Плохие дни

Бывали плохие дни. Плохих дней, на самом деле, было намного больше, и по зрелому умозаключению Спенсер пришел к выводу, что так и должно быть. Статистически говоря… Статистически говоря, плохих дней не должно было быть больше. Однако и это заставляло Спенсера удрученно вспоминать короткую пору детства, они превалировали. Остальным в команде так, видимо, не казалось. Возможно, они просто привыкли к этому за годы работы; возможно, это их не трогало. Возможно… Спенсер поднял голову и скользнул взглядом по согнувшейся над документами спине Хотча. Возможно, они, так же, как и он, старались держать свои ужасы при себе. Это многое объясняло, на самом деле. Некоторую отстраненность Гидеона, излишнее, подчас неудобное дружелюбие Моргана, редкие улыбки Хотча. Редкие улыбки Хотча действовали хуже всего. Что у него на уме, Спенсер не знал, да и не должен был знать, но улыбки чувствовал на своей коже, как раскаленные лучи солнца — и день вдруг становился совсем немного лучше. А потом превращался в страшные ночи, полные теплых рук, мягких прикосновений и множества улыбок. Направленных только на него. Спенсер тяжело переживал влюбленность в своего почти босса. Из этого Спенсер в какой-то момент сделал весьма неутешительный вывод — плохим день считался, если им приходилось рассматривать снимки зверских убийств, если появлялась новая жертва, если преступник уходил от них, если они арестовывали не того, если Хотч был угрюмым, напряженным и уставшим… И если он улыбался Спенсеру. И плохие дни чередой становились в жизни Спенсера, лишь изредка выпуская его из своих лап. Самолет чуть тряхнуло, и Хотч поднял голову, изучая прикорнувших в разных углах самолета коллег. Спенсер замер на маленькой кухне за его спиной, обжигаясь выплескивавшимся из чашки кофе. Хотч чуть повернулся, мягко улыбаясь, и произнес, откладывая ручку: — Ты дырку во мне прожжёшь, Рид. И этот день тоже стал плохим. Спенсер сел напротив, придвигаясь к окну. — Я задумался. Извини. Он поставил чашку, спрятал руки под столом и попытался незаметно вытереть остатки кофе с ладоней. — О чем ты думал? — Хотч отодвинул отчет. Спенсер опустил взгляд. — О деле. — Твое десятое дело. — Хотч положил руки на стол, таким образом чуть приближаясь к ссутулившемуся юноше. — Как ты себя чувствуешь? В его голосе послышалась искренняя забота, и Спенсер вскинул голову, с недоверием изучая его. — Что ты имеешь в виду? — Работать в этом отделе трудно. Многие не выдерживают. — Хотч склонил голову; в уголках его глаз залегла улыбка. — Я бы не хотел, чтобы с тобой такое произошло. — Боишься за свою репутацию? — невпопад хмыкнул Спенсер. — Боюсь за тебя. Хотч попытался поймать его взгляд. Спенсер опустил голову, пряча покрасневшие скулы в тенях плохого освещения. — Я… Со мной все в порядке, — прошептал он. — Я сильнее, чем кажусь. Хотч улыбнулся. — Я не сомневаюсь в этом. Спенсер. Спенсер чувствовал на себе его настойчивый взгляд. — Да? Он вскинул голову. — Ты бы сказал мне, если бы что-то было не в порядке? Где-то Спенсер читал, что сердца влюбленных пропускают удары. Он, впрочем, считал это необоснованным обозначением влюбленности; однако, он явственно почувствовал, как последний удар оборвался, а следующий не спешил приходить. Он судорожно сжал руки под столом. — Конечно. Хотч, — выдавил он из себя, слыша, будто издалека, как его голос дрогнул. — Все люди, находящиеся здесь, будут рядом с тобой, если тебе нужна будет поддержка. — Хотч откинулся в кресле. — Все, — выразительно повторил он. Спенсер непонимающе кивнул. — Каждому бывает тяжело, и разговор с кем-то может стать той отдушиной, которую ты ищешь. Даже если произнести что-то и кажется непосильной задачей. Хотч перевел взгляд в окно. Спенсер изучал профиль его лица, пытаясь найти в его словах скрытый смысл. А был ли он там? Или его почти начальник просто решил удостовериться, что он не сходит с ума? — Так было у тебя? — наконец, спросил Спенсер, делая глоток быстро остывавшего кофе. Хотч повернулся к нему. — В каком-то смысле, это происходит снова, — негромко ответил он. — Эта работа не становится легче со временем, — заметил Спенсер. Хотч мягко улыбнулся и многозначительно пожал плечами. — Появляются иные сложности, — произнес он. Спенсер нахмурился. Хотч вернулся к недописанному отчету. — Я не хочу, чтобы они были и у тебя тоже, — добавил он, внимательно читая текст. Спенсер несмело улыбнулся. — Какие-нибудь советы, как этого избежать? Хотч поднял взгляд. — Не влюбляйся в своих коллег. Сердце Спенсера пропустило еще один удар; во рту резко пересохло. Хотч опустил взгляд. Спенсер смотрел на него, не в силах отвернуться. Вдруг его руки что-то коснулось; коснулось и сжало, поглаживая задрожавшую ладонь. Спенсер взглянул на столешницу, под которой его пальцы сплелись с пальцами Хотча. — Хотч… — прошептал он одними губами. — Не влюбляйся в своих коллег, — повторил Хотч, посмотрев на него, ответившего на взгляд. — Если тебе хватит меня. — Его улыбка заалела на щеках Спенсера. Бывали плохие дни. Плохим день считался, если им приходилось рассматривать снимки зверских убийств, если появлялась новая жертва, если преступник уходил от них, если они арестовывали не того, если Хотч был угрюмым, напряженным и уставшим… Но никогда, если он улыбался Спенсеру. А улыбался он ему часто.