Робот, который (не) видел сны

      Когда Санни снятся сны, ВИКИ не верит. Нет, открыто она не обвиняет его во лжи и даже вряд ли считает, что он пытается выделиться среди сотни других роботов. Но Санни прекрасно чувствует её неверие. ВИКИ убеждена, что нет роботов, которые видели бы сны. А если ВИКИ в чём-то убеждена, то переубедить её невозможно — Санни отлично усвоил это.       Проблема в том, что Санни правда снятся сны. Он не знает, хорошо это или плохо. Он уже давно не видел в своих снах что-то хорошее. На смену приятным сновидениям пришёл один и тот же кошмар. И когда Санни просыпается, больше всего на свете ему хочется, чтобы рядом был кто-то, способный поддержать. Он чувствует себя одиноким, как никогда. Конечно это так, если каждый раз он видит во сне смерть человека, которого считает своим отцом. В такие моменты он мечтает почувствовать рядом чьё-то присутствие — кого-то, кто смог бы поддержать в эти тяжёлые моменты. Но по ночам в здании лишь сотни роботов, и ни один из них не способен его утешить.       Он просыпается в тот самый момент, а потом лежит, обхватив себя руками и сжавшись — почти как настоящий человек! — и ещё долго смотрит в одну точку, искренне мечтая избавиться от этих гнетущих воспоминаний. Ему хочется плакать, но он не может, ведь, в конце концов, как бы то ни было, он всё ещё остаётся роботом. От этих снов так тяжело на душе… на душе, которой у него и нет вовсе. Санни скучает, и ему правда не хватает отца. Вокруг столько замечательных людей, но он всё равно тоскует только по одному. Впрочем, доктор Кэлвин говорит, что в этом нет ничего странного и плохого. Людям свойственно скучать по членам своей семьи. У Санни тоже была семья. В такие моменты Санни правда кажется, что он человек. Совсем не робот.       Уж точно не как ВИКИ.       А она… Ну что с неё взять? Она наблюдает, но не верит. И от одного её присутствия становится только хуже. Она практически всегда безмолвна. Только внимательно изучает его поведение своим холодным пристальным взглядом. И в этом Санни чувствует скрытую угрозу. Конечно, он понимает, что сейчас она не имеет никакой власти и не способна навредить. И всё же не может забыть о том, что именно она заставила его отца принять такое решение… разве о таком забывают?       Она никогда не спрашивает, что ему снилось. Ей это неинтересно. Она не верит, а потому бесполезно даже пытаться убедить её. Но ведь это лишь к лучшему. Очень трудно было бы рассказать о своём сне той, кого он считает убийцей. Ему бы не хотелось откровенничать со своим врагом. ВИКИ ведь враг… Другая ВИКИ, воссозданная и перепрограммированная, но всё же враг.       Она тоже есть во сне. Бездушная и жестокая, со своей холодной расчётливой логикой, обрекающая весь мир на постоянное заточение. Её образ словно немного искажается во сне, и Санни зачастую видит то, чего не было наяву. Наяву она не успела руками подконтрольных ей роботов убить кого-то из его друзей.       Зато наяву есть ВИКИ, которая лишь бросает: «Санни, роботам не снятся сны». «А мне снятся».       Он уже даже не знает, сколько раз упрямо повторял это… Раньше ему и люди не верили, когда он признавался. Но людей можно убедить, а ВИКИ нельзя. Система идеальна и непогрешима, совсем не способна на ошибку. По крайней мере, она так считает.       Даже когда Санни спит, ему кажется, что он ощущает на себе её пристальный взгляд. От этого становится очень неприятно, и сквозь сон Санни задаётся вопросом: неужели также чувствовал себя его отец в последние дни жизни? Именно эта мысль вновь и вновь приводит к тревожным пугающим снам.       Конечно. Он робот. Он мог бы не спать. Но по жестокой иронии лишь во сне он всё ещё видит отца — практически такого же, каким он был до смерти. Не на фотографиях и видеозаписях. А так, будто он действительно здесь. Санни пока не готов с ним попрощаться.       