Ангел по соседству

Итак, Джеймстаун, штат Нью-Йорк — город, в котором я застряла. После того как вдребезги разбила машину, протаранив столб около заброшенной почты, и чудом осталась цела, если это можно было так назвать. Собственно, то, что я попала в аварию, дошло до меня только спустя, думаю, пару часов, когда я медленно пришла в себя после очередного приступа. Повезло еще, что за несколько секунд перед тем как вырубиться, я почувствовала, как начинает дергаться кисть левой руки, и успела сбавить ход. Если бы не это уже привычное предупреждение, несчастная колымага въехала бы в бетонный фонарный столб на полном ходу, и наши с ней мучения, скорее всего, наконец-то закончились бы навсегда. Учитывая самочувствие последних месяцев, а особенно пары недель до этого искрометного фиаско, я совсем не возражала против такого исхода. Но я четко знала — что это был не тот день. Не имея представления ни о том, какой это был день недели, ни какое число, я помнила лишь год и, возможно, месяц — апрель две тысячи четырнадцатого. Я провела в полуразрушенном почти безлюдном городе, наполненном ржавыми, казавшимися мертвыми, машинами, кучами хлама и безысходностью, уже несколько дней, сочтя заброшенное здание почты неплохим убежищем как от толп бешеных, зараженных неизлечимым вирусом, так и от простых мародеров. Чутье, сформировавшееся за несколько лет на грани выживания после распространения вируса, названного каким-то шутником «Кроатон», подсказывало, что не стоило попадаться на глаза не только зараженным, одержимым стремлением пополнить свои ряды, но и вполне здоровым, голодным, злым и сильным мужчинам с недобрыми глазами, рыщущим вокруг в поисках сохранившейся еды, бензина в уцелевших баках автомобилей и других ценных ресурсов. Одинокая девушка, хоть и не бог весть какой сногсшибательной наружности, вполне могла послужить для них еще одним «ресурсом», и такая перспектива меня совсем не устраивала. Можно было бы покинуть свое пристанище, если бы у меня закончилась еда и вода, но некоторый запас все еще был при мне. Возможно, из-за того, что в последнее время тошнота и головная боль, преследовавшие меня, все чаще становились невыносимыми, и я с трудом умудрялась влить в себя пару глотков воды — скорее чтобы смыть крошки прогорклых сухарей, от которых першило в горле, чем из-за того, что ощущала жажду. Да еще удержать в желудке эти крохи было настоящим достижением, и часто через несколько минут все это изобилие предсказуемо вылетало наружу. Не рассчитывая, что протяну долго, особенно после того, как около месяца погибли двое из моих оставшихся друзей, я все же знала, что в этот день немногочисленные отмеренные мне на этом свете дни станут полегче. Болезнь, которая неминуемо тащила меня в гостеприимные объятия смерти, — то ли в качестве компенсации за мои мучения, то ли в насмешку над моим абсурдным существованием — подарила мне кое-что, позволившее быть уверенной: сегодня меня найдут хорошие люди. Они позаботятся обо мне. Пока это было все, что я помнила из своего последнего видения. Доверять этим видениям я начала далеко не сразу, сначала считая их просто галлюцинациями из-за припадков. Один из нашей команды, от которой теперь осталась одна я, был врачом и поставил мне диагноз даже без медицинской аппаратуры и лаборатории. «Это рак, Эйдан, » — сказал он, честно глядя мне прямо в глаза. — Не скажу точно, сколько у тебя осталось, но, думаю, учитывая участившиеся приступы и галлюцинации, от нескольких месяцев до полугода. Мне жаль, но вот это, — он вытащил из сумки и протянул мне пузырек сильного обезболивающего, — единственное, чем я