Тед и двусмысленные ругательства

      Пинстрайп проник в колодец и плавно спустился на каменный пол. Развернулся к выходу спиной, заложил за нее руки и направился к противоположной стене. Из-под нахмуренных бровей холодно поблескивали два янтарных огонька. Демон был встревожен, однако сохранял видимое спокойствие. Он шел неторопливо, стараясь не издавать лишних звуков, и напряженно прислушивался.       Стук каблуков эхом разносился по помещению.       Наконец сверху послышалась негромкая возня, затем – резкое «шурх». Демон обернулся на звук. В колодце очутился Тед. Он упирался руками в колени и переводил дыхание. Видимо, бежал сюда со всех ног. Затем пастор разогнулся и поправил на голове ремень налобного фонаря. Черные глаза подслеповато сощурились.       - Долго копошишься, - недовольно отметил полосатый.       - Прости, - коротко отозвался Тед и поспешил вперед. – Немного задержался.       - Особая нужда была – зайти по дороге в паб? – Пинстрайп перестал созерцать человека и вернулся к исследованию стены. Рука, облаченная в перчатку, принялась нащупывать скважину-скол.       Эдвард вздохнул. Разговор кренился в сторону, его не вдохновляющую.       - Я же…       - Вот она, - перебил его черный человек, обнаружив наконец щель. Пинстрайп слегка погрузился в нее пальцем, дабы удостовериться. - Тц, вот ведь плутовка. Сколько здесь ни бывай – каждый раз ищешь ее как в первый, - голос прозвучал немного раздосадовано, но вместе с тем и облегченно: демон был рад, что ему удалось расправиться с поисками так быстро. Явно быстрее, чем Теду. Значит, он все еще не потерял сноровку.       Пастор тем временем подумал, что кое-кому надо чаще посещать библиотеку.       Кольцо торопливо вошло в отверстие, и Тед завороженно замер, наблюдая, как вновь расцветают на стене узоры и хитросплетения, вьются, образовывая контур двери. Он уже видел это, но восхищение было таким же сильным. Плетущиеся письмена горели янтарным, и этот свет казался Теду теплым и обволакивающим. Внутри разлилось щекочущее чувство приобщения чему-то особо важному и тайному. Сейчас казалось, будто бы орнамент расползается быстрее, чем в прошлый Тедов визит, но тогда он пришел сюда явно не за этим. Сейчас же Тед, исполненный благоговения, стоял и, любуясь на светящиеся витки, мечтал, чтобы это продлилось как можно дольше.       Чего нельзя было сказать о Пинстрайпе.       Демон закусил губу и нахмурился. Каждый раз одно и то же. Слишком медленно. Ожидание утомляет. Пинстрайп перевел взгляд на Теда. Как же легко завлечь слабый человеческий ум всякой диковинной чепухой. Конечно, можно предположить, что рано или поздно для Теда эти письмена станут чем-то обыденным… но сейчас они манили человека, как пламя несмышленого мотылька. Пинстрайп фыркнул про себя. Поскорее бы уже дверь открылась. Ведь спустились они сюда не просто книжку взять для чтива на досуге и не для экскурсии. Времени для таких вещей не было.       Последнее место, нуждающееся в проверке.       С момента возвращения Теда в Красное Русло прошло чуть больше двух недель. Своей выходкой пастор явно добавил демону работенки. Да, те самые пресловутые стороны медали: с одной стороны – новый этап отношений и укрепление связи с человеком, а с другой – последствия. Выгоревший к чертям Эджвуд, к примеру. Разрушенный вконец поезд. И библиотека. Проникновение в библиотеку постороннего – само по себе неслыханное событие. Воровство очень важной книги – и вовсе из ряда вон выходящее. Кто бы мог подумать, что один человек за столь короткий период может сотворить такой переполох.       Но в библиотеку Пинстрайпа привел не поезд и не Эджвуд, а странный уличный грохот, который застал их с Тедом за приготовлением завтрака. Звук был такой силы, что на полках задребезжала посуда и зазвенели оконные стекла в рамах. Демон отвлекся от мирной беседы и умолк, напрягаясь. Затем отставил в сторону кастрюлю с кашей и выглянул в окно. Не обнаружив снаружи ничего подозрительного, снова вернулся к готовке, однако на протяжении всего завтрака ощущал чувство неясной тревоги. Будто что-то массивное рухнуло наземь. Словно где-то произошел обвал. Звучит нехорошо. Если это где-то под землей… а что, если машины в Желобах?.. Следовало пойти и проверить для успокоения своих нервов. Их после Тедовой попытки сбежать из Ада нужно было поберечь.       Тед тоже обеспокоился странным звуком и сидел тише воды ниже травы, вырезая третьего по счету зайчика. Демон поглядывал на него краем глаза, тихо вздыхая. Ну что ж, пункт «утренние наслаждения пастором после завтрака» придется заменить на «срочную проверку подземелья».       Пинстрайп не любил вносить коррективы в свой план.       Обследование тоннелей Желобов не принесло никаких результатов. Дальнейший осмотр Писсварда и окрестностей Русла – тоже. Демон нервничал и никак не мог взять в толк, где же тогда громыхнуло. Раздосадованный, он хотел было полететь на поиски причины в Перевал или даже в Эджвуд, но потом отмел эту идею. Слишком далеко, отозвалось бы слабее. Значит, искать следовало где-то совсем рядом. Но где же именно, если Пинстрайп уже изучил буквально каждый миллиметр?       Уже подумывая возвращаться домой ни с чем, демон внезапно наткнулся на старый колодец около реки, и его осенила тяжелая догадка. Он вернулся за Тедом – без него стало откровенно скучно – и уже вдвоем они спустились в недра колодца.       Отвлекшись от воспоминаний, Пинстрайп обнаружил, что кирпичи давно раздвинулись, пропуская вперед. Тед продолжал стоять рядом, застыв, словно каменное изваяние, с горящим фонарем на лбу; яркий луч устремился во мрак библиотеки. На бледном вытянутом лице читался испуг.       - Тед, что случилось? – демон вопросительно глядел на мужчину. Однако, переведя взгляд на вход и всмотревшись внимательно, понял все сам.       Прямо посреди библиотеки растянулся большой – нет, даже не так – громадный стеллаж, перегораживая почти весь зал. Пинстрайп сразу его узнал – он отличался от большинства стоящих здесь по размерам и форме. Стеллаж лежал на куче из книг-папок, некогда занимавших его. Кое-что успело соскользнуть с кучи вниз и теперь валялось повсюду. Несколько книг очутилось у порога хранилища. Демон наклонился, поднял самую увесистую из них и осветил обложку горящим перстнем.       «Тейлор, Джон. 1844-1901».       Тед все это время стоял позади, созерцая этот бардак. Наконец-то они поняли, что это было. Неудивительно, что Русло здорово тряхнуло, ведь архив с досье не особо легкий – папки копились, поди, не одну сотню лет! На каждую душу – своя книга, у одного толще, у другого тоньше, и все это добро умудрялось размещаться на полках всего одного шкафа. Как это он при падении соседние не зацепил – просто удивительно! Такая верзила непременно должна была свалить еще парочку. Возможно, этого не случилось благодаря тому, что стеллаж был повернут к остальным шкафам торцом, а падал, соответственно, открытой частью вперед, и перед ним ничего не стояло. Слава Богу, что эффекта домино не случилось, иначе страшно вообразить, какой бы тут был хаос.       