Всё есть любовь

Они не помнят, как познакомились, как впервые поцеловались и как начали жить вместе. В то время все вокруг было таким сложным и непонятным, и только то, что происходило между ними, казалось простым, а потому все случилось как-то слишком быстро и незаметно. — Я впервые увидел тебя, когда ещё учился на первом курсе, — пытается вспомнить Коцит, — Ты стоял возле моего универа и мок под дождем, уставившись в одну точку. Я ещё подумал, что за жуткий чувак и кого он здесь ждет? — Я ждал тебя, — смущённо замечает Стикс. — Правда? Черт, точно, — парень звонко ударяет себя по лбу. — Тогда как мы познакомились? — Не знаю. Мне кажетс-ся, я всегда знал тебя. Коцит вынужден признать, что его тоже не покидает ощущение, что он был знаком со Стиксом всю свою жизнь. Потому что то, что было до встречи с этим долговязым парнем, жизнью назвать точно нельзя. Было мерзко, гадко, больно и абсолютно отвратительно. После судьбоносной встречи легче, конечно, не стало, но выносить все невзгоды вдвоём, а не в одиночку, было гораздо приятнее. Иногда, когда они переплетали свои пальцы, Коциту начинало казаться, что они одно целое. Одно естество перетекающее в другое. Он не хотел отпускать чужую холодную руку, чтобы не разрушать эту связь, потому что пока они были вместе, их было не сломать. А ломало их знатно. Они определённо были похожи, как минимум тем, что были непохожи на остальных. У них не было своего места в этом мире. Брошенные, отвергнутые и избитые, они здесь были чужими. Может именно поэтому они и сошлись. Потому что во всём остальном они друг от друга очень сильно отличались. Стикс говорил всегда мало и тихо в отличие от вездесущего, шумного Коцита, которого заткнуть было практически невозможно. Но Стикса он всегда слушал с особой внимательностью. Ему очень нравился этот странный шипящий голос, который многих отталкивал и даже пугал, но для темноволосого он был приятнейшей музыкой. У Стикса были вечно холодные руки и ноги, но сам он никогда не мёрз. Зато постоянно спрашивал у Коцита, не холодно ли ему, следя чтобы парень всегда одевался по погоде, насильно натягивая на него шапку, и даже летом заворачивал его в одеяло, чтобы тот не простыл, а сам всегда спал без него. Стикс вообще был очень заботливый, возможно, слегка чрезмерно. Он очень сильно волновался за Коцита, зная, что тот промышляет чёрным риэлторством, и пытался отговорить его от этого опасного занятия, шипя что-то о том, что он парню в тюрьму передачки носить не будет. Они оба работали риэлторами, хотя в юношестве Коцит и говорил, что пойдёт в актеры, а Стикс бубнил, что идеально бы вписался в похоронном агенстве. Ни о чем великом он никогда не мечтал, а потому их нынешняя работа его вполне устраивала. А вот Коцит постоянно ныл, что обязательно убьёт очередную старушку, навечно обосновавшуюся в своей квартире. Стикс говорил, что она и так скоро умрет, и это немного поднимало настроение Коциту. Но все равно ему было скучно. Поэтому он и проворачивал все эти хитрые махинации. Не ради денег, а просто так, для развлечения. Хотя и деньги, конечно, тоже не помешали бы. Их практически никогда не было, пускай по вечно новеньким костюмам парней догадаться об этом было трудно. Стикс по утрам завязывал Коциту старательно выглаженный галстук, пока тот, размахивая руками, говорил о планах на день. А в конце дня Коцит всегда нетерпеливо развязывал дорогой галстук Стикса, а тот усмехался тому, как мало у парня было терпения. — Мало? Я весь день терпел! Имей совесть! Деньги нужны были не только на них двоих, но и на одинокую рыбку в аквариуме. Стикс говорил, что нужно купить ещё одну, чтобы она не скучала, а Коцит все сопротивлялся: — А что если они сожрут друг друга? Ну его нафиг! Скучно ей? Я ее развлекать буду. Что рыбы любят? Музыку? Кино? Могу анекдот ей рассказать. Стикс знает, что Коцит просто не переживёт смерть целых двух рыбок. Парень отрицал это, но к животным он привязывался очень сильно. Людей ненавидел, но животные — совсем другое дело. Он как-то подкармливал дворовую кошку, а потом она вдруг перестала появляться у их дома, и Коцит весь разнервничался, не зная, что с ней. Стикс сказал ему, что наверное кто-то просто забрал кошку себе, умолчав, что видел, как ее переехала машина. Ссорились они часто, но всегда несерьезно. Коцит, в силу своего темперамента, часто вспыхивал из-за какой-то мелочи, кричал, разбрасывал посуду, пытался толкнуть, ударить Стикса, но тот всегда игнорировал все эти