могу тебе помочь». Его слова меня практически не удивили и даже не расстроили. Удивило другое — то, что посещавшие меня во время судорожных припадков образы людей, событий, мест оказывались не просто абстрактными картинками, но начали становиться реальностью. Не будучи ни верующей, ни мистиком, ни даже просто суеверной, поначалу я отметала любую возможность того, что мои видения неслучайны. Но после того как мне привиделось в точности то, что ждало нашу группу в будущем, и сбылось в точности до деталей, я решила рассказать обо всем остальным. Сначала меня, естественно, пожалели и не восприняли всерьез. Нельзя было их за это осуждать — на их месте я и сама не стала бы верить смертельно больной и, возможно, полоумной девице. И все же, когда одно из видений предсказало гибель двоих из нас, к моему кажущемуся бреду стали прислушиваться, и несколько раз нам удавалось избежать верной смерти именно благодаря посланиям моего агонизирующего мозга, хоть я сама каждый раз ловила себя на том, что сомневаюсь в своих пророческих способностях. Тем более что предотвратить что-то ужасное, происходящее в видениях, нам удавалось далеко не всегда… Но в этот момент, сидя на лестнице крыльца почты, держась рукой за больную голову и отчаянно борясь с тошнотой, я знала наверняка — людям, которых я встречу сегодня, можно доверять. В последнем видении четко мелькнула картинка, где они увозят меня в кузове своего пикапа, и стройная брюнетка в камуфляжном костюме накрывает меня чьей-то курткой. Вот, кстати, и она — с винтовкой наперевес, и с ней еще несколько вооруженных парней. Они с опаской подходили ко мне с выражением недоверия на усталых лицах. — Эй, — настороженно окликнула меня женщина, когда группа остановилась метрах в трех от меня. В ответ я попыталась улыбнуться из-под ладони, прижатой ко лбу. Улыбка вышла, по всей видимости, довольно кислой. — Какая-то она чахлая, явно больная, — полушепотом сказал женщине высокий парень с короткой светлой бородкой. — Как бы не оказалась… — Заткнись, Йегер, — резко оборвала она. — Ты часто видел, чтобы кроаты улыбались? — Эмм… Неа, вроде не приходилось. Да и неразговорчивые они. Эй, девочка, говорить можешь? Последние слова предназначались, похоже, мне. Что ж… Прочистив горло, я выдавила из себя хриплое: — Привет. Могу. Девушка откинула винтовку за плечо, подошла поближе и присела на корточки рядом. — Привет. Я Риса, это мои друзья. Не бойся, мы не обидим, — она осторожно протянула руку и дотронулась до моего лба. — Что с тобой? Выглядишь и правда хреново. — Это… незаразно, — поспешила заверить я, с трудом выговаривая слова. Каждый звук отдавался такой болью в голове, что перед глазами все плыло. Я сильнее прижала ладонь ко лбу. Высокий парень подошел было поближе ко мне, но резво отскочил, увидев, как я зажала рот рукой, гася рвотный позыв. — Эй, эй! Полегче, я только ботинки новые… нашел! — возмутился он. — Воды? — сочувственно предложила Риса, и я отрицательно качнула головой, тут же пожалев об этом — перед глазами замаячили радужные круги, зазвенело в ушах, лицо обдало жаром, а рот наполнился горячей слюной. Зажмурившись, я вытянула руку вперед и влево, в сторону полуразрушенного здания наискосок через дорогу. Это было в одном из видений уже два раза раньше… они были там, даже когда я не смотрела в их сторону — прятались за углом, притаившись перед атакой, пока отряд их не заметил. — Что там? — прозвучал резковатый мужской голос — не Йегера, другой. Угрюмые интонации могли бы напугать, если бы я не узнала его. Веки плохо слушались, но я сумела разлепить их на пару миллиметров, чтобы увидеть сосредоточенно