ПЕРЕДАЙ ДРУГОМУ

      Санджи приоткрыл глаза и увидел перед собой мерно вздымающуюся грудь Зоро. Тот спал, прижимая Санджи во сне к своей твердой груди, и Санджи не имел ничего против. Он даже отлично выспался, вот только…       Он попытался почесать нос, но руки были стянуты за спиной мягкими ремнями. Помучившись немного, Санджи почесал нос о Зоро — сам связал, сам пусть получает последствия.       Зоро перестал посапывать и замер, все еще прижимая Санджи к себе рукой поверх одеяла. Санджи знал, что он не спит, но он молча ожидал, когда Зоро признается первым. Рука поверх одеяла скользнула по плечу и погладила Санджи за ухом, прошлась по скуле, заставляя поднять голову вверх, к склонившемуся Зоро. — Доброе утро, Злюка, — прошептал Зоро, внимательно разглядывая его. — Доброе утро, — эхом отозвался Санджи. Солнце и правда было довольно высоко. Пусть тут в горах утро и начиналось раньше, ведь лучи начинали освещать вершины Северных гор первыми.       Зоро склонился к нему и коротко коснулся сухими после сна губами таких же губ Санджи. И тут же спросил: — Как спал? Кошмары не мучили?       Санджи зажмурился и помотал головой. Нет, конечно, нет, он же в одной постели с Зоро. Ни оставшийся в другом мире призрак Плевка с этих гор, ни Тьма в темноте, ни грохот подземелий во время вчерашней ночной грозы не могли напугать его в руках Зоро. Да, он словил легкую панику. Даже немного позабыл вчерашнюю ночь, когда небо громыхало так, словно своды темницы хотели обрушиться на голову Санджи, но Зоро держал его крепко, и Санджи в итоге затих, растворяясь в тепле и успокаивающем шепоте. Шептала не Тьма, шептал, убаюкивая, Зоро. — Хорошо, — слабо улыбнулся Зоро и убрал за ухо прядь с лица Санджи, чтобы видеть хотя бы одну свою любимую бровь-завитушку.       Санджи поводил немного задубевшими плечами, пытаясь устроиться на боку чуть удобнее. — Расстегнешь меня? — спросил он. Потому что это Зоро вчера затянул его кожаными ремнями, Зоро вообще… много чего вчера с ним сделал, судя по тому, как какая-то корка стягивает кожу на животе под одеялом.       Все потому что уже пришла весна, а доктор Тонцо все еще вредничал — не давал отмашку на секс. Его можно было понять, Санджи бы не выкарабкался в этот раз без Чоппера, и Тонцо не хотел рисковать пациентом.       Отравление левитом, хроническая простуда легких, еще и травма головы, доктор Тонцо имел с Зоро очень тяжелый разговор еще в замке, до отъезда. Санджи до него не допустили под формулировкой «Тридцать второй тогда точно придумает какую-нибудь лазейку, чтобы обойти мой запрет и убиться о Короля Зоро. Его стремление к смерти просто потрясает. Мой противник играет не по правилам. И мне удается выиграть, только когда я жульничаю».       Тонцо конечно имел в виду тот обман со шприцами, что он провернул с ним и ПолЗоро еще зимой. И так собой возгордился, что принялся вечно вставлять Санджи палки в колеса. И о курсе лечения теперь оповещал только Зоро, описывая все в ужасных фатальных красках, а тот вечно воспринимал все слишком серьезно. И «не волновать Злюку новостями о Джерме» была тоже его идея.       По поводу последнего Санджи был уверен, что чертов докторишка ему просто мстил за то, что Санджи плохо о себе заботился. Кому станет хуже, если он расспросит пришедших с весточкой солдат, как там внизу Катана-Джерма, которую полным составом покинули ее безупречные солдаты и могучий король. Санджи же беспокоится, как там Нала. А как Козетта? — Нет, чуть позже, — ласково прошептал ему Зоро и опять нежно коснулся губами, на этот раз брови, возвращая мыслями обратно в утро после грозы, в их собственный домик в горах. Построенный, правда, не на отшибе, а на большой ферме, за которой ухаживали солдаты Джермы. — Хорошо, — покорно вздохнул Санджи. Он расслабил мышцы плеч и закрыл глаза, собираясь подремать в мягких кандалах и нежных объятиях еще пару часиков. Если так Зоро легче, он согласен.       