Горькая полынь

      Времени не существует. Только не в безвременьи Ноэ — здесь всё слишком относительно и неясно для человеческого понимания. Часы, годы, века — бесконечная линия, которой люди отмеряют свою короткую жизнь. В воронке же, что доступна его могуществу, можно ткнуть пальцем в любую точку, замедлить, приостановить для себя стремительное течение, чтобы затеряться в рандомном моменте истории.       Когда жизнь в безвременьи становится слишком невыносимой, Ноэ тыкает пальцем наугад, отдаёт частицу своей врожденной магии, чтобы оказаться среди ненавистных ему взору людей: своеобразный, горький сорт мазохизма.       Развеяться. Лишь для того, чтобы развеяться. Чтобы вновь и вновь вспоминать, как претят ему людские существа.       И Ноэ делает ход, крупным взмахом руки проворачивая хронологию бытия и погружаясь в одну-единственную точку.       Его встречают серость, вонь и грязь повсюду — прекрасное начало. Брезгливо приподнимая подол мантии над мощёным тротуаром, залитым мутной водой, Локид оглядывается — куда на этот раз его занес способ «пальцем в небо»? Низкие, покосившиеся дома, пара повозок, запряженных тощими лошадьми, обрывки сена, бездомные, спящие сидя, уткнувшись в собственные колени — потрясающе. Какое-то средневековье.       Он шипит сквозь зубы, когда пожилой бродяга начинает выкрикивать: «помилуй!» при виде гостя их Богом забытого городка; поспешно прячется в переулке, принимая обличие, более приятное для глаза смертных: светлый фрак, молочный жилет и белоснежная рубашка — он казался оплотом света для этого мрачного места, гребанным ангелом — даже в мыслях от этого слова делалось дурно.       Солнце едва клонится навстречу горизонту, но Ноэ всё равно — чутьё безошибочно определяет, за какой из шатких дверей скрывается жалкое подобие паба. Он неспешно прохаживается, осматривается: изрядно пьяные горожане, едва держащиеся на ногах, развязная официантка, не стоящая ни одной секунды его внимания. Одёргивая полы фрака, Локид едва позволяет местному рому коснуться его языка, хмыкает — неплохо. Даже очень хорошо; в один миг опустошает чарку — хорошая вещь, этот алкоголь. Туманит и без того заплывший разум людей, отупляет, толкает на безумные вещи вроде секса с первым встречным, или, чего похуже — насилия и убийств. Но стряхивает с плеч всю тяжесть прожитых дней, дарит иллюзию счастья и радости — и сегодня Ноэ становится соучастником людских грёз по собственной воле. — Мне как обычно, Жак, — хрипловатый, женский голос звучит слишком близко; Ноэ дёргает бровями, заинтересованно поворачивая голову. — Не смей колдовать с водой на этот раз! Я только из церкви и хочу крови! Или хорошего рома. — Вы выглядите слишком неподобающе для церкви, — взгляд Ноэ задерживается на глубоком декольте; упругая грудь, объятая оковами тесного корсета, вздымается и опускается слишком часто. — Я заплачу за даму. — Неместный, — девушка усмехается — ни намёка на благодарность. Локид кивает в знак согласия, касается взглядом золотых переливов тёмной кожи. — Остановитесь в нашей гостинице?       Ноэ отрицательно качает головой. - Не нуждаюсь в пристанище.       Незнакомка ухмыляется, досадливо потирая ладонь. Ноэ разглядывает тонкую царапину. — Моё имя — Лилит, меня все здесь знают, — девушка храбро опустошает бокал до самого дна, чуть морщится и тянет руки к юбке иссиня-черного платья. — А вот вы мне незнакомы. Хочу вам погадать. На судьбу.       Это не предложение. Ноэ пожимает плечами, устало опуская ладони на щербатый стол. В руках Лилит вдруг появляется колода карт с узорчатыми рубашками. Девушка жмурится, поправляет тёмные, длинные кудри, тасует карты, звонко ударяет пальцами по столешнице, привлекая его внимание. — Хочу знать, кого вижу перед собой, — шепчет едва слышно, длинные ресницы дрожат. На столе появляется первая карта. — Маг. Интересно… Власть, подчинение… Вы — сильная личность. — Ты даже не представляешь, насколько, — упиваясь мнимым величеством, Ноэ смеётся, придвигаясь ближе. Волосы Лилит пахнут полынью. — Продолжай. Мне интересно. — Ладно, — она послушно скользит пальцами по колоде, являя свету вторую карту. — Луна. Тоже старший аркан, какое совпадение. Потаенное, скрытое… Тайны и опасность. Признаться, я с таким не встречалась. — Дальше, — ядовитый шёпот Ноэ касается уха Лилит, но она даже не дрожит, смело и твердо выкидывая третью. — Дьявол.       Ноэ громко выдыхает.       На него смотрят глаза судьбы, так похожие на его собственные. Один — зелёный, как болотная трясина. Другой — голубой и ясный, как апрельское небо. — Дьявол. Почти как ты.