уставившиеся на меня зеленые глаза, нахмуренные брови на бледном лице, торчащие ежиком светлые волосы. Мой нос уловил запах пороха и сосновой смолы. Черты этого усталого лица заставили вспомнить, как называли его в видении. — Дин… — прошептала я колючими пересохшими губами. Каждый произнесенный звук взрывался фонтаном боли, но я должна была сказать им, хоть и не имея представления о том, что случится дальше. — Там… зараженные… за домом… — Откуда ты… — начал было мужчина, но тут же обернулся, чтобы несколькими быстрыми жестами, видимо, послать несколько человек проверить, о чем я говорила. Когда он снова посмотрел на меня, я успела только снова криво улыбнуться перед тем, как вспышка белого света ослепила меня, и я провалилась в спасительные объятия небытия, которые долгожданно избавляли от боли… *** Не очень-то приятно приходить в себя от того, что голова беспомощно мотается из стороны в сторону. Я только начала это осознавать, когда чьи-то осторожные руки приподняли мой затылок и подсунули под него что-то, отдаленно напоминающее подушку. — Так-то лучше, — произнес женский голос, в котором слышалась одновременно и строгость, и легкая улыбка. Как ее зовут… Риса? Попытавшись что-то сказать в ответ, я поняла, что способна только на сдавленный сиплый выдох. Плечо само по себе зябко дернулось — в открытом кузове было довольно прохладно. — Не напрягайся, девочка, все хорошо. Едем домой, — добавила Риса и обратилась к кому-то, кто сидел рядом. — Парни, кто из вас тут самый горячий? Дайте-ка куртку. Через несколько секунд возни и недовольного ворчания чуткие руки накрыли меня еще не успевшей остыть жесткой тканью, и я снова то ли потеряла сознание, то ли провалилась в сон. — Как она? — было следующее что я услышала, и кто-то сильный подхватил меня на руки, вытаскивая из кузова. Снова запах пороха, смолы и легкий оттенок виски. Похоже, Дин. — Проверили? — Да, человек она, только здоровье ни к черту, — ответила Риса, подхватывая мои ноги. — Я сам, Риса, разгружайте лучше машины. Похоже, идти самой мне никто не собирался предлагать, но это было и к лучшему. После припадков — а один из них явно произошел, когда я отключилась, судя по слабости и ноющим мышцам — я и ползать-то была способна далеко не сразу. Дин поднялся по поскрипывающей деревянной лестнице, спиной открыл дверь какого-то небольшого домика и, зайдя внутрь, сообщил: — Эй, док! Принимайте новенькую! Не дожидаясь ответа, Дин быстро, но аккуратно сгрузил меня на кровать в комнате с еще несколькими другими кроватями, и, склонившись, внимательно заглянул мне в глаза. — Эйдан, правильно? — мужчина сурово указал на меня пальцем, отчего я слегка вжалась в подушку и растерянно кивнула. — Отдыхай, пусть док тебя осмотрит, а потом мы с тобой поговорим. Есть о чем. Пока я придумывала, что ответить, Дин кивком поздоровался с вошедшей из внутреннего помещения женщиной средних лет в белом халате. И правда настоящий доктор? И к тому же теперь я осознала, что лежала на белых, пусть и не совсем белоснежных, простынях, и, черт побери, на кровати, под крышей, в тепле и чистоте… Я закусила губу, подавляя желание разрыдаться от удовольствия. Хорошо, что Дин этого не видел, так как уже скрылся за снова тихо скрипнувшей дверью. — Так, кто тут у нас? — уверенным голосом проговорила дама, ставя рядом с кроватью стул, и села, закинув ногу на ногу. — Я доктор Джоанна Пеппер. На что жалуетесь, пациент? Во мне боролись противоречивые желания — вывалить на добрую женщину ворох своих проблем или улыбнуться, услышав ее фамилию. Для первого я слишком устала, так что начало побеждать второе, и углы