Муж моей лучшей подруги

Я не успеваю открыть рта, как Бон уже яростно двигается к выходу, и я бросаюсь вслед за ней. Черт, так и знал, что это идиотская история с Кэтрин когда-нибудь выйдет мне боком. Я был абсолютно прав, когда не хотел идти на этот концерт. - Бонни! – кричу ей я вслед. Она упрямо меня игнорит, и все чего я хочу это остановить ее и дать понять, что я никогда даже не допускал мысль об измене ей, не то чтобы это реально сделать. - Бон, тебе вредно так быстро передвигаться на девятом месяце! – я пытаюсь ее хоть так вразумить, и она разворачивается ко мне лицом. - Неужели? – выплевывает Бонни со злостью. – А знаешь, что еще вредно для меня? Это смотреть как ты целуешься с моей лучшей подругой на глазах у кучи народу! - Бон, я не виноват, что твоя подруга напилась, а потом набросилась на меня с любовными признаниями! – выдаю я, и раздражаюсь, что мне приходиться поднимать все то, о чем я хотел забыть. - Что? – округляет глаза Бонни, и в дверях появляется Кэтрин. - Бонни, я могу все объяснить! Наконец-то! Пусть теперь она и объясняет моей жене, как втянула меня в дурацкую историю, потому, что я не собирался оправдываться за то в чем ни виноват. - Давай, Пирс, расскажи ей все! - Заткнись, Паркер! Это правда? Правда, что ты запала на моего мужа? Пирс тормозит с объяснениями, хотя я был уверен, что она тут же разольется в извинениях, но этого не происходит и Бон теряет самообладания, срываясь на крик. Кэтрин продолжает мяться, а я подхожу к Бонни, чтобы закончить разборки, по крайней мере в общественном месте. Беннет вырывается, направляя свой гнев в мою сторону. - Нет! Ты все знал! Знал и молчал! Вы оба лгали мне все это время! Целый год! Да как вы вообще… Она прерывается и опускает руки на живот, и мне становиться не по себе, особенно когда с ее губ срывается стон боли. - Бонни, что такое? – я обнимаю ее, и она цепляется за меня, что есть сил. - О, Боже, Кай, у нее отошли воды! – слышу голос Пирс. - Что-то не так, - еле выдавливает Бон, и я лихорадочно соображаю, что должен делать. Кажется, все происходящее начинает вязнуть в замедленной съемке, как и Кэтрин, что не реагирует на мои крики о вызове скорой. Скаля зубы, я пытаюсь собраться. - Мне нужна экстренная телепортация скорой в городской дворец культуры! Моя жена рожает! Пятнадцать секунд, что казались мне вечностью, и врачи входят в здание, и погружают Бон на носилки. - Она просто схватилась за живот, потом отошли воды, и ей больно! Скажите, что с ней?! – задавал вопросы я, следуя за медиками по пятам. - Мистер… - Паркер! - Мистер Паркер, отвечайте на вопросы: это первые роды вашей жены? – спрашивает врач. - Нет, но какая… - Когда вам назначили срок годов? – перебивает меня док. - Через две недели, - выпалил я. - Волшебная медицина обычно не ошибается в сроках, - говорит он. – Роды будут тяжелыми для нее. - Что? Что с ней? - Нам нужно срочно в больницу, а вы поддерживайте ее, пока мы не прибудем на место, - с этими словами он закрывает заднюю дверь кареты скорой помощи и садиться вперед. - Вы сказали срочно, тогда почему мы не телепортируемся в больницу?! – паниковал я. - Вы с ума сошли?! – отвечает мне водитель скорой. – Беременным нельзя телепортироваться, они могут потерять ребенка! - Тогда едьте быстрее!!!! В моих висках бил пульс, и я лихорадочно осматривал Бонни. Она жмурила глаза, обнимая свой живот, и сильно сжимала пальцы ног. - Кай…я не… - шептала она. - Бонни, милая, все будет хорошо, - шептал ей