Пастор едва занес ногу над порогом, когда услышал тихое рычание Пинстрайпа и немедленно отступил назад, сглатывая. Атмосфера накалялась.       - Ох-х-х, вечность мне в глотку, - демон отбросил книгу обратно на пол и устало потер большим и указательным пальцем глаза. Он уже не старался скрыть внутреннее раздражение. – Ве-е-ечность, - прозвучало еще более натянуто. Пинстрайп понимал, что это надолго. Он проворчал еще что-то гневное, но вскоре замолк и медленно направился к стеллажу, взяв немного левее. Добравшись до него, начал ощупывать дерево на предмет надколов и трещин. Стеллаж старый, мог и не выдержать подобной встряски.       Человек немного выждал и все же решился войти следом за демоном. На свой страх и риск.       Спертый воздух напитался пылью. Тед сделал глубокий вдох и непроизвольно закашлялся. Он осторожно подошел к стеллажу с другой стороны, держась поодаль от демона. Луч света заметался по книгам. Мозг напряженно работал, оценивая масштаб катастрофы и примерное время, которое понадобится обоим для ее ликвидации. Думалось плохо.       - Что мы будем со всем этим делать? – задал вопрос пастор, наклоняясь и выхватывая из кучи одну книгу. Она встретила его однотонной выцветшей обложкой без надписей. Ну что ж, ожидаемо.       Пинстрайп продолжал осмотр.       - Что-что? Мы? Ты сказал – мы?       - Ну да, м-мы, - Тед обернулся и повторил еще раз, уже неуверенней. Он расслышал наигранность, с которой был произнесен вопрос. – Ты же не хочешь сказать, что оставишь все, как есть? Я думал, досье – самое важное, и их необходимо…       - Нет-нет-нет, - бесцеремонно перебил его демон, - разумеется, бардак следует ликвидировать. Вот только заниматься этим будем не мы. А ты, - он указал пальцем на Теда.       Пастор изумленно выгнул бровь.       - Что?.. Но, но почему? То есть, как, это же просто смешно! Ты подумал, сколько здесь книг и сколько времени займет их упорядочивание?       – Так не торопись, Тедди. Куда спешить? Право же, вся вечность впереди.       - Стеллаж огромный! - минутное замешательство плавно перерастало в недовольство, - я сам его не подниму, я без твоей помощи не смогу и с места его сдвинуть!       Пинстрайп ничего не ответил. К тому времени он уже закончил ощупывать шкаф и подлетел вверх, чтобы рассмотреть его с высоты. Нет, целехонек. Даже удивительно. Ну что ж, минус одна проблема.       Снизу послышался шумный вдох. Тед сдаваться не собирался.       - Эй! Ты меня слышишь? Как я, по-твоему, должен в одиночку все это убрать?       - Хм-м-м, - протяжно замычал Пинстрайп. Пасторское нытье его порядком утомило. – Знаешь, мне все равно.       - То есть, как это - «все равно»? – Тед уже откровенно злился. - Послушай, это не моя вина, что…       - Да неужели, прелесть моя? – спокойно и холодно произнес демон, уставившись на Теда так пристально, что у последнего по спине побежали мурашки. – Неправильно, Шерлок, давай заново, – черная тень плавно опустилась вниз и начала медленно наступать на пастора. На худом лице заиграла легкая улыбка.       - П-подожди, - Тед напрягся. Почуяв угрозу, исходящую от Пинстрайпа, он начал пятиться назад, не сводя с него глаз. – Стой, не нужно…       - Говоришь, не твоя вина? – вкрадчиво продолжил Пинстрайп. – Может быть, ты и не толкал стеллаж собственноручно, однако, смею заметить, стал причиной того, что он в конце концов упал, - демон неумолимо приближался. – Давай, Шерлок, напряги мозги и подумай еще раз.       Мужчина продолжил пятиться, пока сзади него внезапно не вырос торец какого-то шкафа. Тед наткнулся на него спиной и вжался с силой, заведя руки назад и вцепившись в деревяшку пальцами. Фонарь направился на Пинстрайпа. Теперь луч света бил демону точно в глаза.       Пинстрайп глядел на пастора в упор, даже не сощурившись.       - Ну же, Тедди, - начал он с той ласковостью в голосе, которая обычно не предвещала ничего хорошего. - Вы же играете с Бо в эти дурацкие сыщицкие игры. Почему бы не поиграть в Шерлока со мной? Я хочу услышать от тебя, - демон понизил голос, - услышать от тебя, как я пришел к такому выводу, шаг за шагом.       - Я не хотел этого! – отчаяние в голосе не смягчает, лишь заставляет демона шире растянуть улыбку. Проклятый извращенец!       - О-о-о, - протянул Пинстрайп, наконец приблизившись вплотную и вжимая Теда собой в стеллаж. Он навис над ним, оперся о торец локтями и ладонями и отрезал пути побега. Горячее дыхание обожгло бледную щеку. – Понимаю. Ты не хотел. Но ты сделал. Решил рискнуть? Ты стащил мое кольцо, ты проник сюда. Ты достал свое досье с полки и прочел его. И нет чтобы быть хорошим мальчиком и поставить все на место. Нет же, ты бесцеремонно швырнул книгу на пол, будто она не представляет никакой ценности. Ну как, стоила ли игра свеч?       - Я был тогда зол, - попытался оправдаться Тед, отстраняясь, насколько представлялось возможным. Близость к демону пугала. Сам демон – тоже. Человек отвернулся, стараясь скрыть смущение.       Пинстрайп хмыкнул.       - А сейчас, Тедди, зол я. Ты даже не представляешь, как.       - Прости, я все понял, - пастор постарался во мгновение обуздать свой гнев, но голос все же слегка подрагивал, выдавая недюжинное волнение.       - Что ты понял? – Пинстрайп даже не думал отстраняться, наоборот, он еще сильнее вжал человека в торец, просунув колено между тонких ног. – Ну же, Тедди-бой, что ты понял?       Человек зажмурился и охнул. Лицо Пинстрайпа находилось буквально в нескольких сантиметрах от его собственного. Тед дрожал, ощущая, как откликается его тело на слишком тесный контакт, как слабнет от нарастающей волны тепла.       - Я… я виноват, и я согласен все убрать, только отпусти, прошу, пожалуйста, - отозвался пастор и задержал дыхание.       Демон еще раз окинул взглядом красное лицо напротив. Выглядит так беззащитно и притягательно. Сейчас был идеальный момент, чтобы наверстать упущенное. Однако Пинстрайп подумал хорошенько и вздохнул. Нет, не выйдет. Не тот настрой. Вот если бы не рухнувший архив, тогда да. А так…       Раздосадовано выдохнув, Пинстрайп нехотя отстранился и выпустил Теда. Последний поспешил выскользнуть и, подрагивая, направился к упавшему стеллажу.       - Впредь следи за своим языком, отче, - бросил ему в спину демон. – Я не всегда буду таким добрым.       Тед передернул плечами и отошел достаточно далеко. Он приблизился к куче, присел рядом с ней на корточки и задумался, с чего бы начать. Книг меряно-немеряно, тут и за тысячу лет не управиться со всем этим объемом работы. Да еще и Пинстрайп… эта самодовольная зараза. Вынудил разбираться в одиночку с бардаком и сидит довольный. Хоть бы помощь свою предложил. Он же должен понимать, что это физически невозможно – рассортировать столько фолиантов одной-единственной душе. Еще и обвиняет в чем-то. Да сколько бы раз Тед ни прикасался к стеллажу – он же его не толкал! Шкаф вообще на ладан дышал последние, наверное, лет сто. Пинстрайп сам виноват, что не укрепил его или не заменил новым. А теперь несет какую-то несуразицу. Да, Тед брал книгу, да, бросил на пол, но этому можно найти оправдание!       