Вообще первые звоночки прозвенели еще зимой в замке, когда Санджи только начал вставать с постели. То, как Зоро подхватывал его на руки и уносил из коридора обратно, ругая, что у Санджи замерзнут ноги. То, как к нему не допускались гонцы с новостями, пока их первым не услышит Зоро.       Санджи подозревал, что что-то не так. Что властность и собственничество, так ярко проявившиеся в короле Зоро после того, как тот чуть не потерял Злюку, только обострились. А ведь Санджи пообещал, что никогда не заставит Зоро делать выбор — удерживать его силой или отпустить, потому что Санджи всегда останется с ним рядом по своей воле.       Но что-то было не так. К нему не пускали вестовых, а доктор Тонцо вечно уходил от темы, что же творится в городе.       Когда милый олененок покинул остров, пообещав Зоро хранить тайну Санджи, пока тот сам не захочет открыться всем накама, Санджи принялся собирать сведения.       Как раньше, когда он был в темницах, — по крупице, по звуку шагов и услышанным улучшенным слухом обрывкам разговоров. В замке иногда появлялись люди, они громко говорили с Козеттой, приходила спокойная Нала. Но Зоро не допускал к нему никого, кроме Козетты и Шипучки.       И Санджи не понимал — почему? Что случилось или что тревожит Зоро? От скуки он дремал, гладил Шипучку и, только когда немного окреп, вспомнил, что сдал прекрасной Робин местоположение одного своего поддельного суицидального письма для Зоро. Потому нужно его заменить или перепрятать на всякий случай, такие тайны должен хранить только один человек.       Под скептическим взглядом Шипучки он открутил набалдашник кровати в изножье. И не узнал собственной записки, она была написана красивым женским почерком.       «Истинному принцу Джермы», — начиналось оно, в представлении Робин не нуждалась. Эта изящная женщина поместила записку в место, о котором знали только они двое, значит — это было письмо для него и только для него.       А это означало, что и она увидела, что с Зоро творится что-то не то.       «Я вынуждена в спешке покинуть вас, ведь два Зоро пребывали в одном мире слишком долго. На своем корабле я забираю юного Зоро с недолеченной рукой, хотя он яростно против того, чтобы уплывать в одиночку. Он говорит, что вам здесь небезопасно, Король Зоро жесток к вам, и что этот мир не ваш. Но этот Зоро слишком юн для некоторых вещей, потому я могу понять, что в нем говорит максимализм. Хотя я знаю, что им движут только добрые намерения в вашу сторону.       Помните ли вы мое давнее обещание? Что я найду вас в любой точке мира и приволоку Зоро, потому что Зоро — мой драгоценный накама, а он не может без вас. Я знаю, вам тяжело поверить, что я блефовала. Что я лишь хотела позволить вам найти отговорку, чтобы остаться рядом с Зоро, даже если вы не ощущаете за собой этого права.       Но теперь я признаюсь в том, что и с Зоро в те дни у меня тоже был разговор о вас. И совсем другой. Что он клянется отпустить вас, если вы почувствуете, что ваше сердце не принадлежит ему. И хотя Зоро — мой дорогой накама, этот разговор прошел тяжелее. Я вспоминаю этот случай много лет назад потому, что недавно я снова уловила у Зоро то же самое дикое выражение глаз, как тогда, во время этого разговора. Дело в том, что к большей беде он вернулся в замок вместе со второй Робин до того, как я успела отнести вас в ваши покои. Вернувшись из города и не обнаружив ни вас, ни ПолЗоро, он впал в почти что безумие. Он выскочил на замковую стену и намеревался отсечь издалека нос корабля, если тот тронулся от берега.       