365 дней в сапогах

      ПРОЛОГ.       Всем тем, кто служил или служит, посвящается.              В этом блокноте короткие строки жизни, дружной армейской жизни.А в них заключено многое: дождь, ветер, скрежет зубов, тоска и одиночество среди толпы, вой командиров, сводящий с ума, озябшие руки на холодной броне.       Если ты прочитаешь строки и улыбнешься, и в твоей душе появится сомнение. Так ли это? То ты пропустил самый главный урок.Тебе не понять, что такое юность в сапогах и в серой шинели, радость по долгожданным письмам.       Пусть этот блокнот напомнит о солдате, который за сотни километров от дома, оберегает сон и покой своей девушки и матери.       И только тот, кто не задыхался в жару в противогазе, никогда не поймет, почему у солдата дрожит рука, когда он вскрывает письмо из дома. И прочитав его, задумчиво смотрит вдаль. О чем он думает? Поймет только лишь солдат. Все это будет позади.Что-то останется в памяти. Что-то забудется!       От простых телефонных звонков я буду вздрагивать, как от гудков тревоги.       Но за, то я могу сказать: «Я был солдатом! Я видел жизнь!»       (издембельского альбома)              ПЕРВАЯ ГЛАВА.       Николай сидел вечером дома и крутил телефон в руках. Когда раздался телефонный звонок, парень вскочил и посмотрел на дисплей. Он ждал звонка от своей девушки Иры, но это был Олег его лучший друг.       — Да, — усталым голосом ответил Николай.       — Здорова! Чем планируешь вечером заняться? — спросил абонент на том конце.       — Привет! Планов никаких не строю.       — Может, покатаемся? Сегодня тепло, девчонки должны гулять. Снимем парочку девчонок. А?       — Не знаю, — односложно отвечал Николай. Ему никуда не хотелось ехать. Не было настроения.       — Чего ломаешься, как печенюшка? Соглашайся! Мы сегодня сами будем ломать молодух! Во сколько подъедешь?       — Давай в восемь?       — Отлично. Буду ждать.       Николай скинул звонок и бросил телефон на диван. Постоял, немного подумал. Потом взял телефон и набрал смс — сообщение Ире. Пошел собираться на прогулку.              Тишину двора многоэтажного дома нарушила музыка, но рядом никого не было. Минут через пять появилась черная «девятка», она подъехала к Олегу, стоящему возле одного из подъездов.       — Привет, еще раз! — Олег плюхнулся на сиденье и пожал руку товарища.       — Куда едем? — поинтересовался Николай.       — Давай по старой схеме? Объедем наши прикормленные места, а там будет видно, — предложил товарищ. Водитель кивнул головой. — А ты чего такой муторный?       — Иринка не отвечает. Я ей уже раз десять позвонил. Штук двадцать эсэмэс накатал. А она молчит.       — Занята, значит.       — Она говорила, что у какого-то парня на этой неделе день рождения и что она хочет пойти, но я ей запретил.       — Переживаешь, что изменяет тебе? — рассмеялся друг. — Твоя Иринка не такая. Я за километр чую шалав! Так что не переживай! Просто устала девчонка, вот и не отвечает.       — Думаешь? — с надеждой посмотрел на товарища Николай.       — Знаю.       «Девятка» выехала на центральную улицу города.       По улице гуляли парочки и различные компании молодых парней и девчонок. В парке на лавочке сидела влюбленная парочка, на соседней скамейке двое парней. Они пиво пили и грызли семечки. Через некоторое время один из парней подошел к парочке и начал приставать к девушке. Но ее кавалер быстро расправился с хулиганом. Проезжая мимо парка, Олег лишь заметил, как хулиган падает на землю. А кавалер девушки награждает второго хулиганом ударом в челюсть.       «Девятка» подъехала к открытому крыльцу, на котором сидела пара девчонок. Олег вышел к ним. О чем-то мило поболтал с ними и в машину уже вернулся в их компании. Одна девушка села на переднее сиденье, а Олег с ее подругой устроился сзади.       — Знакомьтесь, — сказал Олег. — Это Николай, — указал рукой на друга, потом перевел руку на девушку, сидящую спереди, — это Карина. Сзади сидит Ольга.       — Приятно познакомиться! — ответили девушки.       — И мне, — ответил водитель. — Куда едем?       — Давай на берег реки? — предложила Карина. — Там сейчас красиво. Огромная луна, и лесной массив на том берегу.       «Девятка», подорвав под собой асфальт, рванула с места. Нарушитель ночного спокойствия, проехав пару кварталов, свернул на улицу «Маршала Жукова». Спустился по улице до самого низу, пока не уперся в старую церковь. От нее свернул в небольшой проулок и выехал на берег реки.       На берегу вид был прекрасным. Огромная, желтая луна возвышалась над лесом, оставляя на воде желтую дорожку. Небольшой ветерок на реке, поднимал небольшую рябь, чем придавал лунной дорожке волшебство.       Карина вышла из машины и, раскинув руки по сторонам, несколько раз прокрутилась.       — Как прекрасно. Ты не находишь? — девушка посмотрела на Николая.       — Да. Красиво!       Девушка покачнулась и начала падать, но Николай успел подхватить Карину. Глаза их встретились, девушка потянула к парню для поцелуя, но Николай просто поднял ее и отстранился.       — Я не красивая? — обиделась девушка.       Карина была красивой. Овальное личико украшали маленький носик и тонкие губы. Стройное тело, вьющиеся русые волосы прикрывали плечи. Небольшая грудь слегка выпирала, она была упругая. Николай ее коснулся, когда держал девушку на руках.       — Нет. Просто у меня есть девушка.       — А почему ты тогда не с ней? — Карина подняла брови.       — Она учится в другом городе.       — Повезло ей! Первый раз вижу парня, который не изменяет своей половинке, когда есть возможность.       — А у меня есть возможность?       Девушка засмущалась и оставила вопрос без ответа. Она отвернулась и стала любоваться луной. Но Николай прекрасно понял, что такая возможность у него есть. Надо только лишь проявиться инициативу. А стоит ли все это, если ценой будет разрушение отношений? Нет, не стоит. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.       Николай подошел к Карине и обнял ее за талию. Она склонила голову на плечо водителя «девятки».       — А чем там Олька занимается? — нарушила тишину Карина.       — Сомневаюсь, что они теряют время! — Николай кинул взгляд на машину, она слегка покачивалась в такт музыке.       Минут через пять из машины выглянула Оля и плюнула на землю.       — Не люблю!       — Да ладно тебе, — выходя из машины, бросил Олег. — Место свободно. Следующий.       — Мы обойдемся, — за себя и девушку ответил Николай.       — Хозяин — барин, — ответил Олег.       Гулянка закончилась в пять часов утра. Вначале Николай отвез своего товарища и Ольгу, та жила рядом с Олегом. А потом повез Карину. Девушка старалась приставать к водителю, но безрезультатно.       Когда машина остановилась возле подъезда, Карина на прощание поцеловала Николая в щечку и вышла. Он дождался, когда девушка зайдет в подъезд, и только после этого поехал домой. В дороге ему пришло смс — сообщение.       — Милый, я просто хотела побыть одна, — читал вслух Николай, — мне надо было подумать. Я скучаю без тебя! Целую!       Николай припарковал машину и написал ответ. Ждать долго не пришлось. Через несколько секунд вновь пикнуло смс.       — Встречать меня не надо. Встретит меня сестра с мужем. Не хочу, чтобы они видели тебя.       Николай вновь напечатал смс.       На улице раздался визг шин, машина рванула с места. Николай гнал машину по улицам города. Стрелка спидометра приближалась к ста двадцати. В голове блуждали различные мысли. Он верен Ирине, а верна ли она ему? Что если она ему изменяет? Нет. Она верна. По-другому и быть не может, но как говорится: доверяй, но проверяй!              Николай проснулся около обеда, точнее сказать не проснулся, а разбудил его отец.       — Вставай, — ткнул рукой сына. — Сбегай в магазин! Опохмелиться надо, вчера перебрал!       — Как будто в первый раз, — вставая, пробубнил Николай.       — Ты мне еще поговори! — бросил отец, выходя из комнаты. — Шляешься до утра, а потом дрыхнешь весь день.       Николай встал. Быстро умылся и почистил зубы. Выпить чашку кофе спокойно не получилось. Отец все это время пилил его. Поэтому Николай с силой ударил кружкой по столу и отправился в магазин.       Поход занял двадцать минут, магазин находился рядом. Когда Николай вернулся, отец уже сидел на кухне и курил. Парень подошел к столу и достал из рукава бутылку.       — Подавись!       Отец взял бутылку, открыл ее, но налить не получилось, сильно тряслись руки.       — Налей! — коротко сказал отец.       Николай исполнил просьбу и покинул кухню.       — Побыстрее бы ты сдохнул! — сквозь зубы пробормотал Николай.       Он ушел в свою комнату и включил музыку. Заиграла его любимая группа «Сектор Газа» и их хит на все времена «Туман».              Вечером Николай вновь написал смс — сообщение своей любимой девушке. Но ответ был прежним: «Меня встречать не надо!»       Подсчитав время прибытия, он собрался и отправился на автовокзал. Остановился вдалеке от платформы, куда должен прибыть автобус. Ждать долго не пришлось.       Автобус остановился, из него стали выходить пассажиры. Последними вышли Ирина и какой-то парень. Он держал ее за руку. Что-то прошептав на ухо, поцеловал в губы девушку и отправился к машине. Возле нее его ждала женщина, наверное, мать.       Николай набрал номер телефона Иры.       — Привет! Ты приехала?       — Да, — недовольно ответила девушка.       — Может, погуляем сегодня? Или покатаемся?       — Нет. Я устала.       — Что случилось?       — Все нормально. Просто устала. Давай, завтра пообщаемся?       — Ладно, — ответил Николай, а в ответ услышал телефонные губки.       Николай помотал головой. Неужели Ирина ему изменила? Нет. Она не могла. Но что-то тут не так. Но что?       «Надо проверить», — подумал парень.       Николай достал телефон и набрал вызов.       — Олег, привет. Не желаешь, сегодня покататься? — он выслушал собеседника, потом сказал, — хорошо, через часик за тобой заеду.       «Девятка» со свистом сорвалась с места. Ирина посмотрела на оголтелого водилу, но машину не узнала. И как она могла ее узнать? Николай ее купил две недели назад и хотел сделать подруге сюрприз. Он ему и сыграл на руку. Теперь сможет проследить за своей девушкой и не бояться, что будет замечен.              Николай и Олег катались по городу. Водитель искал свою девушку, а его товарищ очередную жертву на ночь. Олег был ростом под метр девяносто. Слегка полный, но это ему не мешало кадрить девчонок. Они к нему липли, как мухи на сладкое.       — Тормози! — крикнул товарищ.       Водитель исполнил просьбу. Олег выскочил из машины и побежал к компании, которая состояла из девушек. Поговорив с ними, вернулся в машину.       — Что там? — спросил Николай.       — Парочка согласна с нами покататься. Но пообещай мне, что перестанешь сегодня думать о своей Ирине. А то ты какой-то не в себе. С таким скучно, — подвел итог монолога Олег.       — Хорошо, постараюсь! Дак, чего с девчонками?       — Они сказали, что позвонят. Поэтому ждем звонка.       Николай заметил, как мимо его машины прошла парочка. Девушка сильно напоминала его Ирину. Водитель попросил товарища выйти, а сам немного подождав, поехал следить за влюбленной парочкой.       Он проследил за ними до многоэтажного дома. Парочка остановилась под фонарем и слилась в едином поцелуе. Николай узнал в девушке свою Ирину. Он набрал ее номер.       Зазвонил телефон, Ирина посмотрела на дисплей и скинула звонок. После чего пара зашла в подъезд и долго оттуда не выходили. А на телефон Николая в это время пришло сообщение: «Извини, просто нет настроения. Хочу побыть одна!»       Из подъезда парочка вышла потрепанная, видно, что они там занимались чем-то не пристойным. Николай быстрыми шагами догнал их.       — Ты охренел? — он схватил кавалера Ирины за грудки.       — Коля, отстань от него! Я тебя не люблю! — но было поздно, Николай ударил противника по лицу. Кавалер грохнулся на землю и попытался встать, но второй удар в нос его успокоил. После второго удара парень вставать уже не хотел.       Коля бить умел, не зря он два года занимался в секции по кикбоксингу. Даже занимал какие-то места по области. Но после окончания учебы, понадобились деньги, и он пошел работать. О высшем образовании пришлось забыть.       Ирина била Николая своей сумочкой, не давая ему нанести очередной удар по ухажеру.       — У нас все кончено! — кричала она. — Я тебя не люблю! Понял? Не люблю!       — Да пошла ты, шалава! — он крикнул ей в лицо и отправился к машине.       — Что испугался? — закричал парень.       — Саша, замолчи! — ответила девушка. — Он же тебя убьет!       Но было поздно. Николай резко развернулся и направился к противнику. Саша встал и попытался убежать, но не смог. Николай его догнал. Подсечкой сбил с ног, развернул противника и начал молотить кулаками по лицу, пока Саша не отключился. Ирина висела на шее Николая и что-то кричала, обливаясь слезами. Но он ее не замечал, а все наносил удары по лицу противника. Нос превратился в лепешку, обе губы были разбиты и опухли. От лица осталось кровавое месиво.       Николай скинул Ирину с шеи, девушка запнулась и упала на землю. Когда ее бывший возлюбленный ушел, Ирина кинулась к Саше и попыталась привести его в чувство. Из глаз текли крупные слезы.       Так закончилась первая любовь.              С отцом у Николая очень часто возникали разногласия, которые доходили до ругани. Тем более его отец был уверен в том, что настоящий мужчина обязан отслужить в армии. Тех, кто не служил, он не считал мужчинами и за руку не здоровался. Молодой человек не прошедший службы в армии, для отца всегда был эдаким больным, проказой, или как он выражался «бракованным». И очень сильно переживал, когда узнал, что сына могут не взять в армию, по причине сколиоза.       Но когда у них происходила ругань, отец всегда грозил сыну армией:       — Достал ты меня! Пашке позвоню, сколь долго в армию сбрякаешь! Будешь в туалет ходить с двумя веточками. Одну воткнешь в снег и будешь за нее держаться, пока сереешь, а второй отмахиваться от белого медведя.       Павел — это был старший брат отца, он тогда был уже мэром города. И поэтому с военкомом был на короткой ноге. Но дядя Паша всегда успокаивал своего племянника, что если его загребут в армейку, то он поговорит с военкомом, чтобы устроили служить где-нибудь поближе к дому.       Почему-то все Николая считали слабым и мягкотелым, не способным принимать важных решений. Да, внешность у него была не как у Арнольда, но про себя бы, он не сказал, что какой-то там пришибленный дистрофик.              И вот однажды на работу Николаю поступил звонок от дяди Паши:       — Николай, вообщем тут такое дело, твой отец попросил меня поговорить с Андреем Геннадьевичем о твоем призыве в армию. И есть варианты уйти в армию через четыре дня в ВВ или через неделю в танковые войска. Остальные уже будут в декабре. Где предпочитаешь служить?       — А можно подумать?       — До утра, если есть желание можешь завтра придти в военкомат и выбрать сам вид войск, куда желаешь пойти. Но естественно с твоей категорией годности тебя возьмут не везде.       — Ладно, я завтра подойду к военкомату.       — Хорошо. Тогда в девять встречаемся у ворот.       Со своей новостью он поделился с мамой, она ему не поверила. Но после похода в военкомат, пришлось ей показать повестку.       Выбрал Коля — ВВ. Как говорится, раньше сядешь — раньше выйдешь! А чего тянуть? Это все равно неизбежно! Поэтому лучше все брать в свои руки и действовать, чем лечь и плыть по течению.       Проводины прошли тихо и мирно, из гостей были только родственники. Друзей не было — все были в армии. Многие знакомые прикалывались: всех друзей проводил в армию, а значит и встретит их, а потом вся эта орава будет провожать его одного. Но не сбылось.       Николайуходили вторым потоком, он был небольшим, всего семь человек. Поэтому группу повезли не на автобусе, а на старой газели. Была осень, уже октябрь месяц, но Николай все, же надел летние ботинки.       — Одевайся во всякое не нужное! Потому что оттуда все равно не придет одежда. Ее всю выкинут, — советовал Олег.       — А если нет?       — Хорошую одежду отожмут, а может солдаты выберут из ящика и будут носить на гражданку. В общем, ты ее все равно не увидишь.       — Понял.       Вообщем оделся во все не нужное.       Как назло, в том ведре с болтами не работала печка в салон к пассажирам, Николай думал, что ноги к полу примерзнут. Но смекалка Лехи Лихачева им помогла согреться. Когда они грузились в машину, все вещи прошмонали офицеры, которые сопровождали группу до областного военкомата. Поэтому все бутылки с горячительной жидкостью были конфискованы. Леха поступил умнее, он шприцом откачал из коробки с соком половину жидкости и таким же макаром наполнил ее водкой. Коктейль получился знатным. Усугубив его, все сразу повеселели, на старые дрожжи по голове дало хорошо. А таких коробок было три штуки. Офицеры не могли понять, почему все сидели уже пьяные — они вроде все проверили. После Виктор достал апельсины накаченные спиртом.       — Как вы сумели? — кричал капитан. — Лейтенант, ты проверял их?       — Да. Вы же сами рядом стояли, — оправдывался офицер.       — Ну, черти. Смекалистые, — мельком улыбнулся капитан.       — Такие не пропадут!              В военкомат группа приехала уже после обеда и еле стояла на ногах. Дежурный офицер, в военно-морской форме, посмотрел на призывников, выругался матом и приказал идти в актовый зал.       Там все призывники, человек пятьдесят, а может быть и больше, стояли по стойке смирно. И так до вечера, после чего всех покормили и опять построили в шеренгу. Кто был местный, тех отпускали домой на ночлег после восьми вечера, тогда же и остальным разрешили разойтись.       В спальном помещении кровати были в два яруса, но не заправлены. Постельное им так и не выдали, дежурный солдат сослался, что его нет в наличии. Чего говорить о постельном белье, даже матрасов не было. Рухнув на кровать, Николай решил спать в одежде. Кровать провисла под ним, словно гамак.       Проснулся Николай от крика солдата:       — Подъем, салаги!       Все тело Николая болело, он чувствовал, что на теле отпечатались пружины. После умывания и завтрака, всех опять построили в актовом зале. Вдоль строя шныряли солдаты, которые служили в военкомате и выпрашивали вещи призывников. Ссылаясь на то, что их все равно выкинут, мол, никто их назад не отправит, а им пригодятся. В итоге и правда, никому из семей вещи не пришли. Стояли до обеда, потом до вечера. И так все три дня. Николай думал, сойдет с ума, но все оказалось не так плохо.       На третий день за его командой приехал покупатель. Их всех обрили налысо, за это ребятам пришлось заплатить по тридцать рублей. После выдали новенькую форму, выдавал ее прапор. Очень прикольный мужик, все шутил и подкалывал команду.       Николайстоял перед зеркалом и пытался натянуть шапку.       — Что стоишь? Иди к прапору, он поменяет, — сказал Леха, который десять минут смотрел на попытки товарища.       — Думаешь?       — Конечно. Мне сапоги большие выдали, я подошел к нему он поменял. Вот, смотри, — Леха покрутил сапогами перед другом.       — Ладно.       Николай собрался с силами и подошел к прапору.       — Товарищ прапорщик, у меня шапка мала.       — У меня шапка мала, — передразнил его прапор. — У Тебя голова большая.       Он попытался натянуть шапку на солдата — не получилось. Тогда прапор кулаком ударил по шапке. Она налезла солдату на голову.       — Вот видишь? — смеялся Леха, смотря на товарища. — Шапка в самый раз!       — Пошел ты!       Все мыльно-рыльные принадлежности засунули в вещмешки, туда же и отправились новенькие портянки. А на ногах оставили носки, никто в команде все равно не умел мотать их. Решили, что в войсках научат. Вечером их и еще две команды отправили на поезд.              Прибыли в Питер. Спустились в метро.На эскалаторе Николай катался первый раз. Он боялся вступить на ступеньки.Едва только вступил на эскалатор, по инерции подался вперед, уткнувшись в товарища носом.       Когда поднимались на эскалаторе, то увидели группу негров, человек пять. Все ребята хором закричали и стали показывать на них пальцами:       — Смотри, негры!       Лейтенант, наверное, тогда чуть со стыда не сгорел. Он что-то горланил, но новобранцам было наплевать! Деревня вышла в город! Чтобы усадить всех в вагон поезда пришлось поделить команду на две группы, одну повел прапор, а вторую сам лейтенант. Перед этим раз триста объявил названиестанции, на которой следовало выйти. Но в итоге все равно трех бойцов лейтенант потерял. Их потом прапор ездил, искал. Нашел.              В поселок прибыли рано утром. Весь взвод был похож на толпу китайских пчеловодов: глаза узкие, лица грустные и опухшие. Каждый из ребят время от времени почесывал голову, она сильно чесалась с непривычки из-за отсутствия волос.       На станции встретил офицер и приказал грузиться в кузов ЗИЛа. Дорога была сельская, от этого ребята скакали по всему кузову грузовика.Хорошо, что ехали только сорок минут.       Часть была в плохом состоянии, словно здесь все еще были девяностые, когда денег на армию практически не выделяли. В части не было ничего примечательного, здесь царили хаос и разруха. У Николая всплыла мысль: «Только бы не оставили здесь служить!».       Когда их вели, то из казарм им в след кричали еще вчерашние «слоны» и «черпаки»:       — Вешайтесь, духи!       — О мясо молодое ведут!       — Лафа для вас закончилась!       — Мы выбьем вам мамины пирожки!       — Рады приветствовать вас в аду!       От таких криков становилось не по себе, а офицер и солдаты, что вели группу, только улыбались. Когда их заводили в здание, то Николай успел прочитать вывеску «Распределительный пункт внутренних войск ленинградского военного округа».       «Как хорошо, что это еще не моя часть», — всплыла мысль у Николая.       Дальше было еще хуже. Эта группа была не первая, кто заехал в казарму. Там было около тридцати осетинцев. Они говорили на своем языке, тыкали в ребят пальцами и смеялись. Что они говорили, никто не понимал. От этого Николай приходил в ярость.       В столовой было вообще дико: тарелок не хватало, поэтому давали, вначале первое, закончил кушать — унес тарелку, потом получил второе, иногда приходилось ждать по пять и более минут. После приема пищи все обязательно шли в курилку, куришь, не куришь — не важно. Сходить обязан. Потом все в казарму. В ожидании покупателей, призывников эксплуатировали на уборке территории. Это была единственная возможность выйти на свежий воздух.       На третий день пребывания в пункте всех повели на уборку территории, осетины встали вдоль коридора с обеих сторон и начали толкать ребят друг к другу. Леха Лихачев не стерпел и ударил осетина в нос. Николай тоже ударил стоящего перед собой осетина. Виктор тоже не остался в стороне, удар в челюсть и двоечка по корпусу. Началась массовая бойня. Вот один несется на Колю, но парень боец бывалый, уходит от удара и бьет в скулу. На Леху накинулись два осетина и повалили его. Один оседлал его и начал молотить. Коля увидел это и, расправившись со своим противником, направился на помощь. Ударом сбил сидящего на Лехе кавказца, помог встать товарищу. В этот момент прибежало два взвода солдат разнимать драку. Коля сидел на осетине и колотил его, кто-то схватил его за плечо. Он по инерции перехватил руку и, перекинув через себя, нанес добивающий удар. Как назло — это был офицер.       На следующий день приехал покупатель. И всех по одному стали водить к нему.       Настала очередь Николая. Он зашел в кабинет и встал у дверей.       — Чем занимался на гражданке? — спросил молодой капитан.       Он был небольшого роста, крепкого телосложения. Глаза бегали из стороны в сторону.       — Работал на стройке. Ложил кирпичи, штукатурил стены.       — На кого учился?       — Электромонтер.       — Права есть?       — Да, но только категория «бэ».       — Как относитесь к службе в армии?       — Положительно, — отвечал Николай.       Капитан что-то отметил у себя на листочке и попросил выйти.       Вскоре было вынесено решение покупателя, он брал с собой десять осетинцев и одного паренька из группы Николая, от услышанного вердикта тот рухнул в обморок. Что потом стало с парнем, неизвестно, но явно первое время ему было тяжело.       А через три дня и по душу Николая приехал покупатель, подняли в три часа утра и отправили на электричке до Луги, а после пересадили на поезд.       На станции между пересадками призывники видели«дембелей», они в расшитых формах, со значками и аксельбантами садились в вагон. Счастливые, веселые и возмужавшие, отдавшие долг родине!       «А мы еще только поехали в часть. Через год и нас будут точно также провожать наши товарищи» — мечтал Николай.       Круговорот событий. Тогда еще он не знал, что уготовано ему пережить! Но давайте все по очереди.              ВТОРАЯ ГЛАВА.       Через три недели Саша выписался из больницы. Он несколько дней колесил по городу в поисках своего обидчика.       — Его нет. Он уехал в армию! — говорила Ирина.       — Струсил? — ликовал Саша.       — Не знаю. Коля давно уже говорил, что собирается идти служить. Просто так все сложилось, — пожала плечами девушка.       — Я все равно найду этого года. Через год, два, но поверь, я с ним расправлюсь, — диковал Саша.       Саше было двадцать три года, заканчивал учиться на экономическом. Любил потусить, во всех местных тусовках был свой. Его отец преуспевающий бизнесмен. Имел большую сеть магазинов по области. Денег на сына не жалел. Он был у него единственный. И поэтому когда сынок захотел машину, папа не смог отказать.       Ирина вышла из университета, огляделась, Саши рядом не было. Хотя он обещал ее встретить. Лишь в недалеко на стоянке стояла новенькая «тойота камри». Она два раза мелькнула фарами. Девушка не придала значения и отправилась домой. «Тойота» тронулась с места и потихоньку подъехала к Ирине. Тонированное стекло отпустилось. За рулем сидел Саша.       — Привет, ангелочек! — отозвался он. — Вот мой сюрприз. Садись.       — Она твоя? — удивилась девушка.       — Конечно! Есть еще один подарок для тебя. Открой бардачок, — девушка послушалась, открыв бардачок, обнаружила ключи.       — От чего они? — подняла вверх брови.       — От нашей квартиры. Теперь мы будем жить в своей квартире.       Глаза Ирины заблестели, девушка подалась вперед и поцеловала Сашу. Она давно мечтала съехать из общежития.              Уже поздно вечером группу высадили на перроне, рядом не было никаких зданий и дорог. Лишь одна тропка уводила в лес, куда и повел молоденький лейтенант. Шли около часа, за это время немало шутили:       — Будем служить в лесу!       — Ага, отряд особого назначения — партизаны!       — Я бы не отказался!       — От чего? От службы в отряде ночные тетерева?       Вскоре вышли на дорогу, которая вела к КПП, где группу встретил сержант. Миновав КПП, ребята очутились в небольшом военном городке. Не высокие здания в два этажа, одна дорога. Блудиться негде. Возле первой казармы группу встретил военный, в бушлате с погонами капитана, точнее с одним погоном, второй был оторван. Он проводил в одноэтажную казарму:       — Чувствуйте себя как дома. Меня зовут товарищ прапорщик Горин. Прошу любить и жаловать! Как говорить тээнтэ, почувствуйте нашу любовь!       Казарма была разбита на кубрики, в каждый вмещал в себя по десять человек. Николай попал в первый кубрик, там уже были поселены четыре дагестанца.       «Мне везет на черножопых», — подумал Николай.       Все они спали на первых ярусах, а вновь прибившим достались вторые ярусы.       Подъем был, как положено в шесть утра. После зарядка, умывание, заправка постелей, утренний осмотр и, конечно же, завтрак.       Зарядка далась нелегко: вначале был кросс на три километра, потом подтягивание, отжимание и гусиный шаг, куда без него. Николай думал, что легкие выплюнет еще на первом километре, но ничего добежал. После завтрака начались занятия.       Сержанты учили, как правильно пришивать подворотничок к воротничку, мотать портянки — носки заставили выбросить. Хотя после марш-броска в кирзовых сапогах они стали дыроватые. Тут и без этого по ним плакало мусорное ведро. Каждая следующая утренняя пробежка давалась все легче и легче. Николай даже уже привык к зарядке, ему нравилось бегать!       — Живее, сонные мухи! — подбадривали сержанты на кроссе.              Сержанты поведали, что такое утренний осмотр. На нем проверяются принадлежности, которые должны присутствовать в кармане солдата и ничего лишнего: осмотр подворотничка, бляхи и внешний вид. Каждый солдат должен быть побрит и опрятно одет.       — Солдат всегда должен блистать своей чистотой, а не мозгами, — говорил Горин.       В первый день тоже был произведен утренний осмотр, у всех, кроме дагестанцев, были свои минусы. Все были не подшиты, кто-то не брит, кто-то начал сдирать краску со своей бляхи.       — Вообщем, духи, смотрите, — обратился к строю сержант Иванов. — Либо вы теперь все чистите свои бляхи от краски, либо пусть они красят, — сержант показал пальцем на троих ребят.       — Но хочу предупредить, — взял слово старшина. — В линейке вас все равно заставят чистить бляхи!       Решение было принято в течение пяти минут — очистить свои бляхи от краски. Как почистить бляхи, ребятам показали сержанты. Легонечко водишь кончиком иголки по бляхе. Потом берешь пасту гои и тряпочку — полируешь уже очищенную бляху до блеска. Убираешь все царапины — полируешь ее до такой степени, чтобы можно было увидеть свое отражение. На это занятие у Николая ушло пять дней. Паста гои была как на вес золота, очередь стояла большая, вот и бегаешь в свободное время ищешь пасту и чистишь бляху.       Дагестанцы были нормальными ребятами, их вообще было не слышно не видно. В кубриках прибирались только солдаты славянской внешности, дагестанцы сослались, что прибираться запрещено Кораном. По прошествию трех дней ребята узнали, что в этой воинской части дагестанцы на особом положении. Их даже не трогали офицеры и сержанты.       — Это вам не это, — все время повторял известную фразу Горин. — Они того, а вы нет.       Мобильные телефоны у всех забрали и давали их только в воскресенье на два часа. Но это было только для русских, а дагестанцы свои телефоны держали в карманах. Лишь на вечерней поверке прятали в наволочку. Так что если нужно срочно позвонить, подходи к ним. Ребята были безотказные и добрые. Только звони со своей сим-карты.       Каждую субботу в семь часов взвод собирали в ленинской комнате и заставляли писать письма родителям. Только зачем, никто так и не понял, ведь сейчас у всех были мобильные телефоны, но приходилось это делать.       Каждое воскресенье к десяти утра новобранцев водили в «Дом офицеров» для просмотра фильма, каждый раз были новинки, которые рекламировали по телевизору. Пусть они не всегда были хорошего качестве, но ребятам нравилось. Воскресенье был самый лучший день в армии! Ну, еще и суббота, но только после обеда.       На счет столовой в этой части все было хорошо. Тарелок и всего прочего хватало, пища была на высоком уровне. Правда, хлеб пекли сами — он был не допеченный, если кусок кинуть в стенку, то он обязательно прилипнет. Именно после его поедания, Николай узнал, что такое изжога. В отличие от распределительного пункта, здесь не надо стоять в очереди в маленькое окошечко за тарелкой супа, а просто берешь поднос и подходишь к раздаче, и тебе все дают повара.       Николай посмотрел в свою тарелку и поднял бровь. К большому своему удивлению он обнаружил мясо. Попробовал его на вкус. Жуется. Вот это сюрприз.       — Ну как? — спросил Леха.       — Нормально, — кивнул товарищ. — Есть можно.       — Ладно, попробуем.       — У кого-то еще мамины пирожки не вылетели? — поинтересовался Иванов, проходя мимо стола.       — Ешьте! — сказал младший сержант Матюков, идя следом.       Обеденные столики были не большие, на четырех человек. В общем, в части обслуживали на высшем уровне. Может, потому что эта часть считалась гвардейской? Или она считалась гвардейской именно из-за того как в ней все было устроено? А может где-то и когда-то отличилась она?       Каждый четверг, взвод водили в баню, которая находилась в подвале санчасти.       — Рота, на помойку в баню становись! — скомандовал Горин, казарма наполнилась перегаром.       — Не забываем взять с собой тапки! — дополнил Иванов.       Перед помывкой, их осматривала молоденькая медсестра. Девчонке было лет двадцать пять, может двадцать шесть, но она без всякого смущения осматривала голые тела, на наличие всяких болячек. Новобранцы ее стеснялись, ведь в помещение было холодно и их стручки, по естественным причинам, пытались спрятаться внутрь. Они выглядели маленькими и сморщенными, это не производило никакого впечатления.       — Ну как? — поинтересовался Лихачев.       — Что как? -девчонка смерила парня взглядом.       — Тут работать.       — Нормально, — пожала девушка плечами.       — Мой большой?       Леха не зря задал этот вопрос. Он хотел поразить девушка, поэтому перед тем как подойти к девушке, он попытался размять свой агрегат. Это помогло, он стал выглядеть чуть бодрее.       — Видела и больше, — девушка вновь пожала плечами, у нее даже не возникло ни капли стеснения.       — Ясно, — Леха понял, что тут ловить нечего.       В самом банном помещении пол был ледяным, удивительно, что еще вода не замерзала на нем. На всю помывку роте отводилось всего пятнадцать минут.       — Вам, салаги, выпало служить всего лишь год! Вы, суки, должны понять все тяжести и лишения армейской службы за тот короткий срок, который вам отмерил Сердюков! Значит, и время помывки вам тоже сокращаем! — орал прапор Горин.       — Ты видел, какая девчонка? — к Николаю подошел Леха.       — Видел, — отозвался товарищ.       — Сейчас ее бы… — Леха сделал движение, будто катается на лыжах.       — Эй, осторожнее, — отозвался Николай и прикрыл свою задницу тазиком. — Я не по этой части.       — Я тоже, — лицо товарища налилось краской.       — Духи, — обратился Иванов. — Давайте здесь без гомосятины? А то я вам сам вставлю! — в бане раздался смех.       — Есть, товарищ сержант! — отозвались солдаты.              Курящим было сложнее, курить разрешалось только после завтрака, обеда и ужина. Сержанты же курили когда хотели, а вот остальным не разрешалось. И с сигаретами тоже были проблемы, пока взвод не примет присягу, никому не разрешалось ходить в чепок. Хочешь сигарет? Плати сержанту полтинник, и он тебе сходит и купит сигарет. А если не хочешь платить — кури бамбук! Николаю было легче, он не страдал никотиновой зависимостью.        В туалет разрешалось ходить только когда соберется десять человек. На вопрос Николая:       — А как быть?       — Своему товарищу в карман сходи! Если терпеть уже не можешь! — прапорпрокричал на ухо Николаю.       Горин кричал всегда. Никто и никогда не слышал его нормального голоса. Только крик. Не раз он на службу закатывался пьяный и наливал сержантам.       Они тихо сидели в своем кубрике, тогда-то новобранцами разрешалось свободно сходить покурить или посетить туалет. Много ли солдату нужно?       Как-то один раз сержант Иванов увидел на шее Николая серебряную цепочку с иконкой.       После вечерней прогулкиИванов подкараулил Николая и прижал его к стене за казармой:       — Снимай! — крикнул сержант, дыша своим перегаром новобранцу в лицо.       — Нет, — чуть слышно ответил Коля. — Цепочку я не сниму!       — Ты, сука, офигел? Цепочку носить в армии запрещено!       — У других ведь тоже есть, — вновь прошептал новобранец.       — Значит, стучишь на товарищей? — ехидно усмехнулся сержант.       — Я не стучу!       — А что ты тогда сейчас делаешь? Сразу всех сдал.       После этих слов Николай получил в живот и согнулся пополам. Потом, когда новобранец разогнулся, последовало пару ударов по корпусу. Николай издал истошный крик. Иванов сделал захват рукой и несколько раз ударил коленом в живот. Парень сложился пополам и упал на колени. От следующего удара рухнул на бок.       — Я сказал, снимай цепочку!       — Пошел ты!       — Смотри, я умею бить так, чтобы не осталось синяков. Поэтому снимай цепочку, пока я не начал, — склонился над «духом» Иванов.       — Я сказал нет!       Иванов поднял Николая за ворот кителя и с силой приложил к стене. Раздался сильный стук удара о дерево.       На этот шум, из казармы выглянул младший сержант Матюков.       — Ты охренел? — посмотрел он на Иванова. — Он еще зеленый!       После этих слов Матюков увел товарища в казарму.       Горин часто шутил, называя Матюков — человеком с ругательной фамилией. Так в армии Николай первый раз получил пилюлей, после них отправился спать.       Утром к нему подошел Иванов и попытался извинить за вечерний инцидент. Только выдал все так, словно это Николай был во всем виноват.       — Ну, ты же понимаешь… Цепочки нельзя в армии… Я хотел тебе помочь… Ее же все равно заберут в роте… Вообщем, извини, типа… С меня причитается… — такой монолог лишь и смог выдавить из себя Иванов.       За три дня до присяги взвод усердно гоняли на плацу, даже следил за их занятиями замполит части. Маршировать у всех получалось нормально, но когда майор увидел, как новобранцы выходят из строя, просто впал в ужас. И велел продемонстрировать Матюкову, как правильно это делается. Тот покорно исполнил приказ. У майора от увиденного глаза полезли на лоб:       — Сержант, ты сам не умеешь маршировать! Как ты можешь учить чему-то молодых бойцов? Какой мудак тебя сюда направил? Они там совсем, что ли охренели? — разорялся офицер. И весь следующий час уже учил сержанта выходу из строя.              