***
Андреа не знала, что делать, когда ей позвонили. Она позвонила в кабинет врача Миранды, и они сказали, что Миранду нужно показать врачу, прежде чем они смогут что-то прописать. А пока посоветовали покой, безрецептурный мышечный релаксант и чередование тепла и льда.***
Когда пришла Андреа, мне стало немного лучше, но я боялась даже двинуться. Рауль предложил поднять меня обратно на стол или стул, но видя, что я наконец-то могу сделать глубокий вдох и не чувствую тошноты от боли, я решила ещё немного побыть на месте. Как я могла повредить спину? Я не делала ничего напряжённого. За последние несколько недель я не поднимала ничего тяжелее пакета с покупками. На самом деле, большую часть дня я проводила, сидя в очень дорогом кресле Herman Miller, известном своей превосходной эргономикой в элегантном дизайне. Прежде чем мои мысли продвинулись дальше, Андреа села рядом со мной: — Твой врач хочет тебя видеть. Я договорилась о вызове на дом. То есть, если ты сможешь добраться до дома. В противном случае тебе придётся обратиться в отделение неотложной помощи, — сказала она и что-то прошептала Раулю, после чего он быстро вернулся с пакетом льда. — Я собираюсь приложить к твоей спине лед, чтобы посмотреть, поможет ли это. Тут? Я покачала головой. Боль была примерно на восемь дюймов ниже. — Здесь? — Нет. Ниже, — выдавила я, задыхаясь. Она приложила лёд к самой нижней части моей спины, и я ахнула. Она держала его там несколько минут, и я была чрезвычайно благодарна, что после девяти месяцев девочка научилась молчать. Если бы она спросила меня, могу ли я двигаться, я бы откусила ей голову. Это было бы некрасиво. — Помогает ли лед? Ты чувствуешь холод? — тихо спросила она примерно через пять минут. — Я не знаю, — ответила я. Она постояла минуту, потом снова заговорила: — Я помогу надеть на тебя штаны. Мне кажется, это полотенце слишком толстое, и ты не получаешь пользы от льда, — объяснила она. Прежде чем я успела запротестовать, я почувствовала, как она осторожно просовывает мои ноги в хлопчатобумажные брюки. Она задрала их до верхней части бедра, затем сделала паузу: — Ты можешь..? — с сомнением спросила Андреа. Я потянулась вниз и снова почувствовала стреляющую, обжигающую боль в позвоночнике: — Ох, — прохрипела я и вернулась в прежнее состояние. Андреа потянулась и поправила пакет со льдом. — Я принесла чёрную куртку на молнии - тебе нужна помощь с этим? — спросила она, протягивая одежду. — Спортивный стиль, Андреа? — спросила я, закатывая глаза. Она вздохнула и улыбнулась: — Ты не представляешь, как я рада слышать это от тебя. Я на минуту забеспокоилась, — сказала она с усмешкой. — Но да, это спортивная одежда, и она будет вполне приемлемой, чтобы вернуться домой, — сказала она, вернувшись к деловому тону. Я попыталась встать на колени, но угол был неправильным, и боль снова пронзила мою спину. Должно быть, она видела мою борьбу, потому что я почувствовала, как она мягко поддерживает меня, помогая встать на ноги, не меняя изгиб спины. — Я выйду на минутку, — сказала она, оставив пиджак на столе рядом со мной. Я быстро сняла полотенце и бросила его на пол. Было нелегко просунуть левую руку в куртку, но я справилась, и когда она вошла, я как раз застёгивала молнию. — Вот, — сказала она, ставя пару спортивных туфель без застёжки на землю у моих ног, — Сможешь ли ты выйти отсюда? — Думаю, да, — сказала я, надевая туфли. Боль на самом деле не прошла, и дело не в том, что та или иная поза была более или менее болезненной. Каким-то образом мне просто удалось справиться с ней настолько, чтобы выйти из здания в полуприличном состоянии. Я была благодарна, что у клуба есть охраняемая крытая парковка. Медленно пробравшись к машине, опираясь на предложенную Андреа руку, я поняла, что садиться на заднее сиденье будет мучительно. Андреа, должно быть, увидела мое беспокойство, потому что предложила мне сесть на переднее, если так будет легче. Я подумала об этом, но, зная, что поездка до таунхауса может занять более тридцати минут в час пик, я понимала, что будет сложнее перестроиться, если я окажусь на переднем сиденье. Я стояла и смотрела на заднее сиденье, пытаясь представить, как мне попасть внутрь без лишней боли. — Ты же нормально стояла на четвереньках, верно? — спросила Андреа. Я кивнула, и она быстро забралась на заднее сиденье и протянула руку. — Пойдём, — сказала она. Я глубоко вздохнула и потянулась к руке, удивляясь её силе. Она залезла первой и помогла забраться мне. Андреа подвинулась по сиденью, чтобы дать мне больше места, и если бы не стреляющие боли, я бы больше думала о