***

      Множество тщетных попыток — и все мимо. Ноэ обещает себе, что больше никогда не вернётся в этот клятый городок, но снова и снова пытается отыскать его среди забытых столетий, даже неуверенный куда целиться — мимо. Снова мимо. Снова и снова и снова — место будто ускользает, прячется и дразнит недосказанностью.       Вновь вспышка перед глазами, вновь провал — проклятье. Как одержимый, Ноэ вновь и вновь меряет шагами своё пристанище, убеждает себя, что оно того не стоит.       Один глаз — голубой, как нежный рассвет. Второй — зелёный, как листва, пробивающаяся сквозь землю.       Ведьма.       Могут ли земные ведьмы околдовывать неприступных демонов?       Ноэ знает ответ, когда очередная попытка вновь плюхает его в грязь Богом забытого, сонного городка.       Вновь странное место, вновь бездомные зеваки. Ноэ не заинтересован в созерцании окрестностей — он одержим разными глазами, он хочет лишь ещё один раз встретить взгляд захороводившей его ведьмы. Встряхнуть, потребовать снять проклятие. Смотреть, как стянутая корсетом грудь поднимается и опускается. Забыть обо всём и вспомнить, как случайная женщина поднимает на него томный взгляд.       Ведьма, таящая в душе дьявола.       Они так похожи.       Ноэ влечёт невнятный порыв — будто сквозняк, и он послушно двигается до самого лимана. Сердце (есть ли у демонов сердце?) допускает осечку, трепыхнувшись при виде смутно знакомого силуэта — чёрная, как её имя. Непоколебимая, гордая. Тянущая обе руки навстречу луне, то и дело скрывающейся за облаками.       Лилит чувствует его — медленно оборачивается, колко улыбается, её разные глаза вспыхивают — ведьма, настоящая колдунья. Ноэ знает — таких, как Лилит, веками разыскивала святая инквизиция, чтобы поджечь нежную плоть на адском костре; чтобы языки пламени сжигали волосы и кожу, превращали в пепел. Но всегда выбирала не тех.       Один глаз — голубой, как невинный василёк. Другой — зелёный, как трясина, засасывающая, кровожадная, беспощадная.       Зачем он пытался вернуться? Зачем неистово искал встречи? — Я ждала тебя, — Лилит оборачивается грациозной кошкой, стремительно сокращает расстояние, бесцеремонно приникает к мужской груди, кончиками пальцев лаская шею. — А ты всё не возвращался. Две зимы прошло — а ты не появлялся. Такой же, как я… — Ведьма… — слова выпадают из уст Ноэ, крошатся под ногами. Лилит коротко усмехается, пожимает плечами, сжимая его предплечья. — Я ведаю многим. Как и ты. На весь городок — только ты и я… — Ошибаешься, — Ноэ чувствует, как по венам скользит ток, скользит сладостный яд. — Я — намного хуже.       Лилит смеётся. Лилит целует его, запуская ладонь в непослушные, кудрявые волосы. Лилит целует его, смешивает в одном бокале неожиданную страсть с каплей отчаяния, приникает к телу Локида — наглая, бесцеремонная, поселившая тьму в своей душе.       И сегодня Ноэ хочется блуждать в этой темноте и не искать свет.

