Всего-то актёрское мастерство

На сцене Арлекин колечит поэта, но за кулисами происходит совершенно обратное. Звонкий смех ребят и громкие аплодисменты свидетельствуют об окончании спектакля. Юные актёры украдкою кланяться, скрываясь за бордовыми кулисами. Шут ставит свою палку куда-то у стены и бежит прямиком к Пьеро, чуть не сбив того. –Пошли? Одного лишь слова хватает, дабы белоснежный паренёк вздрогнул. Не очень он любил этот момент. Нет, не то чтобы ему было противно находится рядом с рыжим, вовсе нет. Просто он не доверял ему. Во время этих «процедур» всё проходило нормально, без избиений, но Пьеро всё ещё не шибко доверял ему. По этому, тот лишь вздохнул и едва заметно кивнул, ступая в сторону своей комнатки. Радостный Арлекин увязался за ним, шумно шагая сзади. Скрипучая дверь отпирается, впусуая двух мальчишек внутрь. На столе разбросаны многочисленны листы бумаги, испачканные чёрными, словно сажа, чернилами. Сама же чернильница лежала где-то у подоконника в полу-закрытом состоянии. «Так и не убрался» – подумал шут. Поэт медленным и тихим шагом прошёл к деревянному стулу, который явно нуждался в починке. Арлекин прошёл следом, подходя к тумбочке у кровати. Парниша ловкими движениями достал с ящичка кусок ваты, мелкую баночку перекиси и почти что законченный тюбик с какой-то мазью. Рыжеволосый подошёл ближе к партнёру по сцене, снимая с него его огромный колпак. –Зачем тебе эта хрень? – он глянул на сажовые волосы, а после повернул к ключице напарника. В ответ ничего, только звук с ёрзанья на стуле. Что-то цокнув, зленоглазый принялся осматривать бледную кожу, приподнимая обширный воротник. –И тебе удобно с этой шту... Не успел тот досказать свою речь, как тут же встал в ступор. На бледной, фарфоровой коже красовался сине-фиолетовый синяк. Неужели это его рук дело? Нет, он конечно знал, что сам доставлял все эти травмы, но этот синяк такой большой. То есть, Пьеро чувствовал такую ужасную боль? Божечки...Но что-то ёкнуло в подсознании создавая ощущение ненависти к самому себе. –Ты чего? Тихий, высокий и робкий голос прерывает размышления, приводя обратно в этот мир. Арлекин слегка мотнул головой и взял в руки ту самую мазь. Надавив немного на свой палец тот принялся аккуратно водить им по синяку, стараясь давить как можно меньше. –Больно? –Относительно нет. *** –Всё, – всего одно слово и буря эмоций. «Печальный мальчишка» никак не мог понять его поведение. Вроде он его колечил, а вроде и лечил. Извинений он редко слышал, почти что никогда. Может, он делает это по чьему-то велению? Возможно, ведь по другому это никак не объяснить. –Арлекин Рыжий обернулся, слегка раздражающе смотря на него. –Ну чего ещё? –Почему ты всё это делаешь? Шут опешил. Почему он всё это делает? Он и сам толком не знает, по этому ляпнул, что первое в голову пришло. –...волнуюсь за тебя, в-вот и всё, – заикаясь, тот уже подходил к двери. –В...волновался? В ответ тишина. Арлекин тянется к ручке двери, дабы поскорее выйти отсюда и спрятаться куда подальше от него. Но он не разрешает, хватает того за руку, заставляя обернуться. Его томные, чёрные глаза смотрят прямо в душу. Ведь глаза – зеркало души. Зленоглазый пытается вырваться из этой хватки, брыкаясь и всё время отводя взгляд. Но он не мог. Хватка Пьеро была на удивление сильной, даже очень. Шут и не представлял, что такое исхудавшее и бледное тело сможет так крепко его ухватить и не отпускать длительное время. –Почему ты волнуешься за меня? Разве не ты сам меня и колечишь? –Дурак, это ведь на сцене! – неожиданно и для себя, рыжий довольно таки громко высказался. Брюнет дёрнулся, от чего и отпустил пленную руку. –На...сцене? –Ну да! Это всего лишь актёрское мастерство, ты ведь тут почти что с рождения, чего так отупел? От моих ударов что ли? В голову я редко бил, и то слабо... «Белый клоун» сосредоточено смотрел в его изумрудные глаза. В них виднелись разочарование, недопонимание и даже, чего поэт уж точно не ожидал, беспокойство. –Но раньше же ты... –Тебе-то что до того, как я к тебе дышу? О-отстань вообще!.. – тот резко выходит из комнаты, оставляя Пьеро в одиночестве Но он не намерен сдаваться. Лирик выходит вслед за Арлекином, путаясь в своей одежде. Как раз из-за этой путаницы он и врезается в рыжего, от чего те чуть не упали. –Э-эй! Аккуратнее будь, – бурчал актёр, попутно вставая уже по-удобнее. –Прости, – мямлет он, отводя взгляд в сторону. Тишина. Грёбаное молчание, что так сильно давит на нервы. И больше всего это молчание раздражает Арлекина. Дабы избежать разрушения своих нервных клеток, шут открывает рот, но его тут же затыкают. Неожиданно для себя, тот ощущает чужие губы на своих, но...он вовсе и не против даже. Почему, он не знает, главное сейчас – Пьеро. Пьеро. Этот Пьеро просто так взял и поцеловал его? Звучит забавно и приятно. И самому Пьеро тоже приятно. Зленоглазый заходит руками в чёрные волосы, одновременно скидывая его колпак на пол. Отстраняются. –Сними ты эти бубенцы... И «белый клоун» снимает эти «рожки», словно капюшон, охватывая шею возлюбленного. Они продолжают начатое. И ничто им не помешает. Ни тёмные коридоры, ни ахающие куклы, ни злой Карабас-Барабас. Они всего-то наслаждаются друг другом. Ничего запретного.