и набросил на юношу сонную сеть, чтобы тот не проснулся. При этом он уловил кошмары, которые уже начали вторгаться в сон Люка. Пройдя мимо охранников, Вейдер вошел в гостиную. Заметив спящего в кресле ребенка, он остановился. Очевидно, юноша не ожидал, что заснет этим вечером. Причиной этого, скорее всего, был кошмар, который он почувствовал. Подойдя к сыну, он укрепил сетку для сна, прежде чем наклонился и осторожно поднял Люка с кресла. Без особых усилий он отнес его в его спальню, где с помощью Силы откинул покрывала, чтобы уложить юношу на кровать. Затем он стянул с мальчика ботинки и пояс и накрыл его покрывалом. Присев на кровать, Вейдер уделил время внимательному осмотру своего сына. На Вилсо у него не было времени сделать это из-за всех этих штурмовиков поблизости, а после этого Люк был в медицинском центре, где врачи легко могли позаботиться о нем и сделать ему уколы питательных веществ, когда он в них нуждался. У него были голограммы юноши, снятые с голокамер наблюдения на «Звезде Смерти» до того, как она была уничтожена, но это было другое. Внешность юноши, навыки пилотирования и чувствительность к Силе явно достались ему от него, в то время как телосложение и рост явно принадлежали Амидале. И, судя по тому, что сказал Палпатин, у него тоже было ее упрямство. Хотелось бы надеяться, что он не обладал слишком многими из других ее черт, иначе могли возникнуть проблемы. В конце концов, она попадала в гораздо большие неприятности, чем в итоге могла справиться… Вейдер покачал головой, отгоняя все мысли о своей покойной жене. Еще раз взглянув на своего сына, он не мог не заметить, каким хрупким казался Люк во сне. Хрупким и невинным. Он давно не видел такой невинности. Иронично, что он столкнулся с этим в собственном сыне. Его сыне, том, кто несет ответственность за гибель двух миллионов имперцев и потерю грозного, хотя и ужасного оружия. Юноша уже сражался во многих битвах и убил больше, чем большинство когда-либо убило бы, и все же покров невинности окутывал его, как плащ. Странно, но он знал, что это ненадолго — только до начала его обучения. Однако больше всего Вейдера впечатляло то, что этот… ребенок действительно должен был стать решающим фактором в войне. Именно он заложил основу периода успеха Альянса, когда уничтожил «Звезду Смерти», и именно он будет тем, кто положит Восстанию конец. То, что его сын сыграл такую важную роль в ходе войны, только доказывало его силу и важность. У него не было сомнений в том, что, если его обучить, его мальчик станет грозным противником даже для него. В Старой Республике не было джедаев, которые обладали бы потенциалом, которым обладал его ребенок. Действительно, это была особенность, унаследованная от его собственных исключительно высоких способностей к Силе. Имея на своей стороне сына, он смог бы в мгновение ока подавить восстание. Тогда он смог бы провести те реформы, которые всегда хотел. Пригладив прядь волос Люка, Вейдер улыбнулся под маской. — Скоро, сын мой, — прошептал он. — Скоро мы будем вместе, и тогда мы сможем помочь Императору положить конец этому разрушительному конфликту и сделать галактику такой, какой она должна быть.***
Понемногу просыпаясь, Люк перевернулся на другой бок, и его затуманенный сном мозг медленно осознал, что солнечный свет светит ему прямо в лицо. Он уже собирался снова заснуть, когда вспомнил, где находится. При этом он напрягся и принял сидячее положение, пытаясь вспомнить, когда он лег спать. Не в силах вспомнить, он откинул покрывало и увидел, что все еще в своей вчерашней одежде. Никогда прежде он не ложился спать, не переодевшись. Все это, вместе с тем фактом, что он вообще не мог вспомнить, как ложился спать, вызывало у него беспокойство. Кто же был в его комнате прошлой ночью и почему они отнесли его в постель? И почему он не проснулся, когда они это сделали? Неужели его снова накачали наркотиками? Если да, то какой это был день? Насколько он знал, с тех пор, как он пил чай с Императором, могло пройти несколько дней. Но ведь Палпатин сказал, что увидится с ним на