За день до принятия присяги весь взвод сидел в казарме, и наизусть заучивали ее. Многим это пригодилось. Вечер того же дня всех построили на взлетке и велели взять свои подушки.       — Сегодня вы еще запахи, но завтра станете — духами. Сейчас мы будем выбивать из вас эти запахи. Взвод готовься! Огонь! — ликовал сержант Иванов, проходя вдоль строя.       После этих слов ребята кинулись дубасить друг друга подушками. Было очень весело.       — Лови! — раздавались крики. — Получите фашисты! Наших бьют!       После этой традиции все отправились спать.              В день принятия присяги был сильный и мокрый снег. Кто первый принимал присягу, еще успел прочитать по листку, остальным же приходилось ее вылавливать из своей памяти. Новобранцы стояли и смеялись над собой, кто чего только не насочинял. Но все прокатило.       На присягу ребятамбыли выданы автоматы, они держали их в руках впервые. И когда пошли в курилку на перекур не знали, куда их деть. С автоматами дурачились — изображали, будто на войне. Крутились и прыгали по снегу, делали вид, что стреляют по неприятелю и кидают в него гранаты. Вели себя как малые дети, для них это была игра — они не понимали, что приняв присягу, сделали серьезный шаг вперед. Офицеры же наоборот понимали и ничего не говорили.       Вечером к некоторым новобранцам приехали родители, им были выданы увольнительные записки на сутки. Остальные же остались в кубриках. К оставшимся в казарме солдатам, ребята принесли домашнюю еду. Пару человек, даже пронесли водки. Только едва открыли бутылку, на запах прибежал Горин и конфисковал все бутылки. Он как ищейка, нашел по запаху.       Утро началось опять в шесть утра с зарядки, но уже после завтрака взвод пошел не на плац, а повели их в автопарк, где проходил общий развод на работывсей части. Ребята были уже полноценными солдатами.       В первый раз новобранцев послали красить столбы, на которые была натянута колючая проволока. Столбы все были покрыты инеем и не красились, краска просто не приставала. Но был приказ — красить! И они красили!       Коля макнул кисточку в банку с краской и мазнул по столбику. Краска легла но не полностью — остались просветы. Надо немного подкрасить. Провел второй раз, получилось еще хуже. Кисточка собрала и ту краску, которая была нанесена первый раз. Коля подошел к Матюкову.       — Товарищ младший сержант, краска не ложится на столбики.       — Тебе какая разница? Тебе приказали красить — крась! Приказы не обсуждаются! Понял?       — Так точно!       — Выполняй!              Дня через три после принятия присяги, в казарму привезли тридцать солдат для прохождения курса молодого бойца. Если первый взвод проходил КМБ три недели, то новым бойцам его сократили до двух недель. С их приходом в казарму, Николай и его сослуживцы чувствовали себя, чуть ли не «дедами».       Вновь прибившие «запахи» на все смотрели с тревогой в глазах, боялись сделать какое-нибудь лишнее движение. А первый взвод ходил вразвалочку, в любое время ходилв туалет и курить. По времени помывки ограничения не было. Чем не привилегии старослужащих?       Сержанты за ними практически не смотрели и в итоге первый взвод совсем охренел: ходили руки в карманы, а Дон — паренек из Питера — вообще обнаглел и расстегнул верхнюю пуговицу. После такого Иванов не стерпел и построил весь взвод на взлетке.       — Вы, суки, совесть потеряли? Много отслужили? Я вам сейчас покажу, что такое армия! Вы у меня носом землю рыть будете! Я вам покажу дедовщину!       Он стал проходить вдоль строя, проводя утренний осмотр, который не проводился после присяги ни разу. Подворотнички отлетали только в путь, следом шел удар по шее. Дон за свою расстегнутую верхнюю пуговицу схлопотал в живот. У кого бляхи не были начищены до блеска, получали сержантской золотой бляхой по ладони, среди таких нарушителей оказался и Николай. Удар был не слабый, ладонь быстро покраснела.       Три дня ребята жили в условиях «дедовщины», и на очередном утреннем осмотре решили, что лучше жить как жили. Ведь такой службы оставалось не так уж и много. Когда второй взвод примет присягу, всех начнут распределять по частям. Кого оставляли в этой части, уже были переведены в казармы. Остальные же пока балдели и ждали перевода в линейку.       С сержантами подружились, они рассказывали об армейских законах, устоях и традициях. Оба сержанта были первые полторашники. Они вспоминали, как их приняли двухгодичники, как издевались. От каждого рассказа ребятам все меньше хотелось служить в армии. Но после каждого жесткого рассказа следовал какой-нибудь армейский прикол, так сказать разбавляли всю суровость реальности.       К Дону же сержанты относились презрительно, уже в части Николай узнал от других ребят, что Дон так и не служил в армии. У него отец оказался каким-то генералом и просто хотел показать сыну, что такое армия. За свою наглость Дону поручалась только грязная работа. Вообщем сержанты поглумились над ним через устав. А через месяц Дон и вовсе покинул часть, и вся его служба прошла дома, лежа на диване.              Обычно все работали в автопарке, но в этот раз одну группуиз пяти человек, куда входил Николай, отправили на овощную базу, вместе с ними были и два дагестанца Мага и Юсуп.       Главной была женщина лет сорока, слегка полновата, но личико было симпатичное. Им предстояло перебрать качены капусты — отделить хорошую от гнилой. В одиннадцать часов женщина объявила перекур и куда-то ушла. Мага велел всем не переставать работать, хотел прогнуться перед этой женщиной. А может просто злился, что не попал в часть с братом? Его брата Шамиля отправили служить в спортроту. А Мага остался в казарме. Хотя они оба были мастерами спорта по греко-римской борьбе.       — Я сказал, продолжайте работать! — орал Мага.       — Мага, ты чего? Женщина ведь по-русски сказала перерыв, — решил высказаться Николай.       — Ты офигел, что ли? Я тебя сейчас как букашку раздавлю!       Он подошел к нахалу и замахнулся. Николай не пошевелился, нет, не потому что был настолько смел, просто его охватил испуг, и он встал в ступор. Мага видя, что это на Николая не действует, все же врезал ему по лицу. Парень отлетел в угол, но резко встал, подбежал и ударил дагестанца в ответ. Такого ответа Мага не ожидал, поэтому не стал даже защищаться. Но удар Коли ему был как слону дробина. Мага даже головой не пошевелил, а лишь врезал наглецу в живот. Николай согнулся пополам и пытался ртом поймать воздух. Краем глаза видел, что от дальнейших побоев Магу остановил Юсуп.       — Мы еще не закончили, — с этими словами Мага вышел из здания.       К Николаю подошел Илья, по кличке Фиалка, и помог подняться.       — Никола, ты лучше с ними не спорь! Отфигачят и им ничего не будет. Я бы советовал тебе этой ночью не спать! Вдруг еще решат зарезать, им же это раз плюнуть!       — Брось ты! — отмахнулся он, но в душу что-то запало.       Следующую ночь не мог уснуть часов до трех, все ждал продолжения. Но его не последовало.              После того как второй взвод принял присягу, до новобранцев были доведены сведения, в какие части кто будет зачислен. Многих это не обрадовало, и Николая в том числе. Он и еще двое парней были приписаны к части с пятизначной цифрой, «человек с ругательной фамилией» — Матюков поведал ребятам о ней.       Эта часть находилась в маленьком поселке, и жизнь там была не сахар. Отправка назначена была на четыре утра. Николай не спал до самого подъема.       Утром всю команду забрали молодой старлей и прапор, те же самые что забирали из областного военкомата. И опять весь путь у них был в пьяном угаре, и ребята были предоставлены сами себе. Кто-то из ребят пошел в вагон-ресторан, денег у них не было, но солдаты не теряли надежды познакомится с девчонками и на халяву покушать. Ни у кого ничего не получилось. Девушки оказались не такими легкодоступными. Правда, вышла стычка с дембелями, новобранцев чуть не выкинули с поезда. Но все разрешило парочкой синяков.       Многие парни переживали из-за своих девушек, мол, мы тут, а они там! Может, гуляют? Просили друзей проследить за своими девчонками, чтобы те не изменяли. А я вам скажу правду, если она захочет изменить, то этого ни миновать. Ты ей хоть пояс верности одень. А если тебе девушка верна, то тут уже и алкоголь не сможет сломить ее волю и желание. Я в армии многих видел парней, которых бросили девчонки, кто-то планировал побег, кто-то плакал, а кто-то смеялся. К чему этот разговор? А все просто.       Когда Николай со своей командой ехали в часть, Мишу Гришина бросила девушка. Прождала его ровно два месяца! На одной из остановок он вышел в ларек за сигаретами и назад не вернулся. Офицеров долбили и в хвост и в гриву, выговор обоим с занесением в личное дело. Шутка? Какие шутки! Они бойца потеряли!       Девушка Миши была первая в блокноте Лехи Лихачева, он специально для себя завел блокнот, где записывал имя девушки, и сколько она прождала своего парня, по каким причинам его бросила, так же к ее данным прикладывалось фото. Под конец его службы, блокнот был внушительно толстым. А Леха стал популярным, если вначале его солдаты посылали на три веселых, то потом уже сами искали его и передавали все данные.              ТРЕТЬЯ ГЛАВА.       Поселок Верхнегорск, куда отправился служить Николай, встретил их настоящей зимой. В Питере снега практически не было, а здесь во всю уже правила зима. Аллея была аккуратно расчищена, пореблики были покрашены в белый цвет.       На одной территории было две части, основную группу, тридцать человек, отвели в штаб, а второй группе приказали ждать на плацу. Их было трое: Коля, Саня Кабанов и Барат. Они прождали около часа, ноги уже стали примерзать к асфальту. Приходилось слегка пританцовывать. Вскоре появился подполковник — высокого роста, спортивного телосложения, от него сильно пахло перегаром:       — Я начальник штаба подполковник Бабочкин. Не замерзли? — этот вопрос был риторическим, его не особо волновало состояние солдат. — Следуйте за мной.       Он провел группу в штаб, в то же здание, куда и ушла основная группа, дежурный сержант вытянулся по стойке смирно. Хотел доложить что-то, но подполковник жестом осадил солдата.       Бабочкин постучался в двери и, не дожидаясь разрешения, зашел в кабинет.       — Разрешите? Алексеич, молодых привезли!       — Пусть заходят!       После не большой беседы солдат отвели в казарму. У Николая были права с категорией «Б», отец говорил, возьми в армии пригодятся, его решили посадить на УАЗик. У Кабана почти все категории открыты, ему сразу сказали, вручат Урал, а Барак права с собой не взял. С ним, правда, и полковник неохотно разговаривал.       Казарма была одноэтажная, деревянная, обложенная с наружи кирпичом. Старшина Мамаев принял молодых возле крыльца и завел в помещение.       В казарме их встретил сержант Соколов. Уже позже Николай узнал, что он был «дембелем».       — Привет, старшина! — отдав честь, радостно произнес веселый сержант.       — Здорово! Принимай духов!       — Кузя! — крикнул в темноту расположения Сокол. Оттуда вынырнул долговязый молодой солдат.       — Димон, принимай своих слонов! Расположите их!       — Без проблем! — обрадовался солдат.       Всю троицу провели в расположение и указали на кровати, которые можно занимать. Ребята разобрали свои вещи, и присели на табуретки. Сидеть на кроватях молодым запрещено. С Саней Коля был плохо знаком, он был из второго взвода. Поэтому заговорить друг с другом они не решались.       К Бараку отнеслись с уважением и выделили ему кровать в первом ряду, там спали только «деды» и «дембеля». К нему сразу же подошли «деды» и стали расспрашивать, у них завязался разговор. На остальных двоихдаже смотрели с презрением. Так обычно смотрит хищник на свою жертву.       Вскоре последовала команда: «Отбой!». Все улеглись спать.               Утром не было команды: «Подъем!». Роль будильника осуществлял Женя Елкин, или просто Елка, он был полторашник, но в свое время любил доносить на своих товарищей. Поэтому его «застегнули» — оставили вечным «слоном». Не дай бог кому такое испытать. Вместе с молодыми встали первые годичники и часть полторашников, остальные же спали — видели сладкие сны.       — А почему так?       Елка покорно ответил:       — Чтобы не будить дембелей, они без пяти минут гражданские. Поэтому должны отвыкать от команд.       Ответом ребята остались довольные. Женя рассказал об устоях данной казармы. Здесь царила одна «дедовщина», и в обязанности молодых входило наводить марафет в казарме, а не бегать рано утром вокруг плаца. То есть утренняя зарядка отсутствовала. Николая это не обрадовало — он, вроде, только начал привыкать к этому. В спортивный уголок ходить и заниматься тоже запрещалось.       — Когда вас «расстегнуть» тогда, пожалуйста, а пока забудьте про него! — вещал им Елка. — И еще главное не перепутайте, кто и сколько отслужил, иначе я вам не завидую!       Оказалось все значительно сложнее, чем казалось на первый взгляд. В первый же вечер Николая назначили дневальным:       — Ты знаешь обязанности дневального? — спросил его младший сержант Роман Чешкин.       — Да, на КМБ учили!       — Тогда будешь дневальным сегодня с Елкой!       — Рома, я ведь сейчас дневальный! — заныл Женя.       — Молчи, сука! Тебе сказали, что ты отвечаешь за них? Вот и будешь их учить! — отрезал младший сержант. — Будешь дневальным пока, всех не научишь всему, что знаешь!              Прибравшись в расположении, они отправились завтракать, но пошли не строем и песней, а маленькой тропинкой вдоль курилки.       Столовая находилась в старом здании, потолки были метров по пять, а может и того выше. Просторное помещение, можно сказать футбольное поле. Столы были рассчитаны на шесть человек, места за ними прекрасно хваталовсем. Еда была приготовлена хорошего качества, вот только мясо было какое-то сухое. Уже потом когда Коля заступал в наряд по кухне, узнал, что мясо берут так сказать со стратегического запас. На каждой тушке стоял штамп, на котором синели цифры «1963».       «Блин, эта свинина ровесница моему отцу» — подумал Коля. Ее мясо было сухое и синее, как и сам штамп. Но ребята его ели и не жаловались. Это когда ты дома, то можешь повыделываться перед мамой или женой, типа плохое — есть не буду! А тут никуда не денешься. Кушать хочешь — съешь!       Когда они покушали и вышли из столовой, Николай лишь мельком увидел Масяню, который явно торопился в роту. Было понятно лишь одно, он что-то нес, пряча спиной от поваров.       — Это он расход дембелям понес? — ответил Женя на немой вопрос Николая.       — Какой расход? — не понимал Коля.       — Ты видел, что дембеля спали? А когда проснуться захотят кушать. А Масяня уже посуетился и принес! И вам тоже это предстоит!       Информация переполняла мозг «духа». Как много всего нового он узнал за два месяца службы, а впереди еще целый год. С такими потоками информации голова может и не справится.       Когда молодые пришли с завтрака, «дембеля» уже проснулись и поедали принесенный расход. Их кровати культурно заправляли первые годичники.       «Вот она суть российской армии», — первая мысль, которая всплыла в голове Николая.       Он ее чуть вслух не озвучил.       После была политподготовка — тупо сидели в ленинской комнате (комната досуга, но ее все называли по старому — ленинской комнатой) и смотрели новости, точнее должны смотреть новости. Но был включен музыкальный канал и любовались полуголыми девчонками из группы «Блестящие», которые пели им про любовь. Потом включили клип Леди Гаги, вся рота примкнула к экрану.       Развод проводился не на большом плацу, а на маленьком возле казармы. Они стояли как истуканы и ждали когда соберутся все отцы командиры. Пришли вроде все, кроме комбата. Он появился минут через пять. Подъехал на своей «хондеджаз».       Развод прошел быстро: капитан Зуев зачитал приказ об увольнение в запас двоих «дембелей», майор Груздь опросил молодых, что те знают о технике, распределили их по взводам и отправил на работу в автопарк. Коля и Кабан попали в ремонтную роту.       Автопарк был в плохом виде. Больше половины машин не работало, а те, что работали еле ездили. Боксы были в плохом состоянии, у половины не было ворот, и частично крыши. Все автомобили стояли на улице, добрая часть которых уже вросла в землю по самые диски. На такую армию без слез смотреть было нельзя!       «И это нас боится вся Европа? Да, господа иностранцы, если бы вы только побывали в нашей части. А хотя, правильно, бойтесь! Наша сила заключена не в технике, а в нашем особом русском духе! В начале Великой Отечественной войне мы тоже еще на лошадях скакали и шашками махали, а выиграли! И тут победим! Правду сказал Александр Невский: «Кто к нам с мечом придет — от меча и погибнет!». Так что бойтесь!» — подумал Николай и убрал с лица улыбку.       Весь день они ходили по автопарку, так ничего и не делали. На второй день молодых тоже не трогали. Как оказалось, первых молодых «деды» не трогают три дня, чтобы те привыкли и освоились. Даже когда надо было помыть санитарную машину, Леха Носов, он же Нос, просто попросил:       — Никитич, поможешь мне машину помыть! Если бы не эти три дня, летал бы ты у меня, как сраный электровеник!       Он всего лишь пытался выглядеть грозным. А так безобидный малый.       Николаю все же пришлось помочь помыть машину, он носил воду, а Леха мыл. Воды полторашник не жалел, обливал ее обильно. Коля даже не успевал таскать воду. Когда закончили мыть санитарную машину, он отправился в казарму заступать в наряд. Так толком не успел подшиться и побриться. Рома на это закрыл глаза, мол, ночью все сделаешь! Ночь им предстояла не легкая. Сегодня домой провожали Сокола и Чернышева.       До самого отбоя на тумбочке стоял Елка, точнее рядом с тумбочкой. То туда отойдет, то сюда. Иногда рядом вообще никого не было. Коля встал на тумбочку, стоял как примерный военнослужащий, боялся даже лишний раз вздохнуть. Но все оказалось, не так как на КМБ.       Все вокруг его бегали, суетились, годичники из каморки выносили различную еду: два вида салата — купленных в магазине, большую коробку сухого пюре, огромную пачку майонеза, хлеб нарезной и пять бутылок водки. Все, кроме молодых и годичников, собрались в ленинской комнате отмечать отъезд «дембелей». Они уже завтра с утра не выйдут на развод, а пойдут к начальнику кадров получать документы. А в обед поедут домой. Завидно было и больно на душе. Они домой, а Коле еще целый год, хотя нет, десять месяцев и пять дней.       Дежурным по части сегодня был комбат, а так как сегодня была пятница, то он уехал на дачу, поэтому сегодня ночью никого в гости не ждали. Застолье идет полным ходом. Стоит бряканье ложек, Рома бренчит на гитаре, распевая армейские песни. Сокол и Кузнецов, он же Кузя, активно обсуждали прошедший год, вспоминали различные приколы и издевательства над собой. Потом «дембель» завел речь и о «духах», но Димон сказал:       — А это уже наше дело! Наши слоны, нам и решать, как их наказывать!       На что Сокол лишь рассмеялся. И пожав друг другу руки, они пошли в умывальник курить.       «Дембеля» сидели до двух ночи, после пошли спать. Через минуту в ленинской комнате появились годичники и за пять минут убрали весь свинарник, который оставили «дембеля». Масяня подошел к Николаю и спросил сигарету.       — Нету, я не курю!       — Ну и правильно, — он похлопал дневального по плечу. — Вот завтра уедет мой дед и наступит свобода. Теперь ваша пора настала слонячку тянуть. Мы хоть всего месяц втухали, а вам, наверное, придется все сто дней пахать!       — А почему? — недоумевал Коля.       — Двушники не разрешали им нас напрягать! А сейчас остаются только полторашники и мы! Так что держитесь, пацаны! Ты смотри, вот дембеля уезжают, смотрящими в казарме остаются трое: Димон Кузнецов, Джон и Артур. Остальные так. Ничего серьезного. Они скоро начнут вас делить, вот еще придут молодые и тогда… — Масяня замолчал, из ленинской комнаты вышел Кузя. — Спокойной ночи! Потом договорим, — попрощавшись, Масяня ушел спать.       «Так Кузю я знаю, Артур — это, наверное, карачаевец, он один не русский тут, если не считать нашего Барата. А кто такой Джон? И какой он из себя? Что представляет? Может тот алкаш, он постоянно с Кузнецовым? С Димоном все время ходил Евгений Дубин. Он был вечно на стакане, неужели его слушаться, да он еще хуже меня. Ему дай щелбан упадет. Хотя если его тронуть другие потянутся. А тут уже ничего не поделаешь!» — перебирал у себя в голове Коля.        Прибрав свою территорию, он отправился спать. Утро началось как обычно, по старому расписанию. Приборка в расположении, завтрак, развод. Все ушли на работу, даже Женя ушел. Коля остался один на тумбочке, Рома ушел отсыпаться, передав дневальному значек дежурного по роте.       Николай ходил по роте, не зная чем заняться — делал вид, что прибирается, но это было чисто для начальства, если вдруг кто-то заглянет в гости. Стоять на тумбочке он считал дурацкой затеей. В общем время не шло, он еле дождался обеда. Разбудил Рому и встал на тумбочку, ожидая роту.       На обеде к нему подошел Кузнецов и попросил:       — Позови ефрейтора Урусова! — Коля посмотрел на полторашника, словно тот приказал ему прыгнуть с обрыва. — Что смотришь на меня? Подавай команду: «Ефрейтор Урусов на выход!».       Коля покорно продублировал команду, понимая: «Не подам команду, мне не поздоровится». На крик вышел Артур с красным от злости лицом. Кузя просто стоял рядом и смеялся. Коля понял, что попал! Пилюлей ему не избежать!       — Ты чего, сука, делаешь? Где тут ефрейтора увидел? — тыкал пальцем себе на погоны. — Здесь скоро будут висеть сержантские лычки! Ты меня понял? Я тебе сейчас покажу ефрейтора! — Артур резко ударил кулаком дневальному в живот, а когда тот согнулся, хватаясь за живот, Артурнанес удар ладонью в ухо. И молодойударилсяголовой о тумбочку.       — Ты чего, Артур, делаешь? — встрял Кузнецов. — Шуток не понимаешь? Нафига его бить?       — Следующий раз за такую шутку получишь и ты!       — Ты не охренел?       Эта перепалка длилась бы неизвестно сколько еще времени, но в роте появился слегка пьяный старшина Мамаев. Оглядел дедов, и скрылся в каптерке.       Артур с Димоном пошли в расположение роты, уже позабыв про ссору.       Карачаевец на Колю уже не злился. На следующий день после случившегося он подошел и извинился. Мол, не хотел, просто все достали, а тут еще и он со своим ефрейтором. Вообще все такое и тому подобное. Это его характер такой — вначале тебе вставит по первое число, а потом извиняется.              Три дня пролетели не заметно. «Деды» долго думали, как этихмолодыхподелить на троих, но в итоге решили сделать их общими «слонами». Другие полторашники тоже могли их заставлять чего-либоделать, но приоритетом были: Артур, Кузя и Джон. А годичникам вообще запрещалось трогать, только могли попросить по-дружески.       В основном в обязанности «слонов» входило заправлять за тремя «дедами» кровати, приносить сигарету, когда попросят, на что давалось ровно минуту, и, конечно же, с утра приносить завтрак — расход.       Задача вроде не трудная, но когда кого-то из них посылали на КПП дневальным, второму приходилось туго. Оставшийся пахал, как папа Карло. Еще и офицеры со своими задачами, но на них приходилось класть, за что, конечно же, они соответственно получали дополнительные наряды. Хуже всех приходилось с лейтенантом Карандашовым, он был уверен, что в армии нет место «дедовщине». Она должна быть основана на взаимовыручке и отверженности солдат.       — Избиением младшего призыва, нельзя добиться порядка и четкого выполнения приказа! Поэтому еще в древние времена был введен воинский устав, который время от времени и зависимости от эпохи, не однократно переписывался и переделывался. Что помогло ему стать полностью идеальным, — постоянно говорил он. — И я вам клянусь, что сделаю вашу часть «уставной»!       Но этому было не суждено сбыться. Уже через пару лет после демобилизации Николая часть расформируют, а всех офицеров направят в другие части. Карандашов попадет на западную границу. А когда начнется конфликт на Украине, по своей дурости или из-за нехватки денег, а может просто по своим соображениям, он отправится воевать на Донбасс, где погибнет ровно через три дня. Но это все будет после, а пока он пытался сделать часть полностью «уставной».       Очень долго не было пополнения. Николай уже подумал, что теперь всю службу они будут втухать вдвоем, но пятнадцатого декабря прибыло пополнение из десяти человек.       К Коле с Кабаном подошел Артур и сказал:       — Слушайте меня внимательно. Нам оставляют четырех человек, остальных отправят в другое место, но это будет послезавтра. Ваша задача, за сегодня и завтра выявить нормальных пацанов! Вам же с ними потом лямку тянуть! А мне скажите, кого надо оставить, я поговорю с командиром! Все поняли? И еще, теперь ваша задача показать молодым казарму и всему научить. Если будет у них какой косяк, первыми отвечать будете вы!       — Угу, — кивнули «духи».       Весь вечер они ребятам рассказывали и показывали все в казарме и рассказывали о распорядке дня. Так же рассказали кто тут годичник, а кто «дед».       В армии главное не перепутать призыв, за это потом жестоко накажут. Из общения с ними ребята выбрали четырех пацанов, которые на их взгляд были нормальными. Трое из них были с Краснодара и лишь один из Сибири — Миша Винокуров или просто Винни! Самого здорового они прозвали Доктором, потому что учился он на ветеринара, длинного, худого — Емелей (производным от фамилии Емелин), а третий был просто Тема.       Теперь-то будет легче.       Ребята думали, что остальных молодых дадут другим «дедам», но ошибались. Теперь все шестеро шуршали на троих. В этом был огромный плюс! Если нести расход, то Коля с Кабаном всегда съезжали на молодых — несите. Мол, они уже таскали. Их пока в наряды не ставили, и поэтому на двоих ложилась задача найти сигарет. Дневальному на КПП это было сделать очень просто, выходишь на улицу и тупо стреляешь их у прохожего. За день можно насобирать пачку, а то и две!       «Деды» тоже начали веселиться. Каждый вечер кто-нибудь делал «сушеного крокодила», кому не хватало роста «летучую мышь». Иногдавсе это служило наказанием, а иногда просто веселье старикам.       Команда «сушить крокодилов» выполнялась следующим образом: солдат залезал на кровать, руками держался за одну душку, а ноги находились на другой. И так надо было простоять до команды «отставить» или пока горит спичка. Со стороны это, кажется легко, но на самом деле нет! После первых тридцати секунд начинают болеть кисти рук, а потом начинало сводить все тело. Руки и ноги еще держать, а спина уже начинает прогибаться. Но падать нельзя, внизу лежал «дед». Дольше всех висел Коля, на его даже ставили ставки.       В частности в свое время «летучую мышь» делал Брат, у парня была фамилия такая. Он был ростом полтора метра, и соответственно до душек не дотягивался. А «летучая мышь» выполнялась следующим образом, солдат цепляется за сетку двухъярусной кровати и так висел, а «дед» ложился на первый ярус. И здесь главным было не упасть на «деда». Брат поставил рекорд всей части по выдержке. Он дольше всех провисел на сетке. Коля пытался перебить рекорд, но не смог. Зато оказался на втором месте по роте.       — А теперь Док, — закричал Кузя.       Из строя вышел ветеринар и повис на сетке, только она провисла так, что Док стал касаться спиной первого яруса.       — Я не понял? — удивился Кузя. — А куда я лягу? Вообщем так. Делай чего хочешь, но через месяц ты должен похудеть! Ты меня понял?       — Угу, — кивнул Док.       — Сползай! Кто еще попытается побить рекорд части? Брат, не желаешь подтвердить свой результат?       — Нет, я даже не обижусь, если с меня снимут этот титул!       Но титул чемпиона с него не сняли.       Один раз молодым показали как «сушить попугая». Когда подается такая команда, «духи» заползают на душку кровати ногами и держаться за нее руками. Когда долго сидишь, затекают ноги. Мимо их ходил Кузя с подушкой в руках, видя, что кто-то устал бил из всех сил подушкой по лицу попугая.       Вот такие были развлечения у«дедов». Но, наверное, такое проходили многие, и не для кого это не было исключением!              ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА.       Вечеромничего не предвещало беды. Коля только что пришел с КПП с двумя пачками сигарет, которых «дедам» должно хватит до утра. Кабан вернулся с автопарка, вместе с Артуром они собирали КамАЗ. Точнее Саня собирал, а карачаевец только изредка появлялся возле техники и спрашивал об успехах. Сам же все это время пил коктейль «Ягуар».       Как говорили, майор Груздь не может учуять запах коктейля. Но Колю во всем этом настораживал один факт. Дежурным по части должен был заступать еще с утра старшина, которого не было до сих пор, а «деды» были «на стакане». Они уже давно заикались, что молодых следует воспитать. Ночка обещала быть интересной, но не для молодых.       За эти два дня у молодых, были залеты, по вине новеньких, но «деды» это спускали на поводу. Значит, сегодня могут отыграться за все!       Дежурным по роте заступил Брат, он только недавно узнал, что уже два месяца как младший сержант. Командир подписал приказ о присвоении звания рядовому Брату младшего сержанта, а начальник кадров был в отпуске, вот и не довели до личного состава это. А когда приехал, и вовсе все забыли. Но сейчас справедливость восторжествовала!       Младший сержант Брат пришивал себе лычки и готовился в наряд по роте. Дневальным у него заступали Емеля и один из старослужащих. Так делалось для того, чтобы ночью молодых не будить, а бегал дневальный, он первый и вставал на тумбочку после отбоя.       Прозвучала команда «отбой!», все кроме троих «дедов» улеглись спать. Артур принес из ленинской комнаты две бутылки водки, Емеля принес кружки. Кузя составил две табуретки вместе, образовав из них стол.       Артур разлил водку по кружкам:       — Давайте выпьем! Сегодня мы с Кабаном пустили дым! Ты говорил, что не восстановить КамАЗ? А дух молодец! Завел его!       Коле не спалось, и он все прекрасно слышал.Саня, казалось, влип, и влип конкретно, когда показал, что хорошо разбирается в технике.       — Я ведь не знал, что у нас такие мотористы теперь есть! — засмеялся Кузнецов. — Значит, и мою машину потом посмотрит! А то перед увольнение мне ее сдавать надо!       — Тебе до дембеля еще пять месяцев! А он уже мечтает о сдаче машины! — сказал Джон. — А мне, кстати, кто будет восстанавливать три шишиги связи? — начал оглядываться. — А вон, я возьму зему! — Джон, тоже был с Сибири.       «Деды» выпили по первой и сразу же налили по второй. Димон закурил:       — А мне уже хорошо! — произнес Артур.       — Еще бы! Три банки «Яги» выжрать! Мне тоже не плохо!       «Деды» чокнулись и вновь выпили, но вдруг, Димон соскочил с места и швырнул кружку на взлетку:       — Вы, духи, совсем, что ли охренели? Я, блин, вам сейчас устрою спокойной ночи! Встать!       — Что случилось, Димон? — опешил Артур. Также на крик прибежал Емеля.       — Эта скотина, кружку не мытую принесла! На дне еще сахар остался! — лютовал Кузя.       — Строится, душары! — закричал Джон.       «Духи» повыскакивали из своих коек и выстроились в ряд, между кроватями.       — Вообщем так, духи! Этот, обморок, мне принес не мытую кружку, на дне ее был сахар, — мимо молодых прохаживался Кузя. — А вы знаете, что сладкая водка — не вкусная водка? Сколько мы вас терпели? Но теперь, будете терпеть вы! Емеля неси телефон?       — Что? — трясся от страха дневальных.       — Тапик неси, чучело!       ТА-57 расшифровался как телефонный аппарат плевой, пятьдесят седьмого года выпуска. Очень хорошая штука. Вечная машина. Он стоял на тумбочке дневального.       — Там провода! — промямлил Емеля.       Джон пошел на помощь. Была слышна какая-то возня, а после в расположение внесли телефон. «Духам» стало не по себе. Димон быстро зачистил провода и подал один Коле, он стоял с краю, а второй Теме, тот стоял с другого края.       — А теперь беремся за руки!       Димон крутанул слегка ручку, по «духам» пробежал небольшой заряд тока. Пощипало. Он крутанул сильнее. По конечностям прошли не большие судороги. В третий раз он стал крутить быстро, ребят стало колотить током, будто два пальца засунули в розетку. Эта экзекуция продолжалась не более минуты.       — Не понял, — вдруг остановился Димон. — А где виновник всего торжества?       — Емеля, скотина! Бегом сюда! — заорал Артур.       На крик явился дневальный. В глазах читался страх, ноги подкашивались, а руки тряслись.       — Ты не припух? За твой косяк, пацаны втухают, а ты где-то там гасишься? А ну бегом, встал в строй!       — Нет. Димон, пусть он прокрутит своих товарищей! — взял слово Джон.       — Точно! Пусть!       — Я не буду, — попытался воспротивиться Емеля.       Но после удара в живот, дневальный протянул руки к тапику. Он начал потихоньку крутить, Кузя прикрикнул на дневального и он раскочегарил так этот тапик до такой степени, что смог бы дозвонится до Камчатки.       Ребят трясло по полной программе, это продолжалось бы и дальше, но кто-то от судорог не смог больше держаться за руки, и цепь разомкнулась. Ток перестал идти, и они с легкостью вздохнули.       «Деды», пока прокручивал своих сослуживцев Емеля, усели выпить еще пару раз. Им показалось этого мало и все вновь повторилось, но уже с каждым индивидуально.       Колю заставили отжиматься и крутили тапик. Он смог отжаться всего три раза, потом просто рухнул на пол и стал корчиться от боли. Она была невыносимая. Другого солдата заставили танцевать и тоже прокрутили. Со стороны это смотрелось даже очень забавно. Смеялась вся рота.       Емелю заставили снять сапоги и портянки, намотали провода к мизинцам и обратно обули. Пацану не поздоровилось, крутили его минут десять. Он кричал от боли и бегал на месте. Потом просто рухнул и не подавал признаков жизни, но все обошлось. Его облили холодной водой и привели в чувство.       — Брат, не хочешь поучаствовать? Ты же у нас связист. Должен уметь крутить катушку, — предложил Артур.       — Я умею.       — Артур, — встрял в разговор Кузя. — Брат, дозвонится до Америки, ты только дай ему волю.       — Брат, маслай. Давно с америкосами не разговаривал.       Брат прокрутил ребят по полной программе. Коля подумал, что он не только дозвонился до Америки, но даже до самых дальних уголков планеты.       На этом издевательства над «духами»закончились. И они в три часа ночипошли спать. После этих событий, лично Колю, только при одном упоминание тапика, начинало трясти.       «Деды» отменили все наказания и оставили только пытку тапиком. Им казалось это очень забавным.       Утро началось по расписанию, только «духи» шевелились быстрее и старались делать уборку качественно. Словно, им зарядили батарейки. Все помнили прошедшую ночь, и никому не хотелось повторения.       После развода к Николаю подбежал Андрюха Комаров:       — Никитич, завтра будет девятнадцатое число. Вам надо подготовит стол дедам!       — Какой стол? Что за праздник? — не понял он.       — Девятнадцатое декабря! Стодневка начинается! Вы будете ее тянуть для дедов! По традиции с вас стол!       — Ясно. А как накрывать? Что должно на нем быть?       Комар все ему объяснил. Разжевал и в рот положил. Осталось только проглотить. В автопарке Коля нашел Кабана и все ему пересказал.       — Надо денег! — подвел итог друг.       — Да, телефоны мы толкнули еще в прошлый раз. Где денег будем брать?       Когда друзья прибыли в часть, «дембеля» им намекнули, мол, надо на стол поставить пару бутылочек беленькой. Им пришлось продать свои мобильники, чтобы накрыть «дедам» стол. И вот опять с молодых поляна.       — А на хрен! Почему мы должны думать? У нас еще есть четыре головы, у Дока есть труба, пусть ее продаст! — прервал размышления Кабан.        На том и порешили. Весь расклад дали товарищам. Док немного поломался, но все, же решил его толкнуть. Денег за телефон они выручили не много — четыреста рублей. На водку хватит. Теперь надо подумать о закуске. На пюре хватит, хлеб можно было взять в столовой. Антон хоть и полторашник, но пацан нормальный. Даст. Надо еще что-то взять. Денег больше не было. Тогда Емеля сдал Тему.       — Тема, у тебя вчера сотка в кармане была. Скидывай в банк.       — У меня она на сигареты!       — Кидай! «Перекур» покуришь! — протянул руку Кабан.       — Может если деньги останутся, купим сигарет нормальных? — ныл Тема.       — Осталось теперь сходить за всем этим! — подвел итог Коля.       — Вот ты и сходишь! — сунул ему деньги Кабан.       — Я один не пойду!       — Вместе сходим!       В поселке Коля был всего один раз, ходил вместе с Комаром. «Деды» тогда его послали за бутылкой. А он взял Колю, чтобы все ему показать и рассказать, так сказать, готовил его в посыльные. Делать нечего. Коляпошел вместе с Кабаном. Купили все по списку, осталось только взять водки и сигарет. Зашли в один магазин, там стояли два офицера, ребята сразу же вышли.       — А пошли вон в тот! — указал пальцем Кабан.       — Пошли!       