Только при помощи сил своего фрукта я смогла убедить его, что вы в безопасности. И я сейчас же верну вас в замок к нему. Я надеялась, что это усмирит его страх и гнев. Но тогда он спросил: — Выходит, когда ты будешь нести его сюда, на корабле не останется никого, кроме того мелкого Зоро?       Я пишу это письмо, а рядом стоит Робин и признается мне, что ни в одном из миров не видела такого выражения лица. Словно Зоро был готов убить самого себя из другого мира. Она до сих пор находится под потрясением, не зная, что так же когда-то он был единственным Зоро, готовым убить Санджи за то, что он Третий Принц Джермы, а не Завитушка.       Потому я поверила этому взгляду и велела Чопперу не покидать корабль, пока Зоро не успокоится. Иначе он погубил бы корабль вместе со спящим ПолЗоро.       Боюсь, желание уберечь вас от гибели, как он не смог когда-то уберечь Завитушку, с годами превратилось в нечто иное. Признаюсь, пугающее меня.       Зоро из этого мира — нежно любимый мной накама. Хотя я рада видеть каждого Зоро из другого мира, все они для меня — забавные истории того, как могла бы сложиться жизнь нашего Зоро. Но я знаю, что он отличается от других Зоро и не только тем, что на голову сильнее любого из них. Вы знаете, должны знать, о чем я. Что он сломан гораздо глубже, чем любой из раненных потерей мечников.       И как бы я ни любила его, как бы ни готова была отдать все за его счастье, вы — тоже отражение одного моего дорогого накама. Знаю, вам тяжело в это поверить, но моя обязанность оберегать не только Зоро, но и вас.       Потому я даю вам выбор. Если вы почувствуете, что Зоро лишает вас свободы, если вы находитесь в его руках более не по своей воле, я заберу вас.       Через три месяца, весной, я приплыву сюда вновь. К этому времени вы должны быть здоровы уже стараниями нашего Чоппера и вашего талантливого доктора.       Я приплыву сюда под предлогом закончить настройку уже почти готовой руки для ПолЗоро. Будьте готовы и вы. Попросите вашего механика подготовить все, ПолЗоро и правда не повредит такая же отличная рука, как ваша.       Но знайте то, о чем никто, кроме меня и вас не будет знать. В первый день второго месяца весны я приплыву сюда на Ковчеге только ради вас. И я заберу вас, если вы того пожелаете. Зоро никогда не узнает, куда.       И если вы нуждаетесь в спасении — дайте мне знак. Вы тот, кто спас когда-то от голода целый ненавидящий его остров просто потому, что я вас о том попросила.       Вы — истинный принц Джермы, и ни в одном из миров я таких не встречала.       Робин» — Хах, — Санджи дважды перечитал письмо, потрясенно присев на край широкой кровати. Спасать его? От Зоро? Да, тот властен, но только и это дает Санджи опору в те моменты, когда он сомневается, что вообще может быть нужен кому-то. А теперь ему предлагают выбирать?       Шипучка боднула его под руку, ревнуя к письму, как раз вовремя. В конце коридора королевского крыла послышались тяжелые шаги Зоро, и Санджи спешно кинул письмо в камин, запомнив на всякий случай дату.       Не стоит давать Зоро и шанса узнать, что Робин предлагала обокрасть короля на самое важное. Тем более Зоро справился со всем, когда знал, что Санджи будет всегда его… — Ты встал, Злюка! — Зоро спешно подошел к камину и поднял Санджи на руки. Тот спрятал кончики пальцев за его спиной, те все еще пахли паленой бумагой. — Ложись, завтра у нас долгий переход. Нужно успеть по утреннему льду, пока начало весны не размыло все дороги. — Переход? Завтра?! — Санджи уже мог вставать, но чтобы совершать переходы… — Я приказал запрячь для тебя лежачие сани, чтобы ты мог спать в пути. Мы и все солдаты Джермы переезжаем в Северные горы. — Мы что?!       