Безмолвные слова любви

Куросаки упрямился до последнего. До последнего отнекивался, бормоча что-то себе под нос и пряча глаза, словно какая-то младшеклассница. Мол, его все и так устраивает, зачем что-то менять. Гриммджоу это удивляло, а ещё чертовски злило, потому что его это не устраивало. И лишь когда он сообщил об этом, Куросаки резко изменил мнение на этот счёт. Поддался чужому желанию, подстроился под него. Это Гриммджоу злило ещё больше. Ко всему прочему, отчасти он чувствовал некую неловкость, которая давала о себе знать при каждом удобном случае, заставляя уже его прятать глаза и молчать в ответах на вопросы. Но разве Джаггерджак когда-нибудь это признает? Молодая кровь бурлила в венах Куросаки, кипела внутри него, словно поднимающаяся на вершину вулкана лава. Ичиго уже давно выпал из реальности, повторяя тихое, тянущееся: "Да..." при каждом новом глубоком толчке. Его тихие стоны на ухо разбивались о шлепки их соприкасающейся кожи, и Гриммджоу медленно сходил с ума. Гриммджоу Джаггерджак позволяет себе плакать лишь в одном случае - когда Куросаки Ичиго берет его сзади, глубоко и размеренно, сначала неторопливо, а после плавно переходя в быстрый, жёсткий темп, от которого появляются слезы на глазах. Он чувствует горячую липкую прижимающуюся грудь Куросаки к своей спине. Чувствует его дыхание на своей шее: громкое и неровное. Чувствует его шершавые мальчишеские ладони на своей груди, обнимающие крепко, до красных отметин. Но этого мало. - К-куросаки... - просит, умоляет Джаггерджак. Для него это несвойственно. Для него это унизительно, но прямо сейчас ему хотелось класть на все свои принципы, лишь бы Куросаки не останавливался. Прошу, не останавливайся. Сильнее. Прошу. Гриммджоу не может понять, сказал ли он это вслух. Поток беспорядочных мыслей и чувств сплелся в один единый ком цветных нитей, каждая из которых привлекает внимание, и невозможно выбрать, за какую потянуть. Это не имеет значения, в любом случае. Мозолистые руки Ичиго поднимаются от груди к мощной шее, медленно обхватывая ее, чтоб сжать. Темп продолжает нарастать. Гриммджоу задыхается от всего: от сильных рук, от нахлынувших ощущений, от ебанного Куросаки. Он чуствует себя последней шлюхой, когда его глаза закатываются в наслаждении, в уголках стоят слезы, а с приоткрытого рта течет так сильно, что весь подбородок просто скользкий от слюны. Но прямо сейчас его это абсолютно не волнует, потому что ему блять так чертовски хорошо. Куросаки вдалбливается в него с такой силой, что каждый раз задевает нужную точку и Гриммджоу просто трясет. Он держится на месте только благодаря Ичиго. Руки давно уже нещадно дрожат, а колени так и норовят разъехаться в разные стороны, предоставив Куросаки ещё более открытый вид. Член Гриммджоу весь истекает смазкой, на простыне уже образовались огромные пятна. Желание притронуться к нему затуманивает разум, и Джаггерджак не может думать ни о чем, кроме скорейшей разрядки. Ичиго не притронулся к нему. Но Джаггерджак не жалуется - сам попросил. Взять его сзади, жёстко - тоже. Соблазнил, виляя раскрытой задницей, прогибаясь в спине, уткнувшись лицом в матрас. "Куросаки..." Слегка поворачивает голову. Глаза мутные, жаждущие, а голос хриплый, нетерпеливый. "Трахни меня." Ичиго не торопится. Смотрит, даже таращится, как на увлекательную игрушку, с которой нельзя поиграть. Закусывает большой палец до глубоких алых отметин. "Ну же", - шепчет Гриммджоу и разводит руками ягодицы. Ичиго срывается. Он вгрызается ему в плечо и невразумительно мычит. Гриммджоу отчётливо слышит чужие всхлипы, и его последние крупицы неуверенности в своих действиях исчезают без следа, потому что доводить Куросаки до такого состояния - бесценно. Джаггерджак чувствует, что Ичиго подходит к разрядке. Руки на шее напрягаются, сдавливая сильней, и если бы не иерро, то кожа наутро покрылась бы фиолетовыми пятнами. Ритм толчков сбивается, становясь беспорядочным. Гриммджоу каждой клеточкой своего тела ощущает подступающий оргазм. Накрывает их одновременно. Куросаки трясется и бьётся в конвульсиях, кончает внутрь, а Гриммджоу на несчастную простынь, на которую они вместе и валятся ничком. Приходят в себя они лишь спустя несколько минут, когда восстанавливается дыхание и способность двигаться. Разум Гриммджоу проясняется, словно его окатили ведром холодной воды. Желание сказать что-то очень важное, присутствующее не так давно, резко улетучивается. И Джаггерджак вновь закрывает рот на замок. - Ты как? - голос Ичиго тихий, немного сонный. Он лежит на боку, подложив руку под голову и смотрит на Гриммджоу, - Не перестарался с шеей? Джаггерджак не торопится с ответом. Он проговаривает вопрос в голове снова и снова, силясь понять его истинный смысл. - Нет. Все отлично. Они вновь лежат в тишине. Признавались ли они хоть раз друг другу в любви? Гриммджоу готов поспорить на что угодно - нет. Он переворачивается на бок, спиной к Куросаки и начинает думать, что после хорошего секса стоит выкуривать по сигарете, ведь иначе его мозг начинает вести активную деятельность, и мысли давят на него, создавая неприятную боль в висках. Он усмехается собственной идее, перед тем как моментально стать серьезным. - Куросаки, - зовёт Гриммджоу. Ичиго резко напрягается всем телом, а грудная клетка замирает на вдохе, - не жертвуй собой. Я не тот, кому это нужно. Сонливость Куросаки пропадает как только он слышит чужой голос. Он готов поклясться, что не слышал, чтобы Гриммджоу говорил так раньше. Ичиго обеспокоенно приподнимается на локтях, пытаясь разглядеть отвернувшееся от него лицо. - Я... - начинает он неуверенно, и замолкает. Джаггерджак тоже замирает с нетерпением, одновременно желая и услышать ответ, и с силой заткнуть свои уши. - Я не жертвую собой с тобой в отношениях, - наконец сообщает Ичиго уверенно, но Гриммджоу почему-то не хочет ему верить. - Более того, я считаю наши отношения равноправными: я никак не ограничиваю себя, не чувствую дискомфорта, даю тебе то, что нужно, точно также, как и ты даёшь то, что нужно мне. Разве это жертвенность? Гриммджоу медлит с ответом. - Твоя привычка спасать всех, кто вертится вокруг тебя, чертовски раздражает, - ворчит Джаггерджак, чувствуя себя полнейшим идиотом, - Мне не нужно, чтобы ты спасал меня. - А мне и не нужно тебя спасать, - просто заключает Куросаки и целует аранкара между лопаток. Гриммджоу ощущает невероятное облегчение в области груди и, совершенно не замечает, как на лице расползается лёгкая улыбка. Он расслабляется, крепко держа чужую руку на своей талии. Когда они засыпают вместе, в голове у них звучит одно: "я тебя люблю".