следующий день, разве нет? Уняв свой лихорадочно работающий разум, Люк встал с постели и решил, что ему лучше подготовиться, так как он сомневался, что его таинственный гость оставил какие-либо подсказки о своей личности. Имперцы были слишком осторожны до этого момента, чтобы совершить такую глупую ошибку. Из того обстоятельства, что его навестили только после того, как он лег спать, и того факта, что он не проснулся, было ясно, что пришедший человек не хотел, чтобы его опознали. Люк переоделся и съел завтрак, который ждал его в гостиной, прежде чем попытался подготовиться к предстоящей встрече с Палпатином. Он задавался вопросом, как долго правитель будет продолжать эти так называемые «переговоры». Должен же быть предел тому, как далеко он зайдет. Императору нужно было управлять Империей и вести войну, и он знал, что не может стоить так дорого, чтобы отнимать у Палпатина много времени. Все, что ему нужно было сделать, это удержать его на расстоянии и притвориться, что аргументы собеседника ни в малейшей степени не доходят до него, и тем самым измотать его. Одновременно он будет искать способ сбежать. Рано или поздно в системе безопасности появится сбой, который он не пропустит. Он вскочил на ноги, услышав, как позади него открылась дверь, и молча последовал за двумя императорскими гвардейцами, которые жестом вывели его из комнаты, как и в последние два раза. Они тихо пробрались к потайному ходу и вошли в покои Императора. На этот раз их целью была большая гостиная с множеством плюшевых сидений и диванов. — Что? На этот раз никакой еды? — иронично усмехнулся Люк, увидев Императора, сидящего в одном из кресел перед столом, на котором не было ничего, кроме роскошного цветка. — Нет, — легко ответил Палпатин, наблюдая, как юноша садится, не дожидаясь разрешения. Он научится уважению позже, но сейчас нужно было обсудить более важные вещи. — Ты подумал о моих предложениях? — Да, — признался Люк. — Но мой ответ остается прежним. Нет. Я не присоединюсь к Империи. Вы можете сберечь дыхание и перестать спрашивать меня. — Х-м-м-м, — задумчиво произнес Палпатин, откидываясь на спинку кресла. — Ты все еще не понимаешь. Я не из тех, кто бросает все, когда становится трудно. Действительно, время от времени мне нравится принимать вызов, но в конце концов результаты всегда одни и те же. Я получаю то, что хочу. — Как скучно, — заметил Люк. — Что это за вызов, если вы знаете, что победите? — Видеть, как быстро я могу победить или сокрушить своего противника, как быстро я могу получить то, что хочу, — пояснил Палпатин. — Я знаю, что у меня есть то, чего ты хочешь. Вопрос только в том, чтобы выяснить, что именно. — Очень хорошо, — заявил Люк. — Почему бы вам не сказать мне, когда вы выясните, что это такое. Для меня это будет новостью. — А пока, почему бы тебе не рассказать мне, почему ты так ненавидишь Империю? — предложил Палпатин, жестом приказав всем охранникам покинуть комнату. Он не мог допустить, чтобы они присутствовали, когда он расскажет юноше о его родстве с Темным Лордом. Они могут быть лояльны, но чем меньше тех, кто знает правду, пока он официально не объявит об этом, когда мальчик закончит свое обучение, тем лучше. — Это Зло, — заявил Люк, подозрительно глядя на старика, когда охранники ушли. Что-то случилось, он просто не знал, что именно. — Вы убиваете невинных и правите с помощью террора и силы. — Я уже слышал все это от тебя раньше, — сказал ему Палпатин, направляя разговор в нужное ему русло. — Но ты, кажется, страстно ненавидишь ее. Я чувствую, как гнев и ненависть сейчас проходят через тебя. Почему? Я предполагаю, что должны быть какие-то определенные ситуации, которые привели к таким сильным эмоциям. — Разрушение Альдераана, например, — сказал Люк, тогда как образы его сожженного дома и обгоревших останков его тети и дяди вспыхнули в его памяти, как молния, сопровождаемые воспоминанием о том, как Бен сказал ему, что именно Вейдер предал и убил его отца. — И из-за этого ты не присоединишься ко мне? — поинтересовался Палпатин, видя, что юноша не собирается