Одуванчики-ноты

Слэш
PG-13
Завершён
132
автор
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
132 Нравится 26 Отзывы 10 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
– Возьмём, к примеру, одуванчики, – громко сказал Ринат и сорвал жёлтое солнышко на длинной ножке. Пощекотал растрёпанным соцветием Ванину шею. – Возьмём! – внутренне вздрагивая от привычной, но такой до сих пор волнительной близости Талаева, согласился Ваня. – И что? – А то! Жёлтый цветок – видишь? Потом вот такой – сжатый, закрытый. И пушистый шарик: дунь – разлетится. А всё одуванчик. Такие разные, непохожие штуки, а всё он один. – И что? – повторил вопрос Ваня, всё ещё изображая недоумение, но уже догадываясь, куда клонит садово-луговой философ. – Люди так же, – проговорил Ринат. – Люди так же – что? – Превращаются. Ребёнок, подросток, взрослый. Один и тот же, но совсем другой человек. А они хотят, чтобы мы так и оставались… вот этими, жёлтенькими. – Они – это кто? – Не знаю. Родители. Все. – Скажешь тоже! – Ваня отодвинулся и посмотрел на свои колени. От стрелок на брюках следа не осталось – не стоило всё же валяться на траве в концертном костюме. – Не думаю, чтобы им нужен был вечный мальчик-одуванчик. Просто они представляют себе зрелость по-иному, чем ты. Им кажется, что ты ещё не перебесился. Что в тебе по-прежнему кипит подростковая жажда свободы. – А ты считаешь – уже не кипит? Бурлила, клокотала в нём эта жажда. Выплёскивалась порой через край, заставляя совершать неожиданное. Вытащить Ваню, едва успевшего раскланяться перед зрителями после выступления, на прогулку в лесопарк, как сейчас. Или, хлопнув дверью, уйти из отчего дома и рвануть в другой город вслед за ним, поступившим в консерваторию, – два года назад. Тогда был он рад, а теперь немного опасался этого его свободолюбия. А вдруг Ринат решит, что Ваня каким-то образом сдерживает его вольные порывы. И умчится подгоняемой всеми ветрами лёгкой пушинкой – от него прочь. Ох, Ринат!.. Ваня вспомнил, как увидел его в первый раз. Было это не где-нибудь, а на торжестве в мэрии, где пианисту Ивану Радлову вручили диплом за победу в конкурсе молодых талантов, а Рината Талаева наградили за успехи в его любимом дзюдо. Спортсмен не выглядел накачанным атлетом, был он мелкий и шустрый. Привлекала же в нём не столько яркая восточная внешность, сколько та самая – горячим вихрем закручивающая всех, кто рядом, – жажда свободы. Весёлой птичьей стайкой вокруг него вились девчонки. Ваня смотрел на дзюдоиста так рассеянно и печально, что одногруппницы решили, будто их застенчивый приятель завидует популярности сверстника. И тут же притащили к нему знакомиться блондинку-легкоатлетку с удивительно не идущим к её пацанской внешности кукольным именем Ляля. Ваня был им несказанно благодарен – спортсменка привела музыканта в компанию, где был и Ринат. Тогда Талаев неудачно пошутил о непопулярности пианистов. Мол, фортепиано – инструмент громоздкий, не гитара: в подъезд не выкатишь, в лес, к костру и палаткам, вообще замучаешься тащить. Ваня тогда вспыхнул, обиделся и ушёл, совсем забыв, что ему ещё девицу с кукольным именем по правилам вежливости до подъезда провожать. В итоге всё сложилось, как нельзя лучше, – расстроенную Лялю взял под своё покровительство капитан баскетбольной команды, а Ринат догнал Ваню, чтобы извиниться за нечаянное хамство. Извинялся старательно, неутомимо и со вкусом – до утра. Да и потом никуда не делся – не произнося слов о любви, ничего не обещая, не называя их союз «отношениями», но и не отрицая очевидного. Друзья, к удивлению Вани, приняли их как пару безоговорочно, хотя иногда и сыпались в адрес «голубков» колючие шуточки – не без того. Ванина мама была даже рада, что у сына наконец-то появился постоянный молодой человек, владеющий к тому же приёмами боевых искусств, – такой не позволит никому её кровиночку обидеть. А вот в семье Талаевых Иван был представлен как друг, ведь от по-восточному консервативно настроенных родителей и старших братьев Рината можно было ожидать всякого. Однако когда отец завёл разговор о том, что подыскал младшему сыну симпатичную и скромную невесту, тот национальным традициям наперекор со всей дури хлопнул дверью о косяк и вместо очередных спортивных сборов укатил в тот город, куда незадолго до того уехал поступивший в консерваторию Ваня. В большом городе никого не интересовало, почему снимают квартиру на двоих интеллигентный пианист-студент и похожий на мигранта из азиатской республики тренер фитнес-центра. Так и жили. Не сказать, что совсем уж тихо-мирно. Случалось, и ссорились: Ринат уверял, что зарабатывает достаточно, чтобы обеспечить обоих, а Ваня (конечно же, ему назло и в ущерб учёбе!) тащил в квартиру учеников с их монотонными доставучими гаммами. А ещё сидеть в зрительном зале Талаев категорически отказывался – предпочитал