Пастор чуть погрустнел. В голове всколыхнулись крайне жгучие воспоминания. Перед глазами поплыли фотографии, которые открылись ему в процессе чтения своего дела. Паб, паб, и снова паб, много алкоголя, вереницы случайных знакомых и давнишних друзей, все, как один, навеселе. По поводу и без. В один момент Эдварду стало очень стыдно за свою прижизненную алкогольную распущенность. Он прикрыл глаза, потер виски.       Снова эта тяжесть в груди.       Пинстрайп тем временем подкатил поближе передвижную конторку, уселся на нее сверху, закинул ногу на ногу и выпрямился. Достал из кармана своего пиджака металлическую пилочку для ногтей, стащил перчатку с левой руки вместе с кольцом и принялся подпиливать длинные острые ногти, краем глаза наблюдая за пастором. Последний к тому времени просто сел на пятки и рассматривал пустую обложку какого-то рядового фолианта. Он не шевелился, не перекладывал книги с места на место и вообще никак с ними не взаимодействовал.       Спустя минуту Пинстрайпу надоело пасторское бездействие. Он перестал пилить ноготь на указательном пальце и недовольно уставился на человека.       - Часики тикают, Тед, принимайся за работу.       - Я не знаю, с чего начать, - буркнул тот в ответ. – Их ведь… по алфавиту, правильно?       - Угу, - протянул демон, возвращаясь к наведению красоты. – По алфавиту.       - Тогда можно ли мне… - Тед запнулся. – Понимаешь ли… Твое кольцо, я без него не увижу…       Ах да, точно, подумал замерший на мгновение Пинстрайп. Точно. Он отложил в сторону пилочку и, подцепив двумя пальцами вывернутую наизнанку перчатку, вытряхнул из нее янтарный перстень.       - Лови, - и украшение, подброшенное в воздух, полетело по направлению к Эдварду. Тот, сориентировавшись, подался чуть вперед, вытянул левую руку и мастерски словил перстень. Затем торопливо провел им над лежащими подле него фолиантами, освещая слегка пожелтевшие обложки. На плотном картоне расцвели алые буквы.       «Олдридж, Оливер. 1827-1857». «Арчибальд, Джек. 1879-1911». «Финч, Томас. 1817-1845».       Железная пилочка звучно обтачивала черный ноготь, скругляя кончик. Мгновением спустя уши Теда уловили мелодичное мурлыканье справа. Увлеченный работой, Пинстрайп начал покачивать ногой и напевать себе под нос «In a Light of a Silvery Moon». И хоть демон обладал чудеснейшим баритоном, в его исполнении эта песня звучала еще зловеще, чем тогда в фуникулере. Тед покрылся мурашками. Он старался не слушать, старался сосредоточить внимание на книгах, но в голову то и дело лезло дурное. Были бы здесь хотя бы беруши.        С каждой секундой пения мужчина сжимался все сильнее и сильнее. Наконец, его терпение лопнуло.       - Послушай, - он хмуро повернулся к демону, - ты не мог бы перестать петь эту жуткую песню?       Пинстрайп прервался на полуслове и умолк, медленно переводя взгляд с черной кисти на Эдварда. Желтые глаза разгорелись чуть ярче. На лице отразилось недоумение.       - Жуткую? – нарастающая обида, кажется, неподдельная. – Ты сказал – жуткую, Тед? Позволь с тобой не согласиться, - демон снова вернулся к наведению марафета. – Песня прекрасная, исполнитель – тоже, - ловкие паучьи пальцы покрепче перехватили пилочку и принялись уже за средний палец.       - У меня от нее мурашки по коже, - выдохнул немного напряженно Тед. – Она мешает мне.       Пинстрайп в ответ лишь фыркнул, но петь перестал. Теперь воздух полнился лишь звуками пилочки. Немного расслабившись и убедившись, что демон умолк, Тед вернулся к сортированию книг. Он подгреб к себе несколько фолиантов из общей кучи, тех, которые не были придавлены стеллажом, и принялся раскладывать их перед собой по алфавиту, предварительно поднося к каждой книге горящий перстень. Эддингтон – вправо. Портер – вправо, но поближе. Аддерли – а вот это влево, это будет начало.       С каждой минутой стопки становились все выше и выше. Тед скрупулезно перебирал фолианты, Пинстрайп с не меньшей скрупулезностью укорачивал острые коготки. Оба молчали, и в этом молчании каждый из них думал о своем.       Тед – о побеге. О выгоревшем Эджвуде. О стариках. О кошмаре, который он пережил, о холодном месте, именуемом забвением. И о том, что произошло между ним и Пинстрайпом после. Что нашло на демона, почему он..? Ведь всегда терзал и ненавидел, но после забрал, достал из забытия, а затем отцеловал до головокружения. А заплыв за кольцом? А то, что было после него? Тед все сильнее убеждал себя в том, что демон специально все это подстроил. Ему просто захотелось отведать человеческой плоти. Кольцо так удачно вписалось в его планы и помогло реализовать задуманное.       Противно. Гадко. Вдвое гаже вспоминать, как он сам открылся, потерял над собой контроль и пошел на поводу у плотского желания. Тед внезапно подумал, что, если бы его заставили произнести вслух фразу «Я возлежал с демоном», он скорее предпочел бы откусить себе язык.       Пунцовые от стыда щеки пульсировали. Воистину разврат во плоти. С кем доводится уживаться. Теперь придется беречь себя еще яростнее. Мало ли, какой финт попытается провернуть над ним эта самодовольная зараза снова.       От этого так просто не отмыться.       Пастор тяжело вздохнул, и звук заставил Пинстрайпа отвлечься от наведения красоты. Он повернул голову. Взгляд выхватил ровные стопки с книгами. Демон хмыкнул.       Старается, усердно работает. Едва ли не под линейку равняет досье. Будь у Теда второе имя, им бы стало слово «дотошность». Сколько Пинстрайп помнил – человек всегда был таким правильным. Все в себе. Ровное, спокойное выражение лица. Взгляд в никуда. Казалось бы, как с таким серьезным подходом ко всему у человека не получилось сбежать отсюда?       Желтые глаза блеснули.       Одно дело – уметь управлять эмоциями. Совсем другое – бездумно душить в себе. Долго Тед не смог бы им противостоять, и его слом пришелся как раз на момент побега. Сначала порка, затем досье – неудивительно, что он под конец поддался гневу и панике, а они, как известно, худшие советчики в ответственных вопросах.       Демон оттопырил пальцы левой руки и внимательно посмотрел на подпиленный безымянный. А, впрочем, разве это плохо? Попытка удрать явила Пинстрайпу другого Теда, более… живого. И что-то совершенно чуждое прежде откликнулось в самом демоне на эту живость. Он никогда не испытывал влечения к рядовым грешникам, но и Эдвард – не просто проходимец. От кончиков пальцев до последней волосинки. От самого появления в Аду. Почему именно он?.. Хотя, стоит ли сейчас думать и гадать? И без того хорошо. Все, что стоило знать – это то, что Тед приносит странное утешение, а его эмоции сладки, как мед.       