моего рта неудержимо поползли вверх, несмотря на все еще не утихомирившуюся головную боль. — Все плохо, доктор, — все же призналась я. На пространные объяснения не было сил. — Можно мне воды?.. — Конечно, Эйдан. Я слышала, Дин так тебя назвал, — она принесла воду в стакане со слегка выщербленной кромкой, и я жадно осушила его за пару глотков, попутно радуясь, что тошнота почти отступила. — Надеюсь ты не станешь называть меня «доктор Шипучка», как этот дурень Йегер. — Что вы, и в мыслях не было! — уверила я заботливую женщину. — Правильно, злить своего врача весьма недальновидно, — добродушно улыбнувшись, доктор Пеппер забрала у меня кружку и поправила на мне одеяло. В общих чертах, так как на пространный рассказ о моем гнусном самочувствии не было сил, я поведала о своем диагнозе, изредка отвечая на вопросы и наблюдая, как добрый доктор понимающе качает головой и цокает языком. В конце концов мы сошлись на печальном выводе, что в имеющихся условиях мне мало что поможет, кроме покоя и обезболивающего. Последнего у доктора Пеппер к счастью оказалось достаточно. — Наши могучие воины наведались в аптеку во время прошлого рейда, — пояснила она, делая мне укол, — так что пока в морфине недостатка нет. Надо будет — обращайся. Хочешь, я позову кого-нибудь, чтобы тебе принесли поесть? Ты когда вообще ела в последний раз? Ее слова мягко тонули в блаженном тумане, растворявшем изнуряющую боль, и мои отяжелевшие веки так и норовили слипнуться в нежной истоме, вызванной препаратом. — Вы так добры, доктор Пеппер, — со слабой улыбкой проговорила я почти шепотом. — Можно я лучше посплю? — Конечно, отдыхай, Эйдан. Это сейчас тебе необходимо. А утром разберемся со всем остальным, да? Кто-то счастливый рассеянно кивнул и устало откинул голову на мягкую подушку — кажется, это была я, уплывающая в спасительный сон без сновидений… Утро удивило меня ощущением неожиданной бодрости, хотя в теле еще чувствовались остатки вчерашней слабости. Я осторожно прислушалась к своим ощущениям, готовясь напороться на привычное холодное лезвие боли, но о ней напоминал только легкий туман в голове, да и тот быстро улетучивался по мере пробуждения. Моргнув пару раз и удостоверившись, что голова не болит, я села в кровати и глубоко вдохнула свежий, немного прохладный воздух с запахом хвои. Послышались шаги, и в комнату вошла доктор Пеппер, улыбаясь и поправляя светлые кудри, собранные в высокий пучок. — Утреца, Эйдан! Не замерзла? — поинтересовалась она. — Я решила немного проветрить, воздух просто чудесный, правда? Как себя чувствуешь? — женщина закрыла окно, скрипнувшее деревянной рамой, и устроилась на стуле рядом с моей кроватью. — Спасибо, доктор Пеппер, я чувствую себя… чудесно, — ответила я, все еще не совсем веря в собственные слова, качнула головой из стороны в сторону, провела ладонью по лбу. — О, я очень рада! — снова заулыбалась женщина. — Это место — настоящий курорт, оно целебно действует на многих. Не панацея, конечно… Мне стало неловко оттого, что она понимала — отдых на природе в моем случае не приведет к чудесному выздоровлению, каким бы целительным эффектом он ни обладал. Но только я собралась разрядить обстановку, придумав какую-нибудь дурацкую шутку, входная дверь скрипнула, и через миг в комнату энергичным шагом вошла моя вчерашняя знакомая Риса. — Хорошо, что уже проснулась, новенькая, — с ходу выпалила она, не церемонясь с приветствиями. — Доктор, я уже могу забрать вашу пациентку? Мы с доктором Пеппер переглянулись, но она не выглядела удивленной таким напором. — Думаю, да, — подтвердила она. — Эйдан, ты можешь идти, если хочешь. И