Напиши весточку моими слезами

три года назад — Андрей Гаврилович, прошу Вас, — молодой полицейский надел на седого хмурого человека с добрыми глазами тугие наручники, когда тот вытянул по приказу руки. За тем как из зала суда выводят отца наблюдал шестнадцатилетний Владимир Дубровский. Мальчик был умен не по годам, поэтому догадался, что адвоката и судью подкупили. Дело было проиграно. — Подождите! Умоляю! — Слышался отчаянный крик мужчины за дверью. — Там мой сын! Владимир! Владимир! Дубровского ведут по тёмному узкому коридору прямиком к тюремным камерам. Ему грубо ответили, что-то невнятное прошипели, а потом толкнули в сырое помещение, где уже стоял… — Кирилл! — Воскликнул Андрей Гаврилович, подняв глаза и узнав своего сослуживца [и в прошлом товарища] в чёрном смокинге, с телефоном в руке. — Андрей! — Передразнил бизнесмен. — Как же жаль, что тебя признали виновным в краже собственного имущества. Какая ужасная ошибка! Дубровский сжал кулаки. Его собеседник кивком головы в сторону двери приказал полицейскому работнику удалиться, оставив Дубровского наедине с Кирилой Петровичем Троекуровым. — Я догадывался, что всё это твоих рук дело, — прорычал Андрей и вплотную подошёл к Троекурову. — И всё ради чего? Ради того, чтобы ты завладел тем, чего я честно, долго и упорно добивался? Тот кто в смокинге усмехнулся и закатил глаза. — Не угадал, — Кирила Петрович нахмурился. — Причина тебе давно известна, но ты, буду выражаться твоими словами, честно, долго и упорно пытался о ней не вспоминать. Скажи, а ты предпочитаешь больше верить мне или своему Владимиру? Андрей Гаврилович застыл на месте. Тело будто окоченело, сердце сжалось до боли в груди, словно тысяча мечей впились в и так настрадавшийся орган. Имя сына, произнесенное устами врага, перенесло мужчину в наручниках на несколько лет назад, в тот день, когда Владимир рассказал отцу о странных действиях со стороны его друга. В горле застрял ком, а грудь сдавило сильнее. — Если хоть волос упадёт с головы моего сына, — дрожащим от гнева и страха голосом произнёс Дубровский, — я тебя убью. Кирила Петрович оглядел арестанта с ног до головы. А ведь раньше они даже сотрудничали, были деловыми партнерами. И Дубровский выглядит теперь иначе: буквально несколько дней назад он холил во фраке или в дорогом костюме, а сейчас в чёрно-белой полосатой форме умоляет оставить Владимира в покое. — Какой же ты жалкий, Андрюша, — после минутной паузы выдал Троекуров, которому кто-то начал названивать на мобильник. Посмотрев на экран айфона последней модели, мужчина вышел из камеры и работники закрыли за ним решётчатую дверь. Не получив ни единого слова о том, что сын не пострадает, Андрей Гаврилович судорожно тряс железные прутья, держась за них обеими руками. Глаза его вдруг стали мутными, широко раскрылись; в них читался неимоверного объема ужас. — Выпустите меня! Я не виновен! Стоял второй месяц зимы, поэтому ухмыляющемуся Кириле Петровичу пришлось надеть кожаные перчатки, перед тем как выйти на улицу. В лимузин чёрного цвета, к которому шёл мужчина, насильно кого-то затаскивали. Троекуров даже расслышал перепалку своих охранников: они не могли запихнуть с виду хрупкого брыкающегося мальчишку в салон машины, поэтому кричали друг на друга: "Давай за ноги! Я возьму за руки!" — кряхтел один, держа «пленника» за шиворот. "Нет, я за руки! Он же пинается!" — отмахивался второй. Но с прибытием босса охранники определились и затолкнули Владимира в лимузин. — Приказ выполнен! — констатировал крашеный блондин с шрамом на левой щеке, пока Кирила Петрович пристально