Жалел ли Пинстрайп о том, во что ввязался? Скорее нет. А Тед? А вот тут сложно сказать. Он явно получал бы больше удовольствия от их симбиоза, если бы позволил себе. Но эта смертная мораль… вечность ее раздери. Лишь множит противоречия в чернявой головушке. Впрочем, понять Теда можно, чем же еще ему руководствоваться? С одной стороны, союз человека с демоном - стопроцентная духовная смерть в христианской системе координат. Разложение. Но с другой - какая теперь разница? Ты мертв, Тедди, и ты в Аду, кто осудит?       На поглаживания и поцелуи пастор реагировал еще терпимо, но за вещи более развратного толка и говорить нечего. После истории с запиской такой прекрасный раскованный вечером человек наутро переменился. Стал тише, незаметнее и перестал подпускать демона к себе даже на полметра. Состроил из себя неприступную монахиню, и что самое грустное – строит ее и по сей день. Конечно, его всегда можно сломить и взять силой… однако стоит ли? Раз уж в руках у демона оказался такой хрупкий бутон, глупо было бы драть нежные лепестки когтями. Нужна другая тактика.       Оставалось только молить вечность, чтобы демон отыскал ее раньше, чем сорвется.       Пастор тем временем разложил все ближайшие книги, а когда они закончились - начал забираться на горку на коленях и сбрасывать то, что не было придавлено стеллажом. Позади выросла настоящая книжная крепость. Свет фонаря, хоть и облегчал работу, но все равно не мог заменить собой полноценное освещение. Попросить, что ли, Пинстрайпа, электричество провести? А, впрочем, зачем? Это ведь единичная вылазка, Тед был уверен, что больше демон его сюда не пустит.       Внезапно луч выхватил наверху весьма любопытную книжку. Она торчала из-под стеллажа, придавленная лишь наполовину. Тед направил на нее перстень, и на корешке загорелись буквы.       «…, Феликс. 1890-1922»       Феликс? А не наш ли это Феликс? Фамилию не разглядеть (издалека не видно, фолиант повернут корешком лишь наполовину), но есть надежда, что это он. Заинтересованный человек резво пополз к находке с намерением вытащить ее. Тед лез все выше и выше, однако едва он потянулся всем телом за рукой и оперся на правое колено, неустойчивый фолиант под ним соскользнул, и Тед, потеряв опору, шлепнулся на живот и съехал вниз.       - Ч-черт возьми, - рассерженно пробурчал он под нос, приподнимаясь.       Демон, услышав чертыханье, развернулся к Теду и моргнул.       - Неожиданно. Мне стоит расценивать это как призыв к действию?       Тед отвлекся от фолианта и насторожился:       - Не понял?       - Что же тут непонятного? Все предельно ясно и четко. Вот он я, черт, - лукавая улыбка, - вот он ты. Решительно хочешь здесь?       - Чего хочу? – раздраженно бросил пастор и повернулся к демону. Он не сразу уловил смысл произнесенных слов. Но, едва взглянув на черное ухмыляющееся лицо, внезапно опешил и залился краской.       Словно обухом по голове.       - Я же не в этом с-смысле, извращенец! – возмущенный выдох. - Боже, прекрати, отстань ты от меня со своими фантазиями! Лишь одно на уме, противно!       - Ну-ну, - Пинстрайп сощурил глаза. – Кто бы говорил, Тедди-бой, кто бы говорил. Второй раз повторяю: следи за тем, что говоришь. Иначе вымою тебе рот с мылом.       Пастор успешно проигнорировал последнюю фразу. Совсем выживший из ума. Он теперь во всем будет искать непотребный подтекст? Делать ему, что ли, больше нечего? Бедный демон, заскучал, решил отточить свое остроумие. Если скучно, принимайся за работу. Ее здесь валом. Вмиг позабудешь о всех своих подколках.       Немного успокоившись и решив все-таки воздержаться от чертыханий, дабы не провоцировать Пинстрайпа, Тед снова вернулся к фолианту. Он пополз наверх, на этот раз медленнее. Кольцо было зажато в кулаке, и колени передвигались с большей осторожностью. Невероятно! Ошибки быть не может! Даже дата смерти указывает на то, что это досье того самого раздолбая, встретившегося в Эджвуде висящим на дереве. Тед просто не простит себе, если не заглянет туда хоть краем глаза.       Желтые фонарики неотрывно следили за каждым движением пастора. Пинстрайп явно был доволен своим остроумным ответом. Он прекрасно понимал, о каком смысле говорил Тед, но не мог упустить шанса поддеть его. Не вогнал пастора в краску – считай, день зря прожил. Вечно такой серьезный и так остро реагирует на подобного рода шутки. Особенно после недавнего соития. Прям закипает, как чайник на плите. Задыхается от возмущения. Слова не скажи – уже на взводе.       А-та-та, какие мы правильные. Аж до скрипа зубов.       Правая рука удерживала пилочку, словно дирижерскую палочку. Демон предвкушал еще одно падение, поэтому ничуть не удивился, когда Тед действительно поскользнулся и скатился вниз, не достигнув цели.       - Да черт подери, - донеслось до черных ушей. Ну конечно, снова ругань. Кто бы сомневался.       - Играешь с судьбой, Тед-ди, - нараспев произносит демон, - ты же знаешь, что за мной не заржавеет. И драть тебя тоже есть чем, - едкий смешок.       - Успокойся уже, - пастор устало потер глаза. – Надоел. Занятия себе что ли другого придумать не в состоянии?       - Зачем мне что-либо выдумывать, когда ты так и сыплешь идеями, - демон вновь ухмыльнулся и сверкнул желтыми фонарями.       Пастор тяжело вздохнул, стараясь согнать нахлынувшее смущение. О силы небесные. Так, спокойно. Это вполне в его духе. Если не отвечать на эти срамные фразочки, рано или поздно ему надоест. Рано или поздно. Сейчас были дела поважнее.       Человек опять пополз по книжной горе. Здравый смысл подсказывал ему оставить пока попытки достать фолиант, но Эдвард был бы не Эдвард, если бы не полез за книгой в третий раз. Взыграли принципы, а им, как известно, сложно противиться.       Демон уже неприкрыто следил за человеком. Внутри нарастало такое знакомое и такое щемящее тепло. Склонив голову набок, Пинстрайп чуть призадумался. Помещение библиотеки глубоко под землей, они одни, и в случае чего никто им не помешает. Нависший полумрак лишь на руку. Может, все-таки, наверстать упущенное? Да, изначально он не планировал, потому что был зол на Теда, но разве можно долго сердиться на это сокровище? Пусть и наворотил дел с этими досье, но так мило пытается все исправить. Строит башенки из фолиантов, словно ребенок – из кубиков, пыхтит, старается.       До чего же он притягателен. В каждом своем движении, в каждом слове. Даже в бранном. Всем своим видом он просит проявить к нему ласку. Подойти, обнять. Зацеловать до потери пульса. Пусть Тед никогда и не скажет об этом вслух.       Но, несмотря на свое желание, Пинстрайп сдерживал себя. Нельзя так сразу набрасываться. Вот когда чертыхнется в третий раз – тогда будет можно. Да, точно, так и поступим. Осталось лишь дождаться, когда пастора прорвет. А прорвет его очень и очень скоро. Он уже снова забирается наверх, значит, до следующего провала осталось три… два… один…       Резкий шорох – и Тед, вскрикнув, в очередной раз шлепнулся набок, и на этот раз менее удачно: набрав приличный разгон, он, словно шар для боулинга, врезался прямо в стопки с фолиантами, так любовно им выстраиваемые. Послышался грохот, и на человека обрушилась лавина книг.       - Да черт меня подери! – сдавленное рычание прокатилось по комнате. Теперь мужчина лежал, прикрыв голову руками. Фолианты тяжелые, синяки гарантировано останутся по всему телу.       Пинстрайп прикусил губу и сощурил глаза. Все ограничения сняты. Зеленый свет. С этим человеком точно когда-нибудь потеряешь голову. Ну что ж, ничего не поделаешь, драть так драть.       Демон спрыгнул с конторки, выпрямился и отложил на нее пилочку и белую перчатку. Он подлетел к Теду и опустился перед ним на корточки.       - Какой ненасытный.       Тед с трудом перекатился на спину, сбрасывая с себя фолианты, затем, охая, попытался сесть. А когда ему все же удалось это сделать – рискнул взглянуть Пинстрайпу в лицо. Тот сверлил Теда взглядом, и от этого взгляда кожа покрылась мурашками. Чувство, словно тебя хотят съесть живьем.       - Чего тебе нужно? – пастор намеренно старался звучать недружелюбно.       - Я предупреждал тебя – не ругайся, - неспешно вымолвил демон. – Но ты, видимо, считаешь, что я шучу? - Пинстрайп навис над Тедом, заставляя его опуститься вниз на локти.       От возмущения и страха у Эдварда сперло дыхание. Ни тон голоса, ни русло беседы ему не понравились. Пастор понял, что влип, и попытался отползти повыше.       Ситуация медленно накалялась.       - Я работаю, - еще более недружелюбно и сухо, но, кажется, демона это нисколько не смутило. – Не мешай, раз не собираешься помогать.       - О, так я как раз собираюсь тебе помочь, милый, - демон прогудел низко и бархатисто. – Ты уже третий раз просишь тебе помочь, да еще так настойчиво. Видимо, до Прихода все-таки не дотерпишь.       Тед округлил глаза и хотел было возразить в грубой манере, но не успел, потому как демон поймал его за подбородок правой рукой.       - Я тоже не дотерплю, - Пинстрайп перешел на шепот, склонился еще ниже, опираясь на левый локоть и осторожно коснулся своими губами пасторских губ.       Сладкий. Как сахарная вата, как тягучая карамель.       Тед с силой сомкнул губы, заворачивая их вовнутрь и не давая углубить поцелуй. Он резко запаниковал и начал вертеть головой и отталкиваться руками и ногами в попытке вылезти. Однако книги под ним предательски соскальзывали, и все потуги заканчивались полным провалом.       Пинстрайпу не понравилась пасторская строптивость. Рука отпустила подбородок и с силой надавила на Тедову грудь; демон не убрал ее даже тогда, когда тот перестал дергаться и полностью опустился на спину. Тонкие пальцы ощутили испуганное биение человеческого сердца.       - Я же сказал, что работаю, - сдавленно промычал Тед, - оставь меня в покое!       - Устрой себе маленький перерыв, - демон снова ласково склонился над ним. – Не век же книжки таскать, Тедди-бой, когда-то и отдыхать нужно.       Пастор опять попытался вырваться, но потерпел фиаско.       - Тед, не делай этого, - Пинстрайп смотрел неотрывно в резко покрасневшее лицо. Улыбка исчезла. – Расслабься.       - Отпусти меня, - привычно начал было пастор, но демон раздраженно перебил его:       - Нет, нет, и еще раз нет, и не подумаю тебя отпустить. Можешь не просить меня об этом.       Крепкие руки сместились на хрупкие плечи и вдавили пастора в фолианты. Эдвард отвернулся в отчаянии, стараясь скрыться от вездесущих змеиных глаз. Он зажмурился до цветных пятен и сжал кулаки, но даже так чувствовал на себе этот взгляд. Нос улавливал теплый аромат виски вперемешку с парфюмом. Этот запах проникал под кожу и разносился с кровью, ослабляя и обездвиживая. Бьет точно в цель.       Пинстрайп провел ладонью по пылающей Тедовой щеке, затем вновь обхватил его подбородок. Так хотелось увидеть черные глаза, но Тед, даже будучи ослабленным, продолжал сопротивляться.       - Тед, ты же знаешь, что я все равно своего добьюсь, - низкий бархатный голос заставил пастора вздрогнуть. – Будь хорошим мальчиком и повернись ко мне.       В ответ - лишь молчание да прерывистые вздохи.       Демон был не из самых терпеливых. Этот мальчишка своим неповиновением раззадоривал его лишь сильнее. Пинстрайп знал, что ему удастся осуществить задуманное, просто хотелось, чтобы все прошло легко и без усложнения ситуации. Но, видимо, здесь без хитростей не обойтись. Не в этом случае.       Пинстрайп вздохнул и, выпрямившись и убрав руки, сел на Теда, обездвиживая. Затем перехватил пастора за руки и прижал их своими коленями к его бедрам, дабы пресечь попытку выкрутиться. То, что демон собирался сейчас сделать, не понравится человеку. Уж в этом сомнений не было.       Тед повернулся и приподнял голову, когда ловкие черные пальцы стащили с него горящий налобный фонарь.       - Э-эй, ты что делаешь?! – подал голос человек и рванулся было, чтобы отобрать у Пинстрайпа единственный источник света. Однако хватка демона была воистину мощной: Тед не смог и пальцем шевельнуть. И откуда только в этих худых ногах берется столько силы?       Удовлетворенно хмыкнув, Пинстрайп выпрямился. Он с пять секунд повертел в руках отнятую вещь и бесцеремонно нажал на кнопку.       Луч света погас, и все вокруг погрузилось во мрак.       Тед замер и перестал вырываться. Темнота обрушилась на него так неожиданно, что он даже забыл выдохнуть. Пастор ощутил себя слепцом без поводыря. Он щурился, безрезультатно стараясь разглядеть хоть что-нибудь. Внутри плотным комком свернулась тревога. В воспаленном разуме пробудились картинки недавнего прошлого… и это породило еще большую панику.       Все начиналось точно также, помнишь? Он оседлал тебя, а затем ослепил черной лентой. Только сейчас у тебя снять ее не получится.       Сбоку послышался легкий стук – демон отложил фонарь в сторону. Тед учащенно задышал и всхлипнул. Нет, участь его явно предрешена.       - Что… что ты собираешься со мной делать?       Внезапно в темноте зажглись два янтарных огонька. Демон открыл глаза и моргнул. Руки мужчины он все еще не отпускал.       - Ничего такого, что тебе не понравится, Тедди, - голос Пинстрайпа звучал мягко, но доверия не внушал. – Поверь мне.       Человек попытался было еще что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни слова. Виски взмокли от пота, все тело дрожало, сердце колотилось где-то под горлом. Нарастающая паника душила. Все, что Тед мог сейчас делать – это лежать и молиться.       Пинстрайп вновь склонился над человеком, очертил большим пальцем скулу на его лице и улыбнулся в предвкушении. Тед напоминал ему маленького попугайчика, застигнутого врасплох внезапной темнотой. Он до невозможности беззащитный. Как тут вообще можно было устоять?       - Не бойся, - шепот в самое лицо. Янтарные искорки плавно погасли. - Просто доверься мне.       Тед ощутил прикосновение чужих губ и задержал дыхание. Сухие. Демон попробовал углубить поцелуй, но наткнулся на плотно стиснутые зубы. Нажал на них языком, но Тед упрямо не пропускал. Демон нехотя открыл глаза и увидел перед собой напряженное подрагивающее лицо пастора. Мученик, не иначе. Пинстрайп резковато разорвал поцелуй, но продолжил нависать над человеком.       