продолжать. — Я могу дать тебе планету, которой ты сможешь управлять так, как захочешь. При желании ты мог бы создать Новый Альдераан. — Нет, — отрезал Люк, его гнев усилился. — Хотите знать, почему я не присоединюсь к вам? Ваша Империя виновна в смерти моей семьи. Вы убили тех, кто был мне дорог, тех, кто вырастил меня. Вы убили мою семью, моих родных. — Ах, так вот оно что, — ответил Палпатин с улыбкой, одновременно призывая своего ученика. В тот же миг одна из дверей позади юного Скайуокера беззвучно открылась, и в комнату вошел Вейдер. Юноша к этому времени был так взвинчен, что ему стоило немалого труда сделать так, чтобы тот не услышал механического звука респиратора Темного Лорда. — Твоя семья. Итак, ты отчаянный мальчишка, который отправился в идеалистичный поход, чтобы отомстить за смерть тех, кого любил. Как трогательно. Свирепо глядя на Императора, Люк сдержался, чтобы не вскочить на ноги и не придушить старика на месте. У него не было никаких сомнений в том, что этот человек был гораздо опаснее, чем казался, и он не позволил бы охранникам покинуть комнату, если бы у него не было какого-то способа защитить себя. Его бы сейчас не было в живых, если бы он был таким глупым. Слишком много людей хотели его смерти, чтобы это было возможно. — Без комментариев? — спросил Палпатин с жестокой улыбкой, глядя при этом на Темного Лорда. — «Значит, он считает сводного брата Кеноби и жену этого человека своими родственниками». «Если бы я знал все это, я бы никогда не подарил джедаю такую легкую смерть», — ярился Вейдер, пытаясь взять себя в руки, так как знал, что сейчас не время для этого. Если сейчас что-то пойдет не так, все может быть потеряно. Они не знали подробностей того, что Оби-Ван рассказал о нем его сыну. — Я понял, какова твоя цена, — внезапно сказал Палпатин. — Так быстро? — удивленно спросил Люк. — Тогда почему бы вам не просветить меня? — Семья, — категорично сказал Палпатин. — Именно причины, связанные с семьей, привели тебя в Альянс. Это и есть твоя цена. — О, и что же вы собираетесь делать? Воскресить моих мертвых тетю и дядю? Или, может быть, моих умерших родителей? — саркастически осведомился Люк, хотя боль скрутила его при мысли об Оуэне и Беру и о том, как он всегда мечтал об отце. — Я сомневаюсь, что вы сможете это сделать. — Мне не нужно этого делать, — спокойно ответил Палпатин, улыбаясь эмоциям, которые испытывал юноша. С небольшой манипуляцией все прошло идеально. — Видишь ли, тот, кто сказал тебе, что твой отец мертв, солгал тебе. Твой отец очень даже жив. — Что? — воскликнул Люк, в нем вспыхнула невозможная надежда, прежде чем он попытался восстановить хоть какой-то контроль над выражением своего лица. Но он не смог сдержать надежду и радость, притаившиеся в глубине его льдисто-голубых глаз. — Должен добавить, что твой отец жив и работает на Империю, — сообщил Палпатин молодому пилоту. — Твоя мать также помогла мне в создании Империи. — Нет! Я вам не верю! — закипел Люк, поднимаясь на ноги и глядя сверху вниз на собеседника, чувствуя, как мучительно умирают его надежды. На какое-то мимолетное мгновение он действительно поверил этому человеку, поверил, что отец сможет его обнять, обучить и просто быть с ним. Теперь все это исчезло, сменившись мертвой пустотой. — Вы лжете. Вы говорите это только потому, что хотите, чтобы я присоединился к вам! Мой отец мертв, предан и убит Дартом Вейдером много лет назад. И моя мать никогда бы вам не помогла! «Это объясняет гнев и ненависть к тебе», — прокомментировал Палпатин, почувствовав, как его подчиненный вздрогнул от слов сына. — «Предательство и убийство — идеальное сочетание, гарантирующее его ненависть к тебе, чтобы он уничтожил тебя». «Слишком легкая смерть», — лишь пробормотал Вейдер, наблюдая за своим ребенком и за тем, как он страстно поддерживает яркое пламя Темных эмоций, подпитывая его все большим и большим гневом и ненавистью. Будто инстинктивно обращаясь к Темной Стороне, даже не зная, что это такое. — Вейдер никогда бы не причинил вреда твоему отцу, юный Скайуокер, — сказал