Ненасытный

Вечер, окраина Токио – «плохой район»… Тодзи ввалился в крохотную служебную квартирку и первое, что услышал, – это томный длинный стон. Сатору три дня отсутствовал, потом Гето вызывали на охоту, а Тодзи мотался с документами на детей; итого, неделю они видели друг друга только мельком, не имея возможности даже соприкоснуться. Первым, как всегда, сдал Годжо, при первой же возможности собрав всех там, где им никто не помешает. Сатору комкал циновки и простыни, выгибался… томные длинные звуки. Гето удерживал его на грани борьбы, жадно рыча в шею и размашисто имея. Не утерпели, полуодетые, с растрепавшимися волосами, полностью забывшиеся в наслаждении. Тодзи пнул в сторону чей-то мобильник и сдернул с себя майку; он совсем не обиделся, что начали без него, сегодня хватит всем. – Я скучал, – он опустился рядом, и первый поцелуй достался Гето, соленый от пота и безумно горячий. Гето сбился с темпа, и Сатору всхлипнул и до побеления костяшек стиснул плечо Сугуру. Тодзи перехватил руку, разжал хватку и переплел пальцы. Сатору практически трясло от желания, он рывком притянул к себе Тодзи, жадно, кусаче целуя. Гето снова двигался, перехватив под колени и оставляя укус на лодыжке. Он нашел мгновение, чтобы сорвать промокшую от пота рубашку и снова припасть к их белому божеству. Тодзи пригвоздил Сатору к циновкам, не внимая возмущенному стону, целовал и кусал бледную кожу шеи, груди. У него больше всего выдержки из них троих, он знает, как довести до полного кайфа несносного мальчишку. Гето на грани, он тяжело дышит, и ритм становится сорванным; ему не сравниться с Сатору во многом, но никто из них не смог превзойти его ненасытность. Снова недовольный скулеж – Сатору пытается успеть за Гето, но его оргазм не настигает, а Гето хватает еще на несколько толчков, чтобы окончательно обмякнуть рядом. Тодзи не торопится сменять его, ласкает горячую плоть Сатору, наконец отпускает, позволяя толкать бедрами. Сегодня он – их, он божество, и он же – жертва. Растраханный, с алыми следами укусов, мокрый со слезами в углах глаз, беззащитный и неудовлетворенный. – Хватит меня тискать, – в голосе Сатору отчаянье: Тодзи так близко, и ему совсем не нужно видеть, чтобы знать как сильно тот тоже хочет его. – Фушигуро! Гето охает, когда на него сверху укладывают Сатору, лицом к лицу. – Держи его, – Тодзи не собирается идти на поводу у мальчишки и оставить его неудовлетворенным, как случилось в их первую долгую разлуку. Прикосновения – они заставляли Сатору хныкать и ерзать, он пытался уйти от этой сладкой пытки и получить все сразу, но его крепко держали. Комнату освещал лишь ночник, по стене метались тени, а воздух наполняли стоны, влажные поцелуи и возбуждение. Сатору уже не требовал, а только судорожно всхлипывал, любое прикосновение казалось обжигающим, а по щекам текли слезы. Когда Тодзи наконец его взял, он растекся на Гето, безвольный и готовый на все. Тодзи тоже издал довольный стон: ему нелегко давалось сдерживаться на вся эти просьбы, стоны и запахи. Закрывать глаза он считал слабостью, он привык наслаждаться своими молодыми любовниками. Вот и сейчас он полностью овладел Сатору и млел от прикосновений Гето, который тоже не отказывал себе в удовольствии касаться и целовать, куда мог дотянуться. Годжо нелегко довести до пика, но раскрытый, доведенный почти до безумия, он становится еще более отзывчивым на каждый толчок. Это плавит ему мозг, ведь тело давно уже пылает. Теперь догоняет уже Тодзи; Сатору на пределе, стискивает его ногами и хрипло вскрикивает, пачкая грудь Фушигуро. Тодзи отпускает его – пусть остынет, а сейчас… Он и Гето целуются уже без надрыва, нежно и чувственно, Суругу подставляется под ласкающие руки. Сатору с трудом открыл глаза; ресницы слиплись, его наконец отпустил тот демон, что одолевает при долгом отсутствии контакта с любимыми. Ненасытность – наверное, все-таки виной демонический предок; Годжо лениво наблюдает за тем, как медленно двигается Гето на бедрах Тодзи – прогибается, тянется и стонет. Жаль, что все так быстро кончилось, он бы еще посмотрел. Преодолев расслабленность, он подкатывается к ним и попадает в двойные объятья. – Ненасытный, – урчит ему в макушку Тодзи, который выжат по полной, но упорно не признается. Гето и Сатору даже не пытаются что-то говорить, только укладываются удобнее. Все потом; когда они отдохнут, у того проклятья, что их побеспокоит, нет никаких шансов на выживание.