внезапной близости с молодой женщиной. — У тебя есть дома какие-нибудь обезболивающие таблетки? — спросила Андреа. — Да. Я не знаю, сколько им лет и какова дозировка, но они в шкафу наверху, в пластиковом контейнере на верхней полке, — объяснила я, — Я не думаю, что смогу подняться наверх. — Ты бы предпочла сейчас пойти в отделение неотложной помощи? — спросила она. Я покачала головой. Я хотела домой, даже если это означало корчиться на холодном мраморном полу фойе. Это натолкнуло меня на мысль. Я повернулась на заднем сиденье так, что легла на спину, подтянув колени к груди. — Так лучше? — спросила Андреа. — Немного, — сказала я, прикусив губу, чтобы не застонать. Мои глаза открылись, и я посмотрела в самые искренние карие глаза, которые когда-либо видела. В суматохе я не заметила, что моя голова лежит у неё на коленях. — Прости меня, — прошептала я, повернув голову в сторону и закрыв глаза. Я почувствовала, как рука мягко легла мне на плечо. — Не извиняйся. Я хотела бы что-нибудь сделать, чтобы облегчить твою боль, — сказала она, осторожно сжав руку. Остаток пути до таунхауса мы ехали молча, моя голова лежала у неё на коленях. Думаю, мы обе затаили дыхание, хотя и по разным причинам. На ней была короткая юбка, и её колени излучали тепло — одного этого было достаточно, чтобы отвлечь меня от пульсации в пояснице. Когда машина остановилась, я услышала, как она спросила Роя, может ли он на всякий случай заехать в гараж сзади. Она всегда думала обо мне - я очень это ценила. Оказалось, что выйти из машины было сложнее, чем сесть в неё. Но как только я встала на ноги, я без особых мучений прошла через гараж и поднялась по лестнице. Стоя в своей гостиной, я чувствовала себя немного потерянной. Я всегда была чем-то занята, и мое местоположение обычно зависело от того, чем я занималась. Просматривать книгу означало сидеть на моем стуле в углу. Чтение газеты было занятием, выполняемым на кухонном острове. Просмотр чего-либо на экране телевизора приводил меня в мой угол кожаного дивана. Но сейчас единственное, что мне нужно было делать, - это бороться с болью, пульсирующей в спине. А я никогда раньше этого не делала, поэтому не могла понять, где мне лучше быть. Входит Андреа, ставит мои сумки в фойе и осторожно берёт меня за руку, отрывая от мыслей: — Хочешь подняться наверх и лечь в постель? Или, может быть, принять горячую ванну? — спросила она. Должно быть, она увидела, как я скривилась при мысли о ванне, поэтому быстро добавила: — Может быть, ты можешь полежать на диване? Со льдом на пояснице. Я кивнула и подошла к дивану, пытаясь определить наилучшую позицию. Наконец я решилась и села, затаив дыхание, пока переходила в положение, которое не было совсем уж неудобным - лёжа на спине, задрав ноги и перекинув их через высокий подлокотник дивана. Устроившись, я снова почувствовала, что молодая женщина смотрит на меня такими искренними глазами. — Андреа, перестань так на меня смотреть, — пробормотала я. — Твои глаза закрыты! Как ты вообще можешь…? Я усмехнулась и услышала смех Андреа. Мне нравился звучание её смеха, просто её голос. Должно быть, что-то в тоне - уникальном тембре - оказывало успокаивающее воздействие на мою нервную систему. Другого объяснения моей необычной терпимости к её непрекращающейся болтовне не было, а теперь ещё и смех — этому должно быть научное объяснение. — Продолжай говорить со мной, — услышала я свои слова. Я быстро прикусила губу и притворилась, что мне немного больно, чтобы скрыть удивление от того, что я произнесла эти слова вслух. Я вдруг запаниковала — ведь я больше ничего не сказала вслух, не так ли? Остальные мои мысли испарились, как только она заговорила. Она взяла «Таймс» с журнального столика и начала читать. Неважно, что я уже читала эту историю восемь часов назад, её голос был бальзамом. В следующее мгновение раздался звонок в дверь, и Андреа проводила мужчину средних лет в гостиную. — Миранда, я доктор Джозеф Халлер. Я специализируюсь на остеопатической медицине; я работаю с вашим врачом, доктором Стивенсом, который звонил мне ранее. Вы можете описать боль? Я повернулась, чтобы сесть и пожать руку доктору Халлеру, но от боли в спине у меня перехватило дыхание. — Вы можете показать мне, где вы это ощущаете? — спросил он. Я указала на область поясницы, в центре позвоночника. — Я попрошу вас сделать несколько разных движений. Мне нужно знать, уменьшается или усиливается боль при этих движениях, — объяснил он, проводя рукой по этому месту. Я кивнула и сделала глубокий вдох, когда он попросил меня поднять ноги, наклониться и повернуться в