я, проводя рукой по волосам. – Мы почти на месте. - Кай, пожалуйста… Нэнси должна… Ее речь затихает, и она протяжно стонет, и от этого звука все мое нутро пробирает страх. Страх, того что с ней может случиться что-то очень плохое. Как назло, в голову приходит история Деймона, жена которого едва не умерла на родильном столе. От этого у меня пересыхает во рту, но я не прекращаю шептать Бон, о том, что все будет хорошо. Мы подъезжаем к воротам больницы, из дверей которой в нашу сторону уже бегут медсестры с носилками. - Бонни, мы уже здесь, приехали, - говорю ей я, но жена не реагирует. – Бон?! Бонни! Я понимаю, что она потеряла сознание, и прихожу в панику, в то время как образовавшиеся вокруг врачи, перемещают ее на другие носилки и в темпе бросаются в здание. В моей голове белый шум, и я, спотыкаясь об собственные ноги, бегу вслед за ними, смотря как на Бонни одевают кислородную маску. Только держись, Бон! Врачи говорят что-то без умолку на своем замысловатом докторском лексиконе, так что я не могу разобрать ни слова. Каталку с Бонни, передают какому-то врачу, и он с ней и кучей медиков скрывается за тяжелыми дверьми. - Вам туда нельзя, молодой человек, - преграждает мне путь один из докторов, когда я собираюсь войти следом. Это возмущает меня до глубины души. - Там моя жена, слышишь, мне плевать, что туда нельзя, я должен знать, что она будет в порядке! – вырываюсь я, но тут ко мне подбегают еще двое санитаров. - У вашей супруги тяжелое состояние, и ею занимается один из лучших врачей клиники, - продолжает говорит врач. – И если вы вмешаетесь, и отвлечете его, последствия могут стать фатальными, поэтому успокойтесь и ждите. Как только станет что-нибудь известно, вам тут же сообщат. - Черт! – вскидываю я руки, отшатываясь от санитаров. - Где мы можем подождать новостей? – рядом раздается голос Кэтрин, и я понимаю, что даже не заметил, что она все это время ехала с нами. Проклятье! Я зарываюсь пальцами в волосы, и пытаюсь выровнять дыхание. Не выходит, и я хожу по коридору туда-сюда в надежде успокоиться, что будет невозможно пока я не узнаю, как она там. Садясь на лавку для ожидающих, я откидываюсь назад, глубоко выдыхая и закрывая глаза. Держись, Бон, ведь ты у меня сильная. Ты многое пережила, справишься и с этим. Я думаю, о нашей дочери, о том, что наша малышка тоже сражается за право жить, хотя еще совсем кроха. Злюсь на себя, за то, что не мог предусмотреть такой поворот событий! Я же чертов лидер клана! В моих руках мощь и огромная сила, так какого же хрена у меня не было плана на этот случай, когда подобное уже происходило? Ведь я не зря опасался, чутье не подводило меня, но я все равно ничего не придумал! Теперь мне приходится сидеть на этой чертовой лавке и разглядывать магические кольца на пальцах, которые я даже не подумал отдать Бонни, чтобы хотя бы немного уберечь ее своей магией. - Кэтти! – раздается голос Елены, и я невольно дергаю головой в ее сторону. – Я только что узнала. Что случилось? Пирс поднимается с лавки навстречу сестре. - Мы были на концерте, а потом, в общем Бонни стало резко плохо, отошли воды, но ей было так больно… Их разговор тонет в моем сознании, и перед глазами снова и снова встает картина произошедшего, особенно когда я слышу, как Кэтрин обходит острые углы в своем повествовании. Еще бы! Зачем говорить впечатлительной сестренке о том, что из-за нее Бонни вышла из себя? Зачем объяснять, что Бон неслась как сумасшедшая из зала из-за того, что