***
тихий стук покрышек убаюкивал. ночь густая и липкая отволакивала, топила во сне. трясущаяся ладонь ложится на плечо и треплет за рукав футболки. дэйв еле-еле продирает глаза и стирает с век остатки похмелья. не помогает, алкоголь все ещё монотонно бьет по выдохшимся извилинам. первое, что рыжий видит — это своих «друзей». однако ларс и джеймс больше не смеются. смотрят безукоризненно-убито. последний кусочек пазла встал на место, и картина тут же скользнула со стола, рассыпалась на тысячи стыдных картонных клякс. инфантильная ярость вскипает в закромах сознания и горит на мозолистых руках. дэйва прогнали с позором. его цена — это сумка забитая грязными тряпками, багровевшие костяшки и щеки, билет на грохочущий автобус в лос-анджелес. он достоин лишь коробки из-под телевизора (кровати), шуршащего снежного счастья (кокаина) и глупого чистого листа (план на жизнь). видимо, ему предначертано, вот так, слоняться в лужах, перебиваться подворотнями, валяться в долгах. быть очередным, страшным, бесхозным. но был плюс, важный, но при том, до соли на ресницах нелепый. жизнь все ещё ужасна и паскудна, но без косых взглядов, сплетен, насмешек. его тут точно никто не знает. он не знает ровно никого.***
дэйв не помнит, как поднял себя за шкирку из своего карманного кошмара. понимает, что сделал вероятно невозможное, понимает, что ушло на это около года, но детали дни и месяца, так и сочились сквозь дырявый разум, сквозь холодеющие пальцы. он не помнит, когда он начал собирать не монетки с продрогшего асфальта, а свою жизнь заново. видимо слишком увлёкся тем, что ожил. он не может помнить, он может лишь знать факты. горшок, кондиционер, джуниор. гитара, бас, megadeth. объявление, барабаны, гар. дружба, соло, крис. мастейну в конце концов и в начале начал, так хорошо и легко, ему везёт и все случается. спустя невиданное и забытое, спустя такое тяжкое пройденное. он благодарен за каждое, каждого. пазл собран, все пазы идеально совпали, картина висит в рамочке, на стальном гвоздике. было для дэйва во всех этих людях что-то щемяще приятное, до щекотливого страха неизведанное. все они сразу узнавали дэйва. они не знали, как их знакомые видят дэйва, их не волнует как знакомые дэйва говорят о нем. без посредников, самолично, надёжно. так повелось сначала и до сих пор не иссякло. дэйв чувствует себя обнаженным. чувствует, что затертая до дыр оболочка мнений больше не держит, не сковывает… ⁃ эй, чувак, ты куда залип-то? — гар кладёт руку на плечо мастейна. ощущается как прикосновение к нагому сознанию. барабанщик улыбается криво, но остервенело-искренне, от радости в носу щиплет. — я не кнопка чтоб залипнуть. — краткий смешок — я…так, задумался немного. за последнее время, ахуеть сколько всего нового. — да не говори, у самого мозги набекрень. дэйв далеко пойдёт со всеми ними. до краев этого света и дальше, стирая босые пятки, об острые откровенные ярость, отчаяние и счастье.