смотрел через окно на сына Дубровского, у которого успели растрепаться волосы. — Хорошо, — довольно произнес Троекуров и сел на заднее сидение рядом с Владимиром. Тот отодвинулся и шмыгнул носом. В машине было достаточно прохладно, учитывая то, что она с выключенным двигателем стояла на морозе несколько часов. — Где папа? — спросил мальчик, когда охранники залезли внутрь, и колеса машины заставили грязный снег скрипеть под собой. — Куда его увели? — Он в тюрьме, милый, — сказал старший и написал кому-то сообщение. — Тебе бы не стоило слепо доверять отцу-вору, ты можешь очень пожалеть об этом в будущем. Владимир сжал кулаки. — Я хочу открыть вам секрет, — начал Дубровский, нахмурившись. — У меня дар - вычислять лжецов. И вы мне врёте! Это вы подстроили. Троекуров обернулся на сообразительного отрока, но на комментарий не ответил. — Ладно, милый, — вздохнул мужчина и надел на Владимира серебряную куртку, наблюдая за водителем, который иногда смотрел на пассажиров через зеркало на лобовом окне. — Во-первых, накинь куртку, а во-вторых, сейчас мы заедем за Машей, поедем домой. — Вы думаете, что я буду с вами жить? — вскинул брови младший, укутавшись в пуховик. Осознав, что всё находится под контролем, Троекуров не пощадил чувства Владимира: — У тебя нет выбора, — строго ответил Кирила Петрович, — как и дома. Вашу семью лишили имущества. Проходит месяц. Два. Владимир живёт с Троекуровыми и ищет способы спасти отца от несправедливого суда, который уже свершился. Маша Троекурова, его ровесница, помогала освоиться, а Дубровский был благодарен за заботу и понимание. Иногда они ссорятся из-за мелочей [по мнению мальчика], касающихся постоянных уходов Владимира из дома, но поговорив по душам, обнимаются и идут по своим комнатам. Тогда они не знали, что Кирила Петрович ежедневно посылает в камеру Дубровского своего человека, который подносит ему отравленную еду. Медленный яд будет мучить врага столько, сколько позволит его трухлявый организм, так думал Троекуров. А когда на кухне замечал Владимира, жарящего яичницу для подруги в одних шортах, подходил и ненавязчиво обнимал со спины, расцеловывая молодые плечи. Как же тогда Дубровскому было паршиво. Маше сказать — не поверит и посчитает глупым парнем, который не ценит заботу её отца. Владимир в такие дни уходил в себя и не замечал, как Троекуров наблюдает, как тот подтягивается на кольцах в Машиной комнате. — Хотите сегодня сходим в кино? — предложил Кирила Петрович за завтраком. Его дочь красила ресницы у зеркала, а Владимир ел [точнее ковырял] овсяную кашу [не то, чтобы ему не нравилась стряпня женщины, просто, находиться в обществе Троекурова было невыносимо], которую сварила Машина няня. — У меня дела, папуль, — предупредила девушка и принялась намалевывать губы. Тогда Троекуров посмотрел на шатена, лениво жующего завтрак. Он протянул руку к мальчишеской коленке и сжал несильно, но Владимир почувствовал и вздрогнул. — А ты? Думаю, можем сходить вдвоём. Нужно же нам сближаться. Я скоро стану твоим опекуном, — Дубровский встал из-за стола, не веря своим ушам. Мало того, что этот мерзавец открыто его домогается, так ещё и права придуманные свои заявляет? — Довольно! Хватит! Маша обернулась на недовольные возгласы друга и положила помаду в косметичку. — У меня есть только один отец и он, между прочим, не виновен, понятно вам? Слёзы Андрей Гаврилович учил сдерживать в себе, даже если нет сил терпеть издевательства, упрёки, оскорбления, поэтому Дубровский лишь сжал кулаки и сглотнул. — Вова, послушай меня, я же объяснил, что… — стук кулаком по столу, немой