Палпатин разгневанному юноше, когда тот закончил насмехаться над его словами. — То, что я тебе говорю — не ложь, и я тебе это докажу, — продолжил он, вытаскивая специальный датапад и два новых шприца. — Вот, ДНК скажет тебе, что я говорю правду. Помести образец своей собственной крови в датапад, и мы попросим твоего отца сделать то же самое. Затем можно запросить компьютер провести анализ обоих образцов. Вы обнаружите, что сходство между ними является сходством отношений между родителем и ребенком. Люк застыл на месте, переводя взгляд с Императора на два шприца и датапад, которые он держал в руках. Эмоции разрывали его на части. Он отчаянно хотел, чтобы его отец был жив, чтобы он мог находиться рядом с ним и делать с этим человеком все, о чем мечтал и чего желал. Но он не хотел, чтобы то, что сказал Император, было правдой. Он не хотел, чтобы он был имперцем, работал на Империю и на все, за уничтожение чего он так упорно боролся. Но что, если это правда? Что, если его отец был имперцем и всегда им был с момента возникновения Империи? А что, если бы его мать тоже поддерживала его и работала на него, как сказал Палпатин? Неужели он действительно пытался разрушить все, над созданием чего так упорно трудились его родители? Но Империя была таким Злом! И все же здесь Имперский правитель предлагал доказать свои слова. — М… мой отец жив? — Люк заикался, не зная, что теперь делать. Он всегда верил, что отец поддержал бы его в борьбе с Империей, поскольку считал, что это правильно. Но если его отец работал на Империю, то… Он внезапно перестал быть в чем-либо так уверен. Как он мог продолжать сражаться за Альянс, если знал, что его отец жив и находится на стороне, в которую он стрелял? Зная, что каждый убитый им имперец может быть тем человеком, который породил его? Человеком, который дал ему жизнь? — Да, — негромко подтвердил Палпатин, зная по сумятице в голове собеседника, что все идет по его плану. — Вейдер никогда бы не причинил вреда моему отцу? — Люк повторил сказанное, зная, что если последнее было правдой, то его отец занимал высокое положение в Империи и, следовательно, очень много вложил в нее. Захочет ли он вообще иметь сына-повстанца? Хотя его отец мог быть всем, что он ненавидел, всем, против чего он выступал, отказ все равно убил бы его эмоционально. Он слишком долго тосковал и стремился к этому человеку, чтобы поступить иначе. Неудивительно, что Оуэн всегда приказывал ему перестать мечтать. Знал ли об этом Оуэн? Знали ли об этом Беру или Бен? Но почему они все лгали ему, если знали? Разве они не хотели, чтобы он знал о своем отце или был с ним? Мысль причиняла боль, но это было единственное объяснение, если бы они знали. Потерянный, он понял комментарий Императора о том, что он поймет, кто он такой, изменив свое имя. Несомненно, он подразумевал, что если бы он взял имя, которое теперь использовал его отец, поскольку это определенно был не Скайуокер, иначе он бы уже слышал об этом. Был ли Скайуокер вообще настоящим именем с каким-то семейным значением? Или они просто дали ему это имя? — Никогда, — с особым нажимом ответил Палпатин. — Видишь ли, Дарт Вейдер, Темный Лорд Ситхов, и есть твой отец. — ЧТО? — не веря своим ушам, воскликнул Люк. — Нет. Вы лжете, это все ложь! — Нет, это не так, — заявил Вейдер, шагнув вперед и положив обе руки на плечи сына. Люк подпрыгнул, взвизгнув от неожиданности, и развернулся лицом к незнакомцу, стоящему позади него. Когда он увидел, кто это был, его глаза расширились от шока, и он инстинктивно отпрянул назад и упал на пол, зацепившись ногой за край низкого мраморного столика. Вскрикнув от боли, он остался на месте, его разум застыл от осознания того, что говорили эти двое мужчин. Дарт Вейдер его отец. Может ли это быть правдой? Мог ли он на самом деле быть сыном Лорда Ситхов? Второго по могуществу и богатству человека в галактике? Фигуры, которая олицетворяла ужас? Человека, которого он считал своим злейшим врагом? Человека, который убил Бена? Бена, который сказал ему правду о том, что Вейдер убил его отца? Или Бен лгал