ira initium insaniae est

            «Остерегайся новенького». Потому что новенький-первогодка — Баджи Кейске — носит собачий ошейник из чёрной кожи в тон одежде и своему спутнику, неизменно следующему по пятам мёрдока. Насмешливое «медок» летит в устах учащихся, когда рядом нет того, за кем закреплено прозвище. Бешеной собакой быть нелегко, maddog’ом — ещё тяжелее, если ты среднестатистический студент, запомнившийся по безумной выходке на прошлой вечеринке в чьем-то доме, однако Кейске выделяется: назови его мёрдок, мэддог или медок — он гавкнет со страшным оскалом, клацнет зубами и завоет на пару с Чифую Мацуно.             «Мне не нравится, что он на тебя смотрит». Некогда бывший школьным хулиганом Бокуто Котаро любит курить косячок на большой перемене, пока ты делишь ланч на двоих — всегда чуть больше для одного и недостаточно для двух, потому что Котаро насыщается только дымом в лёгких. Он умеет делать причудливые фигуры, пускает кольца, как в старом фэнтези-фильме, и хмурится, когда первогодка со своим секундантом идут к вам. Напрягаешься ты: новенькие отталкивают, только Акааши Кейджи спокоен, словно дрейфующее облако в безветренную погоду летнего дня. Короткий разговор завязывает Котаро — он демонстрирует свою власть, свою ауру и готовность сломать челюсть при малейшем колебании воздуха; Кейске разговаривает с тобой, и ты молишься всем богам, которых только можешь вспомнить. Друг мэддога хрустит костяшками и показательно начищает покрытый псевдо серебром кастет. Кейджи же просто плевать, его байк переехал не одну пару ног.             «Может, ты пропустишь эту неделю?» Любящий молодой человек действует исключительно инстинктом защитника, пытается ограничить твоё общение с немногими друзьями и хочет запереть на тысячу замков, заколотить окна, заварить дверь и залить всё бетоном. Котаро хочет сжечь всё дотла, включая тебя и себя, потому что Баджи Кейске — невыносимая сука, чей след зубов навсегда останется шрамом. Он сломал первогодке нос за слова о твоём милом личике, он выбивал ухмылку с лица мёрдока, пока зубы не окрасились в красный вместе со слюной. Котаро получил синяки на скуле, разбитые губы и брови вкупе со стёртыми костяшками и блядским укусом на правой руке.             «Тебе хорошо?» Напряжение повседневной жизни Котаро спускает на простынь. Ему не нравится предохраняться — член в резине не чувствует ничего, только раздражает твою плоть и смазывает чувства, превращая акт любви и единения в дрочку о чужое тело. В бешенстве парень хлопает дверью, бросает косуху где-то на пол, потому что не смог повесить на петельку с первого раза, и рывками снимает берцы. Угли ярости разгораются всё сильнее с каждым порывом ветра, именуемым Баджи Кейске. Этот нахальный выблядок продолжает задирать Бокуто, продолжает отпускать комментарии о твоём отсутствии и в красках описывать фантазии, как хорошо ты отсосёшь ему в мужском туалете последнего этажа. Кастет в руках Мацуно готов встретить челюсть любого из двух при первом намёке на новую драку. Поэтому Котаро стирает все слова твоими стонами и мольбами, купается в объятиях любви и хочет закопать шестью футами ниже ещё теплую и полную жизни.       Бокуто просто сходит с ума, когда следующим днём возвращается в пустой дом. С кляпом во рту и связанными за спиной запястьями ты просишь освобождения, слёзы обжигают прохладные щёки. Баджи Кейске ходит из угла в угол, на его бедре в такт звенит цепь, которую легко принять за хвост. Мутная пелена мешает разглядеть окружение, но чувствуешь отсутствие одежды на коже; слышишь, как расстёгиваются замки и падает ткань; мечешься под человеком, чей вес прогибает матрац над тобой, и слышишь этот насмешливый голос вместе с рычанием, свойственным только псу: «Если сука здорова, то и щенки будут в порядке. Ты же здорова, сука?»