крик Маши от испуга и непонимающий взгляд Кирила Петровича. Шатен перед ним был в гневе: — Меня зовут Владимир, а невиновность своего родителя я докажу! Когда мальчик успокоился, то подошёл к Марие и погладил по плечу, как бы извиняясь за свою вспыльчивость. — Прости, мне надо идти, — он слабо улыбнулся и вышел из столовой, закрыв за собой дверь. Характер Дубровского пошёл не только в отца, но и в мать. Женщина с прекрасной душой и чистым сердцем была для мужа всем, но умерла от тяжёлой болезни. Владимир рос без материнской любви, под строгими, но дельными советами Андрея Дубровского. И этот характер Троекуров решил укротить раз и навсегда. Спустя три месяца, когда Дубровскому осталось сидеть год, он послал последний приказ. Последний пузырёк со смертельным ядом для человека, ради которого его сын пытается быть стойким, не поддаваться на уговоры и просьбы. Сгубить человека для него не составляет никакого труда, вот и теперь не дрогнет рука отослать сообщение с содержанием "убить гада". Владимир с Машей, смеющиеся над фильмом в спальне, и не подозревают, что один человек нальёт в еду Андрея Гавриловича мгновеннодействующий яд. — Я на минуту, — крикнул Владимир, когда вышел из комнаты Маши. Она в ответ сказала "буду ждать" и поставила фильм на паузу. Парню надо было выпить воды, в горле почему-то встрял тревожный ком, ноги подкашивались, а руки тряслись. Это заметил Троекуров, сидевший на кухне. — Всё хорошо, милый? Ты бледный. "Состроил заботливого отчима" — фыркнул Дубровский и достал с полки стакан воды. В последнее время у Владимира болело горло, и приходится пить кипячёную воду. Не дождавшись ответа от мальчишки, Кирила Петрович со вздохом встал из-за стола, а когда шатен начал наливать воду, то провёл рукой по его бедру. Владимир опрокинул на руки кипяток и вскрикнул: — Чёрт! Мужчина снял с крючка полотенце, чтобы обмокнуть им вспухшие руки Дубровского. Красные следы начали выделяться сильнее, а парень шипеть от малейших прикосновений. — Видишь, что бывает, когда отталкиваешь меня? Побереги себя хоть немного, — подал голос Троекуров, заметив, что младший пытается отойти. — Я не нуждаюсь в вашей помощи, — отрезал Владимир, подставив руки под холодную воду. Кирила Петрович нахмурился и с рыком перекрыл кран. — Что ты делаешь? Ещё хуже будет! Надо намазать! Аптечка всегда стояла в шкафу рядом со столовой, поэтому достать оттуда мазь не составило труда и долгого времени. Мужчина мазал трясущиеся руки приёмыша и дул на них. Владимир же такой, с виду, приятный жест счёл за тупое подлизывание. Отвращение к этому человеку росло с каждым днем существования. — То что вы делаете… — сглотнул Дубровский, когда руки начало щипать, — мне неприятно. Мой отец этого не простит. Троекуров как раз убирал мазь в аптечку и вытирал руки, смотрел на парня исподтишка: — Разве ты не хочешь быть одной семьей? — Нет, — Владимир отказался от предложения, — по вашему я похож на брата Марии? Последняя фраза немного позабавила старшего и он выдал: — Скорее на второго отца. Дубровский побледнел сильнее. Он встал со стула и отошёл от мужчины. Шатен не знал, как ответить. А вдруг набросится? побьёт? (хотя это волновало его меньше всего) Просто в глазах человека Владимир впервые видит отражение настоящего чудовища. — Нет, — нахмурился Владимир, когда Троекуров провёл рукой по шелковистым его волосам и взял за подбородок. — Подумай о своём будущем, щенок, — прошипел Кирила Петрович, наблюдая за тем, как Владимир морщится от слишком близкого контакта с чужим лицом. — Я предлагаю всё: заботу, деньги, жильё, и не одно! Твой