Но они переехали, потому что Зоро не слушал его. Не слушал, как опасно оставлять город без солдат, когда свои стражники еще не натренированы. Как он волнуется за Козетту, ей ведь придется управляться тут без щита от пиратов. И что он переживает за Ласку, ведь не можем же мы забрать Красавчика у бедняжки, которая все еще не пришла в себя после удара по голове… — Ни о чем не волнуйся, Завитушка. Это Робин придумала план, он тебе понравится, — сказал лишь Зоро, не слушая протестов и запаковывая Санджи в теплые шкуры на огромных санях, которые тащили вверх упрямые солдаты. Другие солдаты загрузили на другие сани древесину, провиант и многое другое. Переезд и правда был спланирован, причем — основательно.       Робин ничего не писала об этом в письме, потому Санджи волновался. А так ли на словах ее понял Зоро? Разве это верно — отправлять солдат опять в изгнание, откуда он сам их вернул годами ранее? Разве они не отбыли свое наказание.       И пусть сейчас в горах добывался левит, а ферма разрослась до нескольких десятков домов и огромных коровников. Это все равно было разделение народа, а Санджи мечтал, что Джерму примут в общество. И к чему все пришло? Они снова изгои на горе, только теперь с опальным Винсмоуком, своей бесконечной властью над солдатами пугающим каждого жителя города. — Отлично, я теперь злобный тиран, живущий со своими миньонами на горе, — пробормотал Санджи из теплых шкур, когда Зоро спешился с коня, чтобы проверить, не замерз ли тот.       Зоро хохотнул и убрал снежинку с его ресниц, руки Санджи были слишком слабы, чтобы выпутаться из того теплого конверта, в который усиленно замотал его Зоро. — Главная роль моя. Я буду король-изгой. — Ты?! — глаза Санджи расшились, он попытался встать. — Ты не можешь тоже уйти! Город без стражей, но еще и без Ророноа Зоро. Кто их защитит?! С левитом они слишком богаты, лакомый кусок для пиратов… — Отдыхай, — Зоро настойчиво уложил его обратно на сани. Поцеловал в лицо прямо при всех тянущих гуж солдатах, скрываться больше не было смысла, и Санджи никуда не мог деться. — Вот именно, они теперь очень богаты. Пусть думают, что им теперь с этим делать. А тебе полезен горный воздух, Чоппер сказал.       Так Санджи с Зоро поселились в добротном домике в центре растущего поселения Джермы. На вид нельзя было сказать, какой именно из домиков королевский. Они незаметно соседствовали с Налой, которая привела с собой Джек. Желание стать капитаном стражей Джермы никуда у девочки не пропало, каждое утро она тренировалась в строю с солдатами. Но скрывалась за углом дома всякий раз, когда видела мельком стоящего у окна Санджи. Слишком перепугала ее выходка Рэйджу, она больше не была той малышкой, готовой поверить сказкам про пещерного тролля, съевшего ее ногу.       Теперь у ее нового страха было конкретное лицо, и Санджи не мог ее винить.       Ближе к весне в горы перебрался доктор Тонцо с семьей. Как заявил доктор: «Плотнее курировать выздоровление, которое движется слишком медленно». Но Санджи знал, что хитрый трусливый доктор переселился, потому что в порту Джермы больше не так безопасно, как раньше. А предубеждений перед клонированной армией Джермы у иноземца Тонцо нет.       Но доктор был прав и в том, что в эти разы выздоровление затянулось на месяцы. Отравленный организм отказывался приходить в норму, часы активности сменялись у Санджи днями слабости. Он лежал в постели, обложенный книгами, и слушая, как скребутся о кровлю голые пока что ветки деревьев, а Зоро целовал его в лоб, чтобы проверить температуру.       Доктор Тонцо крайне жестко запретил Королю и его любовнику падать даже с самых маленьких, самых завалящих лестниц. Санджи был слишком слаб поначалу, чтобы думать об этом, а Зоро, кажется, получал удовлетворение от другого. От того, что увез Злюку далеко в горы, которые тот не в состоянии покинуть в одиночку по своей воле. От того, что Злюка больше не может батрачить на благо города, каждый житель которого презирает его.       