ему? Качая головой, он больше не понимал, кому верить. — Вы лжете, — повторил Люк, не желая, чтобы это было правдой со всеми сопутствующими ей последствиями. — Это не так, и я могу это доказать, — сказал Вейдер, взяв два шприца в руку и протянув один своему сыну. Когда юноша отказался взять его, он положил один на угол стола, в пределах досягаемости ребенка, прежде чем вонзить второй в кожу, проколов обтянутую тканью руку. Пока он наполнял ее своей кровью, он чувствовал на себе взгляд сына, следящего за каждым его движением. Используя Силу, он подозвал к себе датапад, зная, что случайное использование его силы покажет как его силу, так и то, что Люк сможет сделать позже, когда будет должным образом обучен. Он влил свою кровь в один из четырех выходов, прежде чем положить датапад на стол рядом со шприцем и сделать шаг назад. Когда Люк перевел взгляд с воина в маске на Императора, он почувствовал, как его сердце охватил холод. Это был момент истины, момент, когда он узнает, жив его отец или нет. Всю свою жизнь он представлял, каково было бы, если бы его отец был жив, что значило бы воссоединиться с ним, но ни один из различных сценариев, которые он выдумывал, не был даже отдаленно похож на этот. Неуверенно сев, он еще раз посмотрел на обоих мужчин, прежде чем взять шприц в руку и изучить его. На мгновение закрыв глаза, он отбросил все мысли, прежде чем вонзить иглу в руку и взять образец крови. Затем, следуя примеру Темного Лорда, он ввел его в один из выходов датапада. Увидев вопросительный взгляд юноши, Вейдер понял, что Люк не знал, как управлять программой анализа ДНК. Шагнув вперед, он опустился на колени рядом с сыном и положил руку ему на плечо, не обращая внимания на то, как ребенок вздрогнул. — Во-первых, компьютер должен проверить оба образца крови, — объяснил он, нажимая второй рукой ряд кнопок на датападе. — Затем нужно открыть новую программу и ввести оба набора данных. Теперь все, что тебе нужно сделать, это запросить его сравнить эти два образца, — продолжил он, указывая, на какую кнопку мальчик должен был нажать, чтобы сделать это. Люк посмотрел на похожую на череп маску и заколебался. Он не мог решить, что он хотел, чтобы датапад нашел. Хотел ли он, чтобы Вейдер был его отцом? Неужели он предпочел бы, чтобы его отец умер, чем он был Темным Лордом? Он разрывался, так как его чувство правильного и неправильного полностью противоречило всему, что, как он знал, он, вероятно, сделал бы, если бы Лорд Ситхов был его отцом. У него вдруг сложилось впечатление, что именно по этой причине Оби-Ван солгал ему, чтобы ему не пришлось выбирать между тем, что, как его учили, было правильным, и его семьей. Но старик не имел права принимать за него такие важные решения! Это была его жизнь! Посмотрев на Палпатина, Люк подумал, знал ли Император о его родстве с Темным Лордом с самого начала. Это определенно объяснило бы его обращение и тот факт, что он не был мгновенно убит при поимке или публично казнен. Но почему они ждали, чтобы сообщить ему об этом? К чему эти долгие и в конечном счете бесполезные разговоры? Неужели Император каким-то образом испытывал его, узнавая, что он за человек? Если так, то почему это не поручили Вейдеру? Подумав об этом, он понял, что его реакция, вероятно, была главным фактором, стоящим за этим решением. Переключив свое внимание на датапад, Люк нажал кнопку и подождал, пока маленький компьютер не сравнил два набора крови. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он завершил задачу и отобразил результаты. Глядя на экран, он не испытывал никаких эмоций, когда прочитал слова «отношения родитель-ребенок». Только когда Вейдер сжал его плечо, он обессиленно откинулся назад. — Это был ты прошлой ночью, да? — это было все, что он мог сказать, когда посмотрел на своего отца. — Ты был в моей комнате. — Да, — кивнув, подтвердил Вейдер. — Вот видишь, — заговорил Палпатин и подождал, пока на него обратят внимание и отец, и сын. — У каждого есть своя цена. Все сводится к тому, чтобы найти ее. Люк открыл рот, чтобы ответить, противясь