всегда обращайся, если будет нужно. — Конечно, спасибо! — поблагодарила я милую даму и с любопытством обратилась уже к Рисе: — А куда я должна идти? — В твой новый дом, конечно. Давай по-быстрому, у меня еще дела. Деловой тон Рисы заставил меня спешно выскочить из постели и натянуть принесенную Рисой чистую одежду — застиранные джинсы, майку и пестрый вязаный кардиган. Это было неимоверно приятно, ведь постирать или сменить гардероб в полевых условиях было практически нереально. Мы вышли из импровизированной больницы и зашагали по грунтовой дороге, с обеих сторон от которой тянулись ряды небольших аккуратных деревянных домиков. Я с наслаждением вдыхала прохладный воздух, наполненный ароматом сосен, и, щурясь, подставляла лицо солнечным лучам. Поначалу Риса недовольно поглядывала на меня, видимо, желая поторопить, но вскоре улыбнулась и умиротворяюще вздохнула. — Я тоже любовалась этим местом, когда только попала в Читакуа. Это место так называется. Нравится? — Еще бы… — задумчиво подтвердила я, полуприкрыв глаза. — Здесь так спокойно и… чисто. Думаю, любой, кто попадает сюда, чувствует себя как в раю. — Это точно! — Риса сняла камуфляжную кепку и тоже посмотрела в чистое синее небо. — Особенно после того, что многим приходится пережить до того, как осесть в этом потрясном местечке. Кстати, мы пришли. Мы поднялись на крыльцо одного из домиков и вошли внутрь. Нехитрый интерьер, состоящий из грубо сколоченной, но надежной на вид мебели и пары циновок, большая металлическая кружка, спиртовка и еще какая-то посуда на столе, одеяло из ярких лоскутов на кровати — обстановка явно не шикарная, но она наводила на мысли о покое и безопасности, и этого было вполне достаточно. — Ну, — выдохнула Риса и развела руки в сторону в шутливо-гостеприимном жесте, — располагайся, обживай свое новое жизненное пространство, а я пойду. Да, тут есть кофе и, кажется, галеты, остались от предыдущего жильца. Основная еда в столовой, Кас покажет. — Последние слова она произнесла, уже направляясь к двери, и, не оборачиваясь, удалилась, гремя военными ботинками. И никакого шанса задать еще хотя бы один вопрос. Что за люди живут в лагере Читакуа? Кто жил здесь до меня? Почему сейчас дом пуст? И кто такой Кас... Что ж, я осталась одна в этом пахнущем древесиной жилище. Удивительно, но я чувствовала себя гораздо лучше, чем обычно, поэтому, изучив все углы и предметы в единственной жилой комнате, разожгла спиртовку и принялась варить кофе, найденный в жестяной банке на столе. На вид коричневый порошок был немного отсыревшим и слежавшимся, но выбор был невелик — этот странный напиток суровых поселенцев или холодная вода из-под крана ржавой раковины в углу около окна. Принюхиваясь к пару, поднимающегося от мутного бурого варева, и найдя запах вполне приемлемым, я вышла на крыльцо и уселась на его верхнюю ступеньку, держа еще слишком горячую кружку через подол кардигана. Оказалось, что крыльцо напротив уже не пустует, как было в момент нашего с Рисой прихода в мое новое убежище. Молодой небрежно одетый мужчина с растрепанными темными волосами тоже сидел на своей лестнице, скрестив по-турецки босые ноги, и курил. Вокруг него в безветренном воздухе лениво расползались облачка густого желтоватого дыма. Судя по всему, парень смотрел на меня, пока я устраивалась на скрипучих досках, и деликатно ждал, когда я его замечу. Наши взгляды встретились, и он внимательно посмотрел на меня пронзительно голубыми глазами, склонив голову набок. Внезапно он широко улыбнулся, от дыма прищурив один глаз, и неожиданно радостно меня поприветствовал: — Здравствуй, новенькая! Я — Кас.