поджидать Радлова у дверей консерватории. Может быть, он не любил классическую музыку? Не каждому дано. …Лесопарк, куда Ринат привёл Ваню в свой внезапно образовавшийся в плотном графике рабочих смен выходной, был скорее лесом, чем парком. Забрести в глухой безлюдный уголок здесь было гораздо проще, чем отыскать примету цивилизации в виде площадки детских аттракционов или павильона с пивом и шашлыками. И оказалось, что это прекрасно! Можно было, не шарахаясь от пристальных взглядов, взяться за руки, поцеловаться на ходу. Или вот так, как сейчас, лежать в траве и одуванчиках – не в обнимку, но рядом. – Мы меняемся с ума сойти как, но сами этого не замечаем. А со стороны, наверное, видней, – продолжал философствовать Ринат. Накануне он говорил с отцом по телефону. Был после беседы какой-то взвинченный. О чём шла речь, с Ваней не поделился, но тот догадался: скорее всего, вновь всплыла временно забытая тема «скромной невесты». Подобных разговоров Ваня опасался больше, чем ссор. Они могли привести к разлому то хрупкое, словами так и не названное, что между ними было. Ваня любил Рината всей трепетной музыкантской душой, но сомневался во взаимности своих чувств. Он боялся, что женитьба (с прилагающимся изрядным куском семейного капитала) даст спортсмену больше той самой свободы, которой тот страстно жаждал, чем непрочная связь с нищим пианистом. Знать бы точно, любит ли его Ринат. И лучше, если ответ на этот вопрос будет «да», потому что если «нет», то… Ваня сел, огляделся. Он и не заметил, как слегка потемнело небо. И светящейся желтизны в густой траве поубавилось – солнышки-одуванчики закрылись в преддверии прохладной летней ночи. Только те, что с созревшими семенами, так и остались пушистыми трогательными шарами. До первого ветра, упрямые… Они свободны в своей летучести, но как же всё-таки уязвимы! Жёлтый, «юный» вариант цветка – более прочен. Не так ли и с ними? Кажется странным, но чем взрослее, тем беззащитнее они перед окружающим миром. Или просто-напросто прежде затуманивало головы юношеское безрассудство? – Деревьев как будто больше стало, – заметил Ринат. – А вон там – смотри, Вань! – какой-то гроб на ножках. – Это не гроб, – Ваня окинул профессиональным взором возникший из небытия предмет. – Это фортепиано. Подойдём ближе, посмотрим? Подниматься, шагать в чащу вроде бы не очень и хотелось, но любопытство пересилило лень. Оглядели громоздкий чёрный инструмент, пощупали лаковые бока. – А я тогда ещё ляпнул, что невозможно припереть в лес пианино, – припомнил историю их знакомства Ринат. – Вот дурак был! – Вряд ли кто-то привёз его сюда, – проговорил задумчиво Ваня. – На ножках мох, как на деревьях. Знаешь… у нас одна преподавательница есть, ей лет, наверное, сто. – Она про этот лес вот что рассказывала: будто всякие чудеса в нём происходят. Особенно по вечерам, когда из оврагов ползёт длинными косами белый туман. – Как сейчас? – Да. И… это ведь не пианино, Ринат, – рояль. – А в чём разница? – В струнах. У пианино они натянуты вертикально, у рояля – горизонтально. – В этом нет никаких! – сунул любопытный нос под крышку чудесного инструмента Ринат. – В нём одуванчики проросли и пушатся вовсю. А с клавишами всё в порядке – чёрные и белые, как на той бандуре, что дома у нас. «У нас» – он действительно так сказал? За это музыкант готов был простить даже «бандуру». – Табуретка здесь, – продолжал суетиться Ринат. – Садись. Сыграешь? – Без струн? Без рычагов и молоточков? – усомнился Ваня. – Может, они есть, но невидимые, – предположил Ринат. – Сам говорил – чудеса. – Попробую, – пианист устроился поудобнее на табурете и положил пальцы на клавиши. – Одуванчики пусть будут нотами. И я загадаю: если получится музыка, то… Музыка? Нет, это было волшебство неземное. Туман струился потоками и свивался в спирали и кольца. Одуванчики, выстроившись в пять линеек нотного стана, качали в такт пушистыми головами, готовые вот-вот улететь в высокое летнее небо лёгким облаком, но медлили, желая дослушать. Деревья силились вырвать корни из земли, чтобы обняться ветвями и закружиться в вальсе. В мелодии одуванчиковых нот ощущалась та самая постоянно испытываемая Ринатом жажда свободы, но была она совершенно новой, неизведанной – одной на двоих. Ваня закончил пьесу и посмотрел на стоявшего рядом Рината. С удивлением отметил одухотворённое его лицо и слипшиеся от солёной влаги ресницы. – Не знал, что ты музыку любишь – вот так, до слёз, – сказал, обнимая его. – Не музыку – тебя… Они шли, держась крепко за руки. На презрительное шипение редких прохожих не реагировали. И молчали – не хотелось пустой болтовни. Когда оказались дома, Ринат всё же спросил, не удержался: – Вань, а что ты загадал у рояля в лесу, какое желание? – Оно сбылось, – ласково улыбнулся ему музыкант.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.