различных положениях. Он прокомментировал мою гибкость, и у меня хватило здравого смысла промолчать и воздержаться от ехидных замечаний. Однако здравый смысл подвёл меня, когда я взглянула на Андреа и увидела, как порозовели её щёки. Я должна была возмутиться, что моя сотрудница думает о моей определённой гибкости, но её щёки были самого прекрасного кораллового оттенка, который я когда-либо видела. Я знала, что такие оттенки встречаются только в природе, несмотря на все попытки индустрии макияжа передать этот оттенок. Мне хотелось прикоснуться пальцем к этим щекам, чтобы почувствовать тепло под кожей. Будет ли это то же самое тепло, которое я ощущала на её коленях? — Ааа! — я вскрикнула. Не знаю, то ли я просто отвлеклась, то ли движение доктора было действительно болезненным, но, тем не менее, это отвлекло меня от Андреа Сакс и её раскрасневшихся щёк. — Миранда, без МРТ я думаю, что это дискогенная боль, которую вы испытываете. Между каждым позвонком находится диск, который, по сути, служит подушкой между костями. Когда этот диск воспаляется или повреждается, он может давить на нервы, что обычно вызывает стреляющую или пульсирующую боль, — сказал он. — В чем заключается лечение? — спросила я. — Отдыхайте. Много, используя лёд. Затем пройдите курс физиотерапии для укрепления мышц, для того, чтобы предотвратить такие проблемы в будущем, — говорит он. — Никаких медикаментов? — Я могу дать вам немного лекарств от боли, но это не поможет вам быстрее вылечиться. Это лишь сделает восстановление более комфортным. Я видел пациентов, которые слишком опирались на обезболивающие препараты и в результате получали новые травмы, потому что не чувствовали боли, которая сигнализировала им о необходимости отдыха, — сказал он. Я закатила глаза. — Вам, поскольку вы так хорошо попросили, я собираюсь дать несколько сильных мышечных релаксантов и обезболивающих препаратов - я хочу, чтобы вы принимали их каждые шесть часов в течение следующих двух дней. После этого используйте обезболивающие только по мере необходимости. Я не знаю, откуда у Джозефа Халлера взялась смелость говорить со мной в таком тоне, но обещание лекарственного облегчения заставило меня проигнорировать его слова. Я нетерпеливо ждала, пока он напишет рецепт в своем блокноте. Когда он закончил, Андреа проводила его и вернулась в гостиную, где я находилась. — Я могу пойти и заполнить это для тебя, — сказала она. Я передала ей листок бумаги и попыталась подумать о чем-нибудь, кроме розового оттенка на её щеках, который теперь поблёк, — Моя страховка, наверное, наверху в ящике стола, — сказала я. Она посмотрела на меня в замешательстве. — Я не ношу их с собой каждый день, Андреа. — Я знаю это, — сказала она, — Но у меня в телефоне есть электронная копия твоей карты. Вообще-то, всех твоих карт. — О... —Я была ошеломлена. Мои помощники действительно сделали это? — Ну, тогда я не знаю, почему ты всё ещё здесь. Иди, — сказала я, отмахиваясь от неё рукой. Как только я услышала, как за ней закрылась дверь, я встала с дивана, осторожно разминая спину, чтобы понять, будет или не будет больно. В спине постоянно пульсировало, но это было терпимо - ничего похожего на то, что я испытала ранее. Мне захотелось переодеться в спортивную одежду, и я стала подниматься наверх. Андреа наверняка сможет найти меня, когда вернётся, а к тому времени я, возможно, уже спущусь вниз. Я была на полпути к первому лестничному пролету, когда почувствовала её. Жгучую, точечную боль в центре позвоночника. Я упала на колени. Я не могла дышать - боль буквально лишила меня дыхания. Несколько минут я сидела совершенно неподвижно, пока не смогла сделать глубокий вдох. На самом деле, я не сидела, возможно, лучше было бы сказать «растянулась на лестнице». Осторожно поднявшись, я снова упала на ступеньки, в который раз поблагодарив Бога и себя за то, что первый лестничный пролёт был покрыт ковром. До второго этажа оставалось всего шесть ступенек. Если бы я только смогла добраться туда, я могла бы, по крайней мере, лечь плашмя, может быть, отдохнуть достаточно, чтобы снова подняться. Мое тело не поддавалось. Я решила закрыть глаза и досчитать до двадцати, а потом попробовать ещё раз. В конце концов я, превозмогая боль, поднялась на второй этаж и подошла к креслу в коридоре. Ну, не совсем. Я растянулась на полу перед стулом. Я вся вспотела от этой «борьбы», поэтому частично расстегнула куртку и засучила рукава, с тоской глядя на дверь своей спальни. Прежде чем я успела определиться с выбором действий, я услышала, как открывается входная дверь. — Миранда? — позвала она.