Наемница

Человек по имени Ванго не заметил ничего необычного: резкая перемена погоды, нередкая для этой широты, не только его не удивила, но и вызвала слабый отзвук презрения – он все-таки был опытным пиратом, и подобные мелочи его уже давно не пугали. Однако даже он чувствовал, что-то было не так: в кружащемся вихре снега ощущалась смутная угроза – порывы ветра, атакующие его с разных сторон, вели себя почти по-человечески. Пурга мгновенно реагировала на попытки Ванго укрыться: стоило ему отвернуться в противоположную сторону, как невидимый противник тут же менял направление. Как только пират зарывался лицом в толстый шерстяной шарф, микроскопические частички снега словно превращались в осколки битого стекла и вгрызались в глаза, нос и уши, расцарапывали обмороженную кожу так, как будто старались расцарапать его до крови. – Не торопись, Ванго. Насмешливый женский голос прорезался сквозь ослепляющую вьюгу. Моне отказалась от засады – эта идея казалась ей, владелице Дьявольского Фрукта, чрезвычайно глупой, поэтому она наоборот постаралась сделать свое присутствие очевидным. Она буквально играла с погодой; ее пальцы, совсем как руки Дофламинго, будто тянули за невидимые ниточки и управляли подвластной ей стихией. Мягкое движение в сторону – и жестокий порыв ветра хлестнул мужчину по щеке. Резкий взмах ладонью вниз – и комок снега с силой ударил пирата в висок. Крепко сжатый кулак – и белая крепость в мгновение ока обступила жертву, достаточно наивную и жадную, чтобы попытаться обмануть самого Дофламинго. Как оказалось позже, дело было не только в этом: Ванго подкупили. Нашелся кто-то, готовый выложить деньги за то, чтобы влезть в секреты семьи Донкихот. – Какого..?! – чертыхнулся мужчина, оглядываясь. Его глаза сузились, и толстый шарф туже обмотался вокруг нижней части бледного лица с огромной родинкой над верхней бровью. – Что происходит?! Увлеченная игрой, Моне не ответила, но вьюга потихоньку улеглась – женщине хотелось дать ему ложную надежду. Воспользовавшись моментом, Ванго выудил из внутреннего кармана карту – и в ту же минуту резкий порыв ветра вырвал ее из закоченевших рук. Полагаясь на свою память и ориентиры, мужчина осмотрелся по сторонам, но пришел к неутешительному выводу: большинство меток, оставленных им по пути сюда, занесло толстым слоем снега – у него не было выхода, и, вероятно, существо, наславшее на него вьюгу, прекрасно об этом знало. Совершенно сбитый с толку, мужчина сделал шаг по направлению к темнеющему в отдалении лесу – Ванго ни за что не осмелился бы отправиться туда и в нормальную погоду, но сейчас раскидистые ветви могли послужить ему отличным укрытием. Разумеется, долго он там задержаться не сумеет, но зато у него появится необходимое время собраться с мыслями и пораскинуть мозгами. Продираясь сквозь снова поднявшийся вихрь, пират, тяжело дыша, вытащил ногу из сугроба и направился в сторону леса, стараясь игнорировать заунывный оглушающий гул ветра, буквально проникающий ему в голову. Ванго не понаслышке знал о том, насколько суровой может быть погода в разных частях света; он побывал на десятках островов, печально известных своим невыносимым климатом, но такое он видел впервые. Чем больше он пытался выбраться из снега, тем слабее становился – и чувствовал, что не может добраться до леса: сугробы буквально затягивали его сапоги. Темная чаща впереди и не думала приближаться – она наоборот словно отодвигалась от него, отдалялась все сильнее. Почти падая на землю, Ванго пытался рассчитать, сможет ли он доползти самой раскидистой ели – но ни к какому умозаключению так и не пришел. Может, это все просто мираж? Как дерево вообще может расти в этой ледяной пустыне?.. И голос, который звал его сквозь вьюгу – он же не был настоящим, ведь так?.. Моне продолжала неотрывно преследовать пирата, постепенно окружая его утолщающимися стенами из снега, чтобы отрезать все пути