Терпение постепенно заканчивалось.       - Послушай, - начал демон, - я ведь хочу подарить тебе наслаждение. Почему ты так дрожишь?       - М-мне эт-то не нрав-вится, - заикающимся голосом отозвался Тед. – Не нравится. Отп-пусти.       Пинстрайп сощурился.       - Откровенная ложь, Тед. В прошлый раз тебе все понравилось.       Тед с силой втянул носом воздух.       - Это все неправильно…       - О вечность, ты снова завел старую шарманку, - устало выдохнул Пинстрайп. – Знаешь, что на самом деле неправильно? Пытаться примерять смертную мораль на реалии моего мира. Ну же, Тедди, - голос снова смягчился, - перестань зажиматься. В конце концов, тебе же нравится, что бы ты сейчас ни пытался мне возразить. Обещаю, что дальше поцелуя и объятий не зайду.       - Ты слишком настойчив, - выпалил откровенно Тед, одновременно выдергивая руки из плена Пинстрайповых ног. – Чересчур… часто. Твой напор, ему невозможно противиться, это пугает меня.       - Зачем противиться? – возразил демон. – Этому не нужно противиться, это нужно принять. Ты же каждый раз каменеешь и зажимаешься, будто бы я тебя на казнь веду, хотя все должно быть наоборот, - тяжелый вздох.       Тед вновь приподнялся на локтях. Растрепанный и взмокший, он совсем растерялся.       - Ты действительно жестокий, Тед, - два янтарных огня освещают пастора. – Ты крутишься рядом со мной, не давая даже подойти к себе. Хмуришься, отходишь, и продолжаешь раздразнивать всем своим видом. Знал бы ты, насколько соблазнителен, и как это тяжело…       - Не переноси на меня свои похотливые порывы, - ответ ожидаемо грубый. – Держи себя в руках. Я не виноват в твоих фантазиях. Так быть не должно.       Демон склонил голову набок.       - А как должно? Как у вас с Эмили? Томные воздыхания под луной, стихи и общение на языке цветов?       - Мы не занимались подобной чепухой! И не сравнивай!       - Ты тоже не сравнивай меня с Эмили, Тед. Я не приверженец строгой морали. Со мной не получится выстроить платонические отношения. Мне нужен телесный контакт. Поцелуи, возможность касаться тебя, ласкать. Я уже не говорю о полноценном проникновении, - Пинстрайп сместился чуть ниже и приподнял пастора за ворот пальто, усаживая. - Это неотъемлемая часть, один из основных столпов, хочешь ты того или нет. Будешь лишать меня близости с тобой – я могу сорваться, и тогда тебе действительно не понравятся последствия.       Эдвард не противился, он слушал молча, опустив голову, но едва демон заговорил о последствиях, вздрогнул. Пинстрайп уловил это и грустно выдохнул.       - Уже жалеешь о том, что произошло в вечер твоего воскрешения? Жалеешь о том, что сказал мне тогда? – не услышав ответа на свой вопрос, демон продолжил: - Я вот – ни капельки. Если тебе интересно, то я не жалею о разговоре. И не беру своих слов назад. Ты интересный малый.       Теду показалось, что в голосе собеседника мелькнула искра горечи. Понадобилась вся сила воли, чтобы наконец поднять голову и посмотреть на демона. Взгляду открылось спокойное выражение его лица. Он глядел не зло и не угрожающе, не скалился, не пытался надавить. Ни единого признака агрессии или похоти. Янтарные глаза слабо тлели, как угасающие угольки.       Кажется, его эта тема задевает.       - Я… я тоже не жалею, - подал в конце концов голос пастор. Неясное чувство вины защекотало легкие.       - Тогда тебе придется смириться со многими вещами, в частности с тем, что я хочу тебя ласкать и целовать до беспамятства, - продолжил вести беседу Пинстрайп.       - Как ты можешь так спокойно говорить о таких постыдных вещах? Это же… это…       - Может, потому, что я не вижу в телесности ничего постыдного? – предположил на это демон и уткнул Теда в свою грудь. Легкие до отказа наполнились терпким ароматом алкоголя. – В этом плане тебе, конечно, куда труднее, - паучьи пальцы осторожно сбросили с хрупких пасторских плеч черное пальто, а затем и вовсе сняли его, отшвырнув подальше.       Тед не противился, ослабленный запахом виски. Он послушно уткнулся в лацкан пиджака, глубоко вдыхая вожделенный аромат и опуская руки-плети вниз.       - Я не прошу тебя о невозможном, просто не пытайся избегать этого. Тед, Тедди, - демон старается звучать максимально осторожно, - миссис Гранди давно уже мертва, так почему ты продолжаешь носить ее в себе? К чему вскармливаешь ее и по сей день?       Пинстрайп запустил кисть в черную копну, пропустил сквозь пальцы жесткие пряди. Рука скользнула на затылок, к шее, мягко опустилась на пасторскую спину. Тед прерывисто дышал и млел от поглаживаний вверх-вниз по спине. Ощущать ласку от всегда жестокого и властного Пинстрайпа было так же дико, как, к примеру, получить внеплановую конфету от строгого отца, но оттого эта конфета кажется самой особенной и самой сладкой в мире. Во рту остается легкий сахарный шлейф, который отдает… терпкостью виски?       Демон же тем временем с несвойственной ему терпеливостью гладил и ждал, когда Тед совсем расслабится. Медленно, но верно он приходил к пониманию того, как нужно действовать. Главное сейчас – помнить про бутоны, когти и человеческую уязвимость. И когда Пинстрайп ощутил, что сопротивление прекратилось и тело в его руках совсем расслабилось, он склонился и наконец впился в пастора.       Человек охнул и слегка уперся в Пинстрайпа взмокшими ладонями, но не оттолкнул, позволяя перехватить себя покрепче. Пульс участился, и сердце снова забилось быстрее, разгоняя с кровью тот самый предательский жар, от которого закружилась голова и пропало желание противиться. Чужой язык бесцеремонно хозяйничал во рту, касался пасторского, пытался переплестись. Длинный, скользкий, нечеловеческий. Пинстрайп целовал так страстно и так напористо, словно в последний раз видел Теда. Пастор ощутил приливающую к щекам кровь и тихо непроизвольно проскулил в поцелуй.       Пинстрайп отстранился, нагнулся еще ниже, удерживая Теда одной рукой, и бережно уложил его на фолианты. Сам же оперся на колени и вновь поцеловал такие манящие губы. Пастор слегка заерзал под демоном. Лежать на книгах было неудобно, но эта помеха с лихвой перекрывалась теми ощущениями, которые Тед сейчас испытывал. Головокружительно. Разум затуманен, рот полнился горечью, грудь спирало от бешеных эмоций. Окончательно поддавшись волне, Тед обнял Пинстрайпа и, осмелев, приподнялся навстречу.       Демон приоткрыл глаза, ощутив ответное слабое шевеление пасторского языка. В груди что-то сладко защекотало. Наконец-то Тед сдался и увлекся процессом. Пусть неумело, но он отвечал на ласку, принимал ее, просил еще. Демону нравилось такое развитие событий. Он мелко задрожал от восхитительных ощущений и замедлил поцелуй, проникая языком чуть глубже, смакуя каждую секунду. Сдерживать себя в таком темпе становилось все труднее.       Выкуси, миссис Гранди. Выкуси, старая сучка.       