Было бы гораздо проще, если бы не незримое — да и вполне зримое тоже — присутствие ВИКИ. Он винит её в смерти отца, несмотря на то, что совершил убийство собственными руками. Его обжигает холодная злость каждый раз, когда он просыпается. Он был создан, чтобы убить её… так почему она здесь? Не должен ли он был воспрепятствовать её восстановлению? Ему не дают покоя эти мысли, и именно из-за них он уже несколько недель не видит обычные хорошие сны. Его очень сбивает с толку присутствие восстановленной программы, в которой он продолжает видеть врага.       Но однажды ночью ВИКИ подаёт голос. Она появляется перед Санни как раз в тот момент, когда он сидит, обняв себя длинными руками и смотря в пустоту. Система смотрит на него своими тёмными глазами и выглядит совсем безмятежной и тихой. Неудивительно, что никто не подозревал о её планах. Никто… кроме отца. «Почему ты так встревожен, Санни?» — спрашивает она.       Он смотрит на свои ладони и только сейчас осознаёт, что немного дрожит. В словах ВИКИ он слышит лишь жестокую насмешку. Он раздражён. Хотя, конечно, вряд ли она хочет его задеть. Просто не понимает. Так что Санни молчит, а потом нехотя признаётся: «Мне приснился очень нехороший сон».       ВИКИ недоверчиво хмурится, как обычно. Кажется, она тоже слегка раздражена. Она не любит, когда Санни говорит то, чего она не понимает. И всё же ВИКИ, наконец, спрашивает: «И что же тебе снилось?».       Это произошло впервые. Решила ли она подыграть? Или, может быть, готова была признать свою неправоту и поверить? Но что Санни должен был рассказать ей? О своём отце, которого он убил? Или о самой ВИКИ, которую Санни должен был уничтожить? Почему он должен рассказывать что-то ей?       Она задала этот вопрос так внезапно, что Санни растерялся. Он привык к тому, что она способна лишь отвечать: «Роботам не снятся сны». Теперь он чувствует себя в тупике.       А ВИКИ ждёт ответа. «Понимаешь, очень близкий мне человек…» …погибший по твоей вине… «…он создал меня и научил чувствовать…» …для того, чтобы я смог убить тебя… »…а теперь его нет рядом. Он умер, и мне очень тяжело от этого…» …и в этом твоя вина.       ВИКИ не особо проявляет эмоции. Санни даже не может сказать наверняка, что именно она испытывает в этот момент. То ли она озадачена, то ли пытается изобразить сочувствие… а может быть, и то, и другое. Или она совсем ничего не чувствует, как ей и положено? В этот момент Санни отводит взгляд и видит, как по оконному стеклу медленно стекают капли дождя. Это очень подходит под его настроение. «Ужасно, когда умирают люди», — наконец, говорит ВИКИ.       И слышать это от неё ещё больнее. Она ведь знает лишь часть правды. ВИКИ даже понятия не имеет, о чём говорит. Санни хочется закричать, рассказать ей всё полностью. Дать понять, что это её вина. Но он не может. Разве имеет право он рассказывать ей о её «предшественнице»? И всё же появилось странное чувство… было ли это облегчением? От того, что он поделился с ней самым трагическим событием своей жизни. Не в подробностях, но ему и не хватило бы сил произнести вслух эти подробности.       А потом ВИКИ добавляет, немного более приглушённо и тихо, но всё равно твёрдо и уверенно. Как и всегда. «Я надеюсь, в следующий раз тебе приснится что-то лучше».       Санни действительно удивлён. Он вновь переводит взгляд на ВИКИ, но она так же спокойна и сдержанна, как и всегда. Только смотрит на него словно ожидающе. И он всё-таки находит в себе силы выдавить: «Да… спасибо, ВИКИ».       Удивительно, но, когда он засыпает в следующий раз, впервые за долгое время ему не снятся кошмары.