отхода. Если бы он добрался до леса, то, вероятно, смог бы успешно затеряться среди ветвей, поэтому отпускать его далеко было довольно рискованно. Используя все свои силы, женщина заманивала его в неверном направлении, то и дело оставляя слабые следы позади себя, чтобы вселить в него робкую надежду на скорое избавление. Такая же коварная как и Дофламинго, Моне давным-давно придумала великолепный план, проработала его до мелочей и отлично представляла, что делать дальше. Откровенно говоря, с таким человеком как Ванго ей не нужно было слишком вдаваться в детали – он все равно не смог бы ей навредить и опасности не представлял, поскольку ее, верного солдата семьи Донкихот, тренировали лучшие из лучших. Однако женщине хотелось, чтобы все прошло без сучка и задоринки: Моне потратила много времени и вложила огромное количество усилий, чтобы свести на нет даже самую возможность опасности, и тратить силы напрасно ей не хотелось. Никто доподлинно не знал, с кем Ванго успел связаться за последнее время и с кем вел дела на стороне, и женщина не планировала вовлекать в это его потенциальных компаньонов или партнеров. Единственное, что от нее требовалось – закончить начатое, и постараться обойтись без дополнительного шума. Моне не удержалась от смешка, выдававшего ее зловещее веселье с отзвуком очевидного злорадства. Мужчина, уже настороже, моментально обернулся в направлении звука, но не увидел ничего кроме пары холодных, тусклых глаз, внимательно разглядывающих его из-под белой снежной вуали. – Ты еще кто, мать твою? – зарычал напуганный и растерянный Ванго. – Что ты тут делаешь? Преследуешь меня? Моне не ответила – затянувшаяся пауза и растущий ужас жертвы приносили ей ни с чем несравнимое удовольствие. – Кто ты? – шумно сглотнул пират. – Кто ты? Ты из Дозора? – Из Дозора. Забавно. Она снова хихикнула – но этот негромкий звук потонул в душераздирающем вое ветра. Совершенно сбитый с толку предатель, спотыкаясь, сделал шаг назад. Моне с удовлетворением отметила, что его лицо, несмотря на мороз, посерело еще больше и превратилось в маску смятения и тревоги. Загипнотизированный желтыми глазами женщины, он даже не мог осмотреться по сторонам – и придумать хоть какой-то способ сбежать. – Как я уже говорила, не торопись. Ванго затаил дыхание, и, отступая, споткнулся. В то же мгновение он, не чувствуя ничего кроме липнущего к лопаткам скользкого ужаса, осознал, что не двигается с места – его единственный путь отхода был отрезан от него громадной снежной стеной. – Кто ты? – вновь спросил он в отчаянной попытке выиграть хоть немного времени, чувствуя, как его голова идет кругом, пытаясь выдать мало-мальски успешный план побега. – Что ты такое? Очередной легкий смешок. Пират, тяжело дыша, кинул быстрый взгляд на стены. Она – если это вообще было что-то живое, – не могла быть неуязвимой, так? У всех есть свои слабости, ему оставалось только обнаружить их – и нанести сокрушительный удар. Или, по крайней мере, узнать, что ей движет, какие у нее планы, на кого она работает и каких принципов придерживается – так Ванго смог бы подыграть, обмануть ее и удрать, пока у него еще был шанс. К несчастью, о пользователях Дьявольских Фруктов он почти ничего не знал, так что его предположения касательно сил этого снежного фантома почти наверняка были ограничены и не отражали реального положения вещей. Если, конечно, Дьявольские Фрукты существовали на самом деле, а не были старой байкой ностальгирующего пирата, который постоянно приукрашивал свои унылые россказни. Как бы там ни было, Ванго стоило использовать всю информацию, которую он когда-либо слышал от других – иначе его похоронят прямо под этими снежными дюнами. Стены крепости придвинулись еще на дюйм. Неспособный установить источник звука – неосторожного смешка – Ванго продолжал вертеться на месте. Должна же быть здесь хоть какая-нибудь трещина, хотя бы крохотное отверстие, удар