Магазин находился на углу пересечения улиц, и было очень не безопасно в него идти. Они все же решились и перебежали улицу на полусогнутых ногах, потом прошли вдоль стены и занырнули в магазин. Предварительно взглянув в окно, нет ли там шакалов. Но все прошло гладко, никого не было. Ребята, закупив все, отправились в роту. Обратно решили пройти через дыру в бетонном заборе. Болтая, не заметили, что мимо дыры мелькнуло две тени. Как только друзья пролезли через забор, сзади их схватили за воротники. Пакет с едой был у Кабана, а у Колибыл пакет с самым ценным — с водкой!       — Доставайте!       Коля вырвался из-за захвата и оглянулся назад. Там стояли два контрактника, они оба работали в столовой, один повар был, а второго ребята видел только пару раз. Обоим лет по двадцать пять, не более.       — Чего вам надо? — задал вопрос Кабан, освободившись от рук прапора.       — Из пакета все доставайте! Проверять будем! — повар попытался схватить за пакет, но Коля успел его отдернуть. Внутри забрякало.       — А не пошли бы вы? — начал диалог Кабан.       — Ты совсем охренел? Мы вас сейчас к командиру отведем! Там посмотрим, кто и куда пойдет!       — А так слабо? Разобраться?       — Ты, паря, в своем уме? Ты чего из себя изображаешь? Видно ведь что вы все дедам несете! Они от вас сразу откажутся!       — Все пошли к дежурному по части! — один стал хватать Колю за рукав, но тот дернула рукой и слегка ударил прапора. От удара у него слетела шапка. — Ты охренел, урод?       — Беги к Артуру! — крикнул товарищу Кабан.       Коля не заставил повторят дважды. Вместе с пакетом отправился в казарму. Был еще один риск, если в казарме был дежурный, то это большой косяк. Сейчас как раз должная быть вечерняя поверка. «Дедов» Коля нашел в бытовой комнате, они уже сидели и ждали «духов».       — Артур, там нас прихватили два контрабаса! Они со столовой!       — Ну и что? Выпутывайтесь сами! — сказал Кузя, пытаясь посмотреть, что у «духа» в пакете.       — Пойдемте, — Артур встал и, надев шапку, пошел за Колей. Следом за ним отправились Димон с Джоном, но идти им явно не хотелось.       Когда Николай с подмогой подоспели к месту стычки, оба прапора пытались скрутить Кабана, пакет валялся рядом. Артур сразу же подбежал к ним. Не думая ни секунды, одному врезал по лицу, а второго просто откинул в сторону.       — Вы, суки, что тут делаете?       — Как ты с нами разговариваешь? — начал выскакивать один из прапоров.       — Думаете стали контрабасами, теперь все можно? Вы же еще слоны! Вас никто не «расстегивал»! Вы права не имеете их трогать!       — Я все расскажу командиру! — ревел прапор, держа свой разбитый нос.       — Беги, стучи, сука! — Артур подал руку Кабану и поднял его из сугроба. — Пойдем! Они вас больше не тронут!       — Завтра вам будет конец! — угрожал прапор.       — Только скажи еще хоть слово! И я сделаю твою жизнь невыносимой! Ты меня понял? — Артур схватил прапора за грудки и потряс. Потом как игрушку бросил на снег.       Больше приключений не было. Ребята отправились спать, а «деды» стали бурно обсуждать, какой «слон» кому достанется.              Утром Артурпостроилмолодых и Елку. Зачем они тут, ребята догадывались, но зачем Елку сюда приволокли? Этот вопрос их волновал больше всех.       — Сегодня, как вам известно, начинается стодневка! Вы теперь слоны, а значит, обязаны тянуть стодневку дедушкам, то есть нам! Сегодня мы обсудили и решили, кто кому будет тянуть. Никитич и Винни — вы тянете Кузе, Кабан и Козлов — будете мне тянуть, а Док и Емеля — Джону!       — А для чего Елка тут? — не сдержался Тема, он был любопытным.       — А Елка будет тянуть стодневку Ромуальду. В свое время он откупился от стодневки — заплатил своим дедам и жил свободно, а сейчас втухать будет на свой же призыв!       — Ясно!       Вообщем служба понесла с двойной скоростью. «Духам» нарезали новых обязанностей. За свои косяки теперь будут отвечать только те, кто накосячил, а не все молодые. С одной стороны это был большой плюс. Но есть и минус.       Если вначале, они за «дембелями» заправляли кровати и доставали сигареты, то теперь в их обязанности входило: заправить кровать, принести завтрак, обед или ужин, достать все то, что они захотят, подписать сигарету с количеством оставшихся дней. А запросы у «дедов» могут быть разные. Еще подшить китель, постирать, когда они скажут. Вообщем «слоны» становились личными рабами «дедов». И еще пописанная сигарета не должна быть меньше по стоимости «Винстона», а пачка стоила сорок рублей.       В армии, когда твоя зарплата всего четыреста тридцать один рубель, это проблема! Большая проблема! Когда четыреста рублей «деды» забирали себе, а «слонам» оставляли только тридцать один рубель. Но Кузя их обрадовал, в некоторых ротах сигареты дороже выбрали «деды».       Вот так продолжили молодые свою службу!       Сегодня Коля вновь стоял на тумбочке, вся рота ушла в автопарк. Дневальный приготовился прибираться в расположении. Неожиданно зазвонил тапик, он даже вздрогнул. Неприятно былонаходиться рядом с этой штукой.       — Дневальный за дежурного рядовой Никитинский, — представился Коля.       — Никитич, буди Брата, и дуй бегом сюда! — отозвался голос на том конце провода, был Кузя.       Коля зашел в расположение роты, Брат уже разделся и расстилал кровать.       — Брат, Кузнецов звонил, мне надо срочно быть в автопарке!       — Никитич, ты охренел? — сержант не любил ругаться матом, лишь иногда употреблял маты, чтобы до его оппонента дошло.       — Но мне сказали надо, значит, я по-любому уйду!       — Ты будешь мне еще условия ставить? Кто на тумбочке останется? А?       — Ты. Я пошел! — развернувшись, Коля пошел одеваться, значок дежурного оставил на прикроватной тумбочке Брата, который в спину сыпал матами. Они сыпались не только в адрес «слона», но и в адрес Кузи.              Коля уже через несколько минут стоял возле своего «деда», который давал ему указания.       — Вообщем слушай меня внимательно, — начал объяснять «дед». — Мы с Артуром захотели покушать жареной картошки. Ваша задача ее нам раздобыть пойдешь с Козловым. Зайдешь в столовую, скажешь Антохе, что от меня. Он вам насыпает картошки. Там ее и пожарите. Все понял?       — Да.       В армии не давали кушать жаренного, только варенное или пропаренное. Поэтому иногда хотелось просто что-нибудь из обычного, домашнего рациона.       «Слоны» пришли в столовую и все передали Антону. Но он лишь развел руками, дежурная по кухне сейчас на месте, поэтому дать ничего не может, а разрешить пожарить тем более.       Ребята обошли столовую и заглянули в окно, где пацаны чистили картошку. Там был только их призыв, но с другой роты. Парни поняли проблему товарищей. Они, насыпав картошки в пакет, просунули его в окно. Леха Лихачев сбегал и спер для сослуживцев сковороду, а также один нож и буханку черного хлеба. На радостях «слоны» побежали к «дедам».       — Это чего такое? — чесал голову Кузя. — Вас вроде просили принести жареной картошки, а не этот полуфабрикат!       Ребята ему все объяснили, и после этого Коля принялся чистить картофель, а Тема начал разводить костер. Вскоре «деды» отведали желанное блюдо, правда, им не понравилось, что жарилось все это дело без масла, но наказывать «слонов» не стали. Они все-таки выполнили просьбу. А значит остается только похвалить.       Когда Коля вернулся в казарму, то огреб по самое не хочу. Брат его отчитывал только словами, до рукоприкладства не дошло! А может, боялся? Ведь Коля был не его «слоном», а «дедам» запрещалось трогать чужих «слонов».              Сегодня подъем был никак обычно, а как полагается. Дневальный ровно в шесть утра прокричал:       — Рота подъем! Выходим, строится на утреннюю зарядку!       — Ты охренел? Я сейчас убью там кого-то! Заглохни! — сыпались угрозы в адрес дневального.       — Кто там охренел? — послышался знакомый голос.       В дверном проеме стоял начальник штаба Бабочкин. И не очень одобряюще смотрел на роту. Молодые, уже одевались, а вот «деды» еще только вставали со своих кроватей и терли лица.       — Шевелите батонами, товарищи дедушки! — смеялся Бабочкин. — Сегодня будет все как полагается!       — Ему чего ночью жена не дала? — ругался Кузя.       Через десять минут рота уже бежала свой первый круг. Он дался легко, второй похуже, а третий вообще кто-то пробежал, а кто-то просто дошел пешком. Каждый круг составлял примерно один километр.       — Теперь вы будете каждое утро бегать! — орал Бабочкин. — Если утром я не увижу на зарядке вашу роту! Вам будет залет бойцы! Скоро сдавать нормативы! А вы, блин, как бабы на шпильках бегаете! На втором круге почти вся рота сдохла! Это еще автоматы и озэка не проверяли! Там вообще темный лес надо думать!       После зарядки бойцы заправили кровати, а дежурный провел утренний осмотр и все строем отправились на завтрак. Пошли даже «дембеля». Шли строем и с песнями. Все, как полагается в нормальной армии. «Деды» составляли первые ряды колонны, молодые шли сзади. После развода отправились на работу в автопарк.       Утро выдалось морозным, но ближе к обеду стало теплее. Так как Коля мало понимал в технике, то только подавал Винни гаечныеключи, который в свою очередь уже собирал газ-66. Кузя собрал почти все машины, которые на нем висели. Осталась только эта «шишига». На двигатель уже поставили почти все навесное оборудование, осталось воткнуть только стартер, чем и занималсяВинни. Руки уже плохо слушались, замерзли. Но Димон сказал:       — Пока не поставите все оборудование греться не пойдете!       — Винни, давай родной, ставь стартер и пошли! А то я скоро ледышкой стану! — ныл Коля товарищу на ухо.       — Никитич, заткнись! У меня у самого пальцы уже не слушаются! Попробуй сам тогда вставь! Видишь, чего-то не дает!       Николай отогнал Винни от машины и попытался сам вставить стартер, он вроде и вошел, но до конца так и не сел. На руках у них были тонкие рабочие перчатки, они просто обледенели. И когда Коля достал стартер не смог его удержать в руках, и онвыскочил. Приземлился прямо на ногу бойца. Коля закричал от боли и, матерясь, поскакал на одной ноге в вагончик.       — Что случилось? — рассматривал опухшую ногу Кузя.       — Стартер не удачно приземлился!       — Ну, ничего нельзя тебе доверить! Нет, тебя к технике допускать нельзя! Сломаешь на хрен все мне!       — Соседи сказали, что Иванычу булки опять привезли. Пусть с Елкой сходит. А то жрать охота, — открыл глаза, дремлющий Джон.       — Какие от него булки? Он еле сюда прискакал, — сказал Кузя. Выглянул из вагончика и крикнул, — Тема, бегом ко мне!       Он коротко объяснив задачу «слону», лег обратно на диван.       Ребята взяли два пакета и отправились на свинарник. Там главным был Иваныч, прошел почти весь Афган, но перед самым выводом ограниченного контингента, был контужен в одном из боев. Дальнейшую службу ему запретили, и он остался работать в свинарнике. Туда посылали только стукачей и изгоев. При встрече с ними, никто им не жал руку, и боялись их как проклятых.       — А что за булки?       — На свинарник возят разные булочки, у которых срок годности вышел. Ими кормят свиней. — Пояснил Елка. — Мы иногда их берем. Подумаешь день просрочки. Главное с мясом и яйцом не брать. А с вареньем, что им будет?       — И что? Можно так к нему подойти, попросит и он даст?       — Если нормальное настроение, даст. А иногда и не дает. Случаются после Афгана у него закидоны, а так мужик мировой! — Елка засмеялся. — Правда, в прошлый раз он за мной с топором бегал по свинарнику!       Теме стало не по себе.       Иваныч булок им не дал. Вначале громко орал, а потом и вовсе схватился за вилы и начал размахивать ими в воздухе.       — Еще только, щенки, подойдите! Я вас на этих вилах в воздух подниму! Ходят только попрошайничают. А потом животы у них болят и дрыщут на очках!       К «дедам» они вернулись с пустыми руками.       — Я не понял, Тема? Где булочки?       — Иваныч не дал. Тогда пролезьте через окно! Елка, мне тебя чего учить еще надо? — смеялся Кузя. — Берите еще одного бойца и бегом обратно. Без булок не возвращайтесь.       Свободным оказался Емеля, худощавый, прикольный парень. Он никогда не отчаивался и всегда мог рассказать какую-нибудь историю. Пусть в ее никто не поверить, но он будет до последнего доказывать, что это было.       — А что мне делать?       — Будешь бегать от Иваныча, пока мы пионерим булки! — пояснил Емеле всю суть дела.       — А если он меня догонит?       — Тогда будем считать тебя коммунистом! — Емеле довод Темы не понравился.       Ребята взяли Емелю, чтобы он отвлек Иваныча, пока они будут тырить булочки. Возле свинарника никого не было, просочились за здание, а их товарищ постучался в двери и стал клянчить булочки.       Окно было заколочено досками. Ребята стали их отрывать. Гвозди заскрипели, доски начали поддаваться. Но смогли оторвать только две штуки, остальные, ни в какую. Что ребята только не делали. Доски никак не отрывались. За досками окно было заколочено фанерой. Ее кое-как оторвали. Тема первым залез в окно, Елка следом за ним. Булочки были свалены в угол, гора была огромная. Ребята стали копаться, набрали два целых пакета.       Булочки были различные: с мясом, с вареньем. Но самые вкусные были бублики.       Пока пополняли свои запасы, Елка успел съесть пару штук.       — Нам повезло! Мы первые! — радовался Елка. — А то иногда придешь, до чего доползаешь, дорыскаешь. Вот смотри, даже пироги есть, — Елка достал огромный пирог.       — Да, их тут много!       Тема выползал из окна первым, проскочил легко. Принял пакеты и стал смотреть, как Иваныч носится с лопатой в руках за Емелей. Со стороны было очень смешно, Емеля еле дышал, весь был в грязи, видно не раз падал, а Иваныч бегал как молодой.       Из окна послышался крик. Это Елка застрял в окне. Тема пытался его вытащить, но он не подавался.       — Нафиг ты ел? Если еле туда пролез!       — Я думал, что и обратно пролезу.       — Винни Пух тоже думал, да застрял у кролика в норе! Теперь будем ждать, когда похудеешь!       — Какой Винни? Он же с нами не ходил.       — Ты идиот? В общем оставайся тут. Похудеешь, выползешь!       — Ты что? Он же меня прибьет лопатой! Помоги быстрее! — пытался выползти из плена Елка. Тема схватил его за руки и попытался вытащить.       — Живот в себя вбери! Помогай мне!       — Чем? У меня ноги болтаются!       Тема попытался еще раз дернуть товарища за руки. Что-то хрустнуло, и Елка освободился из плена. Осталось дело за малым, надо было покинуть место преступления и не попасть на глаза Иваныча. А он бегал за Емелей, прямо по дороге, что вела в автопарк. Когда Емеля свернул влево от свинарника, воры побежали в автопарк, Тема попутно крикнул:       — Все! Емеля, домой!       «Деды» были рады приходу «слонов». Все накинулись на пакеты с едой. В первую очередь разлетелись большие пироги с вареньем, а потом уже и маленькие булочки. Все ели и нахваливали. Джон, допивая третью чашку чая, поднял глаза и осмотрел солдат.       — А где Емеля? Его там не убили? — вспомнил про третьего «слона»Джон.       — Идет сзади! Его Иваныч так загонял, что он еле ноги передвигает! — ответил Елка.       — Точно? — подозрительно посмотрел Кузя.       — Точно! Жив.       Вскоре пришел и Емеля. Он подробно рассказал, как столько времени бегал от Иваныча. Оказывается он не все бегал, а убежит от преследователя — отдохнет за пригорком, а потом опять приходил и стучался в двери к Иванычу. Товарищ сильно достал старого старожилу, теперь дорога в свинарник ему была закрыта.       ПЯТАЯ ГЛАВА.       До нового года оставалось три дня. Первый год не в кругу друзей и родных. А хотя почему? В кругу друзей, новых друзей! С Кабаном Коля успел неплохо подружиться. Не зря говорят, нет верней армейских друзей. Армия сближает.       А еще сегодня Николаю пришла первая посылка. В основном там были всякие сладости. Раньше, на гражданке, он не особо любил конфеты и прочие лакомства, но в армии шоколадных конфет не дают, только леденцы «Барбариски» и «Дюшес». Поэтому ужасно хотелось конфет, шоколадных конфет! Также заканчивалось мыльно-рыльные принадлежности: шампунь, мыло, крем для бритья и станки уже были старые и затупились.       «Деды» говорили, что личные вещи у вас не тронут, поэтому можете заказывать, даже телефоны. За посылкой Коля пошел вместе с Комаром, он был не только посыльным на «пятак», но еще и почтальоном. Почта находилась в пяти километрах от их части. Идти надо было по все в гору.       — Надеюсь, тебе там не двадцать килограмм всяких вкусняшек послали? — их молчаливый походразбавлял своей речью Комар. — Нет. Двадцать кэгэ это хорошо, но я думаю, ты устанешь его на себе нести! — Комар употреблял мат повсеместно, даже если этого делать не нужно. Что ни слово, то мат. — Я бы тебе помог дотащить. Но я свое уже оттаскал!       — Я донесу!       — И вообще, надо Артуру сказать, чтобы тебя сделал почтальоном, а то я уже устал бегать за письмами! Первое время со мной походишь, я тебе все расскажу, а потом ты уж сам! А что тебе должны послать?       — Не знаю, просил всяких сладостей, ну и телефон.       — Это правильно. Телефон твой никто не тронет. Деды гарантируют. Главное перед командованием не светись! А то был тут такой Образцов! Образец, твою мать, для подражания! Засветил телефон! Потом две недели Ржавый тумбочки и кровати проверял, и на утреннем осмотре был! Заколебались телефоны ныкать!       — А разве он бывает?       — Что?       — Утренний осмотр?       — Командир скажет, будет! И осмотр и зарядка! Даже стрельбы и сдача нормативов!       — У нас же автоматов нет!       Автоматов у них в роте не было. В оружейке хранились только инструменты: топоры, ножовки, лопаты и лом, который кто-то пытался завязать узлом. Так же там находился сейф, в котором ребята хранили расход для «дедов» и чайные принадлежности.       — В соседней части берем! Постреляли, почистили и сдали! Все как полагается! Это ж армия, брат! Мать ее за ногу!       — Понятно! Я раньше думал в армии по-другому!       — А как? Сериал «Солдаты» насмотрелся? — усмехнулся Комар. — Я тоже его смотрел, когда готовился уходить в армию!       — Ну и это тоже. Думал, физзуху подтяну, научат некоторым приемам! Ну и все такое! Мы все-таки во внутренних войсках служим.       — Думал, Рэмбо будешь? Ты в какие войска попал? ВВ — внутренние войска! Какие приемы? Наша задача сидеть и не пукать, пока не скажут. Все! А террористов пусть вон вэдэвэшники вяжут! Правда, — запнулся Комар, — бывают, что нас привлекают, но очень редко.       — Куда?       — В некоторых частях происходят беспорядки, особенно, где черных до фига, вот нас и привлекают для усмирения их. Я раз ездил на такое, всякого насмотрелся. Проломленные головы, переломанные конечности. Фу. Мерзость. Больше не охота ехать туда.       — Все понял! — все вопросы у Коли отпали. Дальше они шли просто молча.       Посылка была не большая, почти десять килограммов. Распечатывать ее сразу не стали. И нельзя было, только в части при «дедах».       — Не дай Бог, ты ее откроешь без нас! — напутствовал Колю Кузя.       Когда ребятапришли в роту, «деды» уже ждали их в бытовке с горячим чайником! Винни был дневальным и выглядел напряженным. Неужели у них опять залет? Или его так напрягает присутствие «дедов»? Посылку открывал Кузнецов, перебрав ее, вручил Коле все мыльно-рыльные принадлежности. Так же на дне лежала пара носков, чем-то набитая.       — Никитич, я чего-то не понял? Тебе еще не положено таскать их! Портянки крути, салага!       — Это телефон там! — пояснил Коля своему «деду».       — Дай-ка заценить!       Кузя достал телефон из носка. Включил его, заиграла музыка. Передал телефон «деду».       — Смотри, чтобы чистые были! — подколол его Джон.       — Пошел ты!       — Да, ладно! Чего ты? Я же просто прикалываюсь.       Как и обещали, «деды» не стали отбирать у него телефон. Коля с ним проходил почти месяц. Аппарат был отличный, карта памяти, фотокамера, выход в интернет. Не каждый мог похвастаться таким телефоном. Сим-карту, ему также послали с Тихограда, ту с которой он ходил на гражданке.       Коля вместе с «дедами» попил чаю, а потом, что осталось, отнес пацанам своего призыва. Парни были рады, после посылки никому не хотелось идти на ужин и они остались в казарме.       На следующий день «деды» их вновь обескуражили. Задача перед ними стояла не простая.       — Вообщем, так слоны! Вам надо пробраться на свинарник и захватить в плен врага и принести сюда. Чтобы враг не сбежал, разрешается ему перерезать горло, — Артур достал из тумбочки огромный нож. — Что рука не поднимется? — рассмеялся, глядя на их лица. — Вашим врагом будет овца!       — Ты хочешь, чтобы мы сперли овцу? — удивились молодые.       — Ага. Хочу шашлык настоящий из баранины! С вас мясо, с меня шашлык! Поняли?       — Так точно!       Темной ночью на задание отправились Коля, Кабан, Винни и Тема. Козлов умел разделывать скотину, на гражданке любил охотиться, поэтому без него никуда. Для их стояло две не решаемых пока задач. Первая, как украсть. Вторая, как пройти с овцой мимо поста часового. Как пройти в ту сторону понятно, можно выйти на «пятак» и зайти через северные ворота КТП, там стояли свои. Но как пройти обратно? Через центр ведь не пойдешь с мертвой овцой и через часового нельзя, сразу же сдаст. Решили, оставим ее в автопарке, а на завтра забрать. И так один вопрос был решен. Остался еще один. Это взял на себя Кабан.       — Есть одна мыслишка! Я ее весь день обдумывал. Должно получиться, — он взял два гаечных ключа, лопату, монтажку и мешок.       На их счастье начался снегопад. Ребята на полусогнутых ногах отправились к свинарнику. Подошли к дверям, где должны находиться овцы. Ворота были закрыты на замок. Проушины прикручены к дверям на болты гайками на улицу. Кабан взял ключи и начал откручивать гайки. С крипом они поддались механику, ребята боялись, что скрип услышит Иваныч, но пронесло. Через пять минут вошли в сарай, овцы заблеяли. Выбирать долго не стали схватили самую первую овцу, что была ближе всех, связали ей кое-как копыта, завязали морду и, засунули в мешок. Предварительно вернув все на прежнее место. Тема пару раз поскользнулся и упал на пол, испачкался в навозе.       — Теперь нас по запаху найдут! — прокомментировал Коля.       — Никитич, бери лопату и копай подкоп! — скомандовал Кабан.       — Зачем? — опешил Коля.       — Пусть думают, что подкоп сделала овца!       Коля начал долбит промерзшую землю. Когда устал, передал эстафету Теме. За тридцать минут лазейка была готова, и они покинули место преступления. Винни шел последним и заметал следы за товарищами.       — Ты что делаешь? — остановился Кабан.       — Следы заметаю! — удивился вопросу Винни.       — А на какой хрен? Будто нас не найдут так?       — Зато следы наши не увидят! — гордо ответил сослуживец.       — Придурок, у всех солдат кирзачи! Следы одинаковые! К тому же идет снег! — Кабан постучал по лбу Винни.       — Подумаешь, перестраховался! — пробубнил товарищ.       Разделывать решили за северными воротами КТП, чтоб не подумали на солдат. Вдруг прокатит. Они вышли за ворота и притаились в кустах за железной дорогой. Метрах в двадцати от ворот проходила железная дорога для электричек.       Козлов оказался хорошим специалистом по разделыванию туш животных, через час они уже завернули разделанную овцу в мешок и отправились обратно в автопарк. Внутренности закапали в снег за железной дорогой.              — Ну как? Сняли часового? — уже утром поинтересовался Артур.       — Да, в автопарке спрятали! В старом боксе. А чего? Сейчас зима не испортится, — отчитался Кабан о проделанной работе.       — Верно. Молодцы! После развода отведешь!       Вечером в казарме Артур ходил счастливым. На новый год будет шашлык. Но радовался он не долго.       После ужина в казарму пришел комбат, и рота построилась в одну шеренгу на взлетке.       — Сегодня ночью, кто-то нагло спер овцу из свинарника! Я надеюсь, это были не вы? В части будет проведено расследование! — ходил мимо своих подчиненных полковник.       — Товарищ полковник, — встал на защиту старшина. — А почему вы думаете, что это наши солдаты? Может она сама сбежала? Или кто-то другой ее скоммуниздил!       — Да, потому что наша часть самая разложившиеся! Кто не ходит по утрам на зарядку? Вы! Кто в столовую бегает козлиными тропами? Опять вы! У кого деды как попугаи одеты? Опять у нас! — кричал Ржавый. — Была бы моя воля, я бы… я бы… выгнал вас из этой гребанной армии ко всем чертям!       — Я думаю, многие были бы не против этого! — высказал всеобщее мнение старшина.       — Что? — удивился не виданной наглости полковник. — Старшина, после отбоя зайдешь ко мне в общежитие! Какие будут солдаты, когда их прямые командиры нарушают дисциплину и не соблюдают субординацию! — уходя, бубнил себе под нос Ржавый.       — Достал уже! Думал никогда не уйдет! — кинул в след Мамаев. — Старики, зайдите ко мне. Остальные разойдись!       «Деды» скрылись в каптерке вместе со старшиной.       — Это вы были? — спросил старшина, когда Джон захлопнул двери.       — Ты чего? Нет, — сказал Артур и подкурил сигарету.       — Правда?       — Зуб даю, — встрял в разговор Джон.       — Твои зубы никому даже даром не нужны, — засмеялся старшина. — Смотри, уже сгнили все!       Старшина из ящика тумбочки достал бутылку водки и поставил ее на стол. Также из черного ящика достал стакан, осмотрел «дедов».       — Как молодые? — старшина бурил взглядом стариков.       — Все нормально, — кивнул Артур.       — Только какие-то неженки, — добавил Кузя.       — Вы их недавно прокачали?       — Да. Откуда знаешь?       — Просто я наблюдаю за своими солдатами. Они бегают как заведенные. Наверное, батарейки им подзарядили?       — Ага.       — Не настучат?       — Увидим, — пожал плечами Артур.       Старшина достал из ящика еще три стакана и наполнил их огненной водой.              Молодые были предоставлены самим себе. Получали какой-то кайф. Это было впервые за три месяца службы. Раньше Коля не мог себе, и представить, каково это быть предоставленным самому себе. Свобода.       Коля просто сел в бытовке и наслаждался тишиной.       — Как это классно!       К нему подошел Комар и пнул по ноге «духа».       — Чего развалился?       — Просто. Нельзя?       — Можно. Но есть дела. Пойдем покажу.       Комар отвел Колю в оружейку и показал на старые расходы.       — Это расходы, — на немой вопрос ответил «дух».       — Я вижу, но почему вы их не выкинете? Хотите тараканов развести? Воняет же.       — Вымоем, — склонил голову Коля и позвав Винни, начал собирать тарелки.              Этот Новый Год был первым Новым Годом в армии и последним, который он должен был провести в наряде.       Коля заступал в него опять вместе с Елкой. Они разделили время кто и когда должен стоять на тумбочке, слону досталась вторая половина ночи. Значит, Коля должен был не спать всю ночь. Работой их озадачили только до обеда, а после был выходной, и солдаты готовились к празднику.       С овцой прошло все гладко, Иваныч все-таки поверил, что она сделала себе подкоп и сбежала. После обеда «деды» отправились делать шашлыки, «слоны» стали готовить столы в ленинской комнате. Масяня и Комар принесли еду и фрукты из магазинов, купленные на деньги командования. Ромуальдо назначили ди-джеем, он принес из соседней казармы диски с музыкой и прослушивал ее, чтобы найти нормальный музон. Все были заняты своими делами.       День близился к вечеру, в ленинской комнате составили парты и начали накрывать на стол. Коля, приготовившись к наряду, стал помогать ребятам. На тумбочке никто не стоял, все бегали по роте. К десяти вечера стол был накрыт, в казарму пришли: полковник Рыжов, подполковники Ватин и Бабочкин, майор Груздь.       — Вот закончился еще один год, — начал Ржавый, собрав всех за столом в ленинской комнате, — этот год был не простой. Для нас это просто год, для вас, — выдержал паузу, — дембельский год. В этот две тысячи девятый год вы все отправитесь домой. Демобилизуетесь! Кто-то весной, кто-то осенью, но вы все уже будете дома. Следующий новый год встретите в кругу семьи, но прошу не забывать армию и в следующий раз поднять бокалы с шампанским не только за друзей и своих подруг, но и за тех, кто сейчас, в эту новогоднюю ночь, защищает рубежи нашей родины! С Новым Годом! — полковник поднял бокал с детским шампанским и поставил на место.       — Я в свою очередь, — взял слово Ватин. — Хочу вспомнить историю. В далеком девяносто пятом году, многие вот также сидели за столом и отмечали Новый Год! Но мало кто знал, что где-то на Северном Кавказе наши ребята проливали за нас кровь! И командуя взводом, я тоже встречал тот Новый Год в окопе. Хочу поднять этот бокал за то, чтобы в нашей истории такого больше не было! За тех парней!       Все, не чокаясь, выпили лимонад.       — Может шашлык, товарищи командиры? — встал из-за стола Артур. — Настоящий!       — Мамаев! — рявкнул полковник. — Ты же утверждал, что они не крали овцу!       — Дак, мы это… — замялся старшина.       — Купили, — спас ситуацию Кузя. — Он настоящий, из свинины.       — Купили, блин! — заулыбался полковник. — Потом узнаем, у кого и где купили!       — С Новым Годом! — нарушил молчание майор.       — Так, — вновь начал речь командир части. — Президент объявил десять праздничных выходных, поэтому на этот период все работы прекращаются, остается только служба: несение караулов и наряды. Подъем будет в семь утра. Отбой в двадцать три ноль-ноль. Встретимся через год.       — Ура! — ликовали солдаты.       — Дневального позовите за стол! — уходя, кинул полковник.       — Ты чего делаешь? — посмотрел на сослуживца Кузя. — Какой на хрен шашлык? Еще командиру части, который жопу рвал в поисках овцы!       — А что? Он же сам сказала, что она сбежала? — ответил Артур.       — Ладно, братва, пора и беленькую открыть! — перебил друзей Джон. — Елка, двери на замок и к нам за стол!       — Никитич, несиводяру, — обратился к Николаю Кузнецов.       Через секунды две холодные, ледяные пол-литровые бутылки стояли на столе рядом со стопками. Димон налил Артуру, Джону и себе. Произнеся тост, старики выпили.       После двенадцати все разбрелись по роте, разговаривать по телефонам. Ходить с телефонами хоть и нельзя было, но они имелись у всех. Коля тоже позвонил своей маме, давно не общались, недели две, наверное. Рассказал коротко о службе, чем занимался и о том, как встретили Новый Год. Ничего интересного и полезного она из его рассказа не узнала. А дома, праздник справляли они вдвоем — мать и отец, чуть позже к ним спустились соседи. Отец с работы пришел уже пьяный, поэтому после боя курантов, он выпил пару стопок и лег набоковую, в общем, все было как всегда.       Николай уже собирался выключить телефон, как раздался звонок. Номер был не записан в адресной книжке.       — Да, — осторожно ответил Коля.       — Какая же ты сука! — произнес знакомый голос и сбросил вызов.       Коля его узнал сразу же — это была Ирина. Но сейчас его мысли были заняты другим, поэтому он просто выкинул из головы ее звонок. Мало ли что пришло в голову пьяной девчонке.       К трем часам все разошлись спать, кроме троих «дедов». Они, переодевшись в гражданку, которую хранили в каптерке, пошли в центр поселка на елку.       В ленинской комнате прибрались вместе, весь молодой призыв, а в остальных комнатах прибирался уже один Коля. Так и не удалось ему поспать ни минуты.       Часов в пять утра в казарму явились «деды», пьяные в хлам. Прошли в расположение и рухнулись в кровати. Если у них, старшего призыва, был выходной, то его не было у «слонов». Утром они так же принесли расход для своих «дедов». Когда те проснулись, заправили кровати их. А «деды» проснулись только перед обедом, точнее их разбудил Юсуп и Ахмед, они были с другой казармы. Когда рота ушла в столовую, Юсуп достал из кителя две бутылки водки и поставил на табуретку.       — Никитич, — позвал дневального Артур, — неси кружки.       Артур разлил водку по кружкам, одну предложил Коле.       — Нет, — попытался отказаться он.       — Ты чего не пьешь, что ли? — удивился Артур.       — Пью.       — Ну, дак пей! Пока разрешаю!       Они чокнулись, и Коля опустошил кружку. Горячительная вода потихоньку потекла в желудок, нежно обжигая все на своем пути. Водка сразу же дала в голову. После выпили по второй, стало вообще хорошо. Так Коля впервые попробовал в части спиртное.       — А теперь иди! Скоро рота придет с обеда! Ты главное не спались в столовой! А то накажу, — рассмеялся Артур.       Николай стал на тумбочку, ожидая второго дневального.       Дни пролетали монотонно. У «слонов» было только обслуживание «дедов»: расход, заправка кроватей, сигареты и другую ерунду. Сильно «деды» их не напрягали, в основном пачка сигарет в день, иногда просили баночку «яги». Но это было максимум.              Ирина справляла Новый Год со своим Сашей. Парень не плохой, богатый, точнее сказать его отец богатый. Он оккупировал почти весь Тихоград, скупил половину недвижимости. А скоро откроет свою сеть магазинов, которая выйдет за пределы района.       Родители Саши решили не мешать детям и отправились к друзьям.       Ирина закончила сервировку стола. Скоро придет Саша и принесет мандарины. Какой Новый Год без мандаринов? А они, к сожалению, забыли. Раздался звонок в двери.       — Милый это ты?       Девушка подошла к дверям и недожидаясь ответа, открыла дверь. Саша нежно приобнял ее и поцеловал в щеку.       — Как поживаешь наша прелесть? — спросил Саша и наклонился к маленькому животику девушки.       — Брось ты! Он еще ничего не понимает, — заулыбалась Ирина.       — Он уже может реагировать на свет.       — Откуда ты знаешь?       — Заходил в компьютер, а там у тебя была открыта страничка на форуме. Немного почитал. Так сказать развиться.       Ирина достала пакет с мандаринами и выложила их на стол. Девушка оглядела комнату. В углу стояла искусственная елка, она вся светилась. Телевизор включен, играют различные клипы. На столе стоят различные салаты, бутылки вина и коньяка. Вроде все нормально.       Ирина сходила в соседнюю комнату и переоделась.       — Саша, иди переодевайся! Скоро куранты будут бить!       — Бегу!       Саша заскочил в комнату, крепко обнял девушку и повалил ее на кровать. Начал покрывать ее шею нежными поцелуями, руками начал ласкать ее тело, но когда они попали под подол платья, Ира сразу же остановила его.       — Нельзя! Скоро Новый Год! Мы не успеем.       — Успеем. Я по-быстрому.       — Нет, я сказала.       Ирина встала и вышла в другую комнату.       Президент выступил с праздничной речью. Куранты пробили двенадцать часов. Молодые люди чокнулись бокалами, загадали желание и опустошили их.       Через пару часов, Саша крепко напился. Он опустошил почти всю бутылку коньяка.       — Как мне надоела эта ложь! — начал Саша.       — Какая ложь? — не поняла Ирина.       — Вся эта! — он указал на живот девушки. — Ты даже не знаешь, чей он. Мой? Не мой? Мало того, что этот урод унизил меня прилюдно, дак еще и обрюхатил мою девушку!       — Саша, замолчи! Я тебе правду говорю, он твой.       — Ты с ним спала, когда была со мной? — Саша посмотрел в глаза девушки, они дико бегали.       — Нет, я спала с тобой, когда была с ним — промямлила девушка. Она впервые видела Сашу в таком состоянии и поэтому побоялась соврать. — Но мы предохранялись.       — Резиной? Таблетками?       — Нет.       — Сука! Я его убью! Где он служит? Ты знаешь?       — Нет. Я не слежу за его неудачами. Мне плевать на это.       — Узнай. И запомни. Если ребенок будет не мой, то лучше беги. Я тебя и твоего отпрыска на ремни порежу. Запомнила? — Саша размахнулся и отвесил крепкую пощечину Ирине.       Девушка не удержалась и у пала на пол. Из глаз потекли огромные слезы, на лице отобразился страх. Как Саша мог с ней поступить, он же всегда был с ней милый и добрый. А через час его словно подменили.       — Милый, я все узнаю, — начала заикаться девушка. — Но я клянусь тебе, это твой ребенок.       Саша посмотрел на Ирину, плюнул ей в ноги и ушел из квартиры.       Девушка, закончив плакать, взяла телефон и зашла в галерею, начала рассматривать фотографии. Листала и вспоминала счастливые дни. А потом появилась фотография, где Коля целует Ирину. Она сделала пару манипуляций пальцами и на дисплее появилась надпись «удалить?». Девушка замешкалась и отменила. Потом по рыскав в адресной книге нашла номер и набрала абонента. На том конце ответили:       — Какая же ты сука! — прошипела девушка.       ШЕСТАЯ ГЛАВА.       За весь год в армии Старый Новый Год стал для Коли самым тяжелым периодом службы. День начинался как обычно: подъем, зарядка, завтрак, развод, рабочка. После отбоя, «деды» подняли всех «слонов» и построили на взлетке. Это было впервые за всю «стодневку».       — И так, — начал Артур. — Вы знаете, что от «стодневки» можно откупиться? И сегодня я вам предоставляю такую возможность. Возможность не шестерить дедам. Но, к сожалению, не всем, а только троим. Другие трое будут так же, как и прежде тянуть «стодневку», но уже только двоим: Джону и Кузе. А кто решит откупиться, пусть готовят по десять тысяч рублей. А теперь можете идти в спортуголок и решать, кто останется шестеркой и будет дальше тянуть «стодневку», а кто откупиться будет тому счастье.       — У меня вопрос? — спросил Емеля.       — Валяй!       — А кому деньги отдавать? И что будет, когда мы откупимся? В какой срок нужно достать деньги и кому надо их отдать.       — Деньги надо будет отдать в течение этого месяца, — начал пояснять Артур. — Когда решите откупиться, я сразу вас «расстегну». И вы станете полноценными черпаками. Разумеется, деньги отдавать мне.       — Но, я хочу вас предупредить, — хотел напугать Кузнецов. — Вы знаете, почему все остальные деды сидят без слонов? Почему у них нет авторитета в казарме? Почему их другие деды не уважают? Потому что в свое время, они тоже решились откупиться! Вначале, пока деды были в армии, жизнь у них была хорошая, но черпаки им не подавали руки и никогда не принимали за своих. И как вы уже заметили, сейчас они тоже не в авторитете. Лично я, вам руки не подам! Вы, пока не пройдете «слонячку», никогда не станете настоящими дедами!       — И я тоже. Даже рядом срать на одном гектаре не сяду с таким салагой! — поддержал сослуживца Джон.       На все — про молодым был отведен час. Решение надо было дать именно сегодня. Коля только перед дембелем Артура узнал, почему в тот вечер они срочно должны были дать ответ. «Слоны» отправились в спортивный уголок для принятия решения, кто откупиться, а кто нет.       — Я для себя уже все решил, — сказал Кабан. — Я пришел сюда один из первых. Начал шестерить сразу, и хочу пройти этот путь до конца.       — А меня уже все достало! Все эти расходы, стирка и прочее, — ответил Док. — На хрен, все это! Я чего сюда призвался, чтобы дедушек ублажать? Я пришел родину защищать! Проще откупиться! Позвоню матери, пусть пришлет денег. Десять штук для гражданки нефиг и много. Может мама поймет? И мне поможет. А пока «стодневку» тянешь, тоже денег много уйдет. Гораздо больше!       — Не чего себе! — поднял вверх брови Винни. — Десять штук не так много? Да у моей матери зарплата всего восемь штук в месяц! Вы представляете, что будет с ней, когда я попрошу у нее такой перевод? Ее кондратий хватит! У нее инфаркт будет! Ей надо два месяца работать! На хрен! Я лучше «стодневку» оттяну! Чтобы это мне не стоило!       — Я ведь тебе сказал, что ты потратишь больше! — попытался переубедить Док. — Мне пацаны рассказывали, что каждые тридцать дней надо будет делать переводы. У одного моего кореша Антохи, последний перевод деду составил тридцать штук! Нет, зря ты не хочешь откупиться!        — Я тоже лучше откуплюсь, — наконец-то нарушил свое молчание Емеля. — Друзьям клич кину, пошлют! Я лучше отдам сейчас десятку, чем так по копеечке, а потом смотришь и полтинник уже втюхал! Это сейчас они с нас мелочь сшибают. Кто знает, какие у них потом запросы будут! Может, захотят на дембель по сороковнику? Нет, ребзя, я денежку лучше так намучу, сейчас. Отдам десятку и буду отдыхать. И зарплата всегда целая, а не только тридцать рублей, на которые две пачки сигарет нормальных не хватит!       — Да, я тоже слышал о таком! — сказал Козлов. — Мне Масяня рассказал, что раньше здесь творилось! Кузя с Джоном кучу денег въебали в дедов. Осенью тут был двухгодичник Скин. Для него наши деды каждый день таскали фрукты разные, йогурты и прочее. В среднем выходило по двести рублей на день. Это шесть штук в месяц! Нафиг я лучше отдам десятку. Но, блин, денег нет! Мама сейчас переезжает в Питер.       — Чтоб поближе к сынку? — съязвил Кабан.       — Пошел ты! Она просто переезжает. Я решил, что здесь останусь после армии, вот она и решила переехать тоже. Работу уже нашла одну.       — Я не знаю! Об этом не думал! — начал Коля размышлять вслух. — Десять штук для моей семьи это много. У моей матери зарплат всего четыре тысячи, поэтому как бы мне не хотелось, откупиться, я буду тянуть «стодневку»!       Вы думаете, он повел себя по-мужски? Гордо принял участь «слона»? Ничего подобного — просто побоялся. Побоялся, что если дома попросит десять штук, его не поймут? А у друзей таких денег не найти, к тому же половина их сейчас еще в армии. Чтобы маме заработать такие деньги, ей придется работать три месяца и не есть. А отец работал каменщиком, и сейчас была зима. К сожалению, с недавних пор эта профессия стала сезонной работой. Поэтому у отца на сегодняшний день постоянной работы не было. Значит, десять штук у него тоже нет. А младший брат, сейчас работает и получает всего десять тысяч. Помогает семье.       — Ладно, я тогда откуплюсь! — как будто Козлова вынудили принять это решение. — Мама поможет. Работа у нее есть. Думаю, за месяц или два смогу расплатится с Артуром.       После этих слов, «слоны» снова вышли на взлетку, «деды» пристально сверлили их глазами. Они ждали ответы.       — Ну, что решили? — улыбался Артур. — Ты, — подошел к Кабану, — что выбрал?       — Я буду тянуть «стодневку»!       Так он прошелся по всем молодым. Результаты его не особо порадовали. Оказывается, он с Димоном поспорил, что почти все захотят отдать деньги. Из-за этого сумма и была маленькой.       — Никитич, я думал ты со мной, — смерил Николая с ног до головы Артур. — Ты разве не понимаешь, что я тебе дал возможность свободы. Ты уже с завтрашнего дня мог быть свободным, «расстегнутым». Жил бы спокойно. Не думал, что ты меня кинешь! Я вам, сукам, еще устрою сладкую жизнь!       — Артур, хорош, запугивать наших слонов! — встал на их защиту Кузя. — Ты предложил им возможность откупиться, и мы поддержали это. Результат ты увидел! Он, конечно, неожиданный, но это мужики. И не тебе превращать их жизнь в рай или в ад. А нам. Теперь они наши слоны! И только наши.       — Да пошли вы! — разозлился карачаевец.       — Вы теперь наши слоны! Шустрите только на нас! Артур — дед, но не ваш. Он не может вам приказывать. Вы не будете ему ничего делать: не заправлять кровать, не носить расходы и сигареты. У него есть свои слоны, которых он «расстегнул». Ясно?       — Да! — ответили хором неоткупленные.       — Если вы себя правильно поставите, то эти суки будут еще и вам, потом шестерить. Даже когда мы уйдем на дембель!       Артур разочаровался. Зло посмотрел на «слонов», плюнул им под ноги. Ребята отправились спать. Лично Коле не спалось, они сделали свой выбор. Важный выбор. И куда заведет эта дорожка, они не знали.       «Деды» тоже не спали. Они обсуждали выбор молодых. Оказывается, Артур надеялся, что минимум четверо человек решат откупиться. Среди которых будет и Коля. Артур и Джон считали его слабохарактерным и мягкотелым. Думали Коля, Емеля и Козлов, будут одни из первых, кто побежит к Артуру, чтобы откупиться. Но ему вышел облом! Он проиграл спор! А проигрывать не любил. Еще из их разговора Коля узнал, что он с Кабаном буду тянуть «стодневку» для Джона, а Винни для Кузи. После этих слов Никитич провалился в сон.       Утром, Кабан рассказал, что в ту ночь тоже не спал. Артур сходил к дневальному и взял тапик. Хотел прокрутить их, пока они спали, но Кузя вновь встал на защиту своих «слонов»:       — Иди своих слонов прокручивай! А наших не тронь!       — Вы хотите со мной разругаться из-за этих салаг? — злился Артур.       — Слушай, Артур, ты тут не один, кто держит казарму. Я тоже кое-что стою!       — Без меня тут жопа настанет!       — Ничего подобного! За мной тоже есть авторитет! И я смогу поднять дедов других казарм!       — Посмотрим? — сказал Артур, и лег спать.       — Не буду я спорить! Я и так это знаю! Ничего плохого не будет! Так, что Артур не надо меня пугать! Я тебе не молокосос!              День шел как обычно. Коля, Кабан и Винни потихоньку тянули «стодневку». Джон и Кузя сильно не напрягали. Артур же не раз требовал от них сигарет, и заправить его кровать. Но они ничего не делали, тогда он напряг одного из своих.       Козлов, Док и Емеля завернули на кителях конвертики, расстегнули верхнюю пуговицу и ослабили ремни. Теперь их ремни проходили по клапанам карманов. Так же вместо портянок им разрешили носить носки. Самое главное, чтобы командирование не прознало.       Ребята работали, как и все. Но как только их «расстегнули» то поведение их сослуживцев резко поменялось. Как будто они пришли сюда служить на полгода раньше своих товарищей. Правду, говорят, хочешь узнать человека, дай ему власть! Их отношение к товарищам тоже поменялось. Они смотрели на них свысока.       Вечером Артур бегал по роте и был очень зол. Как ему не злиться? На сигареты денег нет. Никто их не намутит. Он подошел к Коле:       — Почему ты решил тянуть «стодневку»? Я в тебя верил и думал, что ты будешь со мной! Думаешь, зря я тебе про это говорил?       — Артур, мне никак не собрать столько денег за один раз. И к тому же мы с Кабаном начинали вместе «стодневку», вот я и решил идти с ним до конца.       Позже, Коля узнал, что он подходил и к Кабану с таким вопросом.       Перед самым отбоем, Артур вернулся в казарму с двумя бутылками водки. После чего «деды» между своими койками составили табуреты вместе и начали распивать спиртное. В час ночи, Коля уже заканчивал приборку, как к нему подошел накрученный Джон и велел идти будить Кабана. После явиться в умывальник.       По его виду было видно, что эта встреча ничего хорошего не сулит. Коля сразу понял, что это Артур его накрутил, что-то напридумывал и наговорил.       — Ну что, суки? Решили, что мы лохи? Ничего не узнаем? Вы трусы гребанные! Никитич, иди, тащи сюда тапик! Сейчас я вам покажу, что такое настоящая «дедовщина»!       — Джон, что случилось? В чем мы провинились? — Коля резко перебрал у себя в голове весь день, косяков у них не было. — Мы ничего такого не натворили!       — Заткнись чучело! — он резко ударил его по лицу. — Тащи, я сказал, тапик!       Николай послушно, принес машину для пыток. Джон примотал один проводок к пальцу Никитича, а второй надел на палец Кабану, заставил их взяться за руки и начал крутить ручку. Колотило сильно, Коля раза три падал на пол. Товарищ по несчастью его поднимал каждый раз. Им нельзя было разъединяться, иначе они разорвут цепь.       Потом Джон велел Никитичу снять сапоги и встать в раковины для мытья ног. И вновь начал крутить. Раковина была скользкой, и Коля упал, ударившись головой. Из головы пошла кровь. Но Джон не останавливался, а все крутил и крутил.       В умывальник зашли Кузя и Артур. Они курили и с жалостью смотрели на «слонов». О чем-то своем разговаривали.       — Смотри, какие смирные стали! — Джон обратился к друзьям.       — Ты просто садист, — прокомментировал Кузя.       — Хотите, покажу, что я придумал? — товарищи не ответили, а просто встали и ушли.       Джону пришла дикая мысль. Он начал поливать провинившихся холодной водой, почти ледяной водой. Теперь ток проходил не только по ноге, руке и к товарищу, а полностью по всему телу. Боль была адская! Так прокручивал их пять минут.       Очень хотелось врезать этому тощему алкоголику по роже. Но делать этого нельзя, на крик прибегут Кузя и другие «деды», наваляют им по полной программе. И после такого ребят смогут отправить домой с белым билетом.       Джон отлучился минут на пять, наверное, бегал, чтобы дернуть стопку водки. И после возвращения началось все по новому, но уже крутил с большей силой. И крутил одного Никитича.       — Снимай цепочку с шеи! — крикнул Кабану Джон. — И я перестану крутить Никитича.       — Нет, это цепочка подарок от мамы!       Но минут через пять Кабан сдался, не смог смотреть, как Коля корчиться от боли, лежа на полу. После того как его товарищ снял цепочку, Джон просто озверел, сбесился и начал крутить еще сильнее. Коля вновь упал в конвульсиях. Из-за этого у него с пальца слетел проводок. Дед — алкоголик попытался поднять Никитича за воротник кителя, но у него ничего не получилось. Тогда стал пинать «слона» ногами. Коля поднялся и тут же получил тапиком по лицу, кровь из носа хлынула ручьем.       — Иди, сука, умывайся!       Джон принялся за Кабана, крутил его тоже не слабо. Но на товарища по несчастью ток действовал по-другому. Кабан не падал на пол в конвульсиях, а просто стоял как вкопанный, весь сжимался. Джон заставил его бегать на месте, но друг не мог пошевелиться. Из-за чего получил тапиком по лбу. Рассек Кабану бровь, вновь удалился.       — Что это на него нашло? — умывался Кабан.       — Хрен его знает, что за муха его укусила. Может, перепил. У моего отца такое бывает.       — Или Артур что-то наврал ему…       Договорить Кабан не успел. В умывальник зашел Джон, и пытки продолжились. «Слонов» вновь крутил под ледяным душем.       В умывальник вновь зашел Кузя:       — Джон, слушай, прекращай, отпускай их, скоро пять утра. А Никитич еще и дневальный! Он весь сырой!       — Пошел на хрен! Своего слона учи!       — Ты совсем охренел? Мы так все залетим! Ты хочешь, чтобы тут прокуратура крутилась? А если кто-то сучиться из них?       — Эти не скажут! А если сучнут, я их лично буду учить как правильно вести себя с дедушками!       — Джон, отправляйся спать! Все! Никитич, Кабан вон отсюда! — но они стояли. Не решались шагнуть. — Я сказал, бегом в расположение, марш.       — Стоять! — закричал Джон, видя, что «слоны» решились идти.       Кузя махнул рукой и, уходя, сказал:       — Смотри, если под нас начнут копать, я тебя не буду выгораживать! Пойдешь в дисбат первым же поездом.       Пытки продолжились. Мучитель отпустил друзей только в полшестого утра. А так же велел им постирать и высушить его джинсы. Последний раз, когда Джон бегал в самоход, сильно напился и где-то валялся. Все джинсы были в грязи. Через час он собирался идти на пятак. Кабан принялся стирать штаны. До подъема было совсем ничего. А на Коле была полностью сырая форма и как ему стоять дневальным? Коля начал сушить свою форму, гладил утюгом.       Они бегали как заведенные, боялись что-либо сделать не правильно, сделать что-то не так. Ребят трясло, толи от холода, толи от страха. Эта ночь, оказалась, самой позорной за всю службу Николая! За всю его жизнь! Хотелось просто провалиться. Хотелось просто плакать.       Через час джинсы Джона были сухими и лежали поглаженные в каптерке. Коля же в полусухой форме разбудил молодых и встал на тумбочку. Не спал всю ночь, глаза слипались, лицо было бледное, как у покойника. Все в роте знали, что ночью произошло. Но никто не подавал виду, лишь один Док прошел мимо его, не скрывая своей улыбки.       — Чего, Никитич, повеселился сегодня? — на обратном пути, съязвил Док.       — Пошел ты!       — А что так грубо, слоненок? У вас был выбор. Вы сами выбрали «дедовщину»! Крепитесь! — смеялся Док.       — Я хоть у матери и отца денег не клянчу на откуп!       Едва Коля успел договорить, как получил от сослуживца в живот. Согнувшись пополам, закашлял. Этот момент увидел Кузя и подошел к Доку.       — Ты охренел? — Димон поднял руку над лицом Дока, хотел ударить, но сдержался. — Убирайся отсюда! Еще раз такое увижу, будешь у меня сортиры лезвием драить!       Перед самым разводом проснулся Джон и, переодевшись в гражданку, отправился на пятак. Кузя попытался его отговорить от похода, но пьяный сослуживец его не послушал и удалился.       Джон в казарму явился уже после ужина, ему не повезло. Дежурным по части заступил майор Груздь. И когда он проверял роту, туда завалился пьяный Джон с криками:       — Кабан, твою мать, я тебя сейчас бить буду! Иди сюда, сука!       Но на его крик вышел майор, увидев такое безобразие, просто офигел. Схватил Джона и потащил в умывальник. Груздь был человеком, который любил спорт, через день приходил в роту в спортивный уголок позаниматься. Спиртное чуял за километр. Сам не пил и не курил сигарет. В праздники употреблял только анашу, надо же, как то расслабляться.       — Раздевайся!       — Т-т-товарищ майор, ик, я не пил, ик!       — Ты не понял? Это приказ! Раздевайся!       Джон разделся и встал в угол. Товарищ майор взял шланг за один конец, а второй подключил к крану. Включил холодную воду и начал поливать Джона.       — Повторяй за мной! Больше не буду пить! Больше не буду пить! — членораздельно говорил майор.       Провинившийся солдат вначале не мог ничего повторить. Получалась какая-то каша. Но после контрастного душа начал трезветь и осознавать о содеянном. Зубы медленно стучали, и тело покрылось мурашками. После такого душа, Джон трясся от холода и повесил на себя картонку с надписью «я — алкоголик».       После такого не много стало полегче, их«дед — алкоголик» перестал пить. Стал уравновешенным и меньше задираться. Его требования все сходились к одному обеспечить его сигаретами на весь день, но это задача была тоже не из легких. Курил он не много, пачки на день хватало, но еще Джон угощал всех других «дедов», кто у него попросит. Из-за такой щедрости дедушки, ребятам приходилось «рожать» по три, а то и четыре пачки на день.       Каждый вечер майор Груздь проверял Джона на алкогольное опьянение, заставлял его дышать в алкотестер. «Дед» вначале, бегал по части узнавал, как можно обмануть эту электронную фигню, но понял, что конкретного и действенного метода ему никто не может предложить. Просто решил не пить! Это было самое эффективное средство, что можно было только придумать.       У Коли на душе было очень фигово, после ночи страха скреблись кошки. Эта ночь разделила его на два я. Одно я, хотело убежать из армии, бросить все к чертям. Пусть все горит синим пламенем! Чувство стыда никак не отпускало. Можно было собраться с силами и врезать Джону по лицу! А там пусть будь, что будет. Может, не убили бы «деды»? Но покалечили точно! И жизнь пришлась бы здесь не сахар.        Это только в фильмах, молодой отвечает ударом «деду», а потом те его не трогают и он живет сам по себе. В их части уже такое случалось и не раз. В первый раз молодой сбежал, потому что все от него отвернулись, даже его призыв устроил ему бойкот. А во второй раз, один из молодых, вскрыл вены — не мог больше выносить издевательства от «дедов». Не скрывал от себя Коля и тот факт, что хотел дезертировать. Даже трибунал не пугал, не пугал и дисбат. Было страшно оставаться в армии, даже на минутку.       Второе я говорило, что надо дойти этот путь до конца, осталось еще не много. Подумаешь каких-то шестьдесят пять дней. Два месяца и свобода! Гуляй рванина, от рубля и выше! Главное не скурвиться за этот маленький срок. В армии не любят стукачей, жополизов и трусов! А если он убежит, ему обратно себе авторитет не вернуть. Даже если уйдут «деды», то слухи про его все равно останутся. Нет. Надо дослужить и дослужить надо достойно.       Коля сделал свой выбор, с которым будет жить. Дослужиться до дембеля. Вернуться домой с гордо поднятой головой, с шевронами и аксельбантом на кителе, в тельняшке и, конечно же, в берете и берцах. На груди будут блестеть и переливаться от осеннего солнышка значки. Красота! Девчонки будут заглядываться на него, он будет идти и смотреть только прямо. Кто о таком не мечтает?       Решил придержаться правила: «Что не происходит, все происходит к лучшему!».       Колю с Кабаном утешало только одно, что после той ночи фигово было не только им, но и Джону. Если у него будет хотя бы еще один залет, то полковник переведет его в другую часть. В самую плохую. А туда никому из роты не хотелось. Там не служба, там каторга!       Про эту часть ходили ужасные слухи. Говорили, что люди там жили в противоядерном бункере. Номер части был почти такой же, как и у этой, единственное отличие только буква «Я» на конце номера части. Люди не видели белого света, выходили на улицу, только на развод, зарядку и вечернюю прогулку. Хоть эта часть и относилась к внутренним войскам, даже солдаты оттуда приезжали при увольнении к ним за документами, никто ничего не рассказывал. И поэтому, чем там занимались солдаты, никто не знал. А на въезде в часть стояли глушилки, мобильной и какой-либо другой связи. На ночь бункер запирался снаружи, и в бункере не было ни одного офицера или прапорщика. Там царил полный хаос. Однажды Кузя сказал:       — Я лучше в дисбат попаду, чем в эту часть.       Ради такого счастья, Коля с Кабаном даже решилиподставить Джона, чтобы его перевели. Но ничего разрабатывать им не пришлось.              В один прекрасный и холодный день февраля, Кузнецов предложил устроить ПХД — парко-хозяйственный день. Солдаты его прозвали — просто хреновый день!       Началась приборка, все молодые и годичники прибирались, а «деды», как и полагается, валялись на кроватях. Только Кузя следил за качеством уборки. И ничего не предвещало беды. Но судьба думала по-другому. В казарму к ним заявился сам полковник Рыжов. Никто команды не подал, так как на тумбочке должен стоять Емеля, который сейчас на карачках мыл под кроватью у Артура, а Комар убежал на пятак за сигаретами. Едва Ржавый увидел эту картину, сразу же начал кричать!       — Какого черта! Носороги вы гребанные! Всех в дисбат!       Через час Джон и Барат собирали вещи для отправки в другую часть. Увезти их собирались перед самым отбоем.       Души «слонов» ликовали! Коля с Кабаном планировали стать свободными, но, увы, Джон их продал Артуру. Точную сумму ребята не знали, но перед отъездом «дед — алкоголик» их предупредил:       — До самого дембеля будете отрабатывать! — зло посмеялсяим в лицо.       В этот момент Коля почувствовал себя настоящим рабом. Ими не только пользовались и издевались, а теперь еще и продавали! Коля окончательно был разочарован в армии. И если такое творится по всем воинским частям, то новая война будет проиграна.       Артур оказался хорошим «дедом» — мягким. В отличие от Джона у него не было больших запросов. Все основное, а это коктейль «Ягуар» и всякую другую мелочь, кроме сигарет, покупал себе сам. У него все еще были деньги от откупленных «слонов».              СЕДЬМАЯ ГЛАВА.       Однажды, такого никогда не было за все время службы «дедов», командир решил проверить сдачу нормативов по разборке — сборке автомата и по химзащите. Если автомат они собирали и разбирали на КМБ, то с костюмом РХБЗ была совсем другая история.       Разборку — сборку автомата сдали все, а вот РХБЗ из молодых сдали только Коля и Кабан. У них в учебном заведении была начальная военная подготовка, где все это они проходили и сдавали зачеты. Остальные же его видели в первый раз. Откупленным не было применено никакого наказания, только чтобы пересдали через десять дней зачет. А вот Винни не повезло. За его воспитание взялся «дед» Кузя. Всю ночь спорткубрик ходил ходуном. Брякали, то гантели, то гири, а иногда и мешок какой-то падал. Как в фильме ужасов оттуда доносились не человеческий вой и маты Кузя. Рота не спала всю ночь.       Коля пару раз ходил в туалет покурить, Артур разрешал им курить в умывальнике.       Краем глаза он видел издевательства над Винни. Тот был полностью одет в зимнюю форму одежды: ватники, бушлат, шапка ушанка с распущенными ушами, кирзовые сапоги. И в этой амуниции он висел на турнике, а к ногам была привязана пудовая гиря.       Второй раз Винни в том же облачении отжимался, на его спине сидел кто-то из «дедов». Коля не мог рассмотреть, весь обзор закрывал Кузя, который вел не спеша счет.       — Давай, сука! — орал Кузя.       Винни не выдержал и лег на пол. Кузнецов пару раз пнул «слона» по корпусу.       — Вставай!       Он попытался встать, но ничего не получилось. Тогда Ромуальдо соскочил с подоконника и подошел к «слону».       — Слушай, Винни. Ты немного отдышись. Потом соберись с силами и вперед. Осталось еще немного и мы все скоро пойдем отдыхать.       — Рома, хорош ему там нашептывать. Лучше дай пару пинков для ускорения. Он соскочит как миленький.       Винни немного отлежался, встал.       Издевательства продолжились с новой силой.       Кузя снял висящую грушу и повешал на ее место «слона». Начал отрабатывать удары. Бить он умел. Перед армией два года занимался боксом, даже занимал какие-то места у себя в области.       Винни лишь издавал истошные стоны.       Коля с Кабаном лежали на кроватях и молча, сочувствовали своему товарищу.       После того как уехали Барат и Джон их кровати заняли Никитич с Кабаном. Они находились по обе стороны от кровати Артура. Он никого из старослужащих туда не впустил, а положил именно «слонов». После чего, годичники стали ребят хоть чуточку, но уважать.       Наутро Винни был еле живой, не выспавшийся, и сильно провонявший потом. Стоять рядом с ним, было не выносимо. Вечером Ромуальдо его поставил дневальным по роте. Как только Винни узнал об этом, чуть не заревел. Он прекрасно понимал, что ему не просидеть еще полночи.       Кузя прошел рядом с Винни и, остановившись, принюхался:       — Ты почему воняешь? Чего помыться в падлу было? Никитич, стой! — Кузяокрикнул Колюи понюхал его «белугу». — Вот видишь, Никитич не воняет! Потому что соблюдает гигиену. А от тебя за версту вонище! Как только зайдет сюда какой-нибудь шакал, сразу унюхает твою вонь! Такое нам устроит тут. Даю тебе десять минут, чтобы привести себя в порядок. Никитич, встань на тумбочку, — приказал«дед».       — Я в «белуге»! — робко отозвался Коля.       — Фигня, солнышко!       — Я не успею помыться! — поник головой дневальный.       — Тогда завтра поговорим!       Едва Кузя произнес последнюю фразу, Винни, как ветром сдуло. Коля прождал товарища почти тридцать минут. Кузнецов стоял рядом с Никитичем и читал ему лекцию о гигиене. Он любил, чтобы в роте всегда был порядок и чистота. Когда вернулся нарушитель гигиены, «дед» его вновь обнюхал:       — Винни, ты все равно воняешь! И чтобы ты не думал, что я к тебе докапываюсь. Никитич, — обратился«дед», — ты тоже его понюхай и скажи, воняет он или нет?       Коля тоже понюхал, от Винни также воняло.       — Друг, извини, но ты все равно воняешь. Тебе и одежду постирать тоже надо.       — Вообщем, так. Я просыпаюсь утром, и ты благоухаешь. Понял?       — Да. Понял, — повесил голову Винни.       — Чего расстраиваешься? Когда все лягут спать, постираешь форму. Утюгом высушишь. Тридцать минуть и она почти сухая — ходить можно. Проверено, — Коля заулыбался, вспоминая как сам сушил форму после ночи страха, которую устроил им Джон.              Утром вся рота узнала плохую новость. Винни сбежал. Парень не смог больше терпеть издевательства и сбежал. «Деды» бегали по роте, матерились. Старшина, вообще собрал вещи, ничего не говоря, вышел из расположения роты. Это был большой залет у роты. А значит, все увольнительные отменяются. Сначала решили ничего не докладывать отцам — командирам, и попытаться самим его поймать. Если им повезет, то он отделается легко и рота не пострадает.       После развода полроты ушло в автопарк, а вторая половина тайком, окольными путями отправилась на пятак, так назывался центр поселка. Ребята стояли на каждом углу, возле каждого закоулка. Артур и Кузя пошли на железнодорожный вокзал. Вдруг Винни решит смотаться на электричке в Санкт — Петербург. Артур попытался расспросить у кассира, но женщина ответила жестким отказом. Они простояли до самого обеда. Все замерзли, зуб на зуб не попадал. Трясло, как при лихорадке. Но результатов не было. Тогда Артур принял решение и после обеда отправился к командиру:       — Товарищ полковник, — начал Артур, — у нас ЧП. Солдат пропал. С утра был, а когда пошли на обед — недосчитались! Проверили, казарму, в столовой спрашивали, а также на КПП ходили. Нигде нет, нигде не появлялся!       — Вы, носороги, совсем охренели! Совесть совсем потеряли? Я вас… Да я вас… Искать! Организовать патрули по два-три человека и искать! Я пока отзвонюсь на вокзалы! Не видать мне генеральских лампасов, как своих ушей, — причитал Ржавый, набирая номер на телефоне. — Ну, надо же. Осталось всего два года. И залет! Залет!               Коле и Кабану достался участок от Южных ворот КТП в сторону дачного микрорайона. Дорога шла лесом, не было никаких поворотов или разветвлений. Они шли не спеша, оглядывая обочины, и болтали:       — А ты бы смог сбежать? Вот так струсить и сбежать! — задал вопрос Кабан.       — Саня, скажу тебе честно, у меня была такая мысля. Бросить все и сбежать, но я не решился.       — Молодец, у меня не было таких мыслей. Сбежать — это значить струсить. А я не трус!       — Нет, Кабан, чтобы решиться дезертировать, надо тоже быть смелым! Я не сбежал, лишь потому, что испугался! Испугался последствий! А ничего-то там.       — Хватит заливать! Бегут только трусы!       — На войне может быть и да, но не в этом случае, — Коля пытался доказать свою точку зрения товарищу, что даже не заметил, как кто-то мимо их шмыгнул в кусты.       — Тихо! — оглядывался товарищ. — Вон, там! — он указал рукой на елку.       Они оба ринулись на пролом в указанное место, бежали по пояс в снегу, не разбирая дороги. Впереди от нихбежал человек в военной форме.       — Винни! Стой, гад! И тебе ничего не будет! Стой, сука! — кричали убегающему человеку в след, но он не думал и останавливаться.       Тягаться с Кабаном было бесполезно, он как рысь. Едва ребята выбежали на тропку, которая шла вдоль карьера, он в два прыжка настиг жертву и повалил ее на снег. Перевернув тело на спину, увидели, что это был не Винни, а таджик. Простой таджик, одетый в военную форму. Попытались спросить, видел ли он здесь солдата. Но толком ответа так и не получили, таджик что-то лепетал на своем. Кабан с досады пнул гастарбайтера, и солдаты пошли обратно на дорогу.       Дошли до поселка, стучались в двери и расспрашивали у прохожих про солдата, но никто никакого солдата не видел. Так не с чем и вернулись в казарму. После ужина, ходили по центру поселка, но и там не встретили Винни.       Коля тогда впервые в жизни своими глазами увидел бомжей, которые доставали из помойки протухшие продукты и ели их ничуть не морщились. От одного только вида продуктов его чуть не вытошнило. Они были покрыты плесенью. Некоторые сморщенными, влажными и рассыпались в руках, а бомжи их ели.       На следующий день, им выдали военные билеты и отправили на поиски в Питер. Задача солдат была следить за вокзалами. И так три дня. Коля думал, ноги отваляться, но они так и не нашли беглеца. Командир сообщил в местный военкомат, из которого призывался Винни, и на этом их поиски закончились. После командир каждый вечер лично проверял личный состав. Делались телесные осмотры, бегали на зарядку. Вели себя, как настоящие солдаты.       «Деды», да и все кто с ним служил, проклинали Винни. Желали ему все тридцать три несчастья. И так целых три недели, пока случайным образом Артур не наткнулся на Винни в одном из магазинов поселка.       Карачаевец чуть не убил дезертира в магазине, но быстро успокоился. Схватил его за ворот куртки, потащил в штаб. Винни к этому моменту уже полностью переоделся в гражданскую одежды, поэтому найти его было трудно. Винни все это время не мылся, был грязным и вонял как бомж. Жил вместе с бомжами на старом заброшенном складе, питался, что и где найдет. Он превратился в настоящего бомжа.       Винни вначале держали в отдельной комнате в штабе, шли допросы. Сослуживцев каждый день таскали к военному прокурору. Он задавал разные вопросы, которые в основном относились к дедовщине: «Может, кто видел, как старослужащие обижали Михаила Винокурова?», « Может, кто из старослужащих обижал вас?», «Заставляли что-либо делать за себя?». И все в таком стиле! А через неделю Винни отправили в другую часть. Дело закрыли. Так ничего и не добились.       Все сержанты были разжалованы до рядовых. Всю неделю их муштровали на плацу, заставляли учить устав. Но вскоре все прекратилось. Майор нажимал на полковника, что техника в части в плачевном виде и пора прекратить всю эту уставщину. Что и произошло. Жизнь стала приходить в свою привычную колею. Работа, казарма, работа. Не стало никаких строевых, устава и прочего. Как же хорошо так служить! Никогда не думал Коля, что будет скучать по «дедовщине».              Винни не стало, а Кузя все требовал себе «слона». Артур не хотел никого отдавать, а потом вспомнил, что Емеля ему так и не отдал денег за откуп. Сколько бы он не требовал с Емели денег.       — Ладно, забирай себе Емелю! Он мне так и не отдал десятку, поэтому пусть тебе отдаст все сполна!       — Ты мне отдаешь этого ходячего косяка? Он же и шаг сделать не может, чтобы не на косячить.       — Тогда вообще никого не дам!       — Мне Никитича давай! Остальные и на хрен не нужны!       — Ага! Одного уже замордовал, теперь второго хочешь? Никитича не отдам! Емелю забирай! Или сиди без слонов!       — Ладно! — нехотя согласился Кузнецов. — Давай этого ушлепка. Буду воспитывать.       В первый раз со «слонов» Артур и Кузя требовали по тысяче рублей, а во второй они запросили по пятаку. И срок был всего неделя.       Обычно Коля, Кабан или Винни таскали бушлаты из столовки с других рот и продавали их гастарбайтерам. Такой товар пользуется большим спросом у местных строителей.       Не далеко от центра идет большая стройка. Там трудится человек сто — строят первую в поселке пятиэтажку. А бушлаты по пятьсот рублей были бюджетным вариантом для робы.       «Слоны» ходили в столовую не по дорожке с песней, а тропкой через курилку. Ходили без бушлатов. Раздевалка находилась слева от входа, никто за ней не следил. После обеда Кабан, Коля или Винни заходили в раздевалку и надевали бушлаты, после чего бежали в казарму и прятали. А вечером уже шли их продавать. Для продажи выбирали новые бушлаты, по идее должны быть младшего призыва. Но как оказалось, старики забирали всю новую форму себе, а «слонам» отдавали старую и поношенную. В своем роде Коля с товарищами устанавливал справедливость. Правда, после их действий молодым новые бушлаты не приходили, но и их старики тоже сидели без новенькой одежды. Поэтому товарищи себя не считали крысами или ворами. В то время все выживали, как могли.       Об этом маленьком бизнесе знали только их«деды». За молчание и за прикрытие они с их имели пятьдесят процентов от всех сделок. Оставшиеся деньги тратили на «стодневку». Ее тоже на что-то надо было тянуть.       Раз в казарму зашел один из «дедов» с соседней казармы. Это был Родион, все его прекрасно знали. Отличный пацан, не строил из себя офигенного «деда» российской армии. Он хоть и был якут с узким разрезом глаз, но сегодня они были широко открыты.       — Блин, прикидываете! У нас бушлаты из столовки улетают, как пули из автомата Калашникова. Что не поход туда, так вечно один или двое стариков потеряют свои бушлаты! — оживленно жестикулировал Родион. — Уже двадцать штук ушло. И никто не знает, куда они делись. А сегодня пропал бушлат Ахмеда. Он такое устроил в столовой! Охренеть! Все молодые по потолку ползали, а сейчас как ищейки ползают по части, ищут бушлат.       Артур и Кузя знали, в чем дело, но сделали серьезные лица. Пытались сочувствовать Родиону. Обещали поспрашивать у своих молодых. Но едва гость покинул роту, сразу же расхохотались, держась за животы. Коля с Кабаном тоже смеялись до слез. Больше из роты никто не понял. Но таскать бушлаты они перестали. После этого случая могли и следить за раздевалкой.              Никитича с Кабаном сумма в пять тысяч с носа не пугала. Они уже наладили другой маленький бизнес. Для реализации требовалось время, успеют ли они? Просить родителей — эту версию отвергли сразу. Как можно было запросить такой перевод? На что в армии требуется такая сумма?       Чтобы они не придумали, родители сразу бы поняли. Мамы может, и поверили, но отцов не обвести вокруг пальца, они служили и прекрасно понимали внутренний мир армии. Поэтому эту сумму было решено заработать. Вначале в их план входил и Винни, но после того как его перевели в другую часть, пришлось рассчитывать только на себя. Посвящать других молодых не хотели. Они не «слоны», а значит с ними придется делиться.       Коля получил кличку Никитич совершенно случайно. Ромуальдо был дежурным по роте и ночью смотрел телевизор, шла сказка про трех богатырей. И случайно крикнул:       — Никитич, ко мне! — Коля отозвался и пришел в комнату отдыха. После этого за ним закрепилась эта кличка.       Вечером Коля заступал в наряд по парку, Кабан пришел к нему под предлогом, что надо дособирать Камаз — майор Груздь приказал. Но на самом деле толкнуть гидроусилитель руля с Камаза и два аккумулятора сто девяностых.       Запчасть с Камаза, который до половины колес врос в землю, они сняли еще днем. А вот с аккумуляторами были проблемы. С работающей техники снимать было нельзя — подставят сами себя. Решено было заползти в здание, где заряжались аккумуляторы всей части — в аккумуляторную и парочку одолжить. Она не охранялась, и к ней шла тропа, минуя часовых.       Взяв все необходимое, они отправились на дело. Подошли к зданию и обследовали его. Замок ломать не стали, это сразу статья. Решили посмотреть есть ли другие входы и выходы. И один такой путь был найден. Коля подошел к окну и толкнул форточку. Открыта. Решили забраться через него.       В здание было темно, и когда Коля залез внутрь, встал на стол и случайно столкнул на пол стеклянную банку. Она упала и разбилась. В ней была какая-то жидкость, которая растеклась по полу.       — Черт, Никитич, не мог тише? Нас могут услышать!       — Я чего специально? Откуда знал, что тут стоят банки с какой-то фигней! Здесь темно как у негра в жопе!       — Я-то не разбил ее.       Едва Кабан заполз в здание, на улице послышались шаги и чей-то разговор. Четыре тени подходили к дверям аккумуляторки.       — Тихо! — сказал Кабан. — Прячемся!       Ребята быстро залезли в первую попавшуюся комнату — это был склад для хранения заряженных аккумуляторов. Послышался звук отпирающегося замка.       — Блин, влипли! — прошептал Кабан. Только это было адресовано самому себе, чем товарищу.       В здание вошли четыре человека. Зажегся свет. Никитич посмотрел в щель в дверном проеме. По комнате ходили Макс и три дагестанца — срочника, из них Коля узнал только одного — Ахмеда.       Макс был контрактником, который во время срочной службы подписал контракт на сверхсрочную. Всю службу его донимали «деды», вот он и подумал, что после подписания контракта они от него отстанут. Но не тут — то было. Ничего не поменялось. Макс не раз ходил к командованию жаловаться, только все было впустую. Он лишь жали плечами.       — Дорогой, в чем дело? У тебя вчера была зарплата, а ты к нам не зашел, — с акцентом говорил Ахмед. — Как прикажешь это понимать?        — Я… Я. — начал заикаться Макс. — Хотел зайти к вам, но меня в караул поставили.       — Ладно, сделаю вид, что я тебе поверил. Тогда может, ты отдашь сейчас должок?       — Да, отдам! — Макс начал рыться в своих карманах.       — Давай быстрее, свинья! — заговорил второй дагестанец, и резко ударил контрактника в нос. Макс схватился за нос. На пол упало несколько капель крови.       — Эй, очнись, чучело? Где бабло? — вступил в разговор третий дагестанец. У него почти не было акцента. Чтобы вразумить собеседника, отвесил Максу пощечину. — В девяностых мой брат, таким как ты глотки резал! Овца ты не добитая!       После этих слов, Коля почувствовал, что начал бледнеть.       — В следующий раз, я думаю, ты сам принесешь деньги? Или мне придется послать к тебе Шамиля, — Ахмед положил руку на третьего дагестанца.        Макс только смог кивнуть головой.       — Чего киваешь? Прислать Шамиля?       — Нет, не надо его. Сам принесу! — еле выдавил контрактник.       Дагестанцы удалились, а Макс покидать здание не собирался. Он достал сигарету и закурил, сел на корточки, оперевшись спиной на дверь, за которой сидели Никитич и Кабан.       — Я больше не вынесу! Не могу так жить! — хлюпал носом Макс. — Убью гадов!       Докурив сигарету, он вышел на улицу. Дверь снова заперлась.       — Пора идти! — произнес Кабан. Вышли из укрытия и посмотрели в окно, от друзей удалялась тень.       Они быстро осмотрели аккумуляторы и подтащили их к окну. Коля вылез на улицу и стал их принимать. Черт! Какие они тяжелые! Чуть не уронил. Постарались унести сразу оба, двигались медленно и пару раз останавливались, чтобы перекурить. Затащили их в вагончик. Никитич остался в кунге, а Кабан отправился договариваться с покупателями.       Это место находилось рядом, за Южными воротами КТП. За ними была дорога к домам — коттеджам, по которой ребята недавно ходили в поисках Винни, за ней железнодорожные пути, а дальше база оптовых перевозок. Вся длина пути составляла метров двести. Вот туда и направился Кабан. А через полчаса, они со своим товаром стояли на пороге проходной будки оптовой базы. Три здоровых мужика осмотрели товар и двое вместе с аккумуляторами скрылись.        — Вот, держите! Семь штук, — мужик отсчитал деньги и протянул их Кабану.       — Мы договаривались на десятку?       — Пацаны, смотрите реально. За старый гидроусилитель руля пять штук? Это много.Трешка не больше. И аккумуляторы по две штуки. Того семь.       — Но гидроусилитель стоял на рабочем Камазе, — соврал Кабан. — А за аккумуляторы мы договаривались по две с половиной.       — По две с половиной в следующий раз. Мы вас не знаем, может, вы нам туфту сунули. Согласны?       — Ладно. По рукам! — Кабан забрал деньги. — Давайте, мужики! Если что обращайтесь, номер мой знаете.       — Где мы еще возьмем три штуки? — переходя через рельсы, поинтересовался Коля.       — Может, бушлаты толкнем?       — Ты забыл? Мы чуть в прошлый раз не спалились. К тому же надо их до фига продать, чтобы найти такую сумму. Постой! — Коля стал перебирать в голове мысли. — Мы можем достать коробку от газика?       — У нас в парке нет. А вот у соседей я видел разобранный газик, он стоит как раз возле забора. Коробка тоже лежит рядом. А что?       — Есть один клиент. Он работает на складе «Юность»…       — Это куда вы ходили работать?       Иногда Никитича и еще троих ребят командир отправлял работать на склад «Юность», там они сортировали доски, перетаскивали другие разные материалы. За это кормили обедом и по концу работы давали по сто рублей. Что с этого имел полковник, солдаты не знали. Но явно больше, чем они.       — Ага. Так вот там механику нужна была коробка от газика. Я думаю, три штуки не пожалеет. Только толкать ему страшно. Вдруг командиру настучит, ведь Ржавый там тоже замазан.       — Фигня. Не сдаст. Номер есть? Звони ему.       Коля позвонил механику и договорился с ним на три с половиной штуки. Откладывать в долгий ящик не стали. В этот же вечер стащили коробку передач. Позвонили еще раз механику, он подъехал к самым воротам. Отдали товар, получили деньги. Все были довольные.       На южных воротах КТП никто не дежурил. Они были закрыты уже лет десять. Но замка на воротах не было, они были просто смотаны проволокой, поэтому любой желающий мог сюда заехать или выехать отсюда.       Вечером Артур блестел как золотая бляха дембеля. Ребята отдали ему десять штук. Кузя же, наоборот, ходил темнее тучи. Он прекрасно понимал, что Емеля может не отдать ему денег. А такого допускать было нельзя. Если это случится, тогда Димон потеряет весь авторитет перед своим призывом. Поэтому сегодня Емеле будет дан не большой урок, который должен будет ускорить его.       В этот вечер Артур единственное, что попросил Колю сделать это сходить в магазин, купить четыре баночки «Ягуара» и столько же пачек сигарет. Коля быстро сбегал в центр поселка. По одной банке и пачке сигарет Артур подал им с Кабаном:       — Держите, заслужили!       Все трое пошли в расположение роты и начали распитие спиртного.       Вечер прекрасно заканчивался, но неожиданно позвонил телефон. На дисплее высветился знакомый номер, но кто это был, Коля вспомнить не мог.       — Алло!       — Ты офигел? — вместо привычного «привет», раздалось на другом конце провода. Никитич узнал голос — это вновь была его бывшая девушка Ира. — Зачем ты мне названиваешь со скрытого номера? Я тебе уже все сказала! Между нами все кончено! Я тебя не люблю!       — Ира, ты с ума сошла? Я тебе не звонил! И не собирался! Не хочу с тобой иметь ничего общего! И попрошу тебя больше мне не звонить, — и нажал на кнопку отбоя вызова.       — Кто это был? — поинтересовался Артур.       — Да, так. Привет из прошлого? Пойдемте лучше покурим.       До призыва в армию Коля не курил. Но когда Джон над ними поиздевался, Кабан предложил товарищу сигарету: «Покури! Будет легче!» После еще одна, и еще одна, так Коля стал курильщиком. Не знаю, что это было самовнушение или действительно они помогли, но Никитич смог устоять после той ночи и не сломаться. Зато теперь всегда мог в любое время закосить от работы. Перекур.       В армии есть три желанных слова, которые мечтает услышать солдат: перекур, отбой, обед! Эти слова может понять только солдат!       Кузя, решив проучить Емелю, устроил тому «ночь страха». Он прокручивал своего «слона» минут двадцать, потом ему все это надоело. Кузя примотал один коней к кровати, а второй подал в руку Емели.       — Солнышко, я буду крутить тапик, а ты коснись душки кровати.       Емеля протянул палец к душке, не успел коснуться между ним и кроватью проскочил разряд. Он отдернул руку.       — Я не понял? Хватайся за кровать.       Емеля схватился за душку, его начало трясти. Разомкнуть ладонь не получалось. Он стоял и трясся. Со стороны было забавно смотреть на это.       Потом Кузя приказал снять штаны и коснуться той же кровати своей пятой точкой. Между ними вновь проскочил разряд. Всярота смотрела на это представление. В следующий раз, Кузя потребовал коснуться носом. Опять небольшой разряд проскочил, а сам кончить носа сильно защекотало.       — Ладно, на сегодня хватит! — «дед» бросил тапик на пол и лег на кровать. — Емеля, не забудь его убрать за собой.              Утром Никитич с Кабаном как обычно отправились в аккумуляторную, надо было взять аккумулятор на Зила. Но когда зашли в помещение, то оба встали в ступор. На полу в луже крови сидел Макс. Его пустые, стеклянные глаза смотрели в потолок. Будто бы он взглядом провожал свою душу, которая устремилась к небу. Вены на левой руке были перерезаны, в правой руке он держал осколок от стеклянной банки. Той самой банки, которую Коля разбил, когда они воровали аккумуляторы.       Солдаты знали причину его самоубийства. Это были даги. Куда не плюнь везде они. Часть держат даги! В казармах главные даги! Даже на улицах поселка, вечером гуляют в основном дагестанцы.       Первым от ступора отошел Кабан. Он потряс товарища за плечо, чтобы привести его в чувство.       — Никитич, я побежал к дежурному части, а ты стой тут и никого сюда не пускай!       — Я не буду тут стоять! Покойник не куда не денется! Я лучше пойду с тобой!       — Нет! Стой тут, на улице! Туда не смотри! Или ты покойников боишься?       -Никого я не боюсь.       — Запомни! Надо бояться живых, а не мертвых! И главное, никого туда не пускай.       Через некоторое время пришли офицеры и медики. Ребят отвели в штаб, устроили допрос, но они ничего не сказали. Если бы признались, что видели, то им была хана. Появились бы дополнительные вопросы, что там делали, зачем туда ходили. Нафиг. Меньше знают, крепче спят. Макса все равно уже не вернуть, да и их показания ничего не дадут. Никого все равно не посадят.       На сегодня рабочий для них день был закончен, ребят отправили в казарму отходить от шока. Никитич себя винил в случившемся, хотя понимал, что эта смерть на руках Ахмеда. Но если бы Коля не разбил банку, он может и не решился бы себе перерезать вены? Кто знает? Может именно эти не ловкие действия подвели Макса к смерти? С этими мыслями Коля лег спать!              ВОСЬМАЯ ГЛАВА.       Ирина зашла в квартиру и села на пуфик, она сильно устала. До обеда стояла в очереди к врачу, потом поход по магазинам. Набрала два пакета еды.       Саша обещал придти к обеду, но его, почему- то не было.       После выходки на Новый Год он чувствовал себя виноватым, поэтому целую неделю дарил Ире подарки, присылал любовные смс — сообщения. Даже обещал жениться на ней, но только весной. Девушка растаяла и простила его.       Ирина скинула туфли и прошла на кухню, разобрала пакеты и села за компьютер. Готовить девушка не умела, все рецепты смотрела в интернете.       — Так что сегодня приготовить? О! Это подойдет, — девушка сделала закладку на странице в интернете.       Двери открылись, и кто-то зашел. Ирина выглянула в коридор. Пришел Саша, он держал в руках бутылку вина.       — Привет, любимая! — его лицо сияло. — Ты помнишь, говорила, что хочешь переехать в Питер?       — Помню, но сейчас мне кажется не время.       — Время! Отец купил нам квартиру, и теперь мы можем туда переехать.       — Нет, у тебя тут учеба, я беременная. Куда мы?       Когда Ирина узнала о беременности, ей пришлось бросить учебу. Она не знала, вернется туда или нет.       — Я уже перевелся на заочное обучение. Отец решил открыть ночной клуб. Говорить это выгодно. А я буду его директором. Так что, родная, собирай вещи! Нас ждет счастливое будущее. Чего не улыбаешься? Ведь ты же так этого хотела.       — Да, хотела. Но это было давно и не правда!       — Что изменилось? Я уже нашел там больницу, где ты будешь обследоваться и рожать. Она находится в одном квартале от квартиры.       Ирина посмотрела в глаза Саши и мило улыбнулась.       — Я согласна. Поехали.              Квартира в Питере была просторная, светлая, находилась в самом центре культурной столицы. Окна выходили на восток. Отец Саши заплатил ни мало за нее.       Ирина бегала по квартире и рассматривала ее.       — Это не квартира — это полигон! А коридор! — ахала девушка.       — Нравится?       — Ты еще спрашиваешь? Сегодня тебя ночью ждет подарок, — сказала Ирина и чмокнула Сашу в губы. — Только надо будет поменять мебель! Кровать шикарная, но мне не охота спать на ней, после кого-то.       — Кровать новая.       Саша зашел в спальню, Ирина лежала на кровати с раскинутыми руками. Она увидела парня и слегка развела ноги.       — Иди ко мне!       Саша подошел к кровати и лег рядом с Ириной. Девушка, словно кошка, резко развернулась и оседлала молодого человека. Начала покрывать его тело поцелуями. Страсть стала одолевать Ирой. Прикосновения Саши сводили ее с ума. Дрожь пробежала по всему телу, заставив его колотиться. Девушка быстро скинула свое платье, осталась в одних трусиках. Саша старался целовать ее нежно, осторожно, будто боялся причинить ей боль. Но Ирина не этого сейчас хотела. Она хотела дикого, звериного секса. Еще немного и произойдет взрыв. Ирина попыталась расстегнуть рубашку, но пальцы ее не слушались. В голове витало одно желание, чтобы Саша ее взял, взял ее силой. Она просто дернула за края рубашки, пуговицы отлетели. Их тела соединились воедино.              Коля и Кабан все так же служили, тащили «стодневку» и радовались жизни. Кабан все знал про технику в автопарке, какую будут восстанавливать, а какую будут списывать. За месяц у них появились свои клиенты, которых ребята снабжали всеми необходимыми запчастями. Брали не только в своем автопарке, но и в других.       Самым тяжелым было достать запчасть из части 13995. Эта часть состояла из трех офицеров, их кабинет находился в соседней казарме. Автопарк этой части состоял из сотни машин, а может быть и больше. Сотня Уралов и Зилов стояла на улице, так же там были четыре длинных ангара. В этих ангарах также находилась техника, только их никогда не открывали.       Однажды ребятам позвонил клиент и попросил какую-то мелочь, но на своих машинах солдаты не нашли товар. Решили одолжить его, как раз у этих трех офицеров. Вся сложность заключалась в том, что автопарк находился под наблюдением видеокамер. Иногда офицеры брали в помощь солдат.       Никитич с Кабаном пару раз ходили туда и смогли узнать, где и сколько было камер, куда они были направлены и зоны, которые видеокамеры захватывают. После Кабан на листочке отметил места нахождения машин и ангаров, отметил все видеокамеры и стрелками указал зону их обзора.       Вечером Никитич с другом составили план, где будет удобно перелезть через забор, как лучше пробраться к нужной машине, которую Саня приметил, когда находился в помощи у офицеров. Часть пути была под прицелом видеокамер, этот отрезок решили проползти по снегу. Главное, чтобы лиц не было видно. На вражескую территорию Кабан полез один, оставив Колю на «фишке». Или на гражданском сленге на «шухере».       Час работы и дело сделано. Но они рано радовались. Уже на следующий день «деды» позвали друзей в умывальник.       — Вы в автопарк к офицерам ползали? — прямо в глаза, задал вопрос Артур.       — Мы никуда не ползали.       — Вы что? Ничего не понимаете? Это офицеры нам шабашки подкидывают. А вы так подставляетесь! Там камеры стоят! Елка, тащи тапик! Сейчас буду учить этих двух идиотов!       «Учили» их не долго. Минут по пять каждого. Для друзей эта процедура уже давно стала обычной. Без нее «слоны» как без пряников. Потом вместе с Артуром, втроем, выкурили по сигарете. Он им рассказал, кто же все-таки их сдал. Это был Елка, он был как всегда в своем репертуаре. Одно слово — сука!       — Я вам разрешаю немного поучить этого гада! Только чтобы на лице не осталось следов! И по тише.       Вечером, друзья кое-как до него дожили, позвали стукача покурить, угостили сигаретой. Он любил на халяву «отравиться».       — Ты зачем нас сдал дедам? Что ты хотел этим доказать? — Кабан вел себя агрессивно, он еле сдерживался, чтобы не ударить Елку по лицу. — Думал, нас сдашь, и служба твоя пойдет хорошо? Хрен тебе на блюдечке с розовой каемочкой!       — Да! Да! Да! — закричал стукач. — Вы думаете, каково тащить «стодневку» для своего призыва? Позор! Со мной никто не здоровается. Не подает руки! Вы слоны, обращаетесь со мной на равных! Как со своим! Помоги это! Помоги то! А я — дед! Поняли? Я — дед! Дембель! Я отпахал больше года. мне скоро увольняться, а вы меня припахиваете. Пошли вы на хрен! Я срать хотел на вас с большой колокольни! — выпалил Елка и показал средний палец.       И, правда, с ним никто за руку не здоровался, а когда проходили рядом, даже отворачивали лицо.       После этих слов, Кабан не выдержал и со всей силы ударил Елку в челюсть. От неожиданности, тот упал. Друзья подбежали и начали стукача пинать ногами. Били до тех пор, пока он не прекратил защищаться и шевелиться. Их охватила ярость, она была звериной, ребята выплескивали всю злость, которая накопилась за долгие шесть месяцев службы. Никитича с Кабаном словно подменили, они не узнавали сами себя. Смотрели на все происходящее словно со стороны.       Через двадцать минут все было покончено. Елка лежал в луже крови и не шевелился, весь пол в умывальнике был залит кровью. Она тонким ручейком стела к стоку.       Ребята не спеша покурили, обсуждая случившиеся, потом облили стукача холодной водой. Помогли ему встать.       — Приберись тут за собой! А то после тебя говна много! И воняет! — сказал Никитич и ударил Елку в живот.       Друзейэтот случай сильно распустил. Они считали себя выше других своих сослуживцев — одногодок. Даже выше первых годичников, ну или наравне с ними.       Так и продолжали служить до конца «стодневки». К ее концу ребята должны были передать Артуру по двадцать тысяч рублей. Но и это была для них не проблема, на дешевые запчасти всегда был спрос.       Когда закончилась «стодневка», Артур «расстегнул» своих «слонов». Теперь они были настоящими «черпаками». Никому, ничего были не должны. Свобода! Теперь они ослабили ремни, завернули на спине конвертики на х/б, шапки сдвинули на затылок. Все! С воровством было покончено — это было уже ни к чему.       Артур зарплату больше у них не забирал. Никому ничего не надо было покупать, «рожать» и прочее. Можно было засунуть руки в карман и не боятся, что это кто-то увидит и заставить зашить карманы брюк с куском мыла. Одним словом — свобода!       Емеле надо было отдать всего лишь пятнадцать тысяч рублей, но их он так и не смог найти. В роте на него началось гонение. Родители и друзья смогли собрать только десять тысяч, но это Кузю не устраивало. Он начал бить своего «слона» каждый день. Друзья не могли такое терпеть и решили помочь товарищу. Пришлось взяться за старое. Но было слишком поздно.       Родители Емели уже сообщили в соответствующие органы. Опять начались допросы особистов.       — В каких вы отношениях с ефрейтором Кузнецовым? — майор всем своим весом оперся на стол и подался слегка вперед.       — В нормальных, — ответил Коля.       — Он бил вас? Требовал денег?       — Меня? Нее, лично с меня не требовал.       — Значит, с других требовал? — прищурил свой хитрый глаз особист.       — Не знаю. Ничего такого не слышал, — мотал головой солдат.       — Послушай, сынок! Я тоже служил срочную службу и на своей шкуре испытал, что такое дедовщина. Не надо мне врать! Я же все понимаю. Ты младший призыв — он старший призыв. Конфликт. И тому подобное.       — Товарищ майор, ничего такого не было. По крайней мере, я не слышал!       — Ты понимаешь, мы должны наказать нарушителя. Рядовой Емельянов говорит, что деньги не только с его одного требовали, но и с других тоже. Ну, дак что? Требовали с вас деньги дембеля?       — Никак нет!       — Ты пойми, ты сейчас лжесвидетельствуешь, а это наказуемо! Вместе с Кузнецовым пойдешь в дисбат! — майор резко ударил ладонью по столу.       — С меня никто ничего не требовал. Меня никто не бил! — выделяя каждое слово, ответил Коля.       — Я не говорил, что его били! — майор попробовал ухватиться за соломинку.       — Когда требую деньги, обязательно идет какое-нибудь устрашение. Например, бьют должника. Я это в кино видел. «Бригада» называется, — постарался выкрутиться Коля.       Так ничего не добившись, майор отпустил Никитича в казарму.       Через неделю Кузю все же увезли и больше его никто не видел. Лишь один раз полковник на разводе обмолвился:       — Вы чего, носороги, добиваетесь? Хотите тоже, как и Кузнецов в дисбат в Свердловск загреметь? Я вам могу это легко устроить!              После того, как «слонов» «расстегнули», служба стала монотонной, какой-то скучно. Никитичу вечно чего-то не хватало. Все шло как обычно: подъем, развод, работа, обед, наряды. Есть в «дедовщине» все-таки что-то такое, что вначале ты принимаешь как негатив, но после тебе начинает ее не хватать. От скуки он начал делать каждое утро зарядку, вечерами посещал спорткубрик. Теперь им можно, они — «черпаки». Иногда вечерами вместе с Артуром и другими дембелями, Никитич с Кабаном пили «Ягуар». Это была хоть какая-то возможность отвлечься от обыденности и серости армейской службы.       В конце апреля «дембеля» стали увольняться в запас. Первыми ушли: Брат и Масяня, после них уехал домой Комар. «Дембеля» уезжали на свою малую родину каждую неделю. Казарма потихоньку пустела. Как ни странно, друзей у Артура, кроме Кабана и Никитича, никого не осталось. Теперь он всегда брал их с собой.       Вместо работы в автопарке они просто пили. Работа стояла. Так как кроме Кабана, в технике никто больше не понимал. К концу мая были уволены все «дембеля».       Было грустно смотреть на их довольные лица, красиво вышитую парадную форму, аксельбанты, подшива, как полотенце, хорошо отбитые береты. Весеннее солнце отражалось от блестящих значков, что висели на груди ребят, а золотая бляха просто ослепляла. «Дембеля» уходили красиво. Все уезжали домой как хорошие люди, лишь один Нос перед отъездом стал крысой! Он демобилизовался последним, уезжал перед самым обедом. Когда «черпаки» пришли в роту, то обнаружили, что у одного пропал гель для бритья, у второго станок с новыми лезвиями, у третьего две пачки сигарет. Сразу стало понятно, кто это мог быть.       Никитич, Кабан и Тема, кинулись на перрон. Им повезло, Нос еще не уехал, сидел в ожидании своей электрички и пил пиво. Вначале он подумал, что ребята пришли его провожать, но когда увидел их перекошенные от гнева лица, все понял — ему не жить.       Впереди всех шел Кабан, он не дал и слова сказать «дембелю», сразу же зарядил ему в шнопак. Нос покачнулся, но не упал, из руки выпала банка с пивом. В этот момент уже подоспел и Коля. Подсечкой сбил с ног Леху, и все начали дружно пинать «дембеля». Когда он потерял сознание, ошманали его сумку, забрали украденные вещи и пошли обратно в казарму, чтобы их вернуть законным хозяевам.       В итоге остался только их призыв — пять человек.       Возвращаться в пустую казарму не хотелось, всеми солдатами овладевала печаль. Печаль по дому, которую они не могли в себе перебороть. Но майор Груздь, знал от всего лекарство. Теперь «черпаки» работали на износ, а чтобы не отлынивали от выполнения задач, к ним был представлен офицер. Чаще всего не везло старшине, но им была лафа. Он закрывался в кунге и дремал, солдаты же расходились по машинам и тоже спали. А потом майор ругал старшину.              К середине июня начало приходить молодое пополнение. Кабану и Никитичу сразу повешали лычки — теперь они младшие сержанты. Замкомвзвода или просто «замки». Также Никитича назначили: «каптером» и почтальоном, возложи так сказать дополнительные обязанности.       Никитич с Кабаном разделили сферы влияния: за порядком в казарме и составление графиков дежурств возлагалось на Колю, а техника, автопарк на его друга.              Примерно через три недели стали приходить молодые солдаты.       Когда приходило молодое пополнение, «черпаки» с каждым бойцом разговаривали отдельно. Кабан искал солдат, которые хоть что-то понимали в технике. Такие солдаты попадали в ремроту, остальные во взвод связи — под командование Никитича. Из тридцати молодых, Кабан нашел только пяти солдат, которые имели дело с техникой: Голубев, Марусин, Цветков, Репин и Семаков. Последний был ас в технике, Сема мог закрытыми глазами перебрать любой движок. Он еще не знал, какой ад его ждет.       Их часть решили расформировать, для этого вся техника, которая была еще не списана, и находилась не на ходу, должна была быть восстановлена. Молодой пятерке приходилось пахать с утра до самого вечера. За работой пристально смотрел Кабан, иногда консультировал, но больше ничего.       Майор Груздь свои приказы передавал через Кабана, симпатизировал ему, а полковник Рыжов через Никитича. Некое разделение власти.       Машины начали быстро восстанавливаться. Молодые работали, а «черпаки» отдыхали в кунге, либо гуляли по поселку.        Гулять по поселку в рабочее время было безопасно, все офицеры в части на службе, а патрулей в поселке с роду не было. И в один из таких летних дней Никитич повстречал Марину — симпатичную, стройную девятнадцатилетнюю девушку.       Она стояла возле магазина и грустила, глядя на дисплей своего телефона. Никитич решил с ней заговорить, вначале девушка не собиралась разговаривать с незнакомцем, но потом ее словно прорвало. Марина безумолку рассказывала буквально все, солдат не успевал воспринимать весь материал. Они гуляли по поселку до позднего вечера, Никитич даже опоздал на ужин. Перед уходом она дала ему свой номер мобильного телефона:       — Я так-то сразу не даю номер телефона, но если ты хочешь, — она сделала многозначительную паузу, — я могу тебе продиктовать? Мне было приятно с тобой поболтать! — засмущалась девушка.       — Конечно, хочу!       Обменявшись номерами телефонов, солдат пошел в роту. На КПП парочку видел Емеля и по-любому уже доложил товарищам.       — Ну, Дон Жуан, колись, кого подцепил? — едва Никитич зашел в роту, ребята его окружили и стали расспрашивать.       — Никого. А что Емеля уже доложил?       — А ты как думал? — расплылся в улыбке Кабан. — У меня разведка работает отлично! Рассказывай, кто она?       — Марина, — поделился он с товарищами. — Ее парень бросил сегодня.       — А ты и подхватил ее? Умно, ничего не скажешь!       — Пошел ты! Я просто хотел утешить ее! Вот и все! Подбодрить!       — Так и скажи, что спермотоксикоз! Что не прав? Она грустить, а у тебя сперма на башку давить…       — Пошел ты! — Никитич слегка оттолкнул товарища.       Солдаты рассмеялись и пошли вместе в каптерку, дневальный принес Никитичу «расход». Он был против «дедовщины», но большинство их призыва проголосовало за нерушимость армейских традиций и устоев. Не они их создавали, не им их и разрушать. Девятнадцатого июня началась «стодневка» еще вчерашних «черпаков», а сегодня уже «дедов».       Сто дней до приказа, если посчитать, то осталось со всем не много. Еще сто дней и ребята начнут увольняться. После того, как на голосование было принято о том, что«слоны» будут тянуть «стодневку», «деды» их ни разу еще не озадачивали. Решили подождать, когда казарма будет полностью укомплектована.       В других казармах«деды» решили сразу озадачить молодняк, чтоб не расслаблялся. Их новую форму сразу же забрали, в общем, ничего не поменялось. Молодые втухали и шестерили, так же как в свое время их призыв.       Никитич с Кабаном, испытавшие методы «дедов», хотели все изменить, не хотели идти по стопам своих стариков. Но все шло по старому доброму пути, по пути «дедовщины». Когда в казарме не было Никитича или Кабана, старший призыв издевался над молодыми. Проделывали с ними все то, что в свое время с ними творили их«деды»: сушили крокодилов, попугая, летучую мышь и прочее.       Когда началась «стодневка» решили выбрать себе по одному слону. Никитич выбрал парня из детского дома. В его обязанности входило: заправить кровать, пока «дед» был на утренней зарядке, принести расход, если он не ходил в столовую, а также пачка сигарет на сутки. Больше ничего, никаких денежных компенсаций или отбирание жалованья. Четыреста тридцать один рубель не так уж и много. Даже не тронул его ни разу пальцем, когда он тупил. Пташкин или просто Птаха, катался как сыр в масле, весь призыв ему завидовал.              Вечером Никитич пошел на свидание с Мариной. Они вновь гуляли по поселку и болтали. Она ему показала такие места, в которых тот еще не бывал. Поселок был на удивление красивый: строился новый храм, возводились новые дома. Так же девушка показала огромную горку, с которой они собирались покататься следующей зимой. Никитич не собирался после демобилизации ехать домой. Там кроме матери и отца Никитича никто не ждал, а здесь была она — Марина, которая за какие-то три недели покорила его сердце. Парень был влюблен в нее по уши! Его разум затмился, кроме как о ней он не мог больше ни о чем думать! Ни о чем и ни о ком!       — Ты говорил, что у тебя есть нормальная одежда, — вдруг вспомнила Марина.       — Гражданка? Да, есть. А форма, что не нормальная разве? Мне писали «вконтакте», что форма мне к лицу! — рассмеялся Никитич.       — Я хочу тебя познакомить со своими родителями. А если ты придешь в форме, то они сразу поймут, что ты солдат — срочник. А знаешь, как тут относятся к солдатам родители девочек? Они все думают, что когда вы пойдете на дембель, то бросите нас, забудете! Как говорит мой папа — по матросите и бросите!       — Я не оставлю тебя, солнышко! Я тебя люблю! — Никитич наклонился к девушке, и их губы слились в поцелуе.       — Мои родители из большинства, они тоже считают, что солдатам доверия нет! — отвлеклась Марина от поцелуев.       — Может, тогда подождем? Не будем форсировать события?       — Уже не получиться. Родители узнали, что у меня есть новый мальчик. Наверное, Галька все им рассказала! Вот гадина! Она видела нас вместе!       — А, — растерялся солдат, — что я им скажу?       — Они мне уже устраивали допрос. Я им соврала, ну приврала чуть-чуть. Сказала, что учишься ты в Питере на экономиста. Еще уменьшила твой возраст, сказала, что тебе только восемнадцать.       — На счет возраста ты угадала, у меня в магазине до сих пор паспорт спрашивают, если я без формы! — ребята снова рассмеялись.       За разговорами парочка даже не заметила, как дошли до дома Марины.       — Вот мы и дома! — девушка на окна второго этажа. — Родители еще не спят.       — Боятся, что дочка с солдатом свяжется!       — Перестань, — Марина сделал вид, что обиделась и отвернулась. Никитич попытался ее развернуть, и они вместе упали на клумбу. После чего громко рассмеялись, парень собирался поцеловать девушку, но вдруг раздался женский голос:       — Марина? Домой!       Ребята резко соскочили с клумбы и спрятались под крыльцо подъезда.       — Я иду, мама! — отозвалась девушка, после прошептала кавалеру на ухо. — Пока не выходи, по любому мама или папа будут смотреть в окно!       Поцеловав на прощание, девушка скрылась за дверями дома.              ДЕВЯТАЯ ГЛАВА.       «Дембель» приближался к ним на всех парах. Лето подходило к концу. На улице стояла дикая жара все-таки конец июля. За ним август быстро пролетит, а там уже сентябрь и приказ об увольнение в запас.       Никитич был в приподнятом настроении, возвращался с центра поселка, где встречался с Мариной. И все было хорошо, но когда солдат перелез через забор, то наткнулся на майора Груздя. Он будто знал, что за забором стоит его солдат. А может, он просто слышал их смех? Какая теперь разница? Одно слово — залет!       К Никитичу подошел майор, смерил солдата взглядом, выписал «фанеру» за расстегнутую пуговицу и произнес:       — Никитич, у тебя есть гражданка?       — Да, — ответил тот, застегивая пуговицу.       — И найди еще одного бойца желательно из дедов и чтобы была гражданка. Надо будет выступить на одном мероприятии в субботу!       — Есть, поспрашиваю!       — И давай побыстрее. Вечером мне скажешь кто пойдет с тобой.       — Есть! Разрешите идти?       — Да, иди! — Никитич только повернулся на сто восемьдесят градусов и хотел идти. — И Кабана не трогай! У него полно работы! Свободен.       Оказалось, что гражданка была только у Никитича, Кабана и Темы. Саню трогать было нельзя, оставался только Тема.       Весь следующий день они провели с Людмилой Александровной — женой Груздя в их квартире. Она рассказала добровольцам, что те должны будут делать, но только все их внимание было обращено на прекрасные стройные ноги организатора. Женщина была одета в короткое синее платье, которое едва прикрывало ее попу. И о чем она только думала, когда одевала его на встречу с солдатами?       — Так, все внимание сюда! — женщина одернула подол платья, стараясь прикрыть ноги. — Не отвлекаемся! Ваша задача проводить конкурсы. Но их еще надо будет придумать. Каришка сделала пару набросков, которые надо будет дорабатывать. Тут у нас и кидание дротиков в шарики. Алло, гараж?! — добровольцы вновь смотрели на ее загорелые ноги.       — Мы здесь, — отвлекся Никитич.       — Я вижу, где вы! Еще раз такое повторится, я буду вынуждена все рассказать мужу! А он, поверьте мне, найдет, что с вами сделать!       — А в роте только у нас двоих гражданка, — высунул язык Тема.       — Сможем и без вас тогда обойтись!       — Людмила Александровна, извините нас! Мы просто уже почти год без девушек, а у вас такие прекрасные ноги.       — Спасибо! — засмущалась она.       — Тогда, пожалуйста, поймите нас. Мы не специально. Глаза сами опускаются вниз.       — Ясно. Пойдем другим путем. — Людмила Александровна вышла в другую комнату и вернулась обратно окутанная пледом, которым украла свои ноги. — Лучше?       — Лучше! — улыбнулся Никитич. Тема наоборот, скорчил недовольную рожу. Женщина это сразу заметила, но не подала виду.       Добровольцев на обед она не отпустила, а покормила у себя дома. Надо признаться, что майору повезло — его жена умеет вкусно готовить. На обед был суп гороховый, пюре с домашними котлетами. Никитич ел и наслаждался. «Пища богов!» — проплыла мысль в голове срочника.       В гостях ребята пробыли до самой вечерней поверки.       — Ну, вот и все! — произнесла Людмила Александровна. — Осталось распределить места, но это уже моя задача. А вы можете отправляться в казарму. Я вас и так уже задержала!       — Завтра приходить? — поинтересовался Тема.       — Нет. Не надо. Мы с вами все вопросы уже решили. Спасибо, мальчики, и до субботы. Выспитесь хорошенько, день будет напряженным.       Женщина встала, чтобы проводить ребят до дверей, оголив свои стройные ножки. Их глаза на полном автомате опустились вниз.       — Мы… — так и не смог договорить Тема.       — Все, мальчики, свободны! — засмеялась она, выталкивая ребят за дверь. — Идите дальше служить! Хватит меня представлять в своих грязных фантазиях!       Первым за дверь вышел Тема, а потом уже и Никитич. Толи ему показалось, толи и действительно Людмила Александровна ущипнула парня за задницу.       — Ты думаешь, она расскажет о нас майору? — спросил Тема, когда солдаты вышли из общаги.       — Сомневаюсь! Ей же это самой понравилось! Видел, как она на нас смотрела? А если и расскажет, то только про тебя!       — Пошел на фиг придурок!       — Кто я? Что я сделал? — не понимал Никитич. — Вроде только что был друг, а теперь придурок. Что случилось за это мгновение?       — Ты первый посмотрел на ноги. А во всем она обвинила меня! Теперь майор не даст мне проходу!       — Все будет нормально! Не ссы!       — Видите ли, мы девчонок год не видели тра-ля-ля тополя! — передразнивал Никитича товарищ. — Кто тебя за язык тянул?       — А что? Надо было тупо промолчать? Так что ли?       — Так что ли!       — Слушай, прекрати!       — Тебе, что Марины мало?       — Причем тут Марина? Что вы все к ней привязались? Завидуете что ли?       — Кто тебе завидует? Ты же первый ее пошлешь на три веселых, когда тебе объявят об увольнении в запас!       — Еще одно слово уйдет с твоей платформы, я тебе весь зубной состав под рельсы пущу! Понял?       — Да пошел ты!       — Сам пошел! — на этой веселой ноте ребята вернулись в казарму.              Сутки пролетели довольно быстро. Никитичи Тема сидели и ждали звонка, им хотелось опять поразглядывать ноги Людмилы Александровны. Хотя был вариант, если она еще раз и позовет ребят к себе домой, то оденется скромнее.       Людмила была в самом рассвете сил. Вся рота удивлялась, как сорокалетнему майору удалось охмурить такую прекрасную женщину. Конечно, ходили слухи, что она может гульнуть на сторону, но Никитичу казалось это просто ерунда. Клевета злых языков.       Раздался звонок по тапику, а через секунду раздался крик дневального:       — Никитич, тебя к телефону! — сегодня дневальным стоял Емеля, и опять за плечами вещмешок с пустыми бутылками.       Это было наказание которое придумал Мотыль за пьянку. Если бы он спалился Груздю, то так бы легко не отделался. А тут им еще и плюс. Теперь в роту пронести алкоголь стало еще легче. Звонишь Емеле, он подходит к месту встречи, закидываешь ему в вещмешок бутылку и все — алкоголь в казарме. Его, Емелю, все равно никто не досматривал.       — Кто там?       — Женщина какая-то!       — Младший сержант Никитинский, — представился солдат неизвестному собеседнику на другом конце провода.       — Николай? Это Людмила Александровна. Можешь подойти ко мне в общежитие?       — Зачем?       — Есть еще один вопрос по конкурсам.       — Хорошо сейчас будем.       — Нет. Ты один приходи, а второго не бери. Потом ему передашь. Зачем толпу создавать дома. Муж и так не очень доволен, что у меня каждый день толпа, — Николай представил, как женщина улыбнулась.       Двери ему открыла сама хозяйка. Сегодня на ней был домашний шелковый халатик, через который эротично выпирала грудь третьего размера. Также Николай подметил, что Людмила Александровна была без лифчика.       — Проходи в комнату направо, я сейчас, — от нее разило алкоголем. Женщина приняла на грудь грамм сто не меньше.       Никитич прошел в указанную комнату — это была гостиная. В центре стоял диван, а напротив его два кресла, между которыми находился стеклянный кофейный столик. На нем стояла бутылка вина и наполовину пустой бокал с красно-рубиновой жидкостью.       Через минуту женщина принесла еще один бокал и наполнила его вином.       — Угощайся!       — Нет, спасибо. Я на службе.       — Не бойся, я мужу не скажу, да и в части его нет. Уехал опять к любовнице! — Людмила Александровна заплакала и прижалась к плечу солдата. — Ты не представляешь, как я устала от этого! Вся часть знает, что он гуляет, а за моей спиной потом шепчутся. Знаете, молчите! Не надо сплетничать! Вот и сегодня Игорь уехал катать очередную девицу. А я сиди, сочиняй конкурсы! Достало! — шмыгала носом женщина.       — Не плачьте! Ему потом Бог за все воздаст!       — Я ведь ему ни разу за пять лет не изменила! А он каждую неделю уезжает! А еще орет на меня, что я вызывающе одеваюсь! Посмотри, разве вызывающе?       — Ну, да. Очень сильно вызывающе! — согласился солдат, проглатывая слюнки. Внизу пояса начал оживать мужицкий инструмент.       — А что мне скрывать? У меня прекрасное тело, все при мне! Им надо годиться, а не скрывать за толстыми слоями одежды! Вот, сам посмотри! — Людмила Александровна встала и вытерла руками слезы. Покружилась перед солдатом, показывая себя со всех сторон. — Я разве не сексуальна?       — Вы сексуальны, но…       — А Игорь не обращает на меня внимания! Даже ночью. Я хочу к нему поприставать, — Людмила села рядом с Никитичем, и стала гладить его ногу, поднимаясь все выше и выше, — а он, то устал, то спать хочет. Вечно отговорки ищет! Толком не может меня удовлетворить! — Людмила допила свой бокал вина.       — Зря вы так! Еще все образуется!       — Что образуется?! Он меня не хочет! Я ему больше не интересна, как женщина! — она налила еще один бокал и выпила его залпом. А потом совсем спокойным голосом, — а я тебе нравлюсь? Как женщина. — Никитич не знал что ответить. Чувствовал, как краснеют его уши и щеки. — Вижу, нравлюсь! — рассмеялась она, смотря на штаны солдата.       — Извините! — выдавил парень из себя и прикрыл руками свою ширинку, из нее рвался наружу инструмент, которого уже невозможно успокоить и скрыть.       — Я уже давно не девочка и все прекрасно понимаю!       Людмила скинула с себя халатик. Никитич потерял дар речи, не мог шевелиться, под накидкой из нижнего белья ничего не было. Она упала на колени и стала расстегивать брюки с солдата и стаскивать их.       — Не надо! Вы пьяны! Потом будете себя упрекать в этом! — но ее слова не останавливали, тогда Никитич решил применить свой последний козырь. — А вдруг майор придет?       — Не придет! Он опять до утра уехал!       — Мне в роту надо! — пытался удержать свои трусы. Но ничего не вышло. Один рывок и солдат остался без нижнего белья.              В роту явился через пару часов с довольной рожей. Но внутри Никитича гложило чувство вины перед Мариной.       — Что так долго? Что она хотела? — расспрашивал его Тема. — В чем была одета?       — Обсуждали конкурсы!       — А почему без меня?       — Потому что она считает тебя озабоченным!       — Ну и? — начал злиться Тема.       — Что, ну и? Вот и не позвала.       — Типа ты у нас не озабоченный? Опять была в юбочке?       — Я? Нет! Майор рассказал ей про Марину. А одета она была в брюки и блузку с длинными рукавами, — Никитич соврал товарищу.              В субботнее утро вместо развода Никитич и Тема отправились в парк. Около часа готовили площадку для конкурсов. Потом расставляли стулья и лавочки возле сцены, на которой будут выступать известные музыкальные коллективы. В десять часов началось мероприятие.       Тема часа два ходил в костюме льва и всем детям предлагал сфотографироваться, разумеется, бесплатно, но многие мамы и папы сами совали деньги в лапу мягкому льву. А Тема не отказывался.       Никитич проводил два конкурса. Первый — это метание дротиков в воздушные шарики. А второй — провисеть на перекладине больше минуты. Он себя попробовал в обоих конкурсах. В первом легко выбил девять из десяти, а вот второй был труднее. Вроде ерунда провисеть минуту, но вся трудность была в том, что перекладина прокручивалась, и это создавало некую трудность. Но он провисел.       Время на мероприятии летело незаметно, тем более его скрашивала Марина. Она, когда узнала, что Никитич буду проводить конкурсы, сразу же повисла на его шею.       — А ты будешь в гражданке? Я приду! Обязательно приду, только может мама за мной увязаться! Хотя вы там и познакомитесь с ней!       — Так-то, да! — рассмеялся Никитич.       Но ему повезло, Марина явилась одна. После обеда на мероприятие пришли сослуживцы. Их отпустил Груздь и сам не забыл появиться на празднике. Весь призыв Никитича отнесся к этому спокойно, кто-то ходил, рассматривал конкурсы и участвовал в них, другие ходили и пытались познакомиться с местными девчонками. Док даже попытался клеиться к Марине, но у него ничего не получилось. Она девушка резкая, за словом в карман не полезет. Отшила за две секунды.       А вот «слоны», которые за три месяца ни разу не были за забором, были просто в шоке. Кто-то разглядывал людей в парке, другие покупали разные вкусняшки и тоже пытали свое счастье в конкурсах. Недавно они все получили денежное довольствие. Его даже хватит на несколько конкурсов.       Пока Никитич стоял с Мариной краем глаза заметил, как Тема о чем-то болтал с Кариной, дочкой Ржавого. Смеются, беседа проходит весьма увлекательно. Потом девушка берет его сослуживца за руку, и они вместе идут за сцену. Неужели, Тема решил оприходовать дочку полкана? А что тут говорить, Никитич же переспал с женой майора, тогда почему Теме нельзя? Правда, в его случае сама женщина на Никитича накинулась, но он не сильно и отбивался. Как сказал один старый мудрец: «Если изнасилование неизбежно, то просто расслабься и получай удовольствие!». Что и сделал солдат.       — Вы долго будете тут? — отвлекла Марина парня от мыслей.       — Не знаю. До конца, наверное. А сколько сейчас времени?       — Почти восемь.       — Еще часик и все. Потом дискотека, нам уже не разрешат тут быть.       — А почему?       — А кто нас отпустит? Видишь все остальные уже ушли давно на ужин. Здесь только я и Тема.       — Может поговорить с командиром? Сказать, что у тебя здесь есть девушка. Должен понять!       — Ага. Поймут они! Наш командир, наверное, даже не знает, что мы тут!       — А хочешь, я могу поговорить? Ты скажи к кому обратиться? За вами же здесь кто-то следит?       — Не надо!       Пока он болтал с Мариной, к Никитичу подошла Людмила Александровна. Ему стало не по себе, сердце сильно забилось, и начали трястись коленки. Представляете картину, стоят две женщины, одна любимая девушка Николая, а вторая та, с которой тот ей недавно изменил.       — Николай, это твоя девушка? — улыбнулась Людмила.       — Да. Знакомьтесь! Марина, это Людмила Александровна. Людмила Александровна, это Марина! — Николай представил их друг другу. — Организатор мероприятия и по совместительству жена нашего майора.       — А вы не можете поговорить с…       — Марина, не надо! — перебил Никитич.       — С кем поговорить? — заинтересовалась оборванной речью Людмила.       — С товарищем командиром, чтобы он разрешил Николаю побыть со мной на дискотеке? А то без него скучно будет!       — Не обещаю, но попробую! — женщина ушла, достав телефон. Вернувшись через минуту, сообщила радостную новость. — Если есть возможность и желание, то Николай может гулять с тобой целые сутки. Игорь отпускает его в увольнение до завтрашнего вечера!       — Спасибо! — сказала Марина и обратилась к солдату, — а ты сказал, что не отпустят! У моей подруги как раз квартира пустует!       — За тобой должок! — Людмила подмигнула Коле.       Никитич прекрасно понимал, что она имела этим в виду. Теперь ему уже было не соскочить. Лишь бы Груздь ни о чем не догадался, а о Марине он позаботится.              ДЕСЯТАЯ ГЛАВА.       Прошел теплый летний дождь, оставляя после себя приятных запах озона. Люди куда торопились, из окна они были похожи на муравьев. Ирина мечтала сделать пару глотков свежего воздуха, но форточку открывать запрещено. Но скоро, минут через сорок, она наполнит свои легкие этим приятным воздухом.       Роды прошли без проблем. Ирина родила здоровую девочку и через десять дней ее выписывали домой. Забирал Саша. Приехал на новенькой иномарке с двумя большими букетами цветов. Один подарил медсестре, а второй Ирине. Взял на руки дочку и сразу же посмотрел на нее. Девочка была похожа на мать, поэтому определить, кто отец было не возможно.       Машина мчалась по дорогам культурной столицы. Саша вел уверено, будто всю жизнь водил автомобиль, хотя только недавно купил себе права. Сделал небольшой подарок на день своего рождения.       — Солнышко, а мы открываем новый дискоклуб. Первый за месяц окупил все наши вложения!       — А когда ты меня пригласишь в клуб?       — Покажу, только ты офигеешь от увиденного. Я там такие фишки сделал, — Саша мечтательно закатил глаза.       — Надеюсь ничего противозаконного?       — Нет, что ты. Просто стриптиз и разного плана конкурсы, не совсем пристойные. Но именно из-за них туда и будут ходить. Такого в Питере еще не было, — гордился Саша.       Машина свернул в сквер, проехав несколько метров, завернула во двор и остановилась.       — Приехали.       Саша взял на руки Марию, так они назвали дочь, и поднялся в квартиру.       В детской комнате уже была собрана детская кроватка, он положил в нее Марию. Прошел на кухню. Ирина поставила на газовую плиту чайник.       — Как Маша?       — Уснула. Она такая маленькая, хрупкая. Я даже боялся ее брать, — делился своими впечатлениями Саша. — Медсестра подает, а я оцепенел. Потом собрался…       — Чай будешь?       — Ага.       У Саши зазвонил телефон, он посмотрел на дисплей и вышел в другую комнату. Ира выключила плиту и проследовала за будущем мужем.       — Нашли? Хорошо. Вечером встретимся, буду ждать от вас отсчет.       Саша прекрасно помнил про новогоднюю ночь. И не переставал думать про Николая. Сколько бы не спрашивал Иру о месте службы обидчика, не разу не получил четкого ответа. И чтобы найти Колю ему пришлось нанять частного детектива. Целый месяц он искал срочника, все было впустую. А тут радостная новость. Коля найден. Теперь он за все ответит перед Сашей.       — Милый, кто был?       — Это, — Саша замялся, — по клубу звонили. Говорят, что придумали в каком стиле его можно сделать.       — И в каком?       — Пусть это будет секрет. Когда откроем, ты все увидишь. На открытие даже заместитель губернатора обещал зайти. Чуть не забыл, — Саша ударил себя по лбу. — На днях к нам приедет отец. Он хочет повидать внучку.              В понедельник с дежурства по парку Никитич явился поздним вечером. Сегодня опять разговаривал с Мариной о встрече с ее родителями. Скорее бы встретиться с ними и закрыть этот вопрос. А вдруг они начнут задавать вопросы по учебе? Спросят чего-нибудь из экономики? Откуда он знает, какое образование у родителей. Марина ему ничего про них не рассказывала, даже когда он об этом ее спрашивал, уходила от ответа или меняла тему разговора. Значит, она чего-то скрывает о родителях. Только что? Нет, хватит думать над этим! Сейчас Никитич — солдат и у него есть определенные проблемы здесь. Надо решить вначале их, а потом можно будет заняться вопросом экономики. Возьмет пару книг, почитает, чтоб иметь, хоть какие-нибудь представления о ней.       Как ни странно, их командование не любило зеленную траву. Из-за этой прихоти, приходилось каждый день ходить одному из солдат на территорию и косить траву. Газон должен быть не более пяти сантиметров. Бороться с травой приходилось не только в части, но и на угодьях генерала. Сегодня рядового Лосева отправили на дачу наводить там порядок. Предыдущий солдат Армеев, там пробыл всю свою службу. Летом косил траву, а зимой пилил и колол дрова, также топил баню. Вообщем прислуживал ему. Зато за год дослужился до старшего сержанта. Шутка ли? Каждый день стоять по пояс в воде и махать косой — тяжелое дело. Не грех за такое и в звании повысить. Дача генерала Астахова находилась на берегу озера. Армеев в часть приезжал только чтобы зарплату получить, а так даже на ученияне ездил. Хотя там была вся его часть. А вот на дембель уже уезжал из части, и то в ней пробыл всего пару часов: получил документы и умчался в Ярославскую область. Это же самое предстояло и Лосеву.       Еще двоих солдат отправляли в какой-то лагерь, толи «Хрустальное озере» толи «Лебединое озеро». Не суть важно. Этот лагерь находился вокруг огромного озера, где отдыхали люди. Туда отправляли двоих солдат, как командир выразился на разводе:       — В Лагерь будут отправлены два солдата, для наведения порядка на прилегающей территории. Мы должны помогать «друзьям» российской армии, — говорил Ржавый.       На это задание отправились еще два «слона».       Управившись со всеми графиками дежурств, Никитич лег на кровать почитать книгу. Едва только открыл ее, к нему подошел Цветков.       Его недавно назначили водителем командирского УАЗика. Парень осмотрел машину, техника была полностью исправна. Нигде не было ни капли масла, заводилась машина с полуоборота. Все запчасти были практически новыми. Никто не мог понять, как это майор Груздь выдал новые запчасти на командирский УАЗик? До этого никогда никто не мог этого добиться. Командир орет, что надо починить машину, а майор не давал запчасти, мол, и так ее скоро списывать будем. Зачем тогда ремонтировать? Зачем переводить запчасти? Никитич все же добился, чтобы его восстановили. Почему Никитич? Потому что машина висела вначале на нем, а теперь на Цветкова была переписана. Коля ее починил и сдал. Тут не обошлось без Людмилы Александровны.       В машине был один изъян: отсутствовала магнитола. А для командира это была большая проблема. Ржавый любил во время поездки слушать зарубежный рок восьмидесятых годов.       — Никитич, можно обратиться?       — Чего тебе, Цветочек? — отвлекся сержант от чтения.       — Мне, товарищ младший сержант Кабанов сказал, что товарищ полковник не любит ездить без музыки. А магнитолы в машине…       — Ты хочешь спросить, правда ли это? Отвечаю. Да, это правда! — Никитич прервал длинную речь «слона».       — Нет. Младший сержант Кабанов сказал, что магнитолами должен обеспечить каптерщик — то есть вы! Я хотел, чтобы вы мне ее выдали!       Такого Никитич от солдата не ожидал. У него глаза выползли на лоб. А вдалеке захохотал Кабан, увидев удивленное лицо товарища.       — Слушай, деньги есть? Сходи, купи!       — А мне товарищ младший…       — Ты меня уже достал! Слушай сюда солдат?       — Слушаю, — как дурак ответил «слон».       — Ты дебил. Так вот, молодой солдат должен уметь находить выходы, даже в безвыходных ситуациях! Найди, роди, укради! Тебе этим и предстоит заняться. Птаха! Птаха! Ешкин кот! — на крик прибежал«слон». — Объясни этому придурку, где и как можно украсть, родить, или найти магнитолу!       Оба «слона» скрылись с поля зрения, Никитич продолжил читать книгу. Ее ему подарил Ромуальдо, когда увольнялся со срочной службы. Пока не пришли «слоны», некогда было читать книги. Офицеры постоянно заставляли чего-нибудь делать. И в нарядах стояли через сутки. Но сейчас время позволяло. Теперь Никитич мог полностью восполнить свою потребность в чтении.       Вечером он вновь заступил в наряд дежурным по роте. Дневальными у сержанта были Док и Репин. Расстановка дежурства в ночное время была такая же, как и прежде: после отбоя молодой призыв, а с двух часов ночи старший призыв.       Весь вечер в расположение пахло.А точнее сказать, воняло и воняло носками! Данная проблема появилась после того, как молодые пришли служить в ботинках-берцах, а не в сапогах. «Слоны» плохо следили за своей гигиеной. Они видимо еще никак не могут понять, что мамы рядом нет! И теперь им приходиться делать все самим. А «дедам» приходилось постоянно напоминать им, как маленьким детям. Но вскоре, это достало! И вот уже неделя, как никому про гигиену не напоминали. Решили проверить, кто смог усвоить простое правило: перед отбоем — постирай носки! И видно кто-то очень быстро забыл это правило.       Перед самым отбоем, Никитич решил провести проверку. Со всех кроватей, кроме кроватей своего призыва, стал сбрасывать матрасы, и под одной из них был обнаружен клад.       — Чья кровать? — соскочил Кабан.       — Моя, — опустил голову Коровин.       — Коровин в бытовку, остальные готовятся к отбою! — скомандовал дежурный.       Носки там не просто лежали, они стояли, как кирзовые сапоги. Этими носками можно было убить человека. Никитич, Кабан, Козлов и Док решили заняться воспитанием нерадивого солдата. Но без спиртного им было не интересно, поэтому «дедушки» отправили Птахуна «пятак». Вскоре, он притащил четыре полторашки коктейля «Казанова».       — Ну, и как будем наказывать этого урода? — начал Никитич распечатывать бутылку.       — А может тапик? — загорелся Док.       — Нет, его оставим на потом, — взял слово Тема. — Может, крокодила посушим?       — Да это все примитив! Надоели уже твои крокодилы, пусть лучше вначале бабочек половит! — предложил Кабан.       — А потом отжимания в противогазе будут, — добавил Никитич.       — И бег по взлетке будет минуту! — радовался Тема.       — А потом может тапик? — все настаивал Док.       — Пацаны, да вы просто садисты! — прокомментировал Емеля.       «Деды» подняли кружки вверх и, не чокаясь, выпили до дна. Прикончив бутылку, пошли учить гигиене Коровина.       — Слушай, салага, внимательно! — руководил экзекуцией Док. — Мы сегодня будем ловить бабочек. Видишь как солнечно, — указал рукой на лампочку, висящую под потолком. — Сачок ты взял?       — Нет, — замотал головой «слон».       — Плохо, тогда будем ловить их руками! На раз — приседаем, на два — выпрыгиваем вверх и хлопаем над головой в ладоши! Понял?       — Угу, — кивнул головой провинившийся.       — И так делаем пятьдесят раз. Поехали! Раз! Два!       Коровин начал выполнять задание, выпрыгивал вверх, как кузнечик. Но это длилось не долго, всего тридцать раз, потом«слоник» стал сдавать. Хотя был внушительной комплекции, накачанным, но ему явно не хватало выносливости. Последние раз пять, Коровин еле-еле оторвал ноги от земли, когда прыгал. Но «деды» решили их все, же засчитать.       Устроив «слону» небольшой отдых, старослужащие отправились в каптерку.       — Мне кажется, он нас сдаст! — свое предположениевыдвинул Никитич.       — Не ссы! Не должен! Посмотри, пацан накаченный, видно, что на гражданке занимался! Значит, стукачом быть не должен! — доказывал его не правоту Док. — Ты же все выдержал! Ни разу не стуканул на своих дедов! И не убежал из части! Хотя, когда я тебя увидел, думал, что побежишь первым отсюда. А сбежал Винни.       — Спасибо за честность! — засмеялся Никитич.       «Деды» еще раз пропустили по стаканчику и опять вышли учить нерадивого солдата. Следующим заданием было — отжимание. Так как Никитич в своем время отжимался пятьдесят раз, то и Коровину было предложено это же число. Только он должен был отжиматься в противогазе, вместо бачка, Док предложил надеть носки провинившегося солдата. Коровин должен был впитать всю вонь своих носков. «Слон» отжимался и рыдал, его всхлипы были слышны даже через смех «дедов».       — Сорок, сорок один, — вел счет Тема.       — Я больше не могу!       — Крепись солдат, тебе еще девять раз осталось!       — Давай, браток, еще чуть-чуть осталось! — поддерживали они горемыку солдата.       Коровин еле выполнил упражнение и упал на пол. Но прежде всего снял противогаз.       — А теперь давай, раза четыре пробегись по взлетке туда-сюда! И так! На старт, внимание, марш! — скомандовал Никитич.       Пробежка для «слона» далась очень нелегко, он еле мог передвигать ноги. Но все, же пробежал.       — А теперь пошли, покурим! — предложил Кабан. — А потом пойдешь спать.       — А тапик? — все неунимался Док.       — Задолбал ты уже с ним!       «Деды» пошли, а впереди их плелся Коровин, он еле передвигал ноги. Едва они подошли к тумбочке дневального, солдат развернулся на девяносто градусов и на выход. Побежал в сторону дверей, затем на улицу и к штабу. «Деды» не сразу сообразили, что случилось. Догнали уже у штаба, он стоял и барабанил в двери.       — Ты чего, придурок, делаешь? — закричал Никитич. — Пошли в роту!       — Помогите! Они издеваются надо мной! — орал Коровин.       Никитич с Доком решили его утащить силой, но «слон» вцепился в перила мертвой хваткой. На шум из дверей штаба выглянул дежурный, сержант — срочник.       — Усунься! — прошипел на него Кабан. Повторять дважды не пришлось, сержант сразу же исчез.       Ребята тянули Коровина за ноги, но он отцепляться не собирался и повис в воздухе. Тема пытался разогнуть его пальцы, и в итоге, когда дело было сделано, Коровин рухнул на ступени. Завязав рот ремнем, «деды» оттащили бойца в казарму.       — Ты видел, как по взлетке бегал? — делились они впечатлениями.       — Ага. А после к штабу так побежал!       — Еле догнали! Притворялся, паскудина!       — А рожу дежурного видел?       — Кабан ему: «Свали!» — смеялся Док.       Придя в казарму, Коровина оставили в сушилке, а возле входа поставили дневального Репу. Сушилка была самая подходящая комната — окон нет, один всего вход и выход. «Слон» никуда не денется. А сами отправились в каптерку.       — За это его надо наказать! — взял слово Тема.       — Хватит с него! Он завтра по-любому сучнет! — высказал Никитич свое мнение.       — Боишься, что сдаст? Уже поздно! Ничего не поделаешь!       — Док, пойми! Сейчас может еще не сдаст, а после тапика уже точно сдаст! И да, я не хочу уехать отсюда в дисбат! Не прельщает такая альтернатива! И не хочу, чтобы слоны познали тапик! Это зло! Ты видел, как дико загорались глаза у дедов, когда они его видели?       — Нет, но зато я видел ваши унылые морды, когда кто-то тащил тапик! — засмеялся Док.       — Хорош ругаться! — встал из-за стола Кабан. — Вообщем так! Пусть слоны тоже попробуют тапик. Сильно крутить не будем, а так для познания пусть испытают! Пусть почувствуют силу!       — Только завтра! Не будем же их будить сейчас?       — А почему? — протестовал Док.       — Время два часа ночи. Пусть спят, — отстаивал дежурный свою точку зрения.       — Деды вас не жалели! Не фиг и нам их жалеть! — нарушил свое молчание Тема.       — Никитич, прав! — встал Кабан на сторону своего товарища. — Мы не должны быть такими же зверьми, как наши деды.       На том и было решено, «деды» отпустили Коровина спать. Но утро радости не предвещало. Все шло как обычно: на тумбочке стоял Репа, а Никитич и Док встали рядом. На плацу проходил утренний развод. Вдруг раздался крик Ржавого, потом и крик майора Груздя. Через минуту в роту заскочили полковник, майор и все остальные офицеры.       — Смирно! Товарищ полковник, за время моего дежурства… — полковник жестом остановил доклад дежурного сержанта.       — Что, Никитич, точно происшествий не было? Подумай! — сверлил дежурного взглядом Ржавый.       Офицеры практически всегда называли солдатпо кличкам.       — Все тихо! Происшествий не было, товарищ полковник!       — Не ври мне, носорог! Вы вчера всем стадом издевались над молодым солдатом! Я вас всех в дисбат отправлю! Вы у меня на зоне сгниете!       Ржавый со всей силы отвесил Никитичу оплеуху. От удара голова солдата повернулась на девяносто градусов, а шапка сделала почти полный оборот, но не упала.       — Вы по кривой дорожке пошли! — орал в тон командиру подполковник Бабочкин.       — Все идут в автопарк! Все! Кроме Никитича, Доктора, Кабана и Козлова! — скомандовал Груздь. — Теперь я вас буду учить уму — разуму! Посмотрим, вынесете ли вы мои нагрузки.       Когда все ушли в автопарк, майор решил «дедов» наказать по-своему. Ни для кого не секрет, что Груздь любитель распускать руки. То «фанеру» пробьет, за расстегнутую верхнюю пуговицу, то наколошматит в спарринге, тебя потом боевые товарищи несут в койку. Теперь же им предстояло испытать что-то новое.       Груздь развел солдат по разным комнатам и начал учить. Первому досталось Доку, его участь настигла в спорткубрике. Вначале майор сильно ругался, даже мат пролетал, что бывало очень редко. А потом была возня, а вскоре звук падающего тела. Второй был Тема, тому досталось в спальном помещении. Громкая речь майора и вновь звук падающего тела на пол. Следующий был Кабан. Никитич услышал звук удара по лицу, а потом какая-то боркотня, и вновь звук падения жертвы. Дежурного же участь настигла в умывальнике. Груздь вначале прочитал лекцию о том, что «дедовщина» — это зло. А зло порождает зло! И прочая фигня. Потом резкий удар в челюсть и Никитич сползает по стенке на пол. Очнулся уже на кровати, сильно болели зубы.       После случившегося пришлось отложить испытание тапиком. Кто еще знает, сколько молодых могут стукануть. А в дисбат «дедам» не хотелось. Ой, как не хотелось.              С Корвиным перестали общаться все молодые, а «деды» и тем более. Через день Никитич его ставил в наряд, то по роте, то в столовую, а иногда и в автопарк. Одного из молодых, а в частности Федю, приставили к Коровину. Он должен был следить за своим товарищем, чтобы тот стирал свои носки. Они больше не желали задыхаться от его вони.       Но не все было так красочно. Через неделю к ним в роту заявился особист. И начал допросы по издевательству над Коровиным. Особист и так и эдак, пытался выбить признание. Типа это простая «дедовщина» и никакого урока не было. Всю четверку почти месяц таскали на допросы. Даже дали почитать показания потерпевшего. В этих показаниях Коровин описал своих сослуживцев настоящими монстрами, чуть ли не сатанистами. Никитичу даже показалось, что это был не он. Но по концу месяца дело было закрыто и за это старослужащие должны сказать «спасибо» товарищу майору. У него с Ржавым быласвоя война.       Груздь боролся за них, а полковник хотел показать, что будет с такими как они. «Дедам» пришлось выбрать сторону, и они выбрали. Конечно же, это был майор. После этого случая, Груздь крепко подсадил ребят на крючок — они были обязаны ему свободой!              Саша сидел в ресторане и пил кофе. Время от времени посматривал на двери, когда сюда кто-либо входил. Вскоре зашел парень, кепка была надвинута на глаза. Он осмотрел ресторан и, увидев поднятую руку, направился к Саше. Небрежно отодвинул стул и плюхнулся в него.       — Мне сказали, что ты меня искал? — сказал парень.       — Да. Говорят, ты умеешь решать дела без пыли.       — Ближе к делу.       — Вот, — Саша протянул фото. — Этого человека надо проучить. Только без летального исхода, так покалечить слегка. Адрес, где его можно найти на обратной стороне фото.       Парень посмотрел на обратную сторону и поднял брови вверх.       — Точный адрес?       — Все точно.       — Двадцать зеленых.       — Немного ли будет для этого?       — Самое то. Поверь, мы рискуем сильно.       — А я нет?       Парень оставил вопрос без ответа, а лишь грозно посмотрел на Сашу.       — Половину сейчас, остальное потом.       — Хорошо, — Саша посмотрел в глаза парня, ему стало не по себе. Он дрожащими руками достал кошелек и отсчитал несколько стодолларовых купюр и передал пачку парню.              ОДИННАДЦАТАЯ ГЛАВА.       Вот и настал тот день, когда Никитичу пришлось встретиться со своими будущими родственниками. Перед встречей он прочел десяток книг по экономике. В его голове перемешалось все: экономика, армия и прочее. Он с легкостью мог дать ответ практически на любой вопрос по экономике, мог без всяких проблем начать дискуссию и не бояться, что проиграет. Он чувствовал себя солдатом из спецназа, вооруженным до зубов и готовым вступить в схватку с тысячной армией террористов.       На КПП переоделся в гражданскую одежду, забрал, заранее купленные букет цветов, торт, и отправился на званый ужин. Друзья провожали солдата и надсмехались над ним.       — Смотри, жених пошел!       — Свадьба скоро?       — Не забудь нас пригласить! — крикнул Тема.       — Не позовет. Мы же простые солдаты, а он у нас экономист. Работает в крутом офисе.       — Наверное, тачка дорогая стоит под окном у дома.       — Эй, пацаны, хорош! — Кабан попытался остановить насмешки.       — Кабан, поставь меня дежурным по автопарку, — на прощание попросил друга и вышел за двери, убедившись, что друг его услышал.       Дежурным по части сегодня был Ржавый, но так как была суббота, то полковник должен был уехать на дачу. И, похоже, это и свершилось — машины возле общаги не было. Поэтому Коля не боялся покидать часть.       Всю дорогу Никитич шел и напевал песню группы «Сектор Газа» «Пора домой». Найдя нужный дом, посмотрел на окна, в них горел свет. Колянервно выкурил сигарету и поднялся на второй этаж, позвонил в дверь. Ее открыла Марина, позади нее стояла Ирина Андреевна — ее мама. Красивая и стройная женщина, сорока лет, была одета в вечернее платье.       Она приятно ему улыбнулась и приняла букет цветов. Торт он передал Марине.       — Проходите, Николай! — Ирина Андреевна указала рукой на комнату.       — Спасибо! — когда женщина скрылась в одной из комнат, Никитич нежно поцеловал Марину.       Девушка была точна копия своей мамы, только чуть моложе.       Квартира была огромная, метров сто, не меньше. Богато расставлена, мебель была полностью изготовлена из дерева и выполнена на заказ. На полу лежал кафель, и он был с подогревом. Стены были окрашены в светлые тона, украшены картинами известных художников. Прогулявшись по квартире, он понял, что она состоит из двух двухкомнатных квартир. Теперь Никитича мучил вопрос: почему, если у них есть деньги, семья не купит особняк? Зачем покупать вторую квартиру и переделывать ее? По деньгам отдельный домик вышел бы не дороже. Зачем так заморачиваться?       С ее отцом Виктором Сергеевичем, встретился на кухне, когда помогал накрыть стол для ужина. Отец девушки был внушительных форм, внешне очень сильно смахивал на Сильвестра Сталлоне. Но только обе его руки украшали наколки, по некоторым из них Никитич понял, что Виктор Сергеевич сидел в тюрьме. Он был одет в обычную майку и в старые джинсы.       — Виктор, сходи, переоденься, — тихо произнесла Ирина Андреевна, — у нас все-таки гости сегодня!       — Уже удаляюсь, — приветливо отозвался отец Марины.       Через двадцать минут вся семья в полном сборе сидела за столом. Стол был накрыт шикарно, что только на нем не было: любимыйсалат оливье, так же салат из морепродуктов, на горячее было пюре с котлетами по-домашнему. Ему многого стоило, чтобы сразу не накинуться на еду. Но сдержался, ведь он обычный студент экономического ВУЗа, а не какой-то там голодный солдат, который кроме овсянки ничего не видал.       — Николай, вы не расскажите нам о себе? Марина немного поведала о вас. Но хотелось бы услышать из ваших уст.       Он на минуту задумался — прикидывал, что рассказать?       — Конечно, Ирина Андреевна. Что могу рассказать? Учусь в Санкт — Петербурге на экономическом, на третьем курсе. Сам же проживаю в Верхнегорске.       — А в северной столице, где живете?       — С другом квартиру снимаем.       — Какие планы на будущее?       — Закончить учебу и здесь устроиться на работу, — Марина наступила кавалеру на ногу. — В смысле в Питере. С вашей дочкой.       — Прямо так уж и вместе? — поинтересовался Виктор Сергеевич. Никитич растерялся, не знал что ответить.       — Папа! — возмутилась Марина. — Прекрати! Мы любим друг друга! И пока строим планы на совместное будущее, а там уже будет видно!       — То есть…       — Виктор, перестань! — вступила в разговор Ирина Андреевна. — Не надо смущать молодого человека.       Дальше ужин шел мирно, болтали о всяком разном, вплоть до политики. Еще Коля узнал, что отец Марины является бизнесменом широкой руки. Директором одной из фирм, которая является застройщиком поселка. Так же есть несколько объектов в Питере. В ближайшем будущем семья собирается переехать в северную столицу. Туда же перевести и бизнес.       Оказывается, Марина училась заочно, так как Виктор Сергеевич считал, что если отпустить свою дочь в большой город, то она обязательно испортится. Начнет кутить в ночных клубах, просаживать деньги отца в барах, шататься по дискотекам. А потом и вовсе пойдет во все тяжкие. Об этом ему рассказала сама Марина, когда он вышел покурить на улицу после ужина.       — Не злись, милый! Я просто не хотела тебя напугать, — пыталась извиниться Марина. Она обвила парня за шею и поцеловала.       — Я не злюсь, — смягчился Никитич. — Просто предупредить можно было.       — Да ладно, Коля! Зато весело было! Ты бы видел свое лицо, когда папа попытался разузнать о нашем будущем, — смеялась Марина.       — Ага. Особенно мое изумление, когда я узнал, чем зарабатывает твой отец.       — Я боялась, что ты не придешь, когда узнаешь о семье. Или же наоборот начнем мной пользоваться как кошельком.       — А что мне сейчас мешает так сделать, когда я знаю про твоего отца?       — Честность. Ты порядочный человек.       Они еще раз поцеловались и пошли в квартиру. Было уже одиннадцать часов, и Никитич начал собираться в казарму, но Ирина Андреевна преградила путь.       — Куда вы, Николай, собрались? — поинтересовалась она.       — В каз… — осекся он. — В квартиру.       — Уже поздно, а поселок у нас не очень спокойный бывает вечерами. Думаю, Вам будет лучше остаться у нас. Все равно одна комната пустует, — Никитич хотел возразить, но Ирина Андреевна его опередила. — Все решено! Вы, Николай, остаетесь у нас! Я постелю вам в гостевой.       — Коля, оставайся! Моя комната рядом! — подмигнула Марина.       — Я тебе устрою «рядом»! — встала в позу Ирина Андреевна. — Я твою комнату на ключ закрою.       Гостю показали комнату, застелили постель и оставили одного.       Он лег на кровать. Она была мягкая — это было прекрасно. Это вам не армейские железные койки с натянутыми пружинами и тонкими матрацами. Поспав ночь на них — все тело было в причудливых узорах и болело. Тут же матрац был толстый, но в меру мягкий. Едва его голова коснулась подушки, он начал проваливаться в сон. Постельное белье благоухало цветами. Никитич даже и не подозревал, что будет наслаждаться этими ароматами. За все время службы, он смог позабыть как это приятно. В казарме все постельное белье пахнет не понятно и чем, какой-то затхлостью, гуталином. Но это замечаешь лишь в первый месяц службы, потом просто привыкаешь и запаха уже не чуешь.       Никитич почти уснул, но открылась дверь и в комнату прошмыгнула Марина. Она была в одной ночной рубашке с распущенными до плеч волосами. Закрыв за собой дверь, заползла к нему под одеяло и прижалась к груди солдата. А вторую руку положила ему на живот.       — Я ждала, когда заснут родители.       — Ты понимаешь, что меня в казарме будут искать? Я, конечно, попросил Кабана меня прикрыть… — Никитич не успел договорить. Марина начала покрывать его тело поцелуями. — Ты что делаешь? А если проснутся твои родители?       — Пользуюсь моментом, — не останавливаясь, промолвила девушка.       — Ну а вдруг проснуться?       — Не бойся! Они спят. Я ведь тебе уже говорила, что они не просыпаются по ночам — спят как убитые. Или ты не хочешь меня? — отвлеклась от поцелуев девушка.       Никитич думал недолго и на все махнул рукой. Эх, была, не была! Живем только один раз! Уста ребят слились в едином поцелуе. Никитич ласкал ее белоснежное тело. Ребята соединились в одно целое. Они были на седьмом небе от удовольствия!       — Надеюсь, мама не слышала нас, — засмеялась Марина, когда закончилась ночь любви.       — Это было прекрасно! — прошептал Никитич.       — Что прекрасно? Если бы мама нас застукала?       — Ты была прекрасна! Я тебя люблю!       — Я тебя тоже люблю! Мне еще не было ни с кем так хорошо!       Ребята еще почти час валялись в кровати и болтали. Потом обнялись и уснули. Последнее, что запомнил Никитич — Марина лежала на его груди с закрытыми глазами.       Никитич открыл глаза и увидел перед собой Ирину Андреевну. Она внимательно смотрела на него.       — Где Марина? — вместо слов «с добрым утром», сказалаИрина Андреевна.       — Не знаю. В последний раз я видел ее, когда мы расходились по комнатам.       — Во сколько это было? — женщина буравила своим взглядом Колю.       — Одиннадцать часов.       — Не ври мне! Я слышала ваши стоны и вздохи ночью! Я такого от вас, Николай, не ожидала! Надеюсь все эти слова о вашей любви к нашей дочке не ложь?       Никитич покраснел и не смог больше ничего вымолвить. Ему было стыдно, у него из головы даже вылетело, что надо идти в казарму.       — У меня к вам будет серьезный разговор. И пусть Марина выползает из-под кровати. Я сказала, вылезает! — Ирина Андреевна голосом выделила последнее слово.       Из-под кровати показалась голова девушки, от стыда у нее порозовели щеки.       — Прости нас, мама! — девушка смотрела в пол.       — Пока я отцу ничего говорить не буду. Но это пока! Надеюсь, вы, Николай, на следующие выходные придете к нам в гости. И мы с вами поговорим об этом инциденте. Не надо портить мое мнение о вас. Пока оно хорошее. Не смотря на то, что у вас произошло с Мариной.       Никитич понял, что круто попал. Теперь у него не было выбора. Был только один путь — свадьба. Лишь бы ее родители не решили отпраздновать событие раньше его демобилизации. Никитич, конечно, собирался остаться тут, рядом с Мариной, но свадьба — это слишком. Пока слишком.       — Ты ведь не бросишь меня? — Марина боялась, что он ее бросит после случившегося. Ее глаза были влажными от слез.       — После всего, я, как порядочный мужчин, просто обязан на тебе жениться! — Никитич протянул руку девушке, приглашая ее к себе в кровать. Теперь терять уже было нечего, отец на работе, а ее мама и так была в курсе. Марина расхохоталась и упала в его объятья.       На тумбочке зазвонил телефон.       — Да, — ответил Коля. — Чего тебе?       — Уже десять утра! — отозвался Кабан на том конце трубки. — Где ты?       — А что случилось? Неужели, Ржавый приехал и собирает опять всех?       — Сколько еще тебя прикрывать? Ты просил только на вечер. А уже утро, не забывай, что у нас в роте стукач!       — Сегодня воскресение. Все равно никто не хватится. Прекращай панику. У меня тут судьба решается! А ты про стукача мне заливаешь.       — Ладно, даю тебе времени до шести вечера! Потом чтоб был тут!       — А что в шесть вечера?       -Ты там офигел что ли? Ты в наряд заступаешь!       — Ладно, постараюсь не опоздать! Скоро буду!       — Что случилось? — поинтересовалась Марина, когда ее парень отключил вызов.       — Кабан беспокоится. Потерял меня, я ведь просил его прикрыть меня на ночь, а уже утро. Тем более мне еще в наряд заступать сегодня! Дежурным!       — Каким дежурным? — в комнате появилась Ирина Андреевна. — Вы все еще лежите? Бессовестные!       — А… — растерялся Никитич. — Уже встаем!       — Чайник горячий! Вставайте! И… — женщина посмотрела на ребят, — одевайтесь!       После того как ее мама удалилась, ребята соскочили с кровати и стали одеваться. Марина была полностью голая, старалась найти свою ночную рубашку, но заметила, что Коля не может отвести от нее глаз.       — Отвернись, — застеснялась девушка. — Мне неудобно, что ты меня рассматриваешь. Неужели ночи было мало?       — Не до этого было! Ты днем еще прекраснее!       — Дай, лучше футболку, она под тобой.       Никитич огляделся, увидел под подушкой ночную рубашку и кинул ее Марине. Ребята оделись и вышли на кухню. В комнате их ждала Ирина Андреевна, она усмехнулась, увидев смущение Николая, а у Марины на лице не было не каких эмоций. Они, молча, прошли и сели за стол.       — Какие у вас дальше планы? — Ирина Андреевна разнесла ребятам кружки с чаем.       — Николай сказал, что хочет на мне жениться, — ответила Марина, от неожиданности Никитич поперхнулся чаем. — Правда?       — Да, собираюсь! Но не сегодня!       — Я надеюсь, это обдуманное решение, а не потому, что я вас застукала? Мне не хотелось, что бы вы совершили из-за меня ошибку! И главное, чтобы это «собираюсь» не прошло со временем! Но и торопиться я вам не советую, а то вначале женятся, а потом разводятся.       После чая Никитич отправился в казарму. Ему не хотелось возвращаться в часть, гражданская жизнь прекрасна. Было такое чувство, будто армия была сном.       Ирина Андреевна, что хотела сказать этими словами? Вначале, в спальне, она вроде намекала, что Никитич должен жениться. А за чаем намекала, что со свадьбой не стоит торопиться. И зачем она оставила его ночевать у себя дома? Не ясно. Но он знал одно. Теперь, пока он служит, ему нельзя бросать Марину, да он этого и не хотел! А теперь особенно. Ее отец прекрасно дал понять, если Коля обидит его дочь, он его везде найдет и накажет. Надо предполагать, что его наказание будет жестоким, ведь этот человек пережил девяностые.       С этими мыслями Никитич дошел до КПП, убедившись, что внутри нет офицеров, зашел и переоделся в форму. Сон превратился в реальность, а гражданка теперь как сон. Будто и не был ни у кого дома. Но тот сон был прекрасным.       — Ты где, твою мать, шатался? — злился на товарища Кабан.       — С Мариной был.       — Мог бы и предупредить, что останешься ночевать! — и совсем спокойным голосом. — Ты переспал с ней? А где ночевали? У нее дома или у знакомых? Родители были или нет?       — Все подробности позже, пошли в каптерку. Птаха, чай принеси! Я у себя! — это уже Никитич крикнул дневальному и скрылся за дверями своей кандейки.       — Ну, рассказывай. Как встреча прошла? Как родители? — не унимался Кабан.       Никитич рассказал Кабану об отце Марины, как их застукала ее мама и даже про свадьбу, которая может получиться в ближайшем будущем.       — Никитич, ты круто попал! Я тебе советую после дембеля линять из страны! Иначе ее батя тебя по любому найдет!       — Нет, Кабан. Я люблю Марину! Поэтому, свадьба, значит свадьба!       — Ты ее знаешь без года месяц! А уже кричишь всем, что любишь! Пойми друг, такого быть не может!       — Что ты вообще понимаешь в любви?       — Многое! У меня тоже есть девушка, которую я люблю! И она меня ждет с армии! Так, что про любовь, я много чего знаю!       — Значит, не понимаешь!       — Я тупой, а ты умный у нас! Так что ли?       — Это любовь с первого взгляда!       — Ладно, иди, Казанова, заступай в наряд!       В наряд с Колей дневальными пошли Коровин, которого они кое-как приучили к гигиене, и Емеля. Как всегда вечером Никитич устроил шмон тумбочек потому, что любит порядок и чистоту. Шмонали тумбочки только молодых, старики и так прекрасно понимали, что можно держать внутри, а что нет. Чего только там не было. Уставные сигареты, носки — как новые, так и выстиранные, хлебные крошки, конфеты, бутылки из-под лимонада, журналы с порнографией. Все шло в топку, точнее в мусор. А вот Федя опять всех удивил. У него в тумбочке ребята обнаружилиапельсин и огурец, которые начали покрываться плесенью.       — Что будем делать? — поинтересовался Емеля.       — А Никитич устроил шмон, пусть и решает что делать. Это его клад! Тем более и слон ничей! — высказался Кабан.       — Окей, — ответил товарищ, прокручивая в голове наказание.       Вспомнил, что рассказывал двоюродный брат, когда они находили у кого-нибудь хлеб, принесенный из столовой. Вместо масла намазывали кусок хлеба гуталином и заставляли его это съесть. Или приносили буханку хлеба из столовой и тоже заставляли его съесть, пока вся рота отжимается. Но достать пакет апельсинов или огурцов не возможно, да и больно хорошее наказание будет такое. — Пусть съест эти припасы!       — Они ведь гнилые! Посмотри, все уже текут! — попытался защитить Федю Козлов.       — Плевать! Не будет от своих товарищей больше ничего крысятничать! — ответил Никитич. — Что смотришь на меня, — это уже обращался к Феде. — Ешь!       «Слон» жалобно посмотрел на всех ребят и начал чистить апельсин.       — Стоять! Нафига его чистишь? Ешь так! Все витамины в кожуре!       Не прошло и пяти минут, как апельсин и огурец упали в желудок Феди. Солдаты стояли и хлопали глазами.       — Мне кажется или ему действительно это понравилось? — засмеялся Кабан.       — По-моему ему понравилось! — ответил Козлов.       — Вкусно?       — Да, — ответил Федя.       — Никитич, ты его не наказал, а только порадовал. Бедолага не знал, как это скушать, чтоб никто не видел, а ты ему подсказал! — рассмеялся Док.       — Следующая посылка вся остается у нас! Будем тебе выдавать суточную норму, которую ты сможешь, съесть за один раз. А Коровин, поможет ее рассчитать. Да, Коровин? — обратился Никитич к дневальному, который стоял на тумбочке. Но ответа не последовало. — Не слышу! Ты же у нас математик! Закончил физмат.       — Так точно! — донеслось из коридора.       А ночью в роте чуть не произошло ЧП. Точнее суицид.       После одиннадцати часов вечера, Никитич отправился в ленинскую комнату, и стал смотреть телевизор. Около часа ночи пошел покурить в умывальник, но заметил, что на тумбочке Коровина не было. Наверное, убирается уже. Выкурив сигарету, прошел обратно. Опять никого нет. Неужели ушел спать? Проверил туалет — пусто, зашел в спорткубрик тоже пусто. Прошел в спальное помещение и проверил кровать, она была пустая и заправлена. В бытовке тоже никого не было. Проверил двери в роту — заперты. Куда мог подеваться? Если бы вышел, то дверь была бы отперта — она заперта, значит не выходил и сейчас где-то сидит в роте.       Из сушилки послышалось шмыганье, словно кто-то плачет. Никитич заглянул туда. На полу сидел Коровин и ревел, в правой руке держал ножницы, а на запястье левой руки были глубокие царапины. Он попытался ими вскрыть себе вены, но на их счастье ножницы были тупые и кроме царапин никакого вреда ему не нанесли.       — Достали! Чтоб вы все сдохли! — ревел Коровин и колотил кулаком в пол. — Вы во всем виноваты! Я вас расстреляю! Командиру все доложу! Сдохните, твари!       После того как он сдал Ржавому, вся рота от него отвернулась. Никто с ним не разговаривал и даже не садился с ним за один стол в столовой, кроме Феди.       Никитич попытался поговорить с Коровиным, успокоить его. Но ничего не получалось. Тогда отвесил ему пару легких пощечин, чтобы привести в чувство — помогло. После чего отправил спать. А для уборки поднял Федю. Как поется в песне: друг в беде не бросит, мыть полы поможет       Утром все было нормально, Никитич никому не рассказал про ночь. А днем хотел поговорить со своим призывом, чтобы закончить это. Пусть хоть молодые с ним общаются, а то парень раз собрался вскрыть вены ножницами, то следующий раз может взять в руки лезвие, а может и того хуже — автомат.       Коровин стоял на тумбочке, Емеля и Никитич рядом. На плацу Ржавый проводил развод, дрюкал офицеров и солдат. Вообщем было все как всегда. И все бы ничего, как вдруг Коровин срывается с тумбочки и выскакивает на улицу. Никитич с Емелей не успели даже среагировать.       — Такая картина, — рассказывал Кабан после развода. — Коровин вылетает из казармы, словно его кто-то вытолкнул оттуда, отдав воинское приветствие, обращается к Ржавому.Товарищ полковник, я вчера стоял на тумбочке дневального, и мимо меня пробегала маленькая, такая беззащитная мышка. Остановилась, огляделась вокруг, а потом стала грызти мои ботинки. А из-за того случая в роте со мной никто не говорит! Это во всем деды виноваты! Я вчера хотел даже вены вскрыть, но ножницы были тупые!       Ржавый и все офицеры внимательно слушали рассказ рядового, потом полковник уточнил:       — Какого случая?       — Ну, тогда, деды когда надо мной издевались? Помните? Теперь даже мой призыв со мной не разговаривает!       После этих слов командир как с цепи сорвался. Орал, так что на большом плацу было слышно, или даже во всем Верхнегорске. Употребил такие маты, что даже у опытного матерщиника уши закрутились бы в трубочку. Но для солдат никаких наказаний не последовало, полковник прекрасно понимал, что никто не любит сук.       Лишь после развода к «дедам» подошел товарищ майор:       — Пацаны, вы присмотрите за этим придурком повнимательнее, а то нам еще суицида тут не хватало! Если что сразу звоните мне в общагу! Я приду! Будем думать о его переводе!       — Есть, товарищ майор! — ответили хором старики.       После развода Никитич лег спать. Ему снился прекрасный сон. Коля и Марина выходят из дома на улицу. Он бросает взгляд вниз и видит перед собой красную дорожку. Молодая пара оказалась в церкви. Коля одет в черный костюм, на ногах лакированные ботинки. Девушка была в белом подвенечном платье, ее шею украшало красивое колье, в камнях отражались огоньки свечек. Коля перевел взгляд на Марину, но теперь там стоял Виктор Сергеевич и тряс его за руку.       — Товарищ сержант, вставайте!       Коля открыл глаза, перед ним стоял Федя.       — Закрой рот — трусы видно! Что хотел?       — Там вас какой-то сержант спрашивает.       — Какой?       — Не знаю. Сказал это срочно.       Никитич встал с кровати и начал одеваться, проклиная внезапного гостя. На крыльце его ждал не знакомый сержант. На лицо солдату было около тридцати, на лице красовался небольшой шрам. Глаза глубоко посажены вглубь. Кепка натянута на глаза.       — Чего? — осведомился Коля.       — Пойдем, с тобой хотят поговорить.       — Кто?       — Твоя девушка.       — Марина что ли?       — Да. Не смогла до тебя дозвониться, — Никитич похлопал себя по карманам в поисках телефона. Телефона не было. — Пойдем!       Они подошли к забору, перелезли через тайный проход. Но никого не было. Коля вопросительно посмотрел на сержанта. Из кустов вышло еще трое мужчин, они были без формы.       — Тебе привет от Саши!       Сержант размахнулся и ударил Никитича кулаком в лицо. В глазах все потемнело. Время от времени он приходил в себя, а его все пинали и пинали. А после он и вовсе провалился в беспамятство.       Сержант достал телефон и набрал номер.       — Дело сделано! Жду тебя завтра в том же месте.       ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА.       Какая девушка не мечтает о красивой и пышной свадьбе? О ней мечтают все. Только не всем предоставляется такой счастливый случай. А Ирине он выпал. Вчера Саша пришел домой с красивым обручальным колечком и сделал предложение. Ответ не заставил себя долго ждать. Девушка сразу же согласилась.       Ирина лежала на диване и листала журналы со свадебными платьями. Ей нравились все, но, к сожалению, надо было выбрать только одно. Дочка спала у себя в кроватке, давая матери спокойно провести день.       — Эля, приезжай ко мне!       Через полчаса кто-то позвонил в дверной замок, Ирина соскочила с дивана и открыла дверь. В квартиру впорхнула Эля, стройная блондинка, коротки волосы. Через полупрозрачное, короткое платье предательски просвечивала небольшая грудь. Девушка была без лифчика. Она нисколько не стеснялась людей, ее даже забавляло дразнить людей.       — Звала?       — Да. У меня классная новость. Мне Саша сделал предложение. Мы вчера подали заявление. Свадьба через месяц, — коротко и сухо отчиталась Ирина.       — Это же прекрасно! — Эля запрыгала на месте.       — Сейчас столько дел! — девушка провела рукой над головой. — Смотри, какое платье я выбрала.       Девушка открыла журнал и показала подруге.       — Мне не нравиться. — Эля пролистала журнал немного вперед и показала на другое платье. — А как тебе это? Смотри, какое классное.       — Ты что? Это дорогое.       — У тебя Саша за месяц зарабатывает больше, чем мой Борька за год. Что в нем дорогого? Это твоя первая свадьба и надеюсь последняя. Она должна стать не забываемой! Поэтому не надо скромничать.       — Думаешь?       — Знаю. Пойдем в магазин? Надо, заранее готовиться. А то знаешь, как бывает. Платье понравилось, а когда пришла пора покупать его уже нет. Так что, собирайся. Поехали.       — Сейчас только нянечке позвоню, — Ирина взяла телефон и вышла в другую комнату.       — Вот дуреха, — сказала Эля, когда подруга скрылась. — Совсем не понимает, как ей повезло! Будь я бы на ее месте, то ездила бы сейчас на каком-нибудь кабриолете. Нет. Надо эту дурочку наставить на путь истинный.              Через месяц начинался новый учебный год, а Марина задолжала контрольную работу по математике. Не чтобы не могла ее сделать, просто забыла ее сделать. Любовь закрутила, завертела ее. Марина уже не могла и мыслить себя без Николая. Но если она не сдаст контрольную, то провалит сессию, а это уже печально. Родители могут и запретить ей встречаться с Колей. Тогда она точно не сможет спокойно себя вести.       Марина закрыла тетрадь. Все проверила, все задачи были решены верно.       — Ну, вот и все!       — Ты что-то сказала? — в комнату заглянула мама.       — Нет, я сама с собой.       Девушка закинула тетрадь в сумку и прошла на кухню. Ирина Андреевна готовила кофе.       — Мам, мне надо в город съездить.       — Зачем? — Ирина Андреевна подняла бровь.       Марина очень редко ездила в Питер, а в последнее время буквально оттуда не вылезала.       — Я забыла сдать контрольную работу.       — Что? Ты завалила предмет?       — Я ничего не завалила, — начала оправдываться девушка. — Я просто забыла сдать работу. Но еще успеваю.       — Хорошо, езжай. Ох уж этот Коля. Рано вам еще строить любовь.       — Мам, не начинай, папе только не говори. Ты ведь не скажешь?       — Нет, но это только в этот раз. Чтобы больше такого не повторялось. Иначе я буду злиться.       Марина поцеловала в щечку маму и, схватив сумку и кофточку, выбежала из квартиры.              До Питера путь был не долгим, всего полчаса на электричке. Марина вышла на перрон, город ее встретил легким, теплым ветерком. Он слегка развивал ее распущенные волосы.       На метро доехала до университета и отдала контрольную работу, а после решила устроить себе шопинг. Марина потратила кучу времени на это, но ничего так и не купив, решила ехать домой. На ее пути оказался большой магазин свадебных платьев.       «Коля все время твердит, что женится на мне, — подумала Марина. — Значит, надо готовиться. Тем более это никогда не будет лишним. За спрос денег не берут».       — А почему бы тогда не зайти? — сказала Марина.       Девушка открыла двери и погрузилась в мир белоснежных платьев. К ней сразу же подошли консультанты.       — Вам подсказать?       — Пока не надо. Я вас позову, — ответила Марина.       В зале уже две девушки выбирали платья, у них возник не большой спор.       — Бери это! — говорила одна.       — Оно дорогое, — отвечала подруга.       — Какая тебе разница? Саша все равно оплатит. Ему это раз плюнуть. Он такими бабками у тебя ворочает. Надо этим пользоваться.       — А вдруг?       — Ира, прекрати ломаться. Оно на тебе как литое, — девушка рассматривала свою подругу.       — Думаешь?       — Девушка, — подруга обратилась к Марине, так как никого рядом не было. — Да, вы. Скажите правду. Ирине идет это платье?       Марина подошла к примерочной кабинке и посмотрела на потенциальную покупательницу. Обошла вокруг девушки.       — Безусловно, оно вам идет. Я бы взяла его.       — Вот видишь! — настаивала подруга.       — Эля, неудобно.       — Можно консультанта? — озиралась Эля. Из –за угла выплыла молодая девушка с бейджиком. — Мы будем это брать.       — Хорошо. Я его упакую.       Марина продолжила гулять по магазину и рассматривать платья. Она даже помериланесколько платьев. Последнее платье ей очень понравилось, даже захотелось его купить. Но отец не поймет и не оценит этого. Поэтому девушка так и ушла не с чем.       Голову бурили различные фантазии. Она представляла, как отец ведет ее под венец к Николаю. Она в белом платье, играет вальс Мендельсона. Все гости наблюдали за невестой, у ее подружек от зависти горят глаза.              Николай открыл глаза. Покрутил головой, она сильно болела, рядом никого не было.       — Дневальный! — от крика, голова заболела еще сильнее.       Никитич попытался встать, но все тело болело. Любое движение давалось тяжело. Поэтому он рухнул, обратно на койку. На его крик прибежал Емеля.       — Ты живой? Кабан, он жив! — прокричал дневальный.       На крик прибежал Кабан и Тема. Лица ребят были бледные, взгляд грустный. Потом в уголках рта стала появляться ухмылка.       — Живой чертяга, — радовался боевой товарищ. — Руки, ноги не переломаны?       — Вроде нет. Шевелить могу, только больно. Кто-нибудь из шакалов в курсе?       — Пока никому не докладывали.       — Надо все оставить в тайне.       — А кто это был? — поинтересовался Тема.       — Призрак прошлого. Просто привет передали.       — Я боюсь, но скрыть это не получится, — Кабан снял со стены зеркало и поднес его к Никитичу.       Коля себя не узнал. Все лицо было синего цвета, глаза заплыли, остались одни узенькие щелки. Он побоялся даже представить, что творилось с его телом.       — М-да. Кто это? — засмеялся Никитич.       — Но попытаться можно. Я тебя поставлю дежурным по парку, может прокатит.       — Хорошо.       Никитич вновь попытался встать с койки, все тело просто разрывалось на части. Сел. Сделал пару глубоких вдохов и встал. Шаги давались с трудом, но дойти до туалета смог.       — Ты куда пошел? — удивились его друзья.       — Курить.              Коля дежурил в автопарке пятый день, все синяки мазал мазью. Они уже почти прошли. Теперь можно было показаться перед командиром.       Помимо того что приходилось прятаться от командования, ему еще приходилось прятаться и от Марины. Нельзя же показаться перед своей девушкой с синяками. И как их объяснишь? Получил их от парня бывшей девушки, потому что когда-то давно его побил? Нет. Такое объяснение не подойдет.       А этот Саша оказался злопамятным. Столько месяцев держал в себе обиду. Но, конечно, отомстил по полной. Может на этом у него отойдет все?       Впереди выходные, синяки прошли и теперь можно встретиться с Мариной. Если она его еще не бросила. Коля целую неделю ее футболил. Он набрал ее номер.       — Привет! — сказал Коля, когда ответила Марина. — Встретимся завтра?       — Я соскучилась! А тебя не отпустят на ночь?       — Не знаю.       — А ты попроси жену майора, может она попросит за тебя?       Никитич боялся этого делать, а вдруг она попросит отработать? И не на концертах или конкурсах, а в постели?       — Хорошо, вначале попытаюсь сам спросить, а если не получится, там посмотрим.       В субботу Никитич подошел к майору и попросил увольнительную на сутки, но Груздь отказал. Хотя сам заступил дежурным по части.       Делать нечего. Коля дождался ухода майора и пошел в офицерское общежитие. Нашел нужную дверь и постучался. Ждать пришлось минут пять. Вскоре послышался звук отпирания замка. Дверь открылась. На пороге стояла Людмила Александровна глаза были заплаканы, на лице виднелся небольшой синяк, который уже сходил. Одежда как всегда вызывающая: легкая блузка, короткая юбка. Она была как всегда сексуальна.       — Привет. Ты ко мне?       — Здравствуйте, да к вам, — робко произнес Коля.       — Проходи, — женщина отошла в сторону и, положив руку на талию солдата, затолкала его в квартиру. — Разувайся.       Коля снял сапоги и прошел в большую комнату, сел в кресло. Женщина села рядом.       — Рассказывай что хотел.       — Я попросил у майора увольнительную записку, а он мне отказал. Не могли бы вы…       — Попросить увольнительную? — закончила Людмила Александровна.       — Да.       — Я могу попросить, но ты мне и так уже должен. Помнишь?       — Помню.       — Как насчет того, что бы сначала отработать старый долг?       Женщина пододвинулась к солдату и положила руку на ногу Никитича и погладила ее. Лицо солдата залилось краской.       — У меня есть девушка, — робко ответил Николай. — Я не хочу ей изменять.       — А я не хочу говорить мужу, что ты мной воспользовался.       — Но у нас ничего такого не было? — удивился солдат.       — Сегодня пока не было, но ты меня заставил это сделать в прошлый свой визит, — Людмила достала телефон и показала видео, где она делает нечто непристойное Николаю, а он сидит и наслаждается, откинув голову назад.       — Вы же сами это хотели.       — Правда? Я лично помню, что была против. А ты меня заставил.       — Ну вы и с… — прошипел солдат.       — Что теперь скажешь?       Коля склонил голову. Он не знал, что ему делать. С одной стороны не хотелось изменять Марине, а с другой не хотелось попадать под молот майора. А вдруг Людмила Александровна блефует? Может просто берет его на понт? Если она ему расскажет о случившемся, что тогда будет? Майор сам захочет все решить или предаст все огласке? Тогда Коля потеряет Марину и может даже загремит в тюрьму. А если сам захочет все решить, то где факт, что не подставит солдата. Тогда Коля может уехать в дисбат. Ему, конечно, тоже есть, что наговорить на Груздя, но доказательств нет.       — А если я скажу да?       — Тогда я попрошу у мужа для тебя увольнительную записку.       — И мы в расчете? — с надеждой спросил солдат.       — Нет. Ты будешь моим любовником до дембеля. А я обещаю, что каждые выходные ты будешь ходить в увольнение. Согласен?       Николай метался. Что делать? Как быть?       — Я согласен, — кивнул солдат.       Людмила расстегнула блузку и бросила ее на пол, в след за ней упала юбка. Женщина осталась в нижнем белье и чулках. Она приблизилась к Николаю и поцеловала его.              Ирина уложила дочку спать и прильнула под крылышко мужа. Саша нежно обнял.       — А ты меня любишь? — девушка посмотрела на парня.       — Конечно, люблю! А ты сомневаешься?       — Нет. Просто в последнее время ты стал уделять мне меньше времени. Вся подготовка к свадьбе легла на меня. А ты какой хочешь видеть нашу свадьбу?       — Чтобы она была самой лучшей! Поэтому и предоставляю всю подготовку тебе. Ты не жалей денег. Сделай ее так, чтобы все от зависти кипятком писали все твои подруги.       — Я сделаю ее самой лучшей! — девушка подтянулась и поцеловала мужа.              Уже наступил вечер, а Коля все не звонил. Сам же предлагал встретиться, а теперь даже трубку не берет. Марина еще раз набрала номер, но в ответ лишь гудки.       — Мариночка, ужинать будешь? — в комнату заглянула Ирина Андреевна.       — Нет. Мы с Колей хотели вместе поужинать, но он не отвечает, — грустно ответила девушка.       — Может, просто занят? — мама подошла и обняла дочь. Зазвонил телефон. — Вот и твой возлюбленный! — сказала Ирина Андреевна.       — Да. Привет! Тебя отпустили? — спросила Марина, когда мама вышла и закрыла дверь за собой.       — Привет! Отпустили. До понедельника.       — Это классно! Приходи ко мне через час.       Девушка соскочила и начала собираться. Скинула с себя одежду, посмотрела в зеркало, покрутилась. Все в порядке. Спортивный, подтянутый животик, упругая попка. Не зря девушка три раза в неделю ходит в спортзал.       — Мам, я сегодня буду поздно, — натягивая юбку, прокричала девушка.       — Коля приехал?       — Да.       Коля пришел в гражданской одежде, а поэтому позвонил в двери. Но открыла их Ирина Андреевна. Увидев гостя, мило ему улыбнулась и предложила зайти на чашечку чаю. Коля зашел, но от чая вежливо отказался. Через пару минут к нему выбежала Марина. Она нежно чмокнула Колю в щечки.       — Пойдем? — спросила девушка.       — Да.       — Куда пойдете? — поинтересовалась женщина.       — Мам, не волнуйся, мы найдем, где провести время.       — Только надолго не задерживайтесь. Я буду волноваться, — уже в закрытую дверь сказала Ирина Андреевна.       Она очень волновалась за дочь. Коля, конечно, парень не плохой. Но больно уж сильно девушка к нему привязалась. Мала она еще до этих чувств. А тут прошло каких-то пару месяцев, а Ирина их застукала в постели. Пока мужу она не говорила об этом, но если ребята захотят сделать шаг во взрослую жизнь — расписаться. Тогда она тоже сделает все, чтобы они не были вместе. Малы они для этого. Малы. Сколько семей и судеб разрушалось из-за поспешного шага. Но она этого не допустит!              Саша пришел домой поздно ночью, старался не шуметь, но ничего не получилось. Он пошатнулся и, не удержавшись на ногах, рухнул на пол. К нему вышла Ирина. Посмотрела на мужа.       — Как прошло открытие? — поинтересовалась девушка.       — Нормально. На открытие даже заместитель губернатора был. Повеселись на славу. А еще…       — Пойдем спать!       — Сейчас, — Саша скинул ботинки, она разлетелись в разные стороны. Рубашку скинул по пути к спальне, штаны стянул уже сидя на кровати. Потом просто рухнул в кровать.       Солнышко осветило комнату, край лучика попал на Ирину. Она закрылась рукой от луча и села на кровать. Накинув шелковый халатик прошла на кухню и поставила чайник. В прихожей расставила обувь, по дороге в ванну подняла рубашку Саши и бросила в корзину с грязным бельем. Ирина уже собралась выйти из ванной комнаты, но заметила что-то алое на вороте рубахи. Ирина подняла ее и присмотрелась, на рубашке краснела помада.       Ирина села на край ванны и заплакала. Такого она не ожидала. Как он мог ей изменить? У них через две недели свадьба, а он так просто взял и изменил.       На кухне засвистел чайник. Ирина вытерла слезы рубашкой и пошла на кухню. Выключила чайник и налила себе кофе. Вскоре встал Саша, расспрашивать его она не стала. Побесится, побегает налево, но потом остепениться. И заживут они счастливо, а пока она потерпит. Ничего, не всегда у всех все хорошо.       Ирина натянула улыбку.       — Милый, надо пригласительные написать и разослать гостям. Поможешь?       — Конечно, помогу. Я сегодня свободен.       Он подошел и поцеловал Ирину. Его поцелуй был настолько сладким, теплым наполненный чувствами, что девушка просто растаяла и обмякла на его руках. Этот поцелуй ей напомнил, тот первый поцелуй.       Они познакомились на одной из вечеринок общего друга. Потом пьяный поцелуй и занятие любовью в ванной комнате. Конечно, не такой романтики она хотела, но и не собиралась жить от зарплаты до зарплаты. Саша был из богатой семьи, Ирина узнала сразу. Все девушки на тусовке мечтали с ним познакомится, а он запал на нее. И теперь не придется жить от зарплаты до зарплаты, она сможет жить в свое удовольствие. Остальное стерпится, слюбится. Придется ей переступить через себя, но что не сделаешь ради исполнения мечты.                            ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА.       Часть собираются расформировывать. А это хорошая почва для темных делишек не честных на руку офицеров. Они найдутся в каждой. И пусть мне плюнет в лицо тот кто докажет, что в его части таких офицеров не было. В каждой части были такие люди. В этой части — это майор Груздь, который забирал Кабана каждый день с собой. Зачем никто не знал, но понимали, что это было неспроста. Лишь один раз товарищ, будучи пьяным, высказался:       — Вы тут сидите, пьяные, радостные, а я пашу как конь! Как же меня это достало! Когда мой дембель?       Но ближе к дембелю, майор стал привлекать и Никитича, а также еще пару «слонов», которых готовил себе на замену Кабан.       Майор привел ребят в ангар, который находился на территории части. Внутри него стояли два Камаза — один был гражданский, а второй военный. Задача ребят состояла в замене двигателей — работающий армейский двигатель установить на гражданский грузовик. А также полностью его собрать, чтобы гражданская техника к утру покинула бокс. Немедля ни секунды, солдаты принялись за дело.       — А что потом? — Никитич начал откручивать радиатор у военного камаза.       — Потом перебьют номера на движках и все. Этот уедет домой, — похлопал Кабан гражданскую технику. — А тот камаз навсегда останется стоять тут! Потом на списание. Я так думаю. Это первый раз такое, обычно я хожу в другой бокс и собираю там камаз. Вначале у него вообще была одна рама на колесах, теперь уже проводку доделываю. Скоро буду дым пускать! — засмеялся товарищ.       — Меня хоть возьми когда-нибудь. А то надоело по роте без дела ходить!       — Бери любую технику и собирай! Вон их хоть убейся, куча!       — Я плохо в ней понимаю! Далек! А ты меня хоть научишь. Сейчас ведь говоришь, что делать — я делаю.       — Ладно, как — нибудь возьму.       — Как Юля?       — Ждет, скучает! Мы с ней решили свадьбу сыграть, когда я приеду! Соберем всех друзей, — мечтательно произнес Кабан. — А у тебя, что с Мариной?       — Все также — любовь! Встречаемся, болтаем…       — Прячемся, — дополнил товарищ.       — А как без этого? — засмеялись оба. — Словно шпионы ходим по поселку!       Не принужденно, выполнили стоящую перед ними задачу. Гражданская машина утром покинула ангар, а солдаты поплелись в казарму отсыпаться.       Но не все так было гладко. В казарме ребят ждал сюрприз. Оказывается, не только они не спали, но и все «слоны» были не выспавшимися, испуганными и при любом крике шарахались. Словно их всю ночь кто-то гонял.       Никитич и Кабан зашли в каптерку и попросили принести чай. Птаха постучался в двери и после разрешения зашел, в руках был горячий чайник и две кружки.       — Что случилось? — допрашивал Никитич Птаху.       — Ничего.       — Не ври мне! Я вижу все! Кто это был? Колись!       — Ничего не было. Просто плохо спал.       — Я как погляжу, тут вся рота плохо спала! — он резко ударил Птаху в живот, бедолага согнулся пополам. — Что было ночью?       — Ничего, — корчился от боли «слон».       — Репа, сюда! — скомандовал Кабан, выглянув из каптерки. — Что было ночью?       — Ничего, товарищ сержант! — и этот «слон» получил в живот, но уже от Кабана.       — Что было ночью? — следующий удар был сильнее.       — Это Док и Козлов. Они тапиком всю ночь нас крутили, — сдался Репа.       — Ах, ты сволочь! — обратился Никитич к Птахе и несколько раз ударил его в живот. «Слон» упал, согнувшись в три погибели. — Значит, ты их боишься больше, чем меня? Я тебе устрою сегодня ночью ад! — его слова были подкреплены ударами ног по Птахе.       В этот вечер он впервые поднял руку на своего «слона». В первый и в последний раз.       Разговор с Доком и Темой решили отложить на вечер. Никитича с Кабаном сильно клонило в сон.       Около девяти вечера они пятером собрались в каптерке.       — Вы совсем охренели? — первым заговорил Кабан.       — А что такого? Подумаешь, слонов проучили! Больно они уже охренели!       — У вас есть свои слоны, вот их и дрюкайте! А наших слонов не чего было трогать! Только мы можем их гонять! Или вы все забыли?       — Подумаешь, пару раз прокрутили! Зато другим было не обидно! — засмеялся Тема.       — Чтоб такого больше не было! Никто не имеет права трогать чужого слона! — вступил в спор Никитич. — Вам чего? Своих мало было? Забыли правило дедов?       — Потому что их было тридцать, а нас всего шесть. Мы были для них, как золото. Теперь же все наоборот. Мы кого хотим — того и дрюкаем!       — Чтоб я больше не видел и не слышал, что вы моего Птаху трогали! Ясно?       — Что тогда? В морду дашь? Попробуй! — встал из-за стола Док. — Давай! Что? Струсил? Я любого из вас уделаю! Кровью харкать будете! Чмори!       — Ты охренел? Пошли, выйдем! — кивнул Никитич головой, показывая на двери.       — Быстро сели! — скомандовал Кабан. — Вы что хотите, чтобы над нами смеялись все слоны!       — Ах, да. Ты же сержант! Спасибо майору! — Док изобразил поклон. Никитичу показалось, что он немного завидовал им. Ему неделю назад повесили лычки ефрейтора. — Ползаешь целыми днями со своими слонами! А нам ни слова! Тебе привилегии всякие. То на дежурства не ходишь. Никитич с Темой через сутки, то в роте, то на КПП. То пусть тебе какой-нибудь слон «расход» принесет — ты у нас на ужин не успеваешь. Не офигел? Нет?       — Заткнись!       — Никитич, а ты его не защищай! Ты же из-за него втухаешь!       — А фигли вы на него напали? Вас бы вместо него отправить! Хрен бы вы так сейчас говорили!       — Помнишь, ту ночь с Коровиным? Тогда майор нам задницы надрал, от дисбата спас! — начал Кабан. — Вы только тумаками отделались, а я теперь за это все расплачиваюсь! Работаю на майора!       — Кабан, помнишь, что Кузя Артуру сказал, что тот останется со своими слонами — без друзей? Так вот, тебе это же предстоит! Запомни мои слова! Ты к дембелю останешься один!       — Все! Забыли! Хватит ругаться! — решил Никитич закончить этот спор. — Сейчас слоны стоят за дверями каптерки и греют уши! Смеются, как мы грыземся из-за них!       — Что ты предлагаешь? — спросил Тема, но вопрос был адресован ко всем.       — А что вы на меня смотрите? — впервые за все время спора произнес Емеля. — Я ни чего не могу предложить.       — Решим все мирно! — Никитич подошел к стеллажам с ватными штанами и из глубины полки достал бутылку водки. — Предлагаю помириться!       — Мало будет! — высказался Емеля.       Тогда Никитич достал вторую:       — Извините, больше нет!       — Дневальный! — крикнул Тема, он был сегодня дежурным по роте.       — Звали? — заглянул в каптерку Цветочек.       — Намути закуски! Бегом!       Через десять минут, стол был накрыт. Конечно, не праздничный, но и не бедный: стояло пюре, похожий на клейстер — принесен из столовой, морковка по-корейски и бутылка лимонада из магазина, буханка белого хлеба и большая упаковка майонеза.       — Вообщем так, общих слонов трогайте, лично я не против, — сказал Кабан. — А наших не трогайте!       На том и помирились. В истину говорят: «Без ста грамм не разобраться!»              Никитич заступил в наряд по столовую дежурным, обычно старшим заступал старшина Мамаев, но сегодня его не было. Наверное, опаздывал, а может, опять ушел в запой. У дежурного есть свои плюсы: не надо чистить картошку, не надо мыть посуду, не надо убираться. Только одно занятие — следить за порядком и чтобы все выполнялось во время.       После завтрака отправились за продуктами. Опять старая свинина шестидесятых годов, гнилая рыба, мелкая картошка, квашеная капуста, которая лежит на полу. Стандартный набор продуктов в армии.       Когда ребята возвращались с продуктами, увидели, что из окна казармы шел дым. Возле здания бегают солдаты, у входа стоит Кабан и держит в руках документацию — выполнил свои обязанности. Один из солдат, вроде это был Птаха, разбивает палкой окно, из него вылетели сразу же языки пламени. Зачем солдат это сделал? Донеся продукты до столовой, Никитич отправился к казарме. К этому моменту уже подоспели пожарные машины и начали тушить огонь. Все командование стояло на маленьком плацу и материлось.       Пожар локализовали довольно быстро. Выгорел всего один кабинет, в нем всегда ютился лейтенант Хорошеев. Бывший прапорщик, который получил высшее образование в свои сорок лет, а вместе с ним и звание лейтенанта. Бедолага очень любил выпить, иногда уходил в небольшие запои — по три — четыре месяца.       Зарплата офицеров на тот момент не сильно привлекала молодежь, поэтому с кадрами всегда были проблемы. Попробуй, найди в Санкт — Петербурге лейтенанта, который будет честно и исправно выполнять свои обязанности с денежным довольствием тринадцать тысяч рублей. В армию тогда шли настоящие патриоты или люди, которым больше негде было работать. По этой простой причине полковник Рыжов закрывал глаза на запои лейтенанта. Примерно, раз в год Хорошеев кодировался, после кодировки не пил по восемь месяцев, а один раз всех удивил — не пил полтора года.       После того, как потушили пожар, пожарники обследовали казарму. В выгоревшем кабинете нашли обгоревшее тело, по всем признакам это был Хорошеев. Он недавно опять раскодировался и запил. Видимо уснул с сигаретой — это была первая версия пожарников, после расследования она подтвердилась.       