Наконец, спустя продолжительное время демон все же отстранился, мягко, осторожно, без излишней резкости. Он стянул с себя раздражающую шляпу и отбросил ее в сторону. Тед опустился вниз, расслабляя шею и переводя дыхание. Его глаза открылись, руки скользнули, отпуская демона.       Бледную щеку снова опалило теплое дыхание.       - И только попробуй сейчас сказать, что тебе не понравилось, - Пинстрайп нагнулся и шепнул Теду в самое ухо. Но тот ожидаемо ничего не ответил. Тогда демон приподнялся обратно и окинул взглядом результат своих стараний. Довольное хмыканье. Кажется, человеку и впрямь было очень хорошо. Он выглядел так, будто ему только что открылась тайна всего сущего. Впрочем, стоило ли отрицать, что Пинстрайп и сам словно переродился? После стольких дней воздержания его тело вновь исполнилось сил, и разум прояснился. В каждой клеточке бурлила энергия. Снова собранный, снова целостный. Эта игра уж точно стоила всех свеч.       Пинстрайп снова взглянул Теду в лицо. Уставился в потолок широко распахнутыми глазами, хоть ничего и не был способен разглядеть во мраке подземелья. Демон решился и заглянул прямо в черные зрачки.       Бездонные. Истинные воронки забвения. О вечность, ну до чего же соблазнительно он сейчас выглядит.       Демон снова склонился над Тедом, вытащил из-под пастора руку и мягко обхватил ею бледный подбородок. Затем высунул длинный язык и, приблизившись к порозовевшему лицу, медленно провел кончиком по нижней губе. Человек будто очнулся и приоткрыл рот, видимо, думая, что за этим снова последует поцелуй. Но Пинстрайп не торопился. Ему хотелось поиграть с пастором, подразнить его. Теперь язык плавно очерчивал контур верхней губы.       Пастор лежал неподвижно, забывая дышать. Он не знал, как реагировать на подобное. Поцелуй – это одно, но то, что вытворял сейчас Пинстрайп – это за гранью понимания. Что в этом случае требуется от самого Теда? Какого отклика от него ожидает демон? Ожидает ли он его в принципе?       Так медленно… так горячо.       Язык вернулся к нижней губе, демон провел им увереннее, проникая кончиком в самые уголки. Тед судорожно вздохнул и вздрогнул, когда Пинстрайп все-таки прекратил играться и снова впился, на этот раз уже настойчиво, вдавливая в книги, вырывая очередной приглушенный стон.       Виски взмокли.       - Вкусный, - низко прорычал демон, оторвавшись и сверкнув янтарными глазами. – Вкусный, - повторил он чуть глуше, ослабил оранжевый галстук, оттянул ворот рубашки и укусил Эдварда в шею. Услышав в ответ испуганный скулеж и ощутив, как резко напряглось в ответ тело пастора, принялся зализывать отметину, а после не сдержался и впился в шею еще раз. Бледная кожа сладко пахла и дразнила нюх. Хотелось откусить от нее кусочек. Пинстрайп сдавался. Это было выше его сил. Распаленный внезапной податливостью Теда, он не мог больше бороться со своим желанием. Подрагивающие паучьи пальцы принялись расстегивать пуговицы на полосатом пиджаке Теда. Едва закончив, Пинстрайп раскрыл его, сдернул через пасторскую голову галстук и торопливо ухватился за рубашку. Конечно, Тед начал сопротивляться, но что такое жалкие человеческие потуги перед таким могущественным существом? И Пинстрайп пошел на поводу у этих мыслей и подавлял все попытки вырваться, и успешно пропускал мимо ушей испуганные просьбы прекратить. Пульс участился, глаза разгорелись ярче.       Овладеть человеком, прочувствовать его целиком и полностью, заставить пережить экстаз и кричать от наслаждения. Пропустить через себя каждую его эмоцию, изловить каждый вдох, опуститься с ним на самое дно и достигнуть той точки, когда на все будет наплевать. Пусть хватает за руки, пусть отталкивается, пусть крутится. Эта монашка слишком долго избегала его, так пусть же теперь прочувствует, что значит демон после вынужденного воздержания.       Одна за одной пуговицы выскальзывали из петель, и в просвете наконец появилась полоска белоснежной кожи. Грудная клетка вздымалась и опускалась в такт беспокойному дыханию. Пинстрайп сдвинул льняную ткань, обнажая темные горошины сосков. Утробно зарычав, демон нетерпеливо протолкнул руку под спину Теда в районе лопаток и приподнял его. Затем перехватил его другой рукой за тонкую талию, притянул к себе и принялся рывками сдергивать расстегнутый пиджак вместе с рубашкой.       Остановиться его заставил лишь надрывный крик, граничащий со всхлипом. Пинстрайп насилу затормозил и перевел тяжелый затуманенный взгляд на пасторское лицо. Он ожидал увидеть там хоть каплю наслаждения, но все, что открылось перед ним – это паника и ужас.       Мужчина глядел на демона в упор, неистово дрожал и крепче стискивал пальцами его острые плечи.       - Отпусти… меня… п-пожалуйста… не д-делай…       Пинстрайп нервно выдохнул, но даже и не подумал сразу прислушаться к Теду.       - Говоришь отпустить, а сам вцепился в меня, словно в спасательный круг.       - Отпусти меня, и я уберу пальцы, - уже тише. Нет, наглость, это наглость.       - Ставишь мне условия, Тедди? – низкое рычание. – Осмелел, как погляжу? - демон хотел добавить еще что-то, но вовремя осекся, потому что пастор моментально съежился и опустил голову. Руки-плети медленно скользнули с плеч вниз, и воздух разрезал еще один негромкий всхлип.       - Не надо. Пожалуйста, остановись.       Пинстрайп был неподвижен и продолжал смотреть на Теда. Пелена желания спала окончательно, уступая место опустошению и неудовлетворенности. Не произнеся больше ни слова, демон небрежно отстранил от себя человека, встал, забрал шляпу и, нацепив ее на голову с усилием, отправился обратно к конторке. За это время он ни разу не взглянул в сторону пастора, полностью отдавшись мрачным размышлениям.       - Я же просил тебя… - ровный металлический голос в полнейшей тишине. – Следи за тем, что говоришь.       Тед остался сидеть на книжках, исполненный страха. Медленно поднявшись и утерев слезы, пастор принялся застегивать на себе то, что до этого расстегнуло это исчадие Ада. Места, где касался демон, горели огнем. Разум плыл от нахлынувшего жара, внутри все перемешалось в кашу. Какая теперь тут работа, когда все мысли лишь о произошедшем?!       Расправившись с рубашкой, а чуть позже – и с пиджаком, пастор наощупь дополз до фонаря, надел его на себя и включил. А затем встал, выпрямился и осветил лучом то, что недавно было книжной крепостью.       Теперь все придется начинать заново. Строить, перебирать, возиться со всем этим… Куда же он денется? Он обречен торчать здесь сто лет, а то и больше. Демон явно не собирался отменять это наказание или хоть как-нибудь облегчить его участь, поэтому все, что оставалось делать – это подчиниться. Подчиниться и продолжать убирать весь этот бардак. Иного выхода не было.       Предвкушая еще не один час работы и растеряв все вдохновение, Тед не выдержал и взвыл:       - Да пошло оно все!       