по которому разрушил бы всю эту цитадель!.. Хоть стена и казалась сплошным монолитом, пират наконец сумел различить крохотный шов на стыке двух плит. Интересно, может ли он надавить на него достаточно сильно, чтобы ослабить их изнутри?.. Заметив, что крепость вокруг него снова сузилась, Ванго решил, что времени на раздумья у него нет – и всем телом навалился на едва заметную спайку. Женщина внимательно наблюдала за ним, ее птичьи глаза уставились на бледное лицо мужчины, хотя все ее внимание было приковано к его никчемным попыткам освободиться. Она не скрывала своего наслаждения – и даже предвкушала развязку, которую проигрывала в голове сотни раз. Ничто не могло сравниться с красотой сцены, которую она себе нарисовала. Если бы только Дофламинго мог это увидеть… о, он был бы в восторге. Он бы по достоинству оценил спектакль жестокости, который Моне разыграла с этим подлым предателем – торжество зла ему всегда приходилось по душе. Ванго, безуспешно отталкивая от себя неприступную стену крепости, невольно отметил кровожадный блеск, едва заметный под вуалью пурги. Хотя симпатичное лицо, очерченное ветром, и не выражало никакой конкретной эмоции, он был уверен, что эта женщина – или кем она там была на самом деле, – так просто его не отпустит. Он должен либо перехитрить ее, либо победить, и последнее выглядело по меньшей мере, маловероятным, по большей – совершенно невыполнимым: она свою силу уже показала. Ему придется рассчитывать только на смекалку, ничто другое его не спасет. – Кто тебя послал? – требовательно спросил Ванго, упираясь дрожащими руками в стену. – Один твой друг. Наш общий друг, если быть точной, – последовал мелодичный ответ. В голове как будто что-то щелкнуло. Не мог же… не мог же он… Ему же предложили защиту, дали определенные гарантии… и после всего риска, на который он пошел, после всех препятствий, который он с успехом преодолел… Ванго еще раз уперся в снежную плиту, но та не поддалась – хотя двигаться перестала. – Один твой друг. Наш общий друг, если быть точной, – последовал совершенно безразличный ответ. – Какой к черту друг? У меня нет друзей, – огрызнулся пират, – или ты имеешь в виду какого-то напыщенного хлыща, уверенного, что он может мной командовать? – Возможно. Ее тихий голос растворился в затихающих завываниях ветра. Снежинки словно превратились в перышки – вместо того, чтобы жадно расцарапывать его кожу, они мягко скользили по обветренному лицу и путались в ресницах. Робкий свет луны просачивался сквозь верхушки деревьев неподалеку и разливался по земле, подсвечивая изнутри и снизу руины снежной крепости вокруг него. Лес превратился в картину безмятежности и спокойствия, в место, куда мечтает отправиться отшельник, уставший от бешеной гонки мира, помешанного на богатстве и славе… ему тоже нужно об этом подумать. Может быть, и ему не помешает такое временное изгнание?.. Моне тихо подкралась к нему со спины и ласково положила длинные, паукообразные ладони на его плечи, ее морозное дыхание скользнуло по его обмороженной коже. Ванго не пытался отбиться. Скованный паникой и ужасом, мужчина планировал договориться с ней, хотя красноречие никогда не было его сильной стороной. Он из последних сил надеялся, что она его послушает: он согласен был просить, умолять, унижаться и ползать на коленях, если понадобится; некогда гордый и самонадеянный, Ванго внезапно осознал, что исход этой битвы зависит исключительно от нее и ее сострадания – или от его отсутствия. Моне с легкостью вызвала в нем панический ужас, но вместо реакции, на которую она рассчитывала, предатель буквально впал в транс: его словно парализовало, руки и ноги не двигались, и только зеленоватые глаза беспокойно вращались в глазницах. – Как много людей ты уже предал? – спросила женщина как ни в чем не бывало, сказанные нараспев слова буквально проникали в самый его мозг. Несмотря на дурное предчувствие, Ванго