***

— Тише, — Ноэ пытается утихомирить бестию, пока они врываются в гостиницу, пока, не отрываясь, пытаются взобраться по крутой лестнице. Лилит смеётся в голос, Лилит хохочет, Лилит падает на пол и прижимает Ноэ к себе — страстного и растерянного. — Все проснутся. — Плевать, мне плевать! — они преодолевают ступени; темные волосы всполохами мелькают в темноте; Лилит не отпускает его руку, пока за ними не захлопывается дверь спальни. — Мне плевать…       И шею Ноэ пронзают мириады опасных иголок — боль и бесконечное желание. Взять, подчинить, приказать… Подчиниться.       Без капли сожалений.       Лилит не отрывается ни на секунду — на ходу сдирает с себя платье, падает на кровать, протягивая руки… Нет промедлению — ведьма, чаровница, девушка, до одури пахнущая полынью. — Ты — такой, как я, — шепчет на ухо, кусает за мочку, прогибается, едва слышно выдыхает. — Как я…       И Ноэ сносит остатки разума. Есть лишь безудержное желание и податливая плоть, есть лишь краткое единение, есть колдовской лик и закатывающиеся глаза, есть влажная, золотистая кожа под его ладонями, есть…       Есть Она. Есть Он. Есть краткий выкрик в пустоту холодной комнаты — есть его пальцы, сжимающие мягкую плоть.       Земные ведьмы умеют брать в свой плен даже демонов.       Горькая полынь проникает в поры, туманит сознание, остаётся ощущением на языке.       Скользкие простыни, мимолётный порыв — Ноэ сжимает трепетное, горячее тело в своих руках, желая всем сердцем, чтобы этот миг продлился вечность.       Ведьма и демон. Два тела, в унисон двигающиеся навстречу друг другу.       Сильные ноги, сжимающиеся вокруг его спины.       Несколько толчков — и краткий стон, скрывающийся за покусанными в кровь губами.       Ведьма и демон. Идеальный баланс. Подчиненный дьявола и ведомая тьмой. — Хочешь? — Лилит выгибается, достаёт из ящика сигару; Ноэ принимает без сожалений, поджигает и заходится кашлем — какой дрянной табак. Какая дрянная идея смертных — отравлять себя ужасным дымом. Чёрные, как смоль, волосы ведьмы скользят по его груди, щекочут и дразнят.       Лилит возвращается на своё место, по-хозяйски обнимая тонкой рукой плечи Ноэ, лаская, поглаживая. Чуть слышно усмехается — совсем как он. Будто прячет в усмешке что-то незримое. Недоступное.       Её разные глаза — такие, как у Локида — сверкают в свете растущей луны. — Такой, как я, — вторит и вторит Лилит, оглаживая его грудь, оставляя рваные поцелуи на ключицах. Ноэ хочет сказать что-то — но язык становится деревом, совсем не слушается. Его влечение облачается в тяжбу скорой привязанности — прекрасная. Такая, как он. — Уходи. Здесь всех засасывает куда-то — и меня засосёт. Уходи. И не приходи больше. Заколдованное место, дышать тяжело.       Ноэ не слушает. Ноэ целует хрупкие ладони, Ноэ медленно произносит: — Я не подчиняюсь приказам.

***

      Бесчисленные попытки — мимо. Неизмеримое количество времени — напрасно.       Ноэ будто бьет кулаками в закрытую дверь вновь и вновь, пытаясь попасть в загадочный городок. Чтобы вспомнить, чтобы забыть.       Чтобы желанные губы касались его шеи.       Чтобы понять — она такая же, как он.       Способная разрушить бесконечное одиночество. Навсегда. Лишь бы быть ближе. Он о многом просит?..       И Ноэ яростно барабанит по стеклу, чтобы однажды оно дало трещину.       Упасть на землю. Принять первый попавшийся облик — отчего-то вместо светлого фрака на нём чёрный костюм и глупые рюши на всю шею. Оглядеться. Спешить к уже знакомому отелю. — Почему так долго, Берт?! — шипит статная дама, хватая его за рукав. — Гость ждёт!       Ноэ не задаёт вопросы, Ноэ послушно бредёт следом, хватается за отражение в зеркале — холодный проблеск в чёрных глазах, приглаженные, тёмные волосы. — Жди, — с нажимом произносит женщина, бросающая короткие взгляды в сторону задумчивого, светловолосого юноши. Ноэ складывает руки на груди. Не думать. Просто ждать.       Ждать свою Лилит.       Она появляется — внезапно растерянная, недоверчивая. Лилит?       Вызов в разномастных глазах. Почти такая, как он запомнил. Короткий поцелуй остаётся на ладони — Лилит шарахается, дрожит.       Такая же, как он. — Простите, что давно не заглядывал.       В её глазах - испуг и недоверие. И незнание.       Она не узнаёт.       Она понятия не имеет.       Кто ты?..       Лилит?       Лилит - другая: внезапно робкая, смущающаяся, покрывающаяся нежным румянцем.       Чужая и родная. Такая же, как он.       Ноэ загадал быть ближе.       И его желание осуществится любой ценой.

***

      Быть с ней наедине — пытка. Но Ноэ дали ещё один шанс. Всего один шанс на то, чего он жаждет больше всего.       «Ты — такой, как я…». — Прогуляешься со мной до лимана?       Ничего, что ты меня не помнишь. Видимо, это место и вправду обладает странными свойствами.       Зато я помню тебя.       Моя Лилит.