В связи с пожаром в казарме были отключены свет, отопление и вода. Расселить солдат, не представлялось никакой возможности — не было мест. Поэтому ночевали в ней и дальше. Внутри воняло гарью и дымом, казарма полностью не выветрилась, хотя окна были открыты весь день. На улице был сентябрь, и ночами температура опускалась до плюс трех градусов.       К старослужащим подошел майор Груздь:       — Кабан, я вам разрешаю согреться, но смотрите у меня! Чтоб утром были все как штык! Молодым не наливать! Даже понюхать не давать! Если замерзнут, пусть отжимаются! Понял?       — Так точно, товарищ майор!       От такого солдаты были в шоке. Никто никогда не слышал, чтобы майор разрешал бы кому-нибудь употребить спиртное. «Деды» не заставили себя просить дважды, через минуту гонец уже ушел в центр за водкой.       Думали, посидят, выпьют водочки и лягут спать, но этого не случилось. Выпили две бутылки водки и у «дедов» вновь начались разборки. Кабану не понравилось, что многие «слоны» к Никитичу относились лучше, чем к нему.       — Вот вы считаете — дед Никитич хороший! Никого не трогает! — ходил вдоль строя молодых Кабан. — Вы в первую очередь выполняете его указания, а наши отодвигаете на второй план! Да, вы, мои солнышки, совсем оборзели! Вам мало было того случая с тапиком? Я могу повторить!        — Кабан, угомонись! — не выдержал Коля. — Какая муха тебя укусила? С ума сошел?       — Заткнись, Никитич! А иначе я тебе в морду дам!       — Дай! Если тебе полегчает, дай! Хорош наезжать на молодых. Они скоро будут черпаками!       — Защищаешь их? Думаешь, если я буду тебя бить, они встанут на твою сторону? Хрен тебе! Эти сосунки не дернутся! Проверим? Вот смотри… — Кабан подошел вплотную к Никитичу, тот сжал кулаки.       — Успокойся, Саня! — Коля попытался успокоить товарища. — Давай лучше выпьем?       — Я тебе сейчас в морду дам! — замахнулся Кабан, но Док перехватил его руку. Краем глаза, Никитич заметил, что Птаха и еще пара «слонов» дернулись, хотели пойти на помощь.       — Выдумаете, Никитич молодец! Альбом себе делает, дембелька висит в каптерке, почти готовая! Настоящий дембель! А Кабан, так фигня из-под ногтей? Ползает по локти в мазуте! Шестерит майору! Да?       — Успокойся! — встал Тема. — Ты сейчас, друг, пургу гонишь на Никитича!       — Я ему морду сейчас разобью! Сейчас вот покурю и вы увидите, как он будет харкать кровью!       — Извини, Кабан, но не будет как в прошлый раз! Сейчас молодые встанут на мою сторону! Я в этом полностью уверен!       — Ты на чурку намекаешь? — вспомнил Кабан.       Однажды Никитич поссорился с одним дагестанцем из казармы напротив, на его сторону встали его земляки — два человека. И вот эта троица весело пинает Никитича на плацу, а его сослуживцы за всем этим наблюдают через окно. Когда избиение закончилось, то Кабан и Тема отнесли товарища на койку, тогда Кабан сказал: «Пойми, Никитич, мы не могли за тебя заступиться! Это была бы война с не русскими, а это никому не надо! По крайней мере, сейчас!»       — Их трое было! А ты просто смотрел на это через окно! Я тогда за тебя заступился! И за тебя получил!       — Тебя никто не просил! Ты еще вспомни, что было вначале года! Сейчас совсем другое! — видно, что его товарищам стало стыдно за свой поступок.       — Никитич, ты прав! Мы виноваты перед тобой! — встал Тема. — А ты, Кабан, виноват вдвойне!       — Кабан, хватит раздувать из мухи слона! — поддержал Док.       — Рота, отбой! Всем спать! — скомандовал Коля. — Играем в три скрипа!       Саня понял, что остался один. Поэтому продолжать спор не было смысла. После этого спора он прекратил с Никитичем всякое общение. Даже, как ему показалось, избегал друга. Теперь вся его служба крутилась вокруг его троих слонов, которые полностью исполняли волю Кабана.       Док был прав!       А чуть позже Никитич «расстегнул» Птаху.              Больше увольнительных Никитичу не давали, сколько бы ни просила Людмила Андреевна. Майор ссылался на то, что тому скоро домой. Поэтому ему приходилось ходить в самоволки.       Никитич встретился с Мариной в кафе.       — Чего это от тебя дымом пахнет, будто только пришел с пожара? — обнюхивала его одежду девушка.       — У нас недавно казарма сгорела, а вся гражданка хранилась в каптерке. Пропахла, — пожал плечами Никитич.       — Пошли, давай купим новые шмотки, — хлопнула ладошами по столешнице Марина и встала.       — Нет. У меня денег нет.       — А у меня есть.       — Нет, — мотал головой Никитич, — никуда я не пойду.       — Ты собираешься придти ко мне в гости в этом?       — У меня скоро дембель. После его и приду к тебе в гости.       — Нет, я тебе не дам ходить в этой позорной одежде. Пошли, давай!       Сколько не отнекивался он, так отговорить Марину и не смог. Они отправились в ближайший магазин одежды. Никитич стоял скромно в стороне, а девушка бегала по магазину и выбирала вещи, потом затолкала парня в примерочную кабинку. Через несколько часов, они вышли из магазина. Никитич был полностью одет и обут в новую одежду. Старую, вместе с пакетом выкинули в мусор.              Через несколько дней в казарме был восстановлен свет, а через день отопление и вода. В этот день на помывку и стирку была очередь, не пугал даже холод в казарме. Это был праздник на двадцать седьмое сентября. Кто служил, тот знает, что в этот день заканчивается «стодневка», с этого дня все трепетно ждут приказ министра обороны об увольнение в запас.       А Никитичу опять выпало быть дежурным по роте. Но это его не напрягало. Он грезил дембелем.       — Завтра я буду дембель! — крикнул «дед» на ухо Птахе.       Вечером погода хорошая, теплая, не было ни малейшего дуновенья ветерка. Никитич провел вечернюю прогулку, на которой запевала исполнил песню «Пора домой» группы «Сектор Газа». На его дежурстве всегда во время прогулки она исполнялась. Кабан ругался, но поделать ничего не мог. А после ссоры и вовсе перестал обращать внимание на выходки своего бывшего друга.       Никитич хотел с Саней наладить отношения и поэтому посла Птаху за тремя полторашками коктейля «Казанова».       После отбоя они устроились между своими койками, соорудили стол из двух табуретов. Мирно пили, разговаривали, потом им захотелось песен под гитару. Но гитаристов в роте не было, тогда отправились в соседнюю казарму. Не просто пошли, а послали мумию.       Днем в кунге машины санчасти нашли огромную коробку с бинтами. И чтобы добро не пропало, решили ими воспользоваться. Для этого «деды»полностью обмотали бинтами Федю и отправили его к соседям. Сами с включенными видеокамерами на телефонах отправились следом за ним. Хотелось не просто увидеть их выражения лиц, а запечатлеть их на цифру. Вначале стучались в двери — никто не открыл. Потом увидели, что в ленинской комнате горит свет от телевизора, решили попытать счастье в окне.       Мумия — Федя подошел и постучался в окно, но никто не обратил внимания. Тогда уже Никитич постучал сильнее. Все камеры были наготове, все целились в окно. Первым подошел Чиж от увиденного его глаза полезли на лоб, а после раздался дикий крик — это уже кричали все те, кто смотрел телевизор. Примерно, через минуту они выбежали на улицу. Чиж со штык — ножом в руках, кто-то со стулом, один из умников со шваброй.       — Вы охренели? У меня чуть сердечный приступ не случился! — заорал Чиж, когда увидел сослуживцев с телефонами.       — Друг, к тебе дело есть!       — Какое?       — Дай гитариста на пару часов!       — Вы совсем офигеваете. То мумию к нам посылаете, а теперь слона просите на ночь! А вот если бы у меня был сердечный приступ? У кого тогда просили бы гитариста? А? Вот! — поднял палец вверх. — Значит, в следующий раз подумайте!       — Хорош, придуряться! Дай, слона!       — А вы мне своего!       — Зачем тебе наш слон? Не бойся, вернем тебе слоника!       — У нас проверяющий суровый, ходит через два часа нас проверять, пересчитывает по головам солдат.       — Договорились. Забирай себе, — Никитичпосмотрел на Федю. — Вот мумию забирай!       — У вас гитара есть? Просто нашу гитару старшина разбил о голову Шеры, у бедолаги даже струны отпечатались на лице.       — Была, меня Ромуальдо учил, но толком так и не научил. Гитару я спрятал в каптерке.       Чиж приказал дневальному разбудить гитариста, которого тоже звали Рома. Он был младшего призыва.       Посиделки шли хорошо. «Деды» пили, Рома играл на гитаре и пел армейские песни. Получалось очень даже не плохо, но до совершенства ему еще далеко. Иногда они подпевали музыканту:       «А умирать не так уж страшно!» —       Закрыв глаза, шептал Сергей.       Его прошила пуля нАсквозь,       Сегодня друг увидел смерть.              Пытался ртом схватить он воздух,       Еще не много, чтоб пожить,       А на глазах копились слезы,       К концу подходит его жизнь.              Домой Серега не вернется,       Не суждено увидеть мать,       Водою кровь его прольется,       Нельзя жизнь всю переписать.              Погиб мой друг, мой друг Серега,       Свой взгляд он к небу устремил.       На небеса душе дорога,       Он двадцать лет всего прожил.              А что получит он в награду?       Да, ровным счетом ничего!       Медаль посмертно за отвагу,       Надгробье с мраморной плитой.              Письмо домой с каймою черной,       Как черный лебедь полетит.       Он сообщит, что нет Сереги,       Что смертью храбрых он погиб!              Зазвонил телефон, после короткого разговора, дневальный позвал дежурного:       — Дежурный по роте, сержант Никитинский, — представился Коля.       — Никитич, говорят ты специалист по походам на «пятак», да? — говорил майор.       — Товарищ майор я…       — Ладно, не надо вранья. Через минуту жду тебя у себя в общежитии, надо сбегать в магазин.       — Есть, — Коля положил трубку.       Зайдя в расположение, рассказал о разговоре с майором. Кто-то ему подал жвачку, и Коля отправился в общежитие. По пути выкурил сигарету, а у самой двери закинул в рот жвачку. Постучал в двери. Ее открыл Груздь и пригласил жестом войти. В квартире пахло наркотой, по коридору простирался дымок.       — Никитич, надо для моей жены сходить в магазин и купить пару бутылок шампанского. Только по-быстрому.       — Есть, товарищ майор!       Никитич получил деньги и отправился на пятак. Поход прошел без проблем.       В этот раз дверь открыла жена майора Людмила Александровна. Она была в полупрозрачном халатике на голое тело. Все прекрасно было видно, Коля даже потерял дар речи.       — Спасибо, Никитосик! — Людмила поцеловала его в губы, забрала покупки и закрыла дверь. Коля еще минут десять стоял возле дверей и не шевелился.       Когда вернулся в роту, ребята пели уже другую песню, две полторашки были пусты. Коля послал Птаху еще за добавкой. Сдачи хватало еще на две бутылки.              Около трех ночи вернулся Емеля, он катал пьяного Мотыля на личном автомобиле Тайоте. Бабочкин когда выпьет, любил поколесить по ночному поселку. И поэтому постоянно забирал одного из солдат, чтобы тот его возил.       — Чего накатался?       — Ага, как он вырубился, так и вернулся в часть.       — Сам что ли этого занес в общагу?       — Наплевал. Хотел опять вас позвать, но передумал. Пусть дрыхнет, замерзнет — сам уползет!       — Он и сейчас в машине? — поинтересовался Кабан.       — А где ему еще быть?       «Деды» собрались и отправились к машине. Прекрасно помнили его издевательства над собой, решили отомстить. Машина была открыта, Мотыль спал на переднем сиденье, сопя в обе дырочки.       У Никитича была парочка презервативов, он их открыл и добавил в них майонез. Один кинули на пол автомобиля. Тема, неизвестно, где нашел помаду, намазал губы и оставил несколько следы на рубашке. Целовать Мотыля никто не желал — поэтому просто растерли на щеках и на губах помаду. Самого Мотыля перетащили на заднее сиденье и стащили брюки до колен и перевернули на живот. Второй презерватив с майонезом внутри, кинули на задницу, а чтобы презерватив не слетел, слегка засунули между ягодиц.       Со спокойной душой отправились в роту.       ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА.       Октябрь выдался дождливым месяцем. Дождь поливал, как из ведра каждый день. Если хочешь выйти на улицу, следует одевать сапоги. Но даже это не помешало Коле встретиться с Мариной. Каждая с ней встреча для него было счастье.       По телефону Коля был короток и холоден. Позвонил, предложил встретиться, девушка насторожилась. Ребята договорились о встрече возле кинотеатра.       — Марина, у меня к тебе серьезный разговор, — начал Коля.       — Какой? — улыбка исчезла с ее лица.       — У меня скоро дембель, но я…       — Только не говори, что собрался домой!       — Да, собираюсь! Но только на время.       — Знаю я вас! — кинула Марина. — Вы все такие. Едете только на время, а потом остаетесь там навсегда. Я от многих подружек такое слышала! Ты как все!       — Подожди, Марина. Ты все не так не поняла…       — Что не так поняла? Типа ты не такой? Ты вернешься! Да? Ты меня за дуру считаешь? Поматросил и бросил? — девушка начала колотить кулаками по Колиной груди.       — Нет. Я хотел тебе сказать, точнее предложить? — парень пытался утихомирить свою подругу.       — Ничего мне от тебя уже не надо!       — Да послушай ты меня! Поехали со мной?       — Не звони мне бо… Что? Ты мне предлагаешь ехать с тобой? Я… я согласна! — Марина кинулась его обнимать и целовать. — Я думала, ты меня бросаешь! — девушка посыпала парня поцелуями.       — Тогда придется рассказать обо всем твоим родителям. Я думаю, они поймут, и будут не против этого. Тем более что служить мне осталось всего пару недель.       — Мама будет не против, а вот отец, — девушка замолчала, словно подбирала слова. — Может разозлиться. Ты ведь знаешь, что он бизнесмен из девяностых. Папу тогда часто обманывали и теперь он этого терпеть не может. Но думаю, его можно будет уговорить! Объяснить все!       — Тогда может, встретимся с ними в выходные и поговорим?       — Нет. Разговаривать будем, только после твоего дембеля. Ждать не много. Придешь к нам в парадной форме, с цветами. А я пока подготовлю родителей. Чтоб не свалиться им на головы, как снежный ком! А у тебя парадная форма есть? — встревожилась не на шутку Марина.       — Парадки нет. Нам ее не выдавали, — усмехнулся Коля. — Ну, в крайнем случае, не получал. Может прапор зажал?       — А ты домой в обычной одежде поедешь?       — Зачем? У меня дембелька готова, в шкафу висит! Со значками, с шевронами, с аксельбантом! Все как полагается.       — Красивая?       — Да. Ты представляешь, иду я такой в форме: на груди значки блестят, берет на голове, берцы брякают подковами об асфальт. Все черпаки провожают меня с завистью в глазах. Они остаются служить, а я еду домой. Круто?       — Круто, — мечтательно произнесла Марина. Она сидела с закрытыми глазами и, видимо, все это представляла. Вдруг открыла глаза и резко развернулась к Никитичу, — а потом дашь мне ее примерить?       — Зачем?       — Как зачем? Буду фоткаться! Знаешь, как мои подруги будут завидовать? Кипятком обописаются!       — Посмотрю, как ты об этом попросишь! — игриво произнесКоля.       — Я хорошо попрошу. Ты же меня знаешь! — Марина положила свою голову ему на плечо.       Ребята сидели на детской площадке под «грибком». Мимо проезжали машины, стараясь не обрызгать грязными лужами пешеходов, которые сновали туда — сюда. А ребята мирно сидели и наблюдали за ними, изредка целовались. На сеанс фильма так и не попали.       До дембеля было всего пару недель, а может и меньше. Все свои обязанности Коля передал «слону», а точнее «черпаку» Птахе. На этой неделе командир обрадовал младший призыв:       — Командование было решено пока не расформировывать часть, поэтому в ноябре ждите новое пополнение! Но не думайте, что я вам позволю над ними издеваться!       Майор этой новостью был весьма сильно разочарован и больше не привлекал Кабана и других «черпаков» для своих дел.              Коля и Саня уходили первой партией вместе с Баратом, которого недавно привезли в роту. И вот настал тот замечательный день, когда дембелям объявили приказ об увольнении в запас. Он ничем не отличался от остальных, пока полковник Рыжов не произнес:       — Кабанов, Никитинский и Бекбулатов выйти из строя! Для вас, солдаты, сегодня последний день в части — завтра вы едете домой! Я уже отдал распоряжение подготовить ваши документы. Завтра их заберете. А сегодня передавайте свои дела молодым и собирайте вещи! Но не дай бог, я увижу вас пьяными! Пожалеете! Отправлю вас домой в последнюю партию! Уяснили, носороги?       После развода они ликовали. Домой! Домой! Целый год в сапогах и вот он долгожданный дембель! Теперь можно сказать, что они теперь гражданские люди! Коля был счастлив! Душа летала в небесах и не хотела опускаться вниз!       Многие скажут: «Мы два года служили! Моряки и три служили! А вы еле год отслужили, толком службы не познали, а радуетесь, будто пятилетку в сапогах шагали. Вот протопали бы вы два года! Тогда была бы это настоящая радость!»       Но не ребята выбирали, сколько служить год или два. А министр обороны! Надо бы они и два года прослужили! Но думаю, что многие с этим согласятся, что только тот, кто был солдатом знает, что такое дембель! И какая это радость, когда тебе объявляют об увольнении в запас! И не важно, сколько ты отслужил год, два или три!       Коля Птахе показал, где и что лежит в каптерке, рассказал о методах подхода к прапору на вещскладе, чтобы он сильно не выделывался перед новым каптером. Показал все тайники и нычки в комнате. В последний раз проверил свою дембельку, и упаковал все личныевещи. Главное было ничего не забыть.       Вечером по такому поводу решили устроить алко-пати, так Док назвал последний вечер. Как всегда у соседей взяли гитариста Рому. Теперь он играл более профессионально, видно «дембеля» научили его тренькать по струнам.       По такому большому поводу, в пример своим«дедам», решили собраться в ленинской комнате, составив столы буквой «П». Закуски было море, даже больше чем выпивки. На все это раскошелилась только троица «дембелей».        Птаха и Репа раза три бегали в магазины, чтобы закупиться всем необходимым. Вот тебе салатики разные из магазина, колбасные нарезки, сок, чтобы запивать водку. Вообщем было все, что желали их дембельские души. Из алкоголя было тоже все: пиво, коктейли, водка и сухое вино. Пей, не хочу.       Пили все, кроме дневального Коровина, он с завистью смотрел на товарищей с тумбочки дневального, они его даже звать не стали. Ну как после всего, что он сделал, сидеть с ним за одним столом? Никак. Вот и «дембеля» тоже так решили.       — Кабан, ты чего будешь делать, когда домой приедешь? — интересовался Тема.       — Первым делом к своей девчонке пойду.       — Она тебя встречать не придет?       — А я никому не говорил, что поеду завтра домой!       — Понятно с тобой все! Побежишь к ней разряжать свою обойму! — засмеялся Док.       — А ты Барат?       — Я свадьбу сыграю! Моя невеста меня уже ждет!       — А как ее зовут? Фото есть? Красивая? — сослуживцы начали его засыпать вопросами.       — Я даже и не знал, что тебя девушка ждет, — удивился Док. — Ты никогда о ней не говорил!       — Я сам еще не видел ее, но думаю красивая. Отец выбирал, — гордо ответил дагестанец.       — Весело у вас. У нас говорят: «Без меня, меня женили!»       — У нас свои законы. Старших надо уважать!       — А ты, Никитич? Или не поедешь?       — Поеду вместе с Мариной. Познакомлю их с родителями, а потом вернусь обратно. Буду здесь работу искать.       — А ее родители знают, что ты солдат? Или это сюрпризом будет? — язвил Кабан.       — Сюрпризом будет, — засмеялся Коля. — Мы решили, что я приду к ней домой в дембельке, а она подготовит своих родителей к моему приходу.       — А свадьба будет? — интересовался Тема.       — Когда Маринка закончит учебу, то сыграем свадьбу. Ей осталось еще два года учиться.       — Не забудь друзей позвать, в смысле нас, — Док подкурил сигарету. — Чего тебе заморачиваться на счет денег? У ее бати их полно, наверное, даже в туалете вместо бумаги лежат.       — Док, завидуй молча! Я когда с ней знакомился, то не знал кто ее родители. И нечего меня винить, что у нас все хорошо!       — А я и не завидую. Просто констатирую факт.       — Ну, конечно! — начал Коля срываться.       — Конюшня! — встал из-за стола Док.       — Пацаны, давайте лучше выпьем! Хватит вам ругаться! Сегодня мы вас провожаем домой! И будет не красиво, если вы сейчас поругаетесь! — выступил в роли миротворца Емеля. — Держите! — друг подал всем стаканы наполненные водкой.              «Черпаки» уже сильно захмелели, они первый раз попробовали спиртное за полгода службы. Репа и Птаха пели песню «Пора домой», точнее не пели, а дико орали, старались друг друга перекричать. Цветочек уже спал в углу на стуле возле огромного фикуса. Рядом с ним, на полу, прилег и Федя.       Никитич достал телефон и начал снимать на видеокамеру всю дембельскую попойку. Некоторые показывали ему язык, другие корчили свои рожи, а кто-то просто закрывал лицо рукой. После Коля и Кабан пошли покурить в туалет. Проходя мимо дневального, заметили, что он спал, усевшись на пол. Но будить его не стали. Времени было четыре утра, а значит, никто уже не появится для проверки.       — Кабан, давай действительно не будем перед отъездом ругаться. Мы с тобой целый год вместе втухали, а тут раз косяк, и все насмарку?       Саня засмеялся, сделал пару затяжек:       — Никитич, я тогда на тебя сорвался. Сам посуди. Прихожу я с работы, мои слоны еще там доделывают. Я одного попросил принести чаю и расход он занят — рисует тебе альбом. Потом попросил другого, тот тебе дембельку делает. Вот я и психанул! И так весь на нервах из-за Груздя, а тут они еще!       — Ладно, Саня, и ты меня извини! — ребята пожали друг другу руки. — Я уеду домой, но через пару недель вернусь обратно. Номер оставлю этот же. Так что звони если что. И да, про приглашения потом не забудь!       — Какие приглашения?       — Как какие? На твою свадьбу! — они рассмеялись.       Коля помирился с другом, так емуказалось. Но после демобилизации он так и не позвонил. Никитич пытался его найти в сети, но все было бесполезно. Он словно сквозь землю провалился. А может до их деревни еще связь не дошла? Да и вообще, Коля больше не видел никого из части, лишь однажды показалось, что прошел Птаха и все. А может это он и был?              Утро застало всех врасплох.       Солдаты, кто еще был жив после такой попойки, убирали посуду со столов, прибирали раскиданные пустые тары из-под алкоголя, расставляли столы — вообщем приводили комнату в порядок. А тут дневальный со своей командой:       — Рота подъем! — на тумбочке все еще стоял Коровин. Его так никто и не сменил.       — Ты чего орешь, придурок? — Коля вышел на крик. — И так видим, что утро! Иди, буди всех, а не стой как истукан на тумбочке. И без тебя башка болит!       — Товарищ сержант, я думал, что никого нет для подмены, мне нельзя покидать…       — Какой я тебе сержант? Я уже гражданский! Я — Николай! А своим криком ты хрен кого разбудишь! Отпирай двери и иди всех буди!       Пустые бутылки убрали в «камаз», но выносить его не стали. Сюда редко заглядывало командование. Тарелки и стаканы убрали в оружейке в шкаф.       Развод проводил майор Груздь. Ржавый, наверное, опять укатил на дачу. Майор прошел мимо строя, поводил носом и сморщил его. Некоторых солдат и нюхать не надо, у них по лицу видно, что они еще пьяные — еле держаться на ногах. Вся троица знала, что надо будет идти в штаб, поэтому много не пили, а «черпаки» жрали до состояния нестояния.       — Вы совсем оборзели? Это что такое? От вас же за версту несет бухлом! Ну-ка дыхни! — обратился он к Репе, тот дыхнул. Никитич думал, что от такого запаха Груздь в обморок упадет или, по крайней мере, опьянеет. — Ты пил, солдат!       — Никак нет, товарищ майор, — ответил Репа, его язык заплетался, и он еле выговаривал слова.       — Не ври мне! Это был не вопрос, а утверждение! — майор велел дыхнуть еще некоторых бойцов. Вся история повторилась. — Вы не дембеля. Вы, три дембила, и вы совсем охренели? Если сами решили выпить, зачем молодых поить? Вы у меня последней партией пойдете! Через двадцать минут всех жду на большом плацу! Будем хмель из вас выгонять! Разойдись! Кабан, Никитич, Барат ко мне!       «Дембеля» подошли. Майор их отчитал по полной программе. Гнул такие этажи мата, что любой сапожник позавидовал бы. Обещал разжаловать в ефрейторы. И опять же повторилось обещание про последнюю партию.       Наказание Груздя было жестоким. Солдаты два часа маршировали на плацу — оттачивали шаг. Вы скажите ерунда. Может быть это ерунда, когда тренируешься каждый день, но не когда раз в полгода. Потом был бег на три километра, после его Коля чуть легкие не выплюнул, но пробежал. Следующий час ходили гуськом и кричали:       — Меньше пить! Нам надо меньше пить!       После чего вся рота отправилась в автопарк, кроме троицы «дембелей». Им старшина Мамаев выдал лопаты и дал задание:       — Копайте могилу для своих грехов! Два на два и глубина тоже два.       Место было выбрано таким образом, что старшине была возможность наблюдать за солдатами из окна бытовки.       Лопаты воткнулись в землю.       — Ты думаешь, нас отпустят сегодня домой, если мы выкопаем эту могилу?       — Если выкопаем, отпустят, — кивнул Барат. — Мне Ржавый обещал, что я сегодня уеду домой.       — Ржавый еще не знает, что тут произошло!       — Хватит базарить! Копай, Никитич! Вам хорошо. У одного еще билетов нет, а второй здесь остается! — Саня вчера вечером скатался до вокзала и взял билеты. В субботу шел только один поезд на Воронеж, вот товарищ и позаботился заранее.       — У тебя насколько билеты?       — Через три часа поезд отходит!       Вначале яма копалась хорошо, сухо. Но после метра все изменилось, снизу стала проступать вода. Дно могилы превратилось в кашу и сапоги в ней вязли. Просто так ноги было не вытащить. Еще через час могила была готова. И «дембеля» позвали старшину. Мамаев смерил ее и доложил майору.       — Что товарищи дембилы? Выкопали? Теперь несите «камаз»! — пролепетал старшина.       — Зачем?       — Улики ваши уничтожать будем! Или вы не хотите уехать домой?       Через несколько минут деревянный ящик стоял возле своей могилы. К ним подошел Груздь.       — Высыпать? — спросили солдаты, взявшись за ручки «камаза».       — Нет. Давайте открывайте его и доставайте по одной бутылке, показывая мне название напитков.       Груздь перечислял название каждой пустой бутылки. В результате Коля насчитал: пятнадцать бутылок водки, десять полторашек «Казанова», три пятилитровых бутылки пива, пять коробок вина и две баночки «Ягуара».       — И вы все это запили этой фигней? — майор указал солдатам на две алюминиевые банки «Ягуара». — Это же испоганит всю вашу печень! Теперь закапывайте!       — Все, товарищ майор, задание выполнено! — сказал Коля, укладывая последний кусок дерна.       — Идите, забирайте документы! И чтобы через час вас тут не было!       Кабан быстро сполоснулся и убежал на электричку. Никитич и Барат не спеша помылись, сходили в автопарк попрощаться с пацанами. А потом каждый пошел своей дорогой.       Солнце клонилось к горизонту, отражаясь в значках солдата.       Николай подошел к дверям своей любимой девушки и нажал на дверной звонок. Через минуту дверь открылась, на пороге стояла Марина. Увидев Николая, ее лицо расцвело в улыбке. Она бросилась солдату на шею и повисла.       — Ты пришел?       — Как и обещал!       Их уста слились в едином поцелуе.       Закончив целоваться, Марина пригласила Колю в квартиру.       — Мам! Коля пришел, — крикнула девушка.       — Пусть проходит! — отозвалась мама.       Никитич пожал плечами и снял берцы. После чего прошел на кухню, поставил на стол торт и поздоровался. Женщина ответила на приветствие и только после этого повернулась. От увиденного она потеряла дар речи. Губы ее шевелились, а звука не было.       — Людмила Андреевна, что с вами?       — Ты… Ты солдат? — еле выдавила женщина.       — Уже нет. Я дембельнулся. Теперь гражданский вольный человек. И могу на полном серьезе попросить руку и сердце вашей дочери!       Женщина подкосилась и присела на табуретку.       — Я думала, что у вас все… — она запнулась. — Может, подождете? Не стоит с этим торопиться.       — Мы и хотим подождать, когда Марина отучится.       — Вот тогда и попросишь, — отрезала Людмила Андреевна. — Отец придет, и все вместе обсудим.       Виктор Сергеевич пришел уже поздно вечером. Тоже сильно удивился, увидев Николая в дембельской одежде. Но потом рубанул с плеча.       — Я вижу, что ты по-настоящему любишь мою дочь. Какие у тебя планы на будущее?       — Хочу переехать в Питер и там найти работу. А когда Марина закончит учебу расписаться с ней.       — А она этого хочет? — отец разговаривал, словно они сидят вдвоем, и никого рядом нет.       — Она не против, — ответил Николай, мельком кинув взгляд на девушку.       — Значит ты не экономист? А знаешь чего-нибудь про строительство?       — Да. Работал каждое лето на стройке и отец у меня каменщик.       — Согласен быть мастером на объекте? Я открываю новый объект, будем строить дискобар. Там нужен ответственный человек. Думаю, что ты подойдешь на это место. Конечно, трудиться будешь не один, тебе будут помогать. Ну что?       Николай несколько секунд подумал, снова кинул взгляд на свою девушку, та незаметно кивнула головой.       -Да, согласен. Но есть одно условие, если мы с Мариной будем жить в Питере. Обещаю следить за ней и не давать спуска, — улыбнулся парень.       — Мы подумаем.       Дальше вечер прошел без серьезных тем.       ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА.       Декабрь был теплый. Если в начале месяца были заморозки и столбик термометра отпускался до минус двадцати пяти, то ближе к Новому Году не опускался ниже минуса пяти.       Строительство нового дискобара шло полным ходом. Уже был полностью готов фундамент и перекрытие подвала, началось возведение стен.       Саша давно хотел встретиться с прорабом объекта, чтобы обсудить некоторые детали и, конечно, посмотреть на само строительство. Но все было некогда. То он ушел в запой, то кутит с какой-нибудь девицей до утра. Вообщем, весь был в делах.       Дела у него шли хорошо, если под первые два дискобара он снимал здания, то теперь хотел сделать полностью свое, чтобы не платить за аренду. Денег хватало на все, даже не пришлось залезать в кредит. Так же отец продал всю свою недвижимость и вложился в дело сына.       Ирина дождалась, когда Саша придет с работы, и накрыла стол к ужину.       — Ты сегодня рано, — положив ложку на стол, сказала Ирина.       — Да. Дела идут хорошо, отличный управляющий, поэтому не вижу смысла задерживаться. Теперь буду раньше к вам приходить.       Ирина поцеловала мужа и села напротив его.       — А какие планы на завтра?       — Завтра? — Саша недолго поразмыслил, — завтра, я еду на строительный объект. Надо будет поговорить с прорабом. Еще охота посмотреть на строительство. А то уже готов подвал, а я даже еще не бывал там. Так, что надо его посетить. Узнать, хоть за что деньги плачу. Хочешь со мной?       — Хотела бы.       — Тогда вызывай на завтра нянечку. Думаю часам к девяти утра.              Николай и Марина вместе переехали в Питер. Купили квартиру, точнее Виктор Сергеевич купил, обставили ее. Николай работает у отца Марины мастером. Недавно начали строительство нового объекта. Отработали еще только месяц, а уже закончили подвал и начали две стены. Правда, тут возникли небольшие трудности, здание по архитектуре должно напоминать здание восемнадцатого века. И для этого пришлось поискать хороших мастеров, а гастарбайторов пришлось отодвинуть на второй план.       Еще прораб сказал, что завтра приедет владелец здания и хочет посмотреть как продвигается строительство его здания. Николаю пришлось сегодня задержаться на объекте, чтобы закончить с бумагами о проделанной работе.       Утром Николай как обычно отправился на работу, вроде ничего не предвещало беды. Но беды начались, едва он вышел во двор. Подойдя к машине, он обнаружил, что спущено колесо, а запаски не было пришлось вызывать такси. Таксист, оказалось, только недавно вышел на маршрут, поэтому катался по навигатору и, по закону подлости, заблудился.Поэтому Коля приехал на работу уже около девяти часов утра. Прораб выругался, но звонить Виктору Сергеевичу не стал.       Но на этом неприятности не закончились. Перед самым приездом владельца, один из каменщиков неудачно спрыгнул с лесов и сломал ногу. Пришлось вызвать скорую помощь. Пока Николай улаживал дела со скорой помощью, приехал хозяин. Видеть его ему не хотелось.       — Приехал еще один мажор, — махнул рукой Коля.       — Ты туда не пойдешь? — поинтересовался бригадир.       — Нет. Мне не интересно смотреть на этих толстосумов. Разграбили страну, теперь делают вид, будто вкладываются в ее экономику. Тьфу, — выругался Коля и смачно плюнул на землю.       — Полностью с тобой согласен, — кивнул бригадир.       На стройке никто не знал, что Николай жил вместе с дочкой владельца фирмы, поэтому никто ничего ему не предъявлял.       Коля прошел мимо вагончика, мельком взглянул в окно и потерял дар речи. В вагончике стояла Ирина, та самая девушка, которая ему изменила перед самой армией. Рядом с ней стоял Саша, с которым она ему изменила, и которому Коля начистил лицо. Вот это злодейка судьба.       — Пора отсюда линять, — отозвался мастер и пошел на объект.              Саша, поговорив с прорабом, вышел из вагончика и прикурил сигарету. Следом вышла Ирина. Она посмотрела на стройку и увидела знакомую фигуру человека. Коля? Она его уже видела недавно в городе, он гулял со своей девушкой, а может быть женой, но подходить к нему не стала. Зачем тревожить былые раны? И Саша тоже узнал своего обидчика.       — Стой шкура! — прокричал владелец будущего заведения.       Коля обернулся на крик. Он увидел, как Саша что-то достает из-за пояса. Пистолет? В следующую секунду раздался хлопок, и рядом с Колей что-то врезалось в стену.       — Убью падлу! — Саша кинулся к Николаю с пистолетом в руках. Первый раз не попал, но второй точно будет промеж глаз.       — Саша, нет! — закричала Ирина.       Но этих слов муж не услышал. Им овладел гнев, ярость.       Коля мешкать не стал, ни к чему давать фору противнику. Он забежал в подвал. Каменщики успели закончить перегородки, а значит, будем, где укрыться.       — Чего тебе от меня надо? — выглянул из-за угла Коля, когда Саша забежал в подвал.       — Чтоб ты, сука, сдох! — Саша, не целясь, выстрелил на голос. Пуля вновь угодила в стену.       — Чего я тебе такого сделал? — Коля перебежал на другое место.       — Ты меня унизил при девушке, а еще ее обрюхатил! Я тебе никогда это не прощу! Ты знаешь, что она после случившегося меня считает тряпкой? Знал?       Саша вновь выстрелил несколько раз. Только пули все попали в стену.       — Мы с ней после того раза не виделись! Так что если кто и обрюхатил, то не я! — Коля как будто издевался. Рядом с ним в стену вновь врезалась пуля.       — Я анализ сделал, это твой ребенок!       Коля перебежал в следующую комнату. Сзади послышались выстрела. Резкая боль ударила в ногу, Николай подскочил и рухнул на землю. Из ноги потекла струйка крови.       — Попался! — радовался Саша.       Он вплотную подошел к противнику. Глаза у Саши были выпучены и бегали из стороны в сторону, зрачки расширены.       — Ты головой подумай! Ты сделал анализ и узнал, что ребенок не твой. Но это не значит, что он мой!       — Ты считаешь мою Иру шлюхой?       -Я такого не говорил. Может, все решим мирно? — Коля поднял руки. Ему никак не хотелось вот так умирать. У него вроде еще только все стало налаживаться.       — Нет, сука! Ты будешь гнить в земле!       Саша уже приготовился выстрелить, но кто-то толкнул его сзади, и пуля угодила в землю, лишь слегка поцарапав ухо противника. Саша обернулся и, не смотря, выстрелил. Перед ним стояла Ира и рукой держалась за живот, из-под руки растекалось красное пятно. Девушка вся побледнела и рухнула сначала на колени, а потом повалилась лицом на землю.       — Нет! — закричал Саша и, бросив пистолет, подхватил жену.       — Я его любила, — еле слышно проговорила девушка. — Любила всегда!       В глазах Иры была боль, которая перемешалась с чувством обреченности и безысходности. Она улыбнулась, попробовала еще что-то сказать, но Саша ничего не разобрал. Отпустил тело жены на землю и с яростью в глазах глянул на врага.       — Сука! — крикнул Саша, поднял с земли пистолет и повернулся к Николаю. — Убью!       Он начал нажимать на курок, но вместо выстрелов раздавались щелчки. Саша посмотрел на пистолет в своей руке и кинул им в противника, Коля уклонился. Тогда Саша бросился на свою жертву с растопыренными руками, схватил его за шею и начал душить, колотя Колину голову о бетонную стену. Но завершить дело так и не успел. Подоспел наряд полиции, который вызвал прораб, едва только Саша начал стрелять. Его скрутили и увезли в отдел.       Коля проснулся на больничной койке, голова раскалывалась на части, нога ныла. Рядом с ним, на кресле, сидела Марина и спала. Коля попытался встать, но не смог. Голова закружилась, а ноги подкосились.       — Марина, — еле слышно проговорил Коля.       Девушка встрепенулась, открыла глаза и бросилась на Николая.       — Ты очнулся? Как голова? Нога?       — Все хорошо. Ты выйдешь за меня?       Марина поцеловала Николая в губы.