***
Стоя под навесом подъезда, весёлые, мокрые и замёрзшие, ребята постоянно о чём-то говорят. Ловить на себе взгляды карих глаз становится каким-то странным удовольствием для парня. Пока все их общие друзья оживлённо делятся своими мыслями, Леон и Сэнди слушают их, не сводя друг с друга глаз. И этот взгляд нельзя назвать каким-то двусмысленным, некомфортным или собственническим. Нет, этот взгляд просто необходим им обоим, как воздух. Плавный, тёплый с лёгкой полуулыбкой на лице. Этот взгляд говорит громче любых слов о бесконечной нежности, правильности и теплоты парней к друг другу. И в компании все прекрасно всё понимают, замечая их трогательные гляделки, только друзья предпочитают делать вид, что не догадываются о тайной хрупкой привязанности обоих. И некоторое время спустя, не прекращая глупо улыбаться, Леон аккуратно снимает гитару со своей спины, доставая её из чехла. И все негласно замолкают, приготовившись слушать спокойную чистую мелодию, и этот небрежный, до безумия правильный голос Леона, который напевает что-то из знакомых песен. И даже тогда, когда он поёт, взгляд ни на секунду не меняется, всё ещё охватывая Сэнди с ног до головы. —Спой что-то о любви нам... — Да что-нибудь о вечном...***
Сердце просто бешено бьётся, до боли, грозясь вырваться из грудной клетки. И эта боль приносит странное удовольствие Сэнди. Он, идя в мокрых кроссовках домой, прокручивает закончившийся вечер с друзьями. И непонятно, этот глупый орган, заставляющий циркулировать нашу кровь, всё болит и болит, сжимаясь от непривычной нежности. И это совершенно по-дурацки глупое слово «сердце», которое давным давно стало негласным символом любви у девчонок, теперь постоянно крутится у Сэнди в голове. Оно то сжимается, сильно-сильно, будто вся душа парня сжалась в тугой ком, то резко разжимается, наполняя тело жизнью, теплом и бесконечной любовью. И он идёт, ускорив шаг, глупо улыбаясь и сжимая кулаком ткань на олимпийке именно там, где оно громко стучит, чувствуя под пальцами глухой ритм. Осень... Любимое время года Леона. А Сэнди откровенно похуй, осень сейчас или нет. Он абсолютно точно придёт домой ровно в восемь, как и обычно, здороваясь с родителями, снимая промокшую одежду и спеша в тёплый душ. И, ни капли не сомневаясь, что он вновь простудился, Сэнди идёт в свою комнату. Ему всё равно, потому что простуда это уже неотъемлемая часть его жизни, а особенно осенью. Особенно после их прогулок с друзьями и долгой дороги домой. Он ложится спать сразу, кутаясь в тёплое зимнее одеяло, потому что только оно способно его согреть в этот момент. Хотя на душе итак пожар, безо всякого одеяла и тёплого душа. И всё просто. Мысли, которые рвут его сердце на части вновь и вновь, обжигают получше любого алкоголя. И Сэнди жмурится, вновь хватаясь за футболку в районе сердца, произнося мысленно: — Ну я тебе так нужен… И он хочет кричать… Глупый орган снова заходится в бешеном ритме, согревая парня, принося вновь и вновь сладкую боль, а перед глазами воспоминания: Быстрые, ненасытные поцелуи за углом дома, руки, блуждающие под одеждой. Сбитое дыхание в шею и умопомрачительный запах его каштановых волос. Сэнди меняется местами с Леоном, теперь вжимая в стену уже его, глядя в глаза настолько откровенно, насколько только можно представить себе. И вновь тянется к Леону, ловя сладкие выдохи, проводя языком по обветренным губам, сжимая в кулаках его толстовку. И таких воспоминаний много, они водопадом вливаются в сознание Сэнди, затапливая его бесконечной любовью, нежностью и счастьем. На этот раз его родители уехали на природу, и Леон, который примчался к его дому буквально за десять минут, уже стоит растрёпанный и счастливый на пороге. Они играют в приставку, и Леон решает напомнить Сэнди о том, что вообще-то они встречаются. Он аккуратно поднимается с пола и подползает к увлечённо нажимающему на кнопки Сэнди, заглядывая ему в глаза. Парень неохотно отрывается от игры несколько раз, ловя его взгляд, но всё же продолжает быстро двигать пальцами: — Леон, ты чего меня одного тут бросил, мы сейчас катку сольём… Дальше возмущаться ему не дают, устраиваясь между его колен и приподнимая лицо за подбородок. Леон облокотился одной рукой на позади стоящую кровать, большим пальцем второй слегка провёл по нижней губе Сэнди. А парень в ответ только испуганно смотрит на него снизу-вверх, затаив дыхание, и нечаянно рефлекторно облизывает губы, задевая пальцы Леона языком. И это становится последней каплей для того, чтобы Леон резко подался вперёд, кусая мягкие губы, и тут же нежно поцеловал, забирая боль. И всё это продолжается так долго, что бой уже давно проигран, только парням теперь не до этого, они всё ещё не могут надышаться друг другом, обнимаясь и покрывая поцелуями щеки, шею, нос. Сэнди уже сдавленно вздыхает, краснея и упиваясь счастьем. Ему так хорошо на душе, что хочется плакать. Он нужен Леону. Совершенно точно необходим хоть кому-то в этом мире.