На Джерме даже в первый месяц весны шли снега, а ветер выдувал из темного леса поземку. Тепло наступало позже, ко второму месяцу. Санджи помнил о нем. — Когда станет теплее, а тебе лучше, привезу Шипучку. Пусть уничтожит все живое в лесу, чтобы коров не пугало, — пообещал как-то Зоро, когда они сидели вместе поздно вечером на кровати, накинув на плечи одно большое стеганное одеяло. Их шил Вьюга, прозванный так Джек, потому что любил навывать песенки без слов, когда занят делом, словно это зимний ветер воет в трубе. Лоскутные одеяла в Джерме шили в приданое на свадьбу, но Вьюга не знал, у него просто были вечера и много кусочков ткани. Так у Короля Зоро и Злюки появилось свое собственное огромное одеяло. Санджи нравилось воображать, что в Северных Горах они стали супругами.       Быть не принцем в огромном замке, а супругом Зоро в деревянном домике казалось Санджи случайной сказкой, в которую он тоже попал по ошибке и неправомерно. И не может долго притворяться, что не думает о том, что же там с Джермой без солдат и управления.       Санджи отложил книгу, присланную из замка Козеттой вместе с посыльным-Красавчиком, и положил руку на бедро Зоро. — А ты как? — В смысле? — Я болел, но ты-то был здоров. Ты не измучился совсем без секса спать со мной в одной постели? — искренне заглядывал Злюка Зоро в лицо. — Я не говорю, что мы нарушим запрет Тонцо. Но я мог бы губами… Зоро перехватил его лицо руками, дыхнул жаркое «Нет», перед тем, как совершенно неожиданно засосать Злюку, запуская язык ему в рот. Тот даже глаза вытаращил от удивления, насколько резко изменилось настроение.       Зоро целовал его жадно, страстно, сминая губы губами, стискивая рукой плечи так, что у Санджи прерывалось дыхание. Зоро жаждал его, это ощущалось в каждой порывистой ласке. Санджи даже стал подозревать, что вялый энтузиазм Зоро по поводу отсосов у него связан с тем, что Санджи просто катастрофически плох в ублажении мужчины ртом.       А Зоро не останавливался, с губ той же горячей дорожкой поцелуев перешел на шею, заставил наклонить голову на бок. Книга давно выскользнула из рук Санджи на деревянный пол. Зубы сомкнулись, слегка прикусывая шестерку на шее. Санджи вскрикнул от неожиданности, они так давно этого не делали…       И все испортил. Зоро замер, сморгнул осоловело, глядя на маленький укус на шее. Подумаешь, они вытворяли и большее. — Прости, Тонцо же велел не делать такого… метки тоже утомляют тебя. — Вы и про засосы говорили?! — он зарделся, но отступать не хотел. — Тогда, может, ты хочешь, чтобы я тебе руками…       Вообще-то Санджи знал, что хочет Зоро. Это включало дикий животный секс, включающий в себя шлепки, засосы и синяки на запястьях от слишком грубых хватов. То, что помогало бороться с тревогами потери, когда та переполняли их. А того, что предлагал он Зоро, было до смешного мало, чтобы насытить томившегося мечника. Простой секс не восполнял потребностей не просто Зоро, но и самого Санджи, жаждущего ощутить на себе животную силу и забыть все вопросы, что делает он тут, в тихой избушке, когда Джерма нуждается в его присмотре и ежедневных жертвах. — Нет, я… — закономерно отказал Зоро. — Вообще-то мне бы… — Тебе бы хотелось что? — ухватился Санджи за заминку. Обычно Зоро не мнется, а берет то, что пожелает и как пожелает. Так что с ним сейчас? — Нет, Злюка, так лучше не надо, — выдохнул Зоро и уже нежно привлек его к себе обратно. Сидеть в сумерках ночью под одним одеялом на плечах и слушать треск камина.       Санджи так бы и гадал, какие же сексуальные желания Зоро не в силах ему рассказать, о которых он молчал раньше. Но недружелюбная природа Джермы очень скоро подыграла ему, когда в горах случился первый весенний гром.