Il mio cielo

Стук каблуков дорогих ботинок о каменные ступеньки гулко разносится по лестнице. Реборн идет не быстро и не медленно, поигрывает пистолетом в правой руке – думает. С каждым шагом дверь кабинета Девятого все ближе. Старик в очередной раз удивил всю семью лет эдак пять назад, избрав наследника… нет, наследницу. Соплячка с кровью Примо. Реборн видел ее лишь на фотографии, и она его совсем не впечатлила. Это было бы просто смешно, не будь так грустно. Если Тимотео действительно ошибся с выбором, то Вонгола рано или поздно обратится в ничто. Оставалось надеяться на гены и нянек из верхов, старательно им нанимавшихся. Реборн останавливается перед дверью, прячет пистолет в кобуру, поправляет галстук. Стучит два раза и, не дождавшись приглашения, заходит. Ему это можно. Ему многое можно, лишь бы продолжал безупречно работать. На деле все оказывается хуже, чем на снимке. При виде незнакомца Савада вжимается в кресло и вылупляет огромные глаза, в которых так и плещется испуг, недоверие, непонимание и нежелание следовать выбранному для нее пути. Миниатюрная, легкий намек на грудь, смазливое личико и огромная копна каштановых волос – вот кто такая Десятая. - Тсунаеши, это Реборн, - мягко говорит Тимотео. До Тсуны слова доходят не сразу, сначала она опасливо рассматривает киллера, потом нервно оборачивается, и после смотрит с еще большим испугом. Реборн вздыхает, снимает шляпу и делает легкий поклон, надеясь, что внешность обманчива. Тсуна охает, вскакивает, оправляя юбку, и, заикаясь и запинаясь, представляется: - С-савада Тсунаеши… Потом замирает и смотрит снизу вверх на Реборна, еле дыша. Мужчина скептически и критично разглядывает ее с головы до ног и заключает: - Это ужасно. Тсуна вся съеживается, во-первых, от такого хамства, во-вторых, от того, что впервые услышала голос лучшего наемника Вонголы. Нет, мира. - Ну-ну, не стоит так, - качает головой Девятый. – Я уверен, вы отлично сработаетесь. Савада падает в кресло, хватает стакан с водой и быстро пьет, догадываясь, что последует дальше. Реборн распространяет какую-то жуткую ауру, он жутко опасный, жутко взрослый и, что хуже всего, жутко привлекательный. Девушка замечает это очень-очень глубоко в душе, но все же замечает. Реборну ее даже немного жаль. Мафия – это такая чертовщина, от которой не отделаешься всю жизнь, и такое живое эмоциональное лицо – большая редкость. Лет через десять в случае удачного исхода Десятая станет грозной, вселяющей страх главой крупнейшей мафиозной семьи. И она это понимает. Поэтому и взгляд такой болезненный, поэтому и руки дрожат, поэтому и сутулится, чтоб незаметней быть. Они оба молча слушают подробности миссии, которые им уже известны. Выкрасть документы из кабинета босса вражеской семьи, не наделав шума. Предполагалось, что опытный Реборн подстрахует Десятую и даст необходимые советы. Это была ее третья миссия. Самая серьезная из трех. А вот у мужчины такого давно не было. Еще и эта глупая решимость не допустить жертв в карамельных глазах. Ей еще в куклы играть, а она сидит в Пизе в окружении убийц и оружия. - Только не убейте друг друга, - говорит напоследок Тимотео и улыбается так приторно по-доброму, что у Реборна на секунду появляется желание стереть эту улыбочку с лица старика. *** Реборн был взбешен. Взбешен на себя и на Саваду. Что может быть глупее, чем уронить цветочный горшок, вылезая из окна? Это была такая несусветная глупость, что киллер чуть не выл от досады. Сильнейший наемник мира провалил миссию по краже документов. Нет, документы были захвачены, но при этом весь особняк стоял на ушах. - Шевелись же! – шипит Реборн, хватая растянувшуюся на земле Тсуну за