отец больше никогда о тебе не вспомнит, мы же с дочерью будем рядом всегда. Дубровский на несколько секунд будто провалился в бездну, слыша в голове лишь «отец больше никогда о тебе не вспомнит», а когда очнулся, с замиранием спросил: — Что значит не вспомнит? Троекуров лишь показал парнишке сообщение, которое отправил своему знакомому и ответ на него тоже: "он мёртв". Шум в ушах Владимира заглушал довольные возгласы Троекурова, он сидел на кафельном полу и тяжело дышал в кулак. Маша прибежала на кухню из-за того, что товарищ долго не объявлялся, и удивленно смотрела на производящее, пыталась задать вопросы, но получала на них только ответы в виде мычания и коротких истерических криков. Тело Андрея Гавриловича лежало на грязном полу тюремной камеры. Врачи, подоспевшие по задумке слишком поздно, вытирали со рта умершего бизнесмена пену. Владимир добрался до места содержания отца только через полчаса, но и этого времени хватило для того, чтобы парень увидел тело, которое кладут на носилки и засовывают в чехол. — П-папа… — выдавил Владимир, пытающийся вырваться к мужчине из рук врачей. Они не позволили Дубровскому подойти. — Не может быть, папа! — продолжал Владимир, упав на колени, перед машиной, которая должна была увести тело в морг. — Нам очень жаль, — сочувствующе произнесла медсестра и отпустила парня. У того на глазах пелена слёз и бесконечного горя. На похоронах через три дня Владимир стоял ровно, не плакал. А всё из-за воспитания отца. Уже тогда Троекуров, буквально бросивший одинокую гвоздику на могилу, понял, что смерть Андрея не подкосила Дубровскго, что теперь управу на Владимира будет не найти. Опекунство, всё-таки было оформлено, Дубровский навсегда поселился в доме Троекуровых на окраине Москвы, а спустя два года новоиспечённым брату и сестре придется переехать в столицу, чтобы учиться в университете, куда поступят на бюджет: одна на факультет музыкального искусства, а второй — физического воспитания. наше время — К концу августа у меня настроение меняется постоянно, — парировал молодой человек высокого роста, когда поднес телефон к другому уху, а то рука устала тащить пакет с продуктами и держать мобильник одновременно. — Да, я помню, что наши устраивают праздник в актовом первого сентября, ты пойдёшь? Диалог между неизвестными персонами не так важен, как тот факт, что юноша заметил в вагоне метро какого-то подозрительного мужчину. И тот факт, что до сих пор он идет за ним. Парень счёл разумным сказать другу с другой стороны трубки где находится и завернуть в безлюдный переулок. Тупик и подозрительный тип уже достигает блондина, с ножом подходит ближе: — Не надо! Не убивайте! — Пищал парень, зажмуривая глаза от страха. Мужчина был невысокого роста, слегка полноват, но накачен, поэтому страшнее становилось не только от вида блестящего холодного оружия. — Отдай кошелёк, одежду и еду, — скомандовал незнакомец, оскалив зубы, — и я не трону тебя. Юноша счёл это разумным выходом из ситуации, поэтому дрожащими руками протянул пакет и кошелёк, который достал из кармана джинс. — Одежда! — Хмуро произнес вооруженный вор, наблюдая потом за тем, как блондин снимает джинсовку, футболку и штаны. Зачем ему чужой комплект одежды, если есть собственный - непонятно, но разбираться у парня не было желания. — Я сделал то, что вы хотели, — напомнил студент, когда мужчина переоделся и забрал украденное. — Оставьте меня в покое! Тот усмехнулся и кивнул: — Я держу слово, лебедёнок, — и исчез, будто бы и не было никакого вора из метро. А был только выброшенный на улицу полуголый Петруша Гринёв.