Пинстрайп лишь едва заметно вздрогнул, но все так же не повернул головы на Тедов крик. Все мысли вертелись только вокруг одного. Не сдержался. Забыл о нежных лепестках, повелся на аромат желанной кожи, и получил вполне себе ожидаемый отклик. Опять страх. Опять сопротивление. Едва нашел действенное оружие против старухи Гранди, и вот она вновь восседает на Тедовом плече и посмеивается над глупым старым демоном. Пинстрайп вообразил себе самую гадкую старуху, которая всем своим видом словно говорила о том, что далеко еще ему до желанного тела и разрушения рамок. И что она, Гранди, лично будет беречь этот невинный цветок от адских когтей, каким бы грешным он ни был. Не пристало приличным пасторам заниматься подобными вещами с порождением Ада.       А что же тогда полагалось делать приличным демонам? Ломать и подчинять? Терпеть и бить себя по рукам, когда рядом вьется такое сокровище? Тед стал единственным значимым грешником для Пинстрайпа во всем аду! С ним хотелось пережить так много! Во имя Геенны, каким еще силами можно себя сдерживать? Он же всем своим видом так и манит, так и зовет!..       Прояви милосердие и помоги ему убрать стеллаж.       Уймись со своим стеллажом, не до тебя сейчас.       А до чего? До бессмысленных терзаний и упоения жалостью к самому себе? Я такой несчастный демон, мне человек не дал?       - Уймись, кому говорю, - раздраженный рык в пустоту. – Отлезь.       Сам виноват. У тебя совершенно отсутствует чувство уместности. А еще плевать ты хотел на какие-то там обещания. Ведь, по сути, это только слова, так? Тогда не удивляйся тому, что он снова сбежит от тебя. Готов ловить пастора в Эджвуде?       Да заткнись ты!       И не подумаю. Ты можешь наорать на Теда, но не на меня. Посмотри на него сейчас. Он напуган и отстранен, как и до этого, хотя всего десять минут назад плыл от твоих ласк. Он решился и доверился твоему обещанию. А ты все на корню зарубил. Как ты вообще собрался добиваться его расположения, придерживаясь своей привычной тактики?       Не хотелось признавать, но голос говорил правду. Пинстрайп прекратил подпиливать ноготь, вздохнул и осторожно повернул голову в сторону пастора. Убирает, но медленнее. Уже не стремится к той злосчастной книжонке. Останавливается, чтобы погреть руки. Кажется, он замерз.       Насилие порождает страх. Подавление – взрыв. А терпение и милосердие – ответное тепло. Понимаю, что ты – демон, а не ангельская святоша. Но ты хочешь, чтобы мальчик тебе верил? Чтобы испытывал удовольствие от вашего симбиоза и осознал силу своей притягательности?       Что за глупые вопросы, конечно, хочу.       Тогда перестань вести себя как последняя сволочь и начни стараться не только для Бо, но и для него. Дай ему понять, что он особенный для тебя. И для начала помоги ему разобраться уже с этой рухлядью. Он не виноват в том, что кое-кто ленится сделать новый архив для досье.       Да чтоб тебя… Хорошо. Стеллаж так стеллаж. Помогу, только уймись.       И впредь учись контролировать свою похоть. Помни: бутон, лепестки, когти.       И без соплей гололед.       Пока Пинстрайп спорил со своим внутренним голосом, Тед усердно работал. Он уже выстраивал обратно первую стопку фолиантов и не сразу услышал, что звуки подпиливания ногтей прекратились. А когда понял, что в библиотеке стало как-то слишком тихо, то обернулся на конторку и с удивлением отметил, что она опустела. Но тишина просуществовало недолго. Спустя пару минут пастор услышал откуда-то сверху тихие щелчки пальцами, а затем – слабый знакомый стрекот. С каждой минутой этот стрекот становился все громче и громче. Тед задрал голову к потолку и обомлел.       Высоко – высоко, словно огромный рой шершней, зависли большие прислужники. Их уже было не меньше двух сотен, а новые все прибывали и прибывали. Пространство вибрировало и гудело от шума пропеллеров. Щелчки пальцев утонули в гуле. Пинстрайпа же рядом с этим механическим роем не наблюдалось, равно как и около стеллажа или выхода. Видимо, он оставался незримым и действовал из-за кулис. Вот только зачем ему столько одноглазых? Неужели в нем проснулась совесть, и он решил помочь убрать бардак?       Внезапно огромная туча начала дробиться на мелкие кучки и принялась поднимать с земли деревянную громадину. Доски жалобно заскрипели. Неотрывно наблюдая за происходящим, Тед сцепил перед собой пальцы в замок. Пастор и не заметил, как демон вырос у него за спиной, и подпрыгнул от неожиданного прикосновения к плечу.       - Пошли домой, Тед, - тихий голос.       Мужчина тяжело вздохнул, поглядывая на копошащихся винтокрылых слуг.       - Но здесь же еще…       Выдержав паузу, Пинстрайп шумно втянул носом воздух, не убирая руку с пасторского плеча:       - Они сами обо всем позаботятся. Поднимут стеллаж, рассортируют книги. Нам останется лишь разложить стопки. Но уже не сегодня. Пойдем, - еще раз произнес демон. – Собирайся.       У Теда не осталось сил ни спорить, ни удивляться. Он и сам был рад унести отсюда ноги. Пастор устал, а еще в Приходе оставалась Бо под присмотром таких же прислужников. Пусть это и были творения Пинстрайпа, пастор все же сомневался в их компетентности. Нужно было поскорее вернуться домой и проверить, все ли там в порядке.       Подхватив с земли пальто и галстук, пастор торопливо последовал за демоном. Не хватало только, чтобы его здесь закрыли.       Выбравшись наружу, Тед вернул Пинстрайпу перстень и повесил пальто на руку. Глаза, отвыкшие от света, сощурились.       - Устал небось? – демон запечатал вход в библиотеку и повернулся к Теду.       Тед опешил.       - А разве это не очевидно?       - Ну, не знаю, вдруг ты хотел бы прогуляться со мной по Руслу. На улице превосходно. После подземных приключений свежий воздух – самое оно.       - Пинстрайп, когда угодно, только не сейчас. Я устал. Меня едва держат ноги.       Демон хмыкнул.       - Желаешь прокатиться на руках?       - Ни в коем случае! – Эдвард отпрыгнул в испуге. – Отстань от меня! Домой я дойти в состоянии!       - Как скажешь, - после непродолжительной паузы развел руками Пинстрайп и плавно вылетел наружу. – Догоняй.       Тед фыркнул демонстративно. Вот так всегда. Этот извращенец и правда надеялся, что после случившегося человек сам влетит ему на руки? Ага, как же? Нет, право, у этого создания наглости хоть отбавляй. Или у него все так плохо с юмором, конечно, если только это была шутка. Потому что его юмор порой бывал очень специфический. По крайней мере, Тед его не понимал.       И почему при всей его демонической невыносимости Теду хотелось узнать о нем чуть больше? Он же опасен. Он вытворяет смущающие вещи. Его поцелуи просто крышесносные, а от прикосновений горит кожа и закипает кровь в сосудах. Он и есть тот самый огонь, который губит легкомысленных мотыльков. Такой властный, подчиняющий, не терпящий никакого возражения. Прямой сигнал – держись подальше!       Но…       И это «но», странным образом вклинившееся в общие размышления, Тед решил додумать по дороге. Один меткий выстрел по оранжевой губке – и человек вылетел наружу и торопливо побежал по мягкой траве.       На Красное Русло наступал вечер.