руку. Они со всех ног бегут по пустому двору. Легкие мишени. Позади – возня, крики, заводящиеся моторы. Случись такое в Вонголе, что в принципе невозможно, беглец тут же был бы устранен. Реборн делает быстрый прыжок в сторону деревьев к спрятанному там черному Ламборгини. Еще прыжок: вот она, спасительная блестящая дверца. Он впихивает в нее Саваду, оказывается с другой стороны и прыгает на водительское сиденье. Визжит резина, стремительно удаляется особняк и железный кованый забор. - Проститереборнсан, - скороговоркой кричит Тсуна, судорожно застегивая ремень безопасности. Кричит так, будто от ее слов зависит весь успех миссии, будто что-то изменится от их произнесения. Реборн бросает быстрый взгляд на девушку и снисходительно фыркает. - Ты бесполезная Тсуна, - чеканит он по слогам, глядя в зеркало заднего вида. – Видишь ты это? А ведь Девятый просил обойтись без жертв. Тсуна охает. Три черные машины. Скоро догонят. Отсутствие жертв – скорее ее желание, чем старика. - Но они не поняли, кто мы такие. Это хорошо, - говорит киллер равнодушно, и машина летит так, что у Савады закладывает уши, а пейзаж сбоку сложно разобрать. - Не особенно они отстают, - шепчет Тсуна, сжимая ремень и впечатываясь в сиденье. - Придется стрелять. И не пищи, кого ты убьешь, пока они в машине, дурочка? Как у тебя огнестрельным оружием? - Более-менее, - мычит девушка. Лезет под юбку, достает пистолет из кобуры, щелкает предохранителем. Реборн смотрит с интересом. Тсуна снимает ремень и опускает стекло до конца. Движения ее несколько нервозны. Она оборачивается, прежде чем высунуться в окно. - Это обязательно? - Сама посмотри. Она смотрит. Погони стало больше. Два автомобиля мчатся наравне и вполне способны догнать реборновский Ламборгини, четыре других отстают, но опасность представляют. Реборн влетает в жилой район, в сеть узких улочек. Мелькают мощеные камнем стены, разбегаются люди. Мужчина едет легко и аккуратно, несмотря на то, что места между двумя стенами лишь для одного автомобиля. Преследователям приходится выстроиться в колонну, и позади за ними звенят разбитые цветочные горшки и глиняная посуда с длинных полок. Наконец выезжают на широкую дорогу. Тсуна в надежде высовывается из окна и видит, как из каменного лабиринта вылетают одна за другой машины врагов. - Стреляй. Делать нечего. Савада оставляет в салоне ноги и зад. У нее захватывает дух от скорости и ситуации в целом, в ушах что-то хлопает, и копна волос летит от ветра, словно ничего не весит. Она вытягивает руку, держа ее как натянутую струну, и прицеливается, как учили. Два выстрела и визг шин, одна из двух быстрых машин крутится волчком, и ее сносит в сторону. Реборн слегка удивлен, но тут же мысленно одергивает себя. «Значит, уроки Занзаса не прошли даром. Да и не стал бы он биться над совсем безнадежной ученицей». - Молодец, дальше, - сухо говорит он, делая резкий поворот. Тсуну заносит в сторону, она судорожно хватается за сиденье и делает еще выстрел. Промазала – машина вильнула. Еще два. В колесо и в капот. Минус одна машина. - Ох, - выдыхает она, видя высунувшуюся руку с пистолетом. Череда выстрелов, теперь уже сзади. Все летят мимо – Реборн постоянно виляет. Савада пытается отстреливаться, а потом вдруг чувствует, как ее резко затащили в машину за шиворот. Тут же аллея сбоку прерывается и закрывается каменными стенами. Минуты две они едут так, а потом девушка опять высовывается и ахает, заползая обратно. Реборн недоуменно смотрит на ее побелевшее лицо, потом отдергивает полу пиджака с левой стороны и видит, как медленно расползается алое пятно на ткани белоснежной рубашки. - Это пустяки, - пытается улыбнуться Тсуна, и