какие-то придурки из ее музыкальной школы смонтировали «милое» видео, чтобы порадовать свою учительницу?! И к чему предполагать, что из-за нее теперь наш ребенок может умереть, если и не вместе с самой Бонни! Конечно, Пирс не считает себя виноватой в такой мелочи! Ей это только на руку, ведь Бонни больше не будет у нее на пути, хотя и прыгать на меня с поцелуями она ей не сильно мешала! Я чувствую, как волна злобы поднимается внутри меня, и в голове словно щелкает задвижка, отпирающая дверь социопату, ведь рядом со мной нет той, ради кого я держал ее закрытой. «Если бы не Кэтрин, этой бы истории вообще не было!» - Это все ты, Пирс! – я поднимаюсь с места, не сводя с нее взгляда. - Что? Этот вопрос окончательно срывает с меня цепи, и я хватаю стерву за плечи, впечатывая в стену. - Что?! Не делай вид, что не доперла! – рычу ей я в лицо. – Это все из-за тебя! - Кай, что ты делаешь?! – кричит Елена, но я не обращаю на нее внимания. - Ты влезла в нашу жизнь, и теперь она там из-за того, что перенервничала на твоем тупом концерте, потому что тебя угораздило влюбиться в меня! - Мне больно, Кай, отпусти… Но я уже ничего не слышал, когда ее магия стала переходить ко мне, а ужас на лице Кэтрин от болезненных ощущений и вида сереющих рук, которые теряли возможность двигаться и оттолкнуть меня, принес мне невероятное удовольствие. Это было как огромная таблетка обезболивающего для моих натянутых до предела нервов, то что позволило мне глубоко дышать, а не задыхаться от страха за судьбу любимой женщины, и все что я хотел, это получить еще. Стальная хватка смыкается на моем плече и с силой отдергивает меня от Пирс. - Какого черта ты творишь? – задает вопрос Деймон, когда разворачивает меня к себе лицом. Большая ошибка, друг! Сальваторе тут же хватается за виски, и его еще размалеванное после квиддича лицо искажается, что я нашел бы забавным, если бы мне было до веселья. - Кажется ты работаешь врачом, Елена, так почему я еще не получил известие о состоянии Бонни? – задаю ей вопрос я, смотря как она обнимает свою жалкую сестру. - Я работаю кардиологом, мне нельзя в операционную к акушерам и хирургам, - лопочет она, и мое терпение подходит к концу. В коридоре начинает мигать свет, а по стеклам расползаются трещины, так как я посылаю контроль к черту. - Разве жизнь твоей сестры недостаточный стимул, чтобы найти лазейку в этих правилах? – поднимаю я брови, и тут же со злость добавляю: - Потому что если я не узнаю, что с Бонни через десять минут, я убью ее самым ужасным способом, и тогда посмотрим, сможешь ли она продолжить любить меня! Да, Кэт?! Елену уносит на вампирской скорости, и я едко усмехаюсь, видя, как ежится Кэтрин. Ну что поняла, стерва, что ты натворила или еще недостаточно?! - Эй, мистер, что вы делаете? – в коридор сбегаются какие-то люди, и кажется это врачи, но мне плевать, когда мои нервы раскалены до бела. Я пытаюсь сосредоточиться на заклинании, чтобы снести надоедливых людишек прочь, ведь теперь они не помешают мне пройти к Бонни. - Кай! Я оборачиваюсь и вижу Джо. В ее глазах ужас, прямо так как когда я выбрался из тюремного мира девяносто четвертого и пришел за ней. Но ни это привлекает мое внимание. За ее спиной стоит мой сын, и пугливо выглядывая, смотрит на меня зелеными глазами своей матери. И это запирает монстра внутри меня на засов за считанные секунды, и уже в следующую я понимаю, что натворил, но не успеваю ничего сказать. Острая иголка входит в шею и меня накрывает тьма.