с удивлением отметил, что устрашающе она не выглядела – что-то в тоне ее медоточивого голоса убаюкивало его, и даже ощущение снега, засасывающего и покрывающего крепкой ледяной коркой его сапоги, его не взволновало. – Неужели тебя не учили честности, искренности… верности, наконец?.. Эта ведьма наверняка его усыпляет, подумалось ему. Неспроста она почти поет, да еще слабое тепло ее рук… Или это его собственное тело?.. Плевать. Нужно вырваться из ее железной хватки, или она его до смерти заморозит, это он отлично понимал. Рывком высвободив сапог из сугроба, Ванго с огромным усилием воли попытался отпрыгнуть назад. Не помогло: он оказался в ловушке. Снежная крепость снова стояла на своем месте, и расстояние между ним и этой женщиной было столь мало, что он даже не мог продумать свой маневр – его мозг и конечности отказывались ему повиноваться. – Ты не понимаешь, – пробормотал он с раболепными нотками в голосе, чувствуя, что его язык еле ворочается во рту, – пожалуйста, выслушай меня… кем бы ты ни была… выслушай, – его глаза бешено вращались в глазницах, – так надо было… мне пришлось на это пойти! Они бы меня убили, если бы… – Говорят, что смерть – это освобождение. Не так ли? Эти слова звучали практически как сарказм – или как шутка. В ее голосе послышалась серьезная нотка, но она практически сразу перекрылась эмоцией, которую Моне никак не могла выразить – Ванго уловил только очевидное презрение, которое она к нему испытывала. И ни капли жалости или сострадания. Ни капли. – Я несчастный человек, – заскулил он, – я несчастный человек, который… Его бессмысленное нытье стало действовать ей на нервы, и на секунду – всего лишь на секунду, не более, – это отвлекло ее внимание. Используя короткую передышку в свою пользу, Ванго круто развернулся, рванулся вперед и схватил женщину за светло-зеленую копну волос. Подтащив ее к себе, он облизнул растрескавшиеся, красные губы и достал из кармана заточку, которую тут же прижал к коже чуть ниже ее челюсти. – Думаешь, можешь со мной шутить? – прошипел Ванго, в его ореховых глазах мелькнул огонек дикой ярости. – Безусловно. Так я и думаю. Ее губы исказила уродливая ухмылка, и женщина буквально распалась на снежинки и просочилась сквозь его пальцы в рваных полосатых перчатках. Пряди ее зеленых волос, ее лицо, все ее тело превратилось в снег, который ветер вновь выстраивал в высокую фигуру позади него. Ее руки впились в его плечи и резко притянули к себе. Ванго, не ожидавший такого поворота событий, попытался пнуть ее по ногам, но в ответ на этот выпад ледяные когти прошли сквозь его плоть. – Смерть – это освобождение, – пропела Моне в его ухо, ее едва различимый шепот потонул в его душераздирающем вопле. – Ты скоро сам увидишь. Одним стремительным движением женщина выудила свой великолепный кинжал и рывком провела лезвием по шее жертвы, одновременно отталкивая его от себя. На горле тут же заалела зияющая рана, такая глубокая, что казалось, будто Моне и вовсе отрезала ему голову. Удивленный, не до конца осознавший, что произошло, сбитый с толку такой внезапной и быстрой атакой, Ванго захлебывался собственной кровью и безуспешно торопился прижать руки к хлюпающей ране. Кровь разливалась по его дрожащим рукам, заливала меховое пальто и оставляла алые брызги на чистом снегу – алый след змеился к зловеще возвышающему лесу вдалеке. Через несколько минут уродливых конвульсий с ним было покончено. Воцарилось привычное спокойствие, как будто и не потревоженное короткой схваткой. – И избавление, не так ли?.. Переступив через труп, женщина опустилась на колени возле него и стянула со среднего пальца кольцо – Дофламинго однажды продемонстрировал доверие таким своим подарком. Вытерев пальцы и кинжал об одежду мертвеца, Моне неспешно удалилась. Если у Молодого Господина еще и оставались сомнения насчет ее преданности, то теперь, вероятнее всего, от них не осталось и следа.