это правда – пуля царапнула ее несильно, гораздо сильнее испуг. - Соплячка, - бормочет мужчина, брезгливо отдергивая руку. Десятая думала, что они уже давно мчатся на максимальной скорости. Но они вдруг полетели так, что ей стало по-настоящему страшно. Внизу живота что-то беспрестанно шевелилось, сердце колотилось как сумасшедшее. Она глянула на напарника. Реборн напряженно смотрел на дорогу. Губы его были плотно сжаты, глаза чуть прищурены, закрученные баки шевелились от свистящего ветра. - Черт, тупик, - прошипел он вдруг, и Тсуна чуть не потеряла сознание от страха, когда увидела, что они на огромной скорости несутся в кирпичную стену. Но, не доезжая каких-нибудь пять метров, Реборн делает полицейский разворот, какой она видела только в фильмах. - Реборн, - пискнула девушка, отойдя от первого испуга. – Ты сумасшедший! Киллер ухмыльнулся. Тсуна сама не заметила, как обратилась к нему на «ты». Теперь они поехали медленнее. Солнце мягко грело в открытые окна, Ламборгини тихо шуршал шинами по асфальту, в листве проплывающих деревьев раздавались трели цикад. Они спокойно ехали еще минут семь, пока Реборн не остановился возле отеля. - Эмм, где мы? – спросила Тсуна, вылезая из машины и оглядываясь. - В Портофино. Переночуем здесь, утром поедем в Пизу. Другим путем. В Рапалло заезжать пока не стоит. Он похлопал себя по пиджаку, удостоверившись в целости папки, и быстрыми широкими шагами направился к отелю. Тсуне пришлось перейти на бег. Сердце до сих пор билось учащенно, разболелась голова и рана, навалилась усталость, и она почти не слышала, как Реборн оформлял их. - Тут останешься? – поинтересовался он, оказавшись неожиданно близко. Савада вспыхнула и вяло помотала головой. Номер был обычным. Просто обычным. Чистым, не изысканным и не запоминающимся. Единственное, что бросалось в глаза, это двуспальная кровать. - Р-реборн, что это такое? – В глубочайшем шоке Тсуна застыла посреди комнаты, вытянув дрожащую руку в сторону злосчастного предмета мебели. - Это кровать, никчемная Тсуна. На ней спят. - В-вдвоем? - Нет. Ты будешь спать на коврике. Оскорбленная, Тсуна сердито уставилась на напарника. Тот вальяжно приспустил галстук. Он был уже без пиджака и без шляпы. - Раздевайся. Девушка вздрогнула, не веря своим ушам. - Что? - Раз-де-вай-ся. Реборн наконец соизволил посмотреть на Тсуну и не смог удержаться от смешка. - Что ты там себе напридумывала? Готов поспорить, какую-нибудь пошлятину. - Конечно, нет! – возмутилась Савада, цветом лица напоминая спелый томат. - Снимай же пиджак и рубашку, я обработаю рану, - с легким раздражением сказал киллер, остановившись от просмотра своего портфеля и постукивая пальцами по крышке стола. Тсуна не стала спорить. Признаться, ей было очень не по себе, находясь в одной комнате с взрослым мужчиной. А уж раздеваться совсем не хотелось. В какой-то степени она боялась увидеть насмешливый взгляд, ибо ее фигура не соответствовала идеальным стандартам. Но она все же сняла пиджак и рубашку, оставшись в черном кружевном лифчике. - Все, - прошептала она. Реборн прежде стоял, перебирая содержимое аптечки на столе и не глядя на девушку. Она пару секунд смотрела на его прямую спину, а увидев темные глаза, сильнее ссутулилась. У Реборна было обычное бесстрастное выражение лица, когда он скользил взглядом по телу Тсуны. - Сядь. Она села на кровать, глядя в сторону. Реборн присел на корточки рядом. Он осторожно отвел левую руку девушки и плеснул что-то на рану. - Терпи, - строго сказал мужчина, услышав сдавленное шипение. То, что обычно скрыто одеждой, было бледнее, чем руки, лицо и шея. У Тсуны был плоский живот и сильно выпирающие ключицы. Реборну нравилось