мысли о присоединении к Империи и о том, что Император был прав, но обнаружил, что не может произнести ни слова. В глубине души он знал, что не может продолжать сражаться за Альянс, зная, что он борется со своим отцом и со всем, что тот создал. Он не так уж много знал о Темном Лорде, но он знал, что этот человек был на стороне Императора, помогая создавать Империю почти с самого начала. — Мама тоже была за Империю? — тихо спросил Люк. — Она сделала меня канцлером Старой Республики, откуда я мог заложить основы Империи, — ответил Палпатин, зная, что еще слишком рано говорить юноше о мнении Амидалы о его Новом Порядке. — Именно Кеноби забрал тебя у родителей и спрятал на Татуине. Он похитил тебя, чтобы использовать в своих собственных целях. Услышав это и увидев подтверждающий кивок отца, когда он взглянул на него, Люк почувствовал, как будто на него навалилась вся тяжесть галактики. Все, что ему когда-либо говорили о его семье и Империи, было ложью. Они обманывали его, чтобы он сделал то, что они от него хотели. На мгновение он задумался, знали ли об этом его дядя и тетя, но потом понял, что они, должно быть, знали, так как сказали ему, что его отец умер и был штурманом. Не говоря уже о том факте, что Оуэн всегда наказывал его, когда он пытался узнать больше о человеке, ставшем его отцом. Они должны были знать правду. Они целенаправленно помогали скрывать его от отца. — Люк, — сказал Вейдер, чувствуя смятение внутри своего сына. — Я даже не знал о твоем существовании до случая со «Звездой Смерти». Я искал тебя с тех пор. Ты мне нужен, сынок. Мы уже были лишены более чем двух десятилетий совместной жизни. Присоединяйся ко мне и Палпатину, и мы сможем быть вместе. Восстание только вызывает нищету и страдания по всей галактике. Давайте покончим с этим разрушительным конфликтом и будем работать над наведением порядка. Желая увидеть лицо своего отца, Люк был вынужден вместо этого смотреть на его маску. Он был удивлен искренностью, которую услышал в его голосе. Судя по тому, что сделал Темный Лорд, согласно тому, что сказал Император, его отец действительно хотел помочь людям. Даже если его подходы к этому радикально отличались от его собственных. Хотя, он должен был признать, что некоторые из целей старика были такими же, как и у него. Но разве у него был выбор? Он не мог бороться со своим отцом, человеком, который дал ему жизнь. После всех его мечтаний и желаний, он не мог заставить себя просто уйти от него, не тогда, когда этот человек предлагал ему место рядом с ним. Строго говоря, его решение было принято в тот момент, когда он прочитал результат теста ДНК. — Да… — тихо сказал Люк и был поражен, когда Темный Лорд заключил его в объятия. Поняв, что происходит, он расслабился и обнял его в ответ. Палпатин смотрел, как обнимаются отец и сын, и удовлетворенно кивнул головой. Склонив юного Скайуокера на другую сторону, он решил сразу две проблемы. Он устранил угрозу, которой мог бы стать этот юноша, если бы сумел развить свои способности и использовать их для продвижения дела Альянса. Но он также решил проблему, которая начала отражаться на его подчиненном. Хотя Вейдер был целиком и полностью за дело Империи, тот факт, что порядок и мир, которые он обещал ему, не наступили, привели к ослаблению стойкости, которая раньше им двигала. Он видел, как эта проблема возникла какое-то время назад, и попытался остановить будущее ухудшение, но не смог найти ничего, что могло бы даже замедлить его. Теперь, однако, он мог видеть, как этот огонь вновь разгорается у него на глазах благодаря новым надеждам, которые принес с собой мальчик. Ему придется быть осторожным и гарантировать, чтобы Вейдер провел достаточно реформ, не позволить ему снова сгореть. Но это дело будущего. Палпатин знал, что сначала ему придется потратить время и усилия, необходимые для обучения юного Скайуокера, прежде чем юноша станет тем козырем, которым, по его мнению, должен был стать. Но, по крайней мере, о самой сложной части всего этого они уже позаботились. Люк Скайуокер теперь принадлежал ему.