выпады и просто ждал, пока парень успокоится. Когда тот начинал сопеть от раздражения долговязый замечал, что он похож на маленького ёжика, в ответ на что Коцит язвил, говоря, что в таком случае Стикс определённо змеюка, но уже совсем не злобно и не с целью обидеть. За долгие годы, проведённые вместе, они, вроде как успели выучить друг друга наизусть. Коцит всегда мог безошибочно угадывать настроение Стикса, хотя его голос, как и он сам в целом, казался вечно спокойным и даже безразличным. Но при этом темноволосый все никак не мог привыкнуть, что Стикс ходит абсолютно бесшумно, поэтому постоянно пугался, когда тот подходил со спины и внезапно обнимал парня. Правда зачастую его беззвучное перемещение выдавало звонкое столкновение головы о дверные проемы, люстры и вообще обо все, что можно. Коцит всегда безустанно смеялся над этим, а Стикс ворчал, что потолки нынче стали делать слишком низкими. Коцит ростом парня никогда не пользовался, считая это слишком унизительным, а потому всегда доставал все с верхних полок самостоятельно, вставая на стул или взбираясь на столешницу, а Стикс молча наблюдал за этим, зная, что парень слишком гордый, чтобы попросить помощи, и уважал его право, не мешая даже тогда, когда из шкафчиков начинали лететь всевозможные банки и склянки. Единственное место, где Коцит позволял себе насладиться огромными размерами своего парня — постель. Ничего такого. Просто они всегда спали в позе большая/маленькая ложка. Стикс чуть ли не полностью оборачивался вокруг Коцита, и только в таком положении темноволосый чувствовал себя защищенно. По-другому спать он попросту не мог. На его счастье, без Стикса засыпать не приходилось — он всегда был рядом. А ещё Коцит очень любил огромные рубашки Стикса, которые частенько надевал, как бы случайно путая их со своими, на что блондин резонно отмечал, что это невозможно, потому что его рубашки на парне висят мешком и очевидно больше на несколько размеров, что, к слову, выглядело довольно очаровательно, но вслух Стикс об этом не говорил. Коцит был ужасным собственником. Ему нравилось говорить, что Стикс его и только его. Делить с кем-то он его не собирался, а потому испепелял взглядом любого, кто заговаривал с блондином, готовясь в любой момент впиться зубами в глотку. Коцит не знал, почему так происходит. Что такого в этом долговязом парне, что из года в год продолжало сводить его с ума? Иногда он смотрел на Стикса, и ему казалось, что он не человек вовсе. Наверное, поэтому он его и любил так сильно. Точно не человек, человека Коцит полюбить бы не смог. Все люди одинаково мерзкие. Стикс не такой. Он выше их всех. Нет, речь не про рост. Он лучше. Стикс сложнее и непонятнее, чем любой человек. Стикса разгадать невозможно. Его голос, взгляд, улыбка — все не человеческое. Порой Коциту казалось, что Стиксу ничего не стоило убить его. Не потому что хочется. Просто так. Потому что он мог. Но он почему-то оставлял его в живых и это казалось высшим благословением. Когда Коцит возвращается домой с разбитыми костяшками и синяком под глазом, Стикс ворчит, что он вечно неуемный подросток, а потом слизывает ещё не засохшую кровь с рук парня, от чего у того сносит крышу и он радуется, что сидит на диване, потому что в противном случае непременно упал бы на пол от дрожи в коленках. Стикс очень любит небольшие клыки Коцита, а тот очень любит до крови кусать бледную кожу белобрысого парня, наслаждаясь металлическим привкусом на губах. И если язык любви Коцита — определённо укусы, то у Стикса — прикосновения. Он всегда закидывал руку на плечо темноволосого, если тот находился рядом, а если сидел возле, то обязательно расставлял ноги так, чтобы их коленки касались друг друга. В дали от посторонних глаз он постоянно норовил заключить Коцита в объятия, улыбаясь, каждый раз чувствуя слабые укусы в плечо, как ответное признание в любви. Они оба очень любили воду. Правда Стикс больше предпочитал низкие температуры, а Коцит высокие, поэтому вместе они почти никогда не мылись, наслаждаясь долгими ваннами по отдельности. Зато на выходных они частенько вместе выбирались к озеру или заливу, а в холодные сезоны просто подолгу гуляли по пустынным набережным, украдкой держась за руки, пользуясь невнимательностью случайных прохожих и даря друг другу неспешные поцелуи, растворяющиеся в ночной мгле, и чувствовали, что всё есть любовь. Во всём есть любовь. Она везде. В каждом создании. В каждом звуке. В земле, воздухе и даже в реках.