смотреть на них. В маленькой груди было что-то детское и трогательное, да и сложно было представить Саваду с другой фигурой – все очень органично сочеталось в хрупком худеньком теле. Сейчас казалось, что тонкие руки никак не могут держать оружие. «Что это, черт возьми? Кажется, я становлюсь педофилом», - подумал киллер, и он невесело усмехнулся, чувствуя желание сорвать с девушки юбку и все остальное. Когда у него был последний раз? Три недели назад? Месяц? Дел было невпроворот, Реборн уже несколько раз выпадал из времени, находясь в круговороте миссий. Он был совсем не прочь трахнуть эту девчонку. Более того, он хотел ее сейчас и здесь. Слишком уж соблазнительны эти ключицы, этот живот, это смущенное лицо с румянцем. Но она была чем-то… Неприкосновенным. У Реборна было много, много женщин, все разные: блондинки, брюнетки, рыжие, смуглые, бледные, со сногсшибательной фигурой и не очень, постарше и помоложе, итальянки, англичанки, француженки… Но не было еще столь молодой девушки. Мужчина старался смотреть на нее не более чем нужно, умело накладывая повязку. - Все, - объявил он, собирая в охапку медикаменты и бинты и вставая. – Если захочешь в душ, то только после меня. Тсуна не спорит, сгребает пиджак и закутывается в него, с ногами залезая на кровать. В душ. Ему надо в душ. Если он трахнет ее, то получит от Емицу, Девятого и тех, с кем Савада успела наладить хорошие отношения. Да и насиловать не очень хотелось, а добровольно она ему вряд ли дастся. Да и мелкая еще, опять же. Когда Реборн вышел из ванной, то застал умилительную картину. Савада Тсунаеши, босс мафиозной семьи, так умело отстреливающаяся какой-нибудь час назад от погони, спит, свернувшись калачиком и просунув руку под подушку, как это делают дети. Она даже не соизволила накрыться одеялом или переодеться. Наверняка заснула, пока ждала Реборна. Он присел в кресло, вытирая волосы полотенцем. - И зачем я только ходил в душ, - еле слышно пробормотал наемник, рассматривая девушку. Он никогда ни в чем себе не отказывал и получал все, что хотел. Его ничто не останавливало на пути к достижению цели. А тут препятствием был его собственный здравый смысл. И, возможно, совесть. А еще Реборн был очень честным. Поэтому, когда Тсуна проснулось непонятно от чего и недоуменно встретила своим взглядом его, он коротко и честно пояснил: - Хочу тебя. Надо было видеть ее лицо. Оно то краснело, то бледнело, глаза стали больше некуда, а рот в шоке открывался и закрывался. Девушка отползла в самый дальний угол кровати и жалела, что оставила пистолет в другом углу. - Я такой страшный? – обреченно поинтересовался Реборн, подаваясь чуть вперед. - Ч-что вы вообще такое говорите? – пролепетала Тсуна, обретя возможность говорить. – Да как вы смеете… - Мне показалось, что я тебе чуть-чуть понравился. - Вы… Да как вы… Могли такое… Я… Реборну надоело слушать это лопотание, и он вдруг оказался на кровати прямо перед Тсуной, подумав, что потом тысячу раз об этом пожалеет. Не давая ей успеть что-то сказать или сделать, киллер всем телом навалился на Саваду и поцеловал ее. Девушка слабо сопротивлялась, но не могла ничего сделать с сильным взрослым мужчиной. Реборн тем временем углублял поцелуй, кусая мягкие теплые губы и запуская в рот Тсуны язык. Если она и умела целоваться, то показывать это умение явно не собиралась. Реборн мысленно пожурил себя: ей пока не до того, чтобы получать удовольствие. Шея. Тонкая и бархатная. Мужчина не спеша спустился с губ на нее, покусывая и посасывая нежную кожу, оставляя мокрые дорожки, обводя языком кадык. Мимолетом поднял взгляд – глаза у Тсуны блестели, но она не дергалось. Это удивило Реборна. Хотя, вся ситуация была из ряда вон выходящей, и нежность киллера подходила под это определение. Это было не в его характере, но ему хотелось доставить девушке удовольствие, хотелось, чтобы она перестала бояться и не убегала потом с рыданиями, чуть его завидев. Поэтому мужчина решил основательно обследовать хрупкое тело, прежде не испытывающее подобных ласк. В том, что Тсуна – девственница, он ни секунды не сомневался, и это как-то приятно грело душу. Возможно, было дело в мужском самолюбии. Все-таки осознание того, что босс потеряла невинность именно с ним и ни с кем другим, доставляло определенное удовольствие. Но возможно, что была другая причина. Реборн осторожно стянул с Савады пиджак и перешел с шеи на плечи и ключицы. О, этот дурманящий запах молодого тела! Кажется, у киллера окончательно сорвало крышу от переплетения тонкого ненавязчивого парфюма, шампуня и сладкого телесного запаха, который он запомнит и ни за что не спутает с другими. Он с наслаждением зарывается носом в мягкие волосы, отводя лямку лифчика и оставляя на плече девушки засос. Пусть она почувствует, как приятны его действия, пусть захочет еще, и тогда он снимет ненужный предмет гардероба. А пока Реборн слегка захватывал тонкую кожу на ключицах и поглаживал спину Тсуны. Савада просто не могла его оттолкнуть. Ей было стыдно и страшно, но то, что он делал, было чертовски приятно. Она никогда не испытывала подобного. И чувствуя, как ее целует мужчина, старший ее в лучшем случае на десять лет, у нее появлялись глупые мысли с отголосками гордости за себя, за то, что ее первый раз будет именно с ним, красивым и сексуальным до неприличия. Почувствовав, что Тсуна немного расслабилась, Реборн просунул руки ей за спину, расстегнул застежку лифчика и ловко стянул его, словно проделывал такое уже тысячу раз. Девушка испугалась, сильно покраснела и попыталась прикрыться руками, но киллер мягко отвел их в стороны за запястья. - Не бойся, все хорошо, - прошептал он ей на ухо. И она поверила. Да и не было у нее выбора, кроме как подчиниться. Тсуна старалась не думать о том, что будет дальше, и получать наслаждение от прикосновений Реборна. Он кругами целовал ее грудь, языком щекотал соски и с удовлетворением слушал тихие стоны. Ниже были бинты и юбка. Киллер расстегнул молнию и стянул ее, удивившись тому, что Тсуна для удобства согнула ноги в коленях. Он посмотрел ей в лицо. Раскрасневшееся, с приоткрытым ртом и затуманенным взглядом. Реборн быстро стянул кружевные трусики и поцеловал девушку, увидев, как в испуге исказилось ее лицо. - Р-реборн… - выдохнула она, почувствовав, как шероховатые ладони поглаживают ее бедра. - Все хорошо, - повторяет мужчина, проводя рукой по внутренней стороне ее бедра, и незаметно расстегивает ширинку. Ноги у Тсуны были очень красивыми, и он удивился, как не заметил этого раньше. - Сейчас придется потерпеть, - шепчет Реборн и резко входит. Савада вздрагивает и вскрикивает, а в уголках глаз стремительно собирается влага. Киллер целует и гладит ее тело, стараясь отвлечь от боли. Ему нехорошо от того, что он доставляет девушке неприятные ощущения. Он туманно вспоминает, что такого прежде не было. Девственниц среди его любовниц было мало, но они так желали запрыгнуть к нему в постель, что жалость не появлялась сама собой, да и не было ни одной, похожей на Тсуну. Хрупкая, тонкая и особенно красивая сейчас, она лежала под ним и уже не плакала. Она неуверенно прикоснулась рукой к его щеке, и Реборн незамедлительно поцеловал ее запястье. А потом они не могли думать. Мужчина был нежен и осторожен, и старался в первую очередь доставить Тсуне удовольствие. Она стонала и выгибалась, и тогда под натянувшейся кожей выступали ребра, и Реборн поспешно припадал к ним губами. Она хватала его за плечи и шептала его имя, сводя с ума еще сильнее. Она смотрела на него блестящими глазами и зарывалась пальцами в его волосы, и тогда ему показалась, что она самая красивая женщина в мире. У Реборна пронеслась лишь одна мысль: он отдал бы за нее жизнь, если это понадобится. *** Реборн стоял у открытого окна, облокотившись о подоконник, и курил. В голове был сумбур. Мысли роились тучей, но стоило зацепиться за одну, она ускользала, и от этого начинала болеть голова. Тсуна уснула сразу после того, как ее накрыли одеялом, и позади раздавалось тихое умиротворяющее сопение. Ему было хорошо. Что-то очень уютное было во всем этом: спящая девушка, сигаретная дымка, усыпанное звездами небо, теплый ночной воздух. Давно ему не было так хорошо, давно не хотелось ни о чем думать. Он смял сигарету о подоконник и выбросил в окно. Этой ночью он не смог заснуть. *** Тсуна проснулась от негромкого шума и почувствовала, что она совершенно голая. Она резко села и распахнула глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть в сонном тумане. - Проснулась? – услышала она насмешливый голос. Реборн щеголял по комнате голым торсом, и Савада вспыхнула, живо припоминая то, что произошло ночью. Она отвела взгляд и увидела, что ее одежда аккуратно сложена на стуле рядом с кроватью. - Одевайся и ешь, сейчас уезжаем, нечего нам тут делать. Зубной щетки все равно нет, не смотри на меня так, сам знаю, что негигиенично. - Реборн! – воскликнула Тсуна, возмущенно сжав кулаки. – И это все, что ты хочешь мне сказать? Киллер остановился, недоуменно посмотрев на девушку. - Что ты хочешь от меня, бесполезная Тсуна? Кажется, тебе все понравилось, так? - Н-ну… Вообще-то да, но… Но что это было вообще?! - Тсуна, это называется секс. - Ребоорн! Я знаю, как это называется! Девушка поджала губы и гневно засопела, вызвав смешок мужчины. Она сама толком не знала, что именно хочет узнать, но ни о чем не жалела, поэтому быстро успокоилась и замолчала. Реборн вдруг присел на край кровати и поставил на нее поднос, на котором были шоколадные бискотто в тарелочке, латте макиато и двойной эспрессо. Эспрессо Тсуна не очень любила, она вообще прохладно относилась к кофе и любила сладости, так что это был неплохой выход из ситуации. Реборн сделал глоток эспрессо, когда раздался звонок мобильника. Он лежал тут же, на стуле, рядом с одеждой. Тсуна глянула на дисплей, скривилась и ответила. - Десятая, где вы?! – раздалось на том конце. Саваду это слегка оглушило, и она попросила говорить потише. - Все хорошо, Гокудера-кун, я сейчас отправляюсь в Пизу. - Вы уверены? Почему так долго? Вы ранены? Этот Реборн вас не обидел? - Нет-нет, я в порядке, так сложились обстоятельства… Да… Нет, не надо присылать Хибари-сана, передай ему, что я не в Рапалло… Нет-нет, успокойся, все хорошо, говорю же. Да. Пока. Тсуна с облегчением отключилась и откусила бискотто. Реборн с интересом смотрел на нее, попивая кофе. - Очень мило, что у тебя такие беспокойные люди. Девушка лишь махнула рукой. Ей не хотелось разговаривать, ей не хотелось куда-то ехать. Она старалась запомнить это мирное утро с вкусным завтраком и человеком, с которым она провела ночь. Любит ли она его? Время покажет. - Я, пожалуй, попрошу еще пару совместных миссий, - хмыкает Реборн, допивая эспрессо. Тсуна улыбается. Значит, будут еще такие моменты. Она очень постарается, чтобы были. «Интересная. Как небо, охватывающее все. Подчинила себе неукротимого Гокудеру. А Хибари – так это вообще нонсенс». Он